Пипл! Это мент в натуре! 3 страница

1. Коды коммуникативной структуры

1.1. БАЗОВАЯ ЛИЧНОСТЬ

В предыдущих главах мы реконструировали прочтение символики Системы с помощью двух ключей: «антинорма» и «группа», когда она прочитывалась как символика противостояния или своего сообще­ства. Теперь рассмотрим третий ключ (принцип интерпретации), когда символ прочитывается в терминах норм или ценностей, фор­мирующих поведение членов сообщества. Иными словами, актуали­зируется третье интерпретирующее множество — нормативных значений. Наша задача — реконструкция или наблюдение последст­вий подобной интерпретации.

Приведем в качестве примера несколько объяснений значка «пацифик»: говорят, что он означает «ненасилие, борьбу за мир»; «не­противление злу насилием, а противление злу спокойствием», потому что «здесь все вращается вокруг слова любовь». Пацифик трактуется как знак (или проекция?) ненасилия, любви в ближнему, спокойст­вия — норм и ценностей, определяющих стиль жизни Системы. По тому же принципу метут быть истолкованы все ее символы.

Но интерпретация уже есть начало действия. «Что вы зовете Меня: „Господи! Господи! " — и не делаете того, что Я говорю? Вся­кий, приходящий ко Мне и слушающий слова Мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода наперла на этот дом, то не мог­ла поколебать его, потому что он основан был на камне. А слушаю­щий и не исполняющий подобен человеку, построившему дом на земле без основания, который, когда наперла на него вода, тотчас обрушился; и разрушение дома сего было великое» (Лк 6: 46-49). Символ подразумевает реакцию и используется из-за своего свойст­ва вызывать действие: «В словах имеется начало, в делах имеется главное» (Лао-цзы)¹.

В Системе также распространено понимание символа как свернутого действия, кода возможной реакции. Существует пред­ставление о «мистике» символических объектов, которую видят в их способности инициировать определенное поведение. Я записала,

Рис. 14- «Горчичное зерно». Рисунок автора, 1987 г.

например, такую телегу. «Одна хиппи, девушка, она подсела на что-то (стала колоть наркотики. — Т. Щ.). У нее были разобранные бу­сы — там были розовые кубики. А вы знаете, что в кубах измеряет­ся? Дозы. И она, как только у нее повышается доза, прибавляла к своим бусам один кубик И когда бросить решила, выбросила эту феньку». На тусовке говорят, что девушка действительно отказалась от наркотиков. Впрочем, досто- верность события не имеет значе­ния. Телега отражает представле­ния о таинственной действеннос­ти символа и фиксирует один из Системных ритуалов. Считается, что самостоятельно наркоману с иглы слезть невозможно, но де­вушка совершила символическое
действие — выбросила бусы, обозначавшие ее дозу, — и перестала колоться. Подобные рассказы отражают осознание многими людь­ми в Системе возможностей символа как средства самопрограмми­рования, в полном соответствии с положениями семиотической на­уки: «Человек, который не может овладеть своим поведением непо­средственно, прибегает к внешним знакам, которые помогают ему управлять поведением» (Вяч. Вс. Иванов)².

Обретение личного символа (принятие одного из символов сообщества в качестве дгойника собственного «я») дает возможность самоидентификации с нормами сообщества (или, говоря терминами психологии, их интериоризации). Они встраиваются в структуру его личности, так что сообщество управляет поведением индивидуума словно изнутри его собственного «я». Личный символ (Системное имя, личная фснька и т. п.) человек обретает в ходе освоения тради­ций сообщества, в частности во время посвятительных ритуалов, по­сле чего и открывается перспектива интериоризации норм.

В Москве одно время был достаточно известен хиппи по прозвищу Сольми. Сам он так объяснял мне свое имя: «Соль — это нота Солнца, ми — нота Земли». Все вместе — это символ гармонии двух начал: земного и небесного, темного и светлого, высшего и низшего, священного и повседневного. Гармония входит в число Системных ценностей — на тусовках часто встречается символ ми­ровой гармонии «инь-ян», нарисованный на стенах, одеждах, сум­ках, в блокнотах. Имя (Сольми), как и другие личные символы, ин­терпретируются самими их обладателями как воплощение группо­вой нормы.

У Сольми есть еще один любимый символ — улитка. Он ино­гда так и подписывается: «У. Сольми» — Улитка Сольми³. Стилизо­ванное ее изображение присутствует в вязи его картин, наклеено на гитаре, он часто дарит изображения улиток своим гостям и знако­мым. Истолкование этого образа также сводится к провозглашению Системных норм и ценностей: «Слабость непобедима, — объясняет Сольми. — Улитка — самое сильное существо в мире... Улитка являет­ся автономным, независимым организмом. Где бы она ни была, она везде дома. Это значит, что с этой вселенной, с этим миром, миро­зданием — везде дома...» Сила слабости (непротивление злу как глав­ное оружие хиппи), независимость, гармония с миром, где всюду дом, — интерпретирующим множеством служит уже знакомый нам набор Системных стереотипов.

В то же время личный символ воспринимается как вьп ieceHi 1ЫЙ вовне образ собственного «я»: Улитка — это как бы сам Сольми. «Вна­чале, — говорил он, — неосознанно я рисовал улиток Потом я понял, что это мой символ, я стал уже с ней слит — от и до». Символ — это «я», но и заключенные в нем нормы сливаются с «я». Символ становится средством самоидентификации личности с групповой нормой.

Таким образом, символ — это, перефразируя Э. Хемингуэя, «норма, которая всегда с тобой»: вынесенное вовне, но уже идеаль­ное «я», образ-двойник, с которым постоянно сверяется поведение. Сольми стремится к «улиточному» идеалу: быть автономным, не­суетливым («не спеши, без нас не начнут»), независимым, непобеди­мым в своей слабости. Он сам становится Улиткой. Символ выступа­ет средством повседневной коррекции поведения в соответствии с нормами сообщества, а значит, и формирования базовой для этого сообщества личности.

Аналогично действуют и другие, не только собственно лич­ные, символы. Мы уже говорили, что Система создает значащую сре­ду, где символично все, от внешности участников тусовки до графи­ки на стенах домов в районе тусовки с нарисованными везде паци- фиками, значками анархии, крестами. В отношении этой символи­ки также присутствует элемент эмоциональной самоидентифика­ции. «Вот, допустим, пацифист нацарапал на стене пацифик, — объ­ясняли мне. — И придет другой, увидит, скажет: „Во, пацифик! ", — и порадуется Я помню, как радовался каждому пацифику, кидался к нему. Идешь по трассе, смотришь — знак дорожный и там пацифик... Такая радость!» Она возникает оттого, что прошли свои, волоса­тые — радость самоидентификации с сообществом. В целом анало­гично влияние и значащей среды: со всех сторон человека в Систе­ме окружает символика с заложенными в ней нормами сообщества. Идентифицируя себя с этими символами, человек и нормы воспри­нимает как свои собственные качества: это я независим, я не хочу насилия. Все это создает условия для усвоения норм и перспективу их воплощения в поведение.

Таким образом можно представить роль групповых символов в формировании базовой личности, аккумулирующей в себе нормы сообщества.

Особую роль в Системе символических средств регуляции поведения мы вслед за В. Тэрнером склонны связывать с исходной неопределенностью статуса большей части Системного пипла.

Человек без определенного статуса ускользает из обычной системы социальной регуляции, что сопровождается ощущением полной, нередко пугающей свободы, свободы-провала, свободы-пу­стоты. Однако никакое социальное образование не может сущест­вовать без регулирования поведения своих членов. Это относится, как мы видели, и к Системе. Использование символических и даже ритуальных средств позволяет осуществлять управление помимо сознания, как бы изнутри личности. Мы показывали, как с помощью символа нормы встраиваются в структуру личности и уже оттуда ру­ководят поведением. Человек постоянно и неосознанно сопостав­ляет собственное поведение с идеальным символическим двойни­ком «я», стремясь соответствовать ему. Поиск и построение идеала «я» представляется сугубо личным выбором. Но, как мы видели, иде­ал этот аккумулирует нормы сообщества (в данном случае Систе­мы), которое и является, следовательно, субъектом управления. Че­ловек следует нормам без всякого внешнего принуждения, коррек­тирующее начало в нем самом — символ, идентифицирующийся одновременно с ним и с нормативным комплексом сообщества. Он играет роль «переходника», трансформирующего нормы в повсед­невное поведение.

Способность управлять поведением, оставляя субъективное ощущение свободы, делает символ одним из немногих средств со­циального воздействия, эффективных в условиях статусной не­определенности. Существует связь между ее уровнем и ростом риту­ально-символических форм, отмеченная, например, еще В. Тэрне- ром: «Лиминальность, маргинальность и низшее положение в структуре — условия, в которых часто рождаются мифы, символы, ритуалы, философские Системы и произведения искусства»⁴.

Их плотность повышается именно потому, что они восполняют недостаток «рациональных» средств социальной регуляции (кавычки обозначают относительность понятия рациональности в различных культурах). П. А. Мюнх, исследовавший жизнь изолированного на про­тяжении многих лет островного сообщества, говорит о появлении «символических норм» как одном из путей адаптации к неопределен­ности⁵. В Системе мы фиксируем аналогичный процесс.

1.2. НОРМАТИВНЫЙ КОМПЛЕКС- ИДЕАЛЬНЫЙ ПРОВОДНИК

Итак, перед нами цепочка: символ — норма — базовая личность. Сле­дующее звено — коммуникативная структура, образующаяся в резуль­тате взаимодействия базовых личностей. Они строят свои отношения по нормам Системы, зная которые можно представить и конфигура­цию возникающей на их основе социальной структуры: тип связей — прочные они или эфемерные, горизонтальные или вертикальные, — а также условия их возникновения или распада. Рассмотрим с этой точки зрения нормы Системы. Итак, наша задача — реконструкция коммуникативной структуры, закодированой в ее символике.

Описание нормативного комплекса, определяющего поведе­ние людей в Системе, встречается с двумя трудностями: во-первых, правил и норм здесь не существует (как говорят обычно сами пипл); во-вторых, Системные нормы, которые можно выявить, фиксируя «нормативные» объяснения символов, слишком многочисленны и разнобразны, так что с трудом поддаются какой-либо систематиза­ции. Парадокс этот кажущийся и проистекает из различия позиций носителя и наблюдателя традиции.

С точки зрения самих пипл, Система — область абсолютной свободы, за которой они сюда и приходят из мира общепринятых правил и моральных ограничений. «Я проповедую свободу от все­го», — написано в Ротонде. «Я жду тебя. Еще есть шанс вступить в иг­ру, в которой нет правил». Если спрашивать пипл о нормах впрямую, сформулируют одну: «запрещается только запрещать».

Подобные высказывания — проявление феномена социальной аномии, т. е. отсутствия четко фиксированных норм, характерного для маргинальных сред⁶. Человек работает сторожем и пишет карти­ны, иногда участвуя в полуподпольных выставках. Он находится меж­ду социальных позиций, не идентифицируясь ни с одной. Норматив­ный комплекс, связанный с позицией сторожа, он не может и не же­лает принять полностью; общество же не готово принять его в роли художника и предоставить ему привилегии, позволяющие ему вести себя как художник Промежуточное положение в социальной струк­туре означает и невозможность придерживаться комплекса социаль­ных норм, обычно связанных с определенным статусом.

Тем не менее само существование Системы означает, что оп­ределенные механизмы согласования поведения людей в ней все- таки существуют. Должны быть общие правила и нормы, определя­ющие порядок взаимодействий.

Свобода. Первая из них — «свобода». «Жизнь без свободы — ни­что», — написано в Ротонде. Само отсутствие норм, осознанное в ка­честве общей черты, превращается в норму. Проанализируем ее по­нимание в исследуемой среде с точки зрения влияния на структуру коммуникаций.

Во-первых, она понимается как свобода обмена мнениями: никто не может мешать высказыванию даже самых неприемлемых идей. В этом случае свобода приближается по смыслу к терпимости, обеспечивая снятие коммуникативных барьеров и максимальные возможности для распространения любой информации, независи­мо от идеологических пристрастий среды.

Второе понимание свободы — «отсутствие комплексов»: рас­крепощенность в общении, готовность заговорить или ответить не­знакомому, естественность, простота, — свобода от социальных правил общения. Вступление в контакт максимально упрощено, что также увеличивает информационную проницаемость коммуника­тивной среды. Умение держаться свободно и с достоинством сразу поднимает авторитет человека, и его принимают как своего. «Что значит свой?» — спрашивают пиплов, собравшихся в телестудии на записи передачи. «Комплексов нет, значит, свой», — отвечают они («Взгляд», 1987).

В-третьих, «свобода» понимается еще и в том смысле, что ни­кто не должен подчиняться другому ни под каким предлогом: любая иная ценность в Системной шкале ниже свободы и, следовательно, не может быть оправданием подчинения. Это означает наложение запрета на связи вертикального типа из-за разницы в статусе. По­пытки возвышения расцениваются общественным мнением Систе­мы как проявления неразвитого, примитивного сознания, способ­ствуя тем самым не возвышению, а, наоборот, падению авторитета. Равны все, различий в статусе нет, поэтому не существует и предпо­чтительных направлений в передаче информации. Статус не зави­сит от материального благосостояния или физической силы (см. да­лее о норме ненасилия).

Таким образом, мы имеем дело со структурой, в которой под­держиваются связи горизонтального типа (отношения на равных); каждая личность относительно автономна в том, что касается сво­боды выбора и принятия решений.

Четвертое значение свободы — свобода духа, прежде всего, от ограничений, накладываемых материальным миром. Система придает малое значение богатству и любым соблазнам материаль­ного мира: «А ведь кому-то приходится сходить с ума по бабкам (деньгам. — Т. Щ.), а также по кайфу (наслаждениям. — Т. ///.), ве­щам. Женщинам по мужчинам, а мужчинам по женщинам. И назы­вать это любовью. Давайте же вместе сойдем с ума по Богу» (Ротон­да, 1987). Едва ли не культовый характер приобретают постоянная нищета и порождаемые ею практики аска, поиск халявы, различ­ные формы взаимопомощи — вписка на флэт или сегиин. Ценно­сти раздачи преобладают над ценностями накопления, что отно­сится к информации и к плодам творчества, распространение которых весьма слабо ограничено законами об авторском праве. Духовная, т. е. информационная, деятельность престижнее мате- рйально-производительной, поэтому в Системе практически каждый — художник, философ, основатель политического движе­ния, проповедник, актер или музыкант. Работа на производстве минимализируется и рассматривается обычно как вынужденная, связанная с печальной необходимостью зарабатывать на возмож­ность заниматься делами духа. Впрочем, в последнее десятилетие появляются и расширяются возможности продавать плоды собст­венного творчества: если не картины, то самодельные художест­венные обои, феньки, кожаные ксивники и кошелечки. Доход, пусть и небольшой, дают самодеятельные театральные студии и рок-группы, но при сохранении принципа: материальная деятель­ность подчиняется духовной. Если наоборот — человек уходит из Системы в мир профессионалов.

Ненасилие. С общей ценностью безграничной свободы связана и весьма важная для Системы норма ненасилия. Пацифик — один из самых главных и устойчиво воспроизводимых ее символов — объясняют как изображение лапки голубя: «Голубь мира», «Любите, а не воюйте», «Я объявляю этот парадняк безъядерной зоной» (Ро­тонда, 1988). В Системе есть различные тусовки: наряду с пацифи­стами-хиппи, панки («здоровая злоба спасет мир!»), движения ис­торической реконструкции, возрождающие воинственный дух индейцев или древних кельтов. Тем не менее на тусовках в отно­шениях между собой все они придерживаются норм ненасилия: «Вражды нет даже между волосатыми и панками, — говорили мне завсегдатаи Сайгона 80-х. — Если расходятся во взглядах, то про­сто не тусуются вместе». «Потому что у тех, кто ведет себя агрес­сивно, — пытается объяснить другой старый пипл, — это просто такая активная натура. Я сомневаюсь, что он будет бить кому-то морду... Просто... Здесь у всех свои приколы. Но это как игра. Нас всех объединяет вот это — что мы underground» (Сайгон, 1988). Поэтому панки устраивают показательные бои на х...х, а ролеви- ки — битвы на деревянных мечах у обозначенных веревками зам­ков. И даже футбольные фанаты ведут свои войны с такими же, разделяющими правила их игры. На общих же тусовках драться не принято, здесь действует правило: «Верьте друг другу. Уступайте в малом. И тогда на земле будет мир!» (Ротонда, 1988). Жесткое табу на насилие (кроме специально обусловленных мест и ситуаций) обеспечивает свободу обмена мнениями, толерантность к чужим убеждениям, а тем самым и скорость прохождения информации в Системе — поразительную проницаемость ее информационной среды.

Системная традиция выработала специальные средства по­давления агрессивности, и их поиск постоянно продолжается. Прежде всего действует общественное мнение, отводящее агрессив­ному низшие места в иерархии. Поэтому все, пользующиеся в Сис­теме уважением, всячески демонстрируют свою «мягкость» и «сла­бость», неагрессивность и любовь к ближнему. Очень популярно в Системе изречение из Лао-цзы: «Слабые побеждают сильных, мяг­кое преодолевает твердое... Вода — это самое мягкое и слабое суще­ство в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобеди­ма»⁷. Вспомним Улитку Сольми — символ того, что «слабость непо­бедима».

В поисках возможностей подавления агрессивности Система использует средства, выработанные в различных религиозных практиках. Например, с этой целью поют кришнаитские мантры, веря, что они приносят мир душе и народам. Обращаются к хрис­тианским заповедям: «Вы слышали, что сказано: „око за око и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в пра­вую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 38-39). Подавлению афессивности способствуют и популярные в Системе повседнев­ные практики — пост, вегетарианство, воздержание.

В свое время использование наркотиков также мотивировалось в среде хиппи их способностью подавлять стремление к насилию. Как известно, одним из символов Революции Цветов конца 60-х гг. был «хипповский крест» (вертикальная планка сверху, над перекладиной, расколота надвое): по словам многих пиплов, это шприц, который раскалывает надвое приклад винтовки. Революция Цветов принесла миф о том, что уход в наркотические грезы избавит человечество от военных амбиций и подарит новое видение мира⁸.

Прошедшие годы развеяли миф, и теперь Система вспоми­нает безвременно ушедших друзей, погибших от передозировок, рок-звезд, уведенных наркотиками вначале в мир иллюзий, а затем и совсем из жизни. В сегодняшней Системе сложились обычаи, обеспечивающие в какой-то мере защиту от наркотиков. Особен­но это касается новичков: старшие берут их под опеку, стараются предупредить, уберечь от пристрастия к наркотикам или помочь отказаться от них. Лиминальное существо — человек, находящий­ся в процессе перехода, — отличается неустойчивостью поведе­ния и психики. Повышенно ранимый, он подвержен стрессам, от­крыт любым воздействиям и лишен защиты, обычно дающейся со­циальным статусом. Все это обусловливает риск ухода, саморазру­шения личности в форме наркотизации или самоубийств, тоже составляющих одну из проблем Системы. Человек обращается к этим средствам не потому, что он в Системе, а по самому своему промежуточному положению — ведь здесь собираются как раз та­кие. Потому Система и нуждается в специальных предохранитель­ных механизмах.

Среди различных форм взаимопомощи в Системе сложилась культура предотвращения суицида, фактически регламентация до­бровольной смерти. С одной стороны, Система поощряет разгово­ры о самоубийстве, позволяя человеку выговориться и привлечь к своим проблемам внимание окружающих; с другой — существует традиция отговаривать от совершения последнего шага, «отпаи­вать» и отогревать на флэтах. В Ротонде еще в 1988 г. можно было увидеть несколько характерных диалогов с потенциальными само­убийцами.

«Прощайте, people, я ухожу из жизни. Кеша Химик — Прошу, останься! — Не надо!». Сверху, над первой надписью, нарисован па- цифик

В другом месте Ротондьь «Прощайте, люди! Мне хорошо было с вами. Извините, если что. R.» И нарисован крест с цветочками на концах перекладин.

Кто-то пишет: «Я хочу помочь тебе, брат...»

Ротонда, как и сама Система, для многих, чувствующих себя ненужным и потерянным, — единственное место, где можно выжить, и они пишут на ее стенах: «Ротонда, будь, чтобы мы жили» (1988).

Любовь. Третья основополагающая ценность Системы, о ко­торой много говорят на тусовках и флэтах — любовь, но это особая «Системная» или «хиповская любовь»: ко всем сразу, без исключений. Не все ощущают себя способными к такому проявлению любви, и в около-, пост- и I ipocro хипповской среде ведутся дискуссии о том, «как нужно любить людей». Вот диалог между А. X. и А. П. на форуме RU.HIPPIES. Один говорит о незнакомой девушке, встретившей и принявшей его у себя дома, в чем тот видит проявление настоящей хиповой любви. Такое же отношение должно распространяться на всех без исключения, впрочем, об этом спорят: «Но если она радост­но посылает на три буквы, допустим хача или бомжа, она уже не сес­тра мне, — замечает другой собеседник — Что толку говорить о люб­ви ко всем, когда недодаешь тому, кто рядом... Пусть я люблю не всех, далеко не всех. Но уж о том, кто рядом, кто пришел ко мне в гости, обязательно позабочусь». — «Ты очень хороший человек.. Один из лучших. Но можно сделать еще один шаг вперед-втерх. Возможно, ты его уже сделал, просто не декларируешь... Любви!» (2002).

В понимании Системы любовь непосредственно связана с уже упоминавшейся нормой ненасилия. Приведу в качестве приме­ра стихотворный пассаж из граффити Ротонды

Ну что ты сделал, человек Мир тонег в омуте кровавых рек Насилие и смерть крутом царят И больше, гуще смертный яд. Ты крикнул в омут: «Погодите! Да оглянитесь же назад. Эй, люди, черт тозьми, любите — И тем решите ваш вопрос Вы все сказали, что хотите Узнать, сильнее кто из вас — Любовью дело вы решите Так просто...»

Существует понятие особой Системной (она же хипповская) людей, безличной, духовной и распространяющейся на весь мир:

Любите все людей, деревья. Господь нас этому учил...

(Ротонда, 1988)

Системная любовь становится средством замены насилия в статус­ных соревнованиях: умение «любить» все и всех (или демонстриро­вать это) необходимо для поддержания авторитета.

Системная любовь реализуется на практике в двух направлени­ях. Первое — как чисто коммуникативная норма открытости, готовно­сти к общению со всеми, т. е. продолжение нормативного комплекса, обеспечивающего повышенную проницаемость информационной среды. Второе направление ее реализации связано с задачей тендер­ного самоопределения, стоящей перед большинством людей Систе­мы Ко второму аспекту мы еще вернемся, а пока подведем итог комму­никативных норм, вытекающих из основных ценностей Системы.

Весь нормативный комплекс Системы с лежащими в основе его ценностями свободы, любви, ненасилия способствует поддержа­нию особого рода коммуникативной среды — с минимализацией барьеров, межличностных перегородок, основанных на различии статуса, и максимализацией контактов. Относительная автономия личности обусловливает временный и ситуативный характер ассо­циаций, препятствуя тем самым образованию более стабильных и замкнутых групп. Подобную структуру можно определить как атомарную. Она обеспечивает быстроту передачи информации рав­номерно во всех направлениях.

Определение атомарной структуры можно найти в работах П. А Мюнха⁹, что мы и наблюдаем в Системе. Тип связей — горизонталь­ный, каэвдый человек обладает относительной автономией, отсутствует подчинение, информация распространяется свободно в равной мере во всех направлениях Человек здесь подобен атому, способному к ассо­циациям, но не растворяющемуся в них Это вполне созвучно самосо­знанию пипл, пишущих в Ротонде, что они — «стая одиноких людей», «у каждого свой Бог и каждый в центре своей Вселенной». «Разожгите каж­дый свой огонь»; «Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угод­но». Сохраняется самостоятельность, но остается ощущение одиноче­ства, приведшего их всех в Систему. В результате не угасает импульс к поиску постоянного прибежища — Система дает только временный приют: «Здравствуй, Ротонда, приют одиноких».

1.3. СТРУКТУРА ПОИСКА

Представив общую структуру отношений, определяемую нормами Системы, следует задаться вопросом о функциях, которые эта струк­тура способна выполнять. Наиболее очевидной представляется функция информационного обмена и поиска.

Атомарная структура идеально приспособлена к функции проводника информации. Система моментально впитывает все но­вое, что появляется в общественной жизни, реагируя на образова­ние политических партий, религиозных обществ или рок-групп. Информация о рок-фестивале распространяется с поразительной скоростью — за полдня могут собраться несколько сотен человек и отправиться в Ярославль или Москву на собаках и автостопом.

Идеальным проводником делает Систему характерное для ато­марной структуры снятие статусных перегородок — все равны, раз­нонаправленные каналы равноправны. Это обеспечивает свободу и быстроту контактов: можно без предварительных формальностей и даже знакомства заговорить с любым, поделиться новостями — в Си­стеме ответят всегда. Равенство «атомов» обеспечивает прохождение информации с одинаковой легкостью по всем направлениям. Это резко контрастирует со структурами ядерного типа, где четко выделя­ются вертикальные потоки (от лидера к периферии — и с периферии к лидеру) и почти полностью подавлены межличностные контакты на горизонтальном уровне В атомарной же структуре нет предпо­чтительных направлений.

Не мешает контактам и различие идейных ориентации — пан­ки вполне свободно общаются с хиппи, несмотря на пренебрежи­тельное отношение к их «гнилым базарам»: дает о себе знать харак­терная для атомарных структур терпимость. «Мы не веруем в вашего Бога! — написано на стене в Ротонде. — Но мы хотим быть с вами! У нас есть свой Бог, он похож на вашего! Мы пришли сюда, чтобы за­быть, что мир печален». Несмотря на разногласия, представители да­же разных тусовок остаются в одной коммуникативной среде. Это обеспечивает разнообразие циркулирующей в Системе информа­ции. На тусовке быстро распространяются даже никем не разделяе­мые идеи, следовательно, обеспечивается приток не только специаль­но отобранной, но любой новой информации.

В итоге мы имеем дело с типично информационным сообще­ством. Его атомарная структура приспособлена к привлечению ин­формации из внешней среды и ее максимально свободному про­хождению внутри сообщества. Таким образом определяется основ­ной вид его синхронизации со средой — приобретение и передача информации. Именно поэтому мы называем подобное сообщество информационным.

Информационную ориентацию Системы подтверждают на­блюдения типичных для нее форм взаимодействий, таких, как ту­совка, трасса, сейшн, аски, вписки. Вернемся в толкованию этих сленговых понятий — и опишем тем самым основные формы взаи­модействия, характерные для Системы.

Тусовка — самая типичная форма времяпрепровождения. С точки зрения внешнего наблюдателя, она представляется совер­шенно бесполезным топтанием возле кафетерия или, например, в той же Ротонде. Эти места называются тусовками. Собираются и ничего не делают: сидят на ступеньках, переговариваются, перехо­дят от одной группы к другой — и так часами. Для пипл же это очень важно: происходит интенсивный обмен информацией. Стандарт­ные темы тусовочных разговоров: даты и места проведения рок- концертов, новости о группах, где проходят выставки авангардной живописи, спектакль, лекция какого-либо знаменитого профессора (в 1980-х ходили слушать Л. Н. Гумилева и даже ездили в Тарту на лекции Ю. М. Лотмана), ожидается ли приезд религиозного учителя. Один приглашает другого в литературную студию или предлагает организовать совместную выставку картин. Читают друг другу сти­хи, поют под гитару и флейту, обсуждают философские проблемы, книги, спорят о Боге. Отбор информации специфичен: интересно здесь то, что может помочь куда-либо «вписаться» — присоединить­ся к группировке, найти «свою» идею, «свое» дело.

На тусовках часто возникают группы — рок-команды или ком­пании художников, объединяющиеся для совместных выставок По­эт читает за столиком стихи — другой зовет его в свою поэтическую студию, потом они вместе выпускают рукописный сборник стихов или даже основывают новое направление в литературе. Объединив­шись, рокеры, художники, поэты могут предъявить себя обществу.

Сейшн (от англ. session — заседание, собрание) — еще одна форма Системного взаимодействия. Под сейшном может понимать­ся любое интересное времяпрепровождение, от рок-концерта или выставки авангарда до религиозной церемонии и даже университет­ской лекции. Собственно, на тусовку приходят, чтобы найти себе сейшн по душе. На тусовке собираются все подряд, на сейшн идут по интересам. Тусовка не только даст информацию, но и поможет про­браться на такие мероприятия по возможности бесплатно: найдется кто-нибудь, у кого в рок-клубе (если это концерт) или 15 актерской труппе (если спектакль) есть знакомые — и с ним пойдет целая тол­па. Это называется вписаться на сейшн.