Битва при Молодях

В научных трудах, учебниках истории широко распространено мнении о небоеспособность опричников: «опричное войско оказалось небоеспособным», « крымский хан сжег Москву и это показало небоеспособность опричного войска», «п оводом к ликвидации опричнины послужила небоеспособность опричного войска», «смелые и решительные в пытках и казнях, опричники оказались совершенно небоеспособными в сражениях с настоящими врагами», «Опричное войско под командованием князя Василия Темкина, занявшее позиции в опричной части столицы, оказалось полностью небоеспособным» и т.п. В рефератах, предлагаемых Интернетом, для студентов, опричнине выносится суровый моральный приговор: «Опричнина подрывала нравственные устои общества. Предательство, доносительство, наушничество, бессудные казни, пытки, откровенный разбой, полнейший произвол опричников создавали атмосферу подозрительности, страха, ненависти, дезинтегрировали общество»[161].

Для формирования негативного образа опричного правления в глазах иностранных государей, немало потрудились выдававшие себя за опричников Штаден, Таубе и Крузе. Штаден откровенно врал, что после «грабежа» в Новгороде, он вернулся в Москву с табуном в 49 лошадей, из которых 22 пришли в санях, с верхом заваленных награбленным добром. Правда, он не пояснил, сколько конюхов следило за табуном, откуда и сколько овса и сена он брал для лошадей и т.д. По сути, предлагая план оккупации России, Штаден проводил рекламную кампанию перед германским императором.

Рассказы о грабежах, бессудных убийствах и насилиях проводимых безымянными опричниками встречаются только в сочинениях иностранцев. Персонально упоминается только Малюта Скуратов. Но, как было сказано выше, Малюта проводил казни, которые имели под собой правовую основу в виде существующих юридических норм и обстоятельств того периода и условий военного времени.

Процесс создания опричнины в целом известен. В 1565 г. Грозный разделил Россию на две части: опричнину и земщину. Опричнина, формально ограниченная определённой зоной, фактически осуществляла контроль за земщиной, где продолжали функционировать прежние органы власти – Боярская дума и приказы. Кандидатов в опричный корпус отбирал лично царь. Количество опричников в разное время колебалось от тысячи до пяти тысяч человек. Здесь служили представители всех слоёв политической элиты – князья, бояре и дворяне. Вступая в опричнину, человек отказывался от сословных различий с другими опричниками, отрекался от родных, друзей и обязывался служить царю, искореняя крамолу.

В исследовании А. В. Каравашкина и А. Л. Юрганова нельзя не отметить интересные наблюдения, связанные с ожиданием Иваном Грозным Страшного суда, выраженное в строительстве опричного дворца, отразившего пророчества Иезекииля[162]. Интересным выглядит объяснение одного из символов опричника – собачьей головы. Предназначение собачьих голов, до сих пор устраивающее историков, взято из сочинений Таубе и Крузе, которые писали: «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны»[163].

В свою очередь А. В. Каравашкин и А. Л. Юрганов указывают на Откровение Иоанна Богослова, где говорится о Гоге и Магоге, которые должны придти накануне Страшного суда. В русских лицевых апокалипсисах XVI в. упомянутые места Откровения специально иллюстрировались. При этом Гог и Магог осаждая «стан святых» предводительствуют собачьми головами. На миниатюрах изображаются именно головы, но в отличие от Гога и Магога у них нет корон. Пёсьи головы принимают участие в наказании грешников (в одной миниатюре песьи головы копьями толкают в адский огонь грешницу). Каравашкин и Юрганов абсолютизировали Священное Писание, признав его не просто прямым руководством к деятельности Ивана Грозного, но и мотивировали все его поступки в отрыве от конкретно-исторического процесса. Опричнина, по их мнению, была мероприятием не политическим, а религиозным, т.к. люди не отделяли политику от религии, а опричнина, для русских людей стала своеобразным чистилищем перед Страшным судом[164].

Однако, по мнению А. И. Фурсова, введение опричнины было связано с конкретными историческими обстоятельствами. Опричнина предвосхитила появление чрезвычайных органов власти, став первым органом власти, поставившим чрезвычайный принцип над прежними институтами власти. В русской истории подобный орган появится в виде гвардии Петра I, Чрезвычайной Комиссии большевистской партии, но первой стала опричнина.

Формально опричнина частично копировала монастырскую организацию. «Братию» возглавлял игумен – лично Иван Грозный, в ней были пономарь, келарь, рядовые монахи. Верхние одежды были нищенскими или монашескими, но общая трапеза была обильной, изысканной. Под грубой одеждой скрывалась шитая золотом одежда из тонкого сукна на собольем или куньем меху.

Слово «опричнина», как правило, производят от старославянского наречия «опричь», что означало «кроме». Однако существуют ещё три значения, которые более адекватно характеризует её содержание.

Во-первых, «опричниной» называли крестьян одной социальной категории, вместе записавшихся в монастырь.

Во-вторых, «опричнина» это была вдовья доля оставленная женщине с дочерьми, потерявшей своего мужа (боярина или дворянина), после того как часть владений отписывалась в казну.

В-третьих, «опричниной» называли изысканное, самое вкусное блюдо, которое подавалось после того, как за столом оставались хозяин и самые дорогие гости – «лутчие люди». Это значение опричнины как нельзя лучше характеризует несоответствие скромной формы и разгульного содержания опричнины[165].

«Опричнина», в конкретное историческое время была призвана «перебрать людишек» и земельные сделки совершённые после 1533 г., т.е. после смерти Василия III, когда боярство почувствовало вкус к вольнице.

Как уже говорилось выше, западная и отечественная либеральная историография, предпочитают не вспоминать о злодействах западных королей и королев. Однако злодейства опричников это любимая тема «критиков» России. Конкретных примеров злодеяний опричников нет, но за отсутствием оных, не грех и домыслить последствия мифического опричного разбоя.

В. Кобрин о событиях 1571 г., приведших к сожжению Москвы крымскими татарами, незамысловато фантазирует: «Ясно, что опричники, хорошо пограбившие в Новгороде, отяжелевшие от добычи, не хотели рисковать жизнями, для них стало слишком привычным воевать с безоружным населением. Ближайшие слуги царя, которых он считал самыми верными, превратились в тех самых «ленивых богатин»[166]…

Интересно, что в сочинении Кобрина трагическим событиям сожжения Москвы в 1571 г. уделяется непропорционально пристальное внимание – 1388 слов, а битве при Молодях в семь раз меньше – всего 198 слов. Более того, Кобрин умудрился хронометрировать эту пятидневную битву одним днём.

Однако всё было значительно сложнее и не столь примитивно. Безусловно, 5-6 тысяч опричников для 40-тысячной рати Девлет-Гирея, которой присоединились Большая и Малая ногайские орды с отрядами черкесов, серьёзной опасности не представляли. А вот лицам подобным Кобрину очень легко на бумаге (да и на бумаге ли в трудной русской истории?) распоряжаться русскими жизни, бросая их на заведомое уничтожение, но даже и этот либеральный историк вынужден был зафиксировать факт обороны Москвы опричным отрядом под водительством В. И. Тёмкина-Ростовского.

О приближении крымско-татарского войска пограничная служба докладывала ещё осенью 1570 года. Однако её появление под стенами Москвы было внезапным. Русская пограничная служба в эти дни находилась в стадии реорганизации. Южнее Серпухова, на Оке, располагались полки земцев. К ним на помощь спешил Иван Грозный с опричным полком. Тем временем, земец Кудеяр Тишенков указал крымцам путь на Москву, где русских застав не было. Грозный, находившийся в полной уверенности, что Девлет-Гирей ещё за Оком был неприятно удивлён появлением татар вблизи своей ставки. Земское войско и отряд опричников В. И. Тёмкина-Ростовского отступили к Москве. Встретив отпор на улицах Москвы, крымцы стали жечь посады. С утра 24 мая 1571 г. стояла ясная тихая погода, но затем налетела буря, и пламя охватило весь город. В течение трёх часов столица выгорела дотла. В огне погибло десятки тысяч людей, как местных жителей, так и захватчиков. «Провожать» крымцев смог только князь М. Воротынский с небольшим отрядом опричников, но у него было сил, чтобы не дать им разорить Подмосковье и Рязанскую землю.

За мужественное поведение во время обороны Москвы князь Василий Иванович Тёмкин-Ростовский был щёдро награждён – за верную службу ему были пожалованы вотчины. Однако уже осенью князю отрубили голову. Тёмкин-Ростовский был предансуду за то, что, взяв крупную сумму у митрополичьего дьяка, отказался вернуть долг и, чтобы избавиться от кредитора, убил его сына. Суд постановил конфисковать одну из его вотчин.Государь не признавал прежние заслуги в качестве индульгенций и в этом отношении был принципиальным человеком – воры и мздоимцы подлежали самому суровому наказанию.

Казнью Тёмкина-Ростовского события 1571 г. дело не ограничилось. Во время набега к крымскому хану пытался сбежать служилый татарин «царевич Барымский», но вовремя был пойман и отправлен на допрос к опричникам. На пытке он показал, что к Девлет-Гирею его послал боярин глава земской боярской думы И. Ф. Мстиславский. Князя немедленно арестовали. За такое преступление Мстиславскому полагалась казнь, но Грозный предпочёл отправить его в Новгород главным городским наместником. Помилование Мстиславского произошло благодаря ходатайству митрополита Кирилла. Просил за Мстиславского и видный опричник Д. Хворостинин, будущий герой битвы при Молодях.

Кроме Кирилла и Хворостинина, за него поручились боярин-опричник Н. Р. Одоевский, опричный окольничий А. П. Хованский, заложивший в 20 тысяч рублей, боярин-земец М. Я. Морозов и около 300 княжат и детей боярских. Южные вотчины Мстиславского в районе Епифани и Венева были отписаны на государя.

Однако в 1575 г. некие Ермолка и Костя, «боярские дети» Мстиславского, после освобождения из крымского плена, под пытками показали, что тайные переговоры бояр с крымским ханом имели место. Ермолка указал на Ивана и Фёдора Шереметевых, а Костя присовокупил к ним Мстиславского и М. И. Воротынского.

Если Мстиславский в 1571 г. отделался относительно легко, то главу опричной думы царь не пощадил. Более того это был родной брат его второй жены Марии Темрюковны – Михаил Черкасский. В мае на Русь во главе черкесов, с крымцами, шёл его отец – Темрюк. Царь имел основания подозревать шурина в заговоре. Незадолго до этого были казнены жена и сын Черкасского. Кроме этого внезапное появление татар у ставки Ивана Грозного не могло оказаться случайным – впереди стоял полк Черкасского. Слух о том, что с ханом идёт Темгрюк, только усилил подозрения.

Следует обратить внимание и на то, что в 1571 г. царь казнил опричников не за то, что они опричники, а в силу конкретных обстоятельств. Утверждение, что казни опричников являются свидетельством разочарования Ивана Васильевича в опричнине, не выдерживают критики. «Казни решали проблемы отношений внутри опричного корпуса, были, если пользоваться терминологией Мао Цзэдуна, " исправлением стиля": репрессии проводили не земцы, а сами же опричники…», – обратил внимание А. И. Фурсов.

После сожжения Москвы в Крыму созрел план полного разгрома и подчинения России.

Планировалось включить в состав своей территории Среднее и Нижнее Поволжье. Русская столица казалась лёгкой добычей. Во вторжении участвовало от 40 тыс. до 50 тыс. всадников из состава Крымской, Большой и Малой ногайских орд. Союзниками выступили адыгейские князья с Северного Кавказа. Хан имел в своем распоряжении турецкую артиллерию и 7 тыс. янычар. На стороне татар был численный перевес.

В ожидании нового нашествия русские к маю 1572 г. собрали на южной границе около 12 тыс. дворян, 2035 стрельцов и 3800 казаков. Вместе с ополчениями северных городов армия насчитывала немногим более 20 тыс. человек, а с боевыми холопами более 30 тыс. воинов[167]. К лету было решено создать общее опрично-земское войско, в котором, по выражению А. Фурсова, опричный сегмент выполнял функцию «коллективного политкомиссара». Не земцы вдохновляли на ратный подвиг опричников, а как раз эта, небольшая прослойка служивых людей, цементировала войско, вдохновляла и сплачивала его.

Перед Русью, как и в 1380 году встал вопрос: быть, или не быть Русской государству? В случае поражения, в лучшем случае восстанавливались даннические отношения по примеру с Золотой Ордой, но, скорее всего, с невольничьих рынков Порты в Европу должен был хлынуть поток русских рабов.

Лето в 1572 г. выдалось сухим и знойным, гибли лошади и скот. Возникли трудности в снабжении продовольствием. Подготовка к отражению нашествия Крымской орды шла в исключительно трудной экономической и внутриполитической обстановке.

Вторжение татар началось 23 июля 1572 г. Их конница устремилась к Туле и на третий день попыталась перейти Оку западнее Серпухова, но была отбита от переправ сторожевым полком. Одновременно хан со всей ордой вышел к главным серпуховским переправам через Оку. Только в ночь на 28 июля ногайцы разогнали две сотни дворян и захватили переправы. За ночь ногайская конница ушла далеко на север. С рассветом к месту переправы подоспел, полный тёзка Дмитрия Донского, командующий Передовым полком, опричный воевода, князь Дмитрий Иванович Хворостинин с передовым полком. Однако, оценив силы, он вынужден был уклониться от боестолкновения. Позже полк правой руки русского войска попытался перехватить татар в верхнем течении реки Нары (западнее Серпухова), но вынужден был отступить. Восточнее Серпухова Девлет-Гирей, обойдя полки Д. Хворостина, вышел в тыл русской армии и стал беспрепятственно продвигаться к Москве. В арьергардах он оставлял части под командованием своих сыновей. Передовой полк Хворостинина осторожно следовал за царевичами, выжидая благоприятного момента. Такой момент наступил 29 июля в сорока пяти верстах от Москвы в районе села Молоди. Хворостинин погнал сторожевой полк захватчиков до ханской ставки. Девлет-Гирей выделил сыновьям 12-тысячную группировку крымских и ногайских всадников. Сражение Хворостинина с царевичами становилось ожесточённее. Тем временем, главный воевода русского войска, земец, князь Михаил Иванович Воротынский приказал у Молодей поставить подвижную крепость – «гуляй-город», где русские ратники готовились к бою.

У Хворостинина не хватило сил разбить группировку царевичей, превосходящую по численности его полк в три раза, но, отступая, он осуществил блестящий манёвр: царевичи, увлекшись погоней, не заметили, что Хворостинин подвёл их к стенам «гуляй-города». Расстрел в упор опустошил ряды татарской конницы.

Заминка при Молодях вынудило Девлет-Гирея остановить наступление на Москву. Целый день татары простояли за рекой Пахрой, на полпути от Оки до Москвы, изготовившись к бою. Но Воротынский и Хворостинин не наступали. Тогда хан принял решение о возвращении основного войска назад – к Молодям. В Москву, имея в тылу основные силы противника, идти он не мог. В свою очередь русские воеводы добились несомненного успеха: было остановлено наступление и навязано сражение на выгодных для русских позициях.

Центром русской обороны служил холм, на вершине которого стоял «гуляй-город», окруженный наспех вырытыми рвами. У подножия холма, перед речушкой Ржай стояли 3 тыс. стрельцов вооружённых пищалями. В «гуляй-городе» укрылся большой полк. Полки левой и правой руки находились вне укреплений и прикрывали тыл и фланги. Вся мощь первой атаки татарской конницы обрушилась на группировку стрельцов. Стрельцы погибли все, но пушечный и оружейный огонь из «гуляй-города» отбил эту атаку. Главный татарский воевода Дивей-мурза решив посмотреть причины неудачного штурма, но любопытство обернулось русским пленом.

Сражение продолжалось до вечера 30 июля. Крымцы потеряли не только главного воеводу, но и погибших в бою предводителя ногайской конницы Теребердея-мурзу и троих знатных крымских мурз. Хан прекратил атаки и два дня приводил в порядок свою основательно потрёпанную армию.

В эти дни положение русской армии осложнялось нехваткой продовольствия для людей и корма для лошадей.

2 августа Девлет-Гирей, бросив все силы, возобновил штурм «гуляй-города». Атакой руководили его сыновья. К концу дня, когда натиск нападавших ослабел, воевода М. Воротынский с отрядом воинов скрытно покинул «гуляй-город». Продвигаясь по лощине, он осторожно вышел в тыл противника. В «гуляй-городе», тем временем, оставался Д. Хворостинин, который по условленному сигналу дал залп изо всех орудий. После этого залпа русские отряды одновременно нанесли встречный удар из «гуляй-город» и в тыл противника. Победа была полной. Множество их было перебито и взято в плен. В числе убитых были сын хана Девлет-Гирея и его внук. В руки воевод попало много знатных крымских и ногайских мурз.

3 августа русские продолжали преследование неприятеля и разгромили арьергарды, оставленные ханом на Оке и насчитывающие до 5 тыс. всадников.

Битва при Молодях, где решалась судьба Отечества, забыта незаслуженно. К сожалению, она не стоит в нашей памяти в одном ряду с Куликовым полем, Полтавой, Бородино и Прохоровкой.

В битве при Молодях Россия не только отстояла свою независимость, но и лишила Турцию возможности увеличить свою мощь. Турецкая провинция, которая могла возникнуть на месте России стала бы внушительным довеском в экспансии Османской империи на Запад. Фактически при Молодях Россия воевала не только за своё будущее, но и, как во времена Батыева нашествия, стала щитом, спасшим Западную Европу от порабощения.

Объективный анализ говорит, что битва при Молодях показала высокий моральный дух и боеспособность опричников. Досужие представления о низкой боеспособности опричного войска не подтверждаются документально и ни на чём не основаны. Контроль, который установили опричники над земцами, показал свою эффективность. Опричники стали цементирующей силой, которая сплотила русскую армию в единое целое.

Битва при Молодях укрепила царя во мнении в верном выборе политической стратегии, эффективности сложившейся политической системы.

Иван Грозный в конце 1572 г. запретил произносить слово «опричнина» и переформировал корпус опричников, но опричный характер власти был сохранён под новым названием «государев двор». Под названием «дворцовые земли» был сохранён и опричный удел. Опричники заполнили все структуры и поры власти. Опричное правительство получило название «дворового» и проводило прежнюю внутреннюю политику, где репрессии носили ограниченный масштаб – воля противников самодержавной власти была сломлена. Изменились отношения с Боярской думой, ибо «государев двор» стал главным органом власти. Под названием «самодержавие», опричнина превратилась в устойчивый политический институт, просуществовавший до 2 марта 1917 года.