Глава 47. Березовая каша. Беар Гриллс, учись.

Огромная тень промелькнула над головой Панка, обдав его ветром крыльев. Острые когти подцепили что-то в траве и унесли вверх. Швед содрогнулся, огляделся по сторонам. Он лежал прямо на мокрой земле и не замерз только благодаря армейскому бушлату.

Костер уже едва тлел, – жизнь в нем теплилась за счет толстого ствола дерева, перегоревшего пополам. Пакет с высохшим БМК прилип к лицу, – возможно, еще немного, и Панку уже не пришлось бы его отрывать.
Отголоски сна проносились в голове, словно птицы и таяли, подобно утренней дымке, исчезающей с лучами восходящего солнца. Содрогаясь всем телом от холода, раздувая огонь, Швед всеми силами цеплялся за осколки сна, но образы исчезали из его сознания, как нечто совершенно несовместимое с реальным миром, неуместное в нем, несогласуемое с памятью простого смертного существа, решившего заглянуть в замочную скважину двери иного мира.

Бедолага невольно задумался о своей участи. У него не было пищи, не было даже чая и сигарет, – лишь остатки черного яда в жестянке из под тосола. Где-то в тепле он мог бы протянуть еще долго на одном зелье, но для жизни в осеннем лесу организму требовалось хоть какое-то топливо.

При мыслях о пище, Панк ощутил дикое чувство голода. Оглянувшись по сторонам, он схватил котелок и сбегал за водой. Повесив котелок на огонь, начал думать.

Чтоб думалось легче, Швед наполнил пакет новой порцией загустевшего зелья и начал потихоньку дышать, поминутно сплевывая. Постепенно чувство голода отступило, – стало теплей и спокойней. Осмелев и расслабившись, Панк начал делать все более глубокие вздохи, желая снова «уйти», как вдруг услышал отчетливый голос:
— Ножик есть, – будет и пища, из березы каша чище. А лишайника добавишь, – словно специей приправишь.
— Как ее варить? – пробормотал Панк.
— Под корой еще кора, ты ее сними сперва.

Завязав пакет на узел и, положив его в карман, Швед принялся за дело. Снимая кору с берез, он соскабливал камбий, собирая его в кружку. Время от времени прерывая работу, чтобы вдохнуть еще ядовитых паров, узнал, что пойдут так же и корни иван-чая, а лишайник надо подсушить.

Иван-чай хоть и давно отцвел и завял, но произрастал вокруг в изобилии. Лишайника на деревьях было тоже хоть отбавляй. Долго ли, коротко ли, – покончив со сбором урожая, Швед приступил к приготовлению пищи. Нарезав корни кипрея и, опустив в кипяток камбий, он с удивлением обнаружил, что запах от похлебки идет очень вкусный. Высушенный у костра лишайник легко рассыпался в муку, которой он и заправил бульон. Оставшиеся в банках из под тушенки лавровые листики и капельки жира тоже пошли в дело.

Панк с удивлением наблюдал, как от муки из лишайника похлебка густеет, становится похожей на горячее желе.

Вытерпев еще около получаса, лесной повар решил снять первую пробу. Каша оказалась все-таки жидковата, но довольно вкусна! Немного кислая, с приятным березовым ароматом, – не хватало лишь соли. Подумав немного, Панк оставил котелок томиться на углях, а сам сбегал на край болота и набрал брусники. Лишняя вода к тому времени выпарилась и, перемешанная с ягодами, березовая каша оказалась весьма недурна.

Съев все без остатка, Швед блаженно потянулся и, подбросив еще веток в костер, полез в шалаш. Его голова была свободна от мыслей, – он жил желаниями и ощущениями. Только употребляя свое волшебное снадобье, он мог в полной мере чувствовать себя живым разумным существом, осмысленным духовным созданием, считывающим информацию извне и этим живущим.

Панк устроился поудобнее и, не думая, принялся за любимое занятие, ставшее уже смыслом его жизни. Жизни, в которой почти нет понятия о прошлом и будущем, и варианты не зависят от проявления воли.

Плата за вход, – разум. Чтобы проникнуть в отражение тайны в мутной воде, Швед жертвовал собою, как личностью, разбиваясь на осколки и не понимая уже, какая часть его самого теперь будет наблюдателем, а какая останется для поддержания жизни.

— Ибо тело без духа мертво, – пробормотал некто, войдя в тело Панка.
— Так и вера без дел мертва, – сказал кто-то извне. – Я поведу тебя в духе в пустыню, и ты узришь жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными…

******

— С семью головами и десятью рогами. И жена была облечена в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и, видя ее, дивился удивлением великим, – Сергей прочел шепотом наизусть кусочек из своего любимого места в библии и задумался: «Интересно, куда пропал Панк? Не мог же он зарезать свою тетю. Нет, – бред какой-то, – не может быть».
— О чем это ты? – спросила Нина, сладко потягиваясь рядом. В такие минуты она выглядела ужасно соблазнительно и очень мило.
— Сам не знаю, – сказал почему-то, – ответил Сергей, запуская руки под одеяло и нащупывая там мягкие нежные прелести.
— А я думала, – глючит тебя.
— Просто об одном другане вот задумался.
— Подумай лучше обо мне.
— А я что, по-твоему, делаю, – сказал Сергей, проникая пальцами поглубже в ее влажную, горячую штучку.
— Хорошенько подумай обо мне своим маленьким мозгом!
Сергей ненадолго задумался, но тут же расплылся в улыбке.
— Думаешь, у него есть мозг? – спросил он.
— У этой твари есть мозг! – ответила Нина, хватаясь двумя руками за твердеющий член. – И он порой живет своей жизнью, независимой от тебя.
— Ну, это да, – мне тоже порой кажется, что он сам по себе.
— А я всегда могу с ним договориться. Мне он не может отказать, правда? – спросила Нина, у фаллоса, целуя его вздувшуюся головку.

Сергей мудро замолчал, стараясь не отпугнуть разыгравшуюся подругу от увлекательного занятия. То, что она умела вытворять губами и языком, было поистине виртуозно. Доведя своими ласками инструмент до твердости камня, Нина по лисьи зло облизнулась и, сверкнув глазами, встала с дивана.

Наслаждаясь всей кожей ощущением на себе горячего взгляда, жрица наслаждения грациозно подошла к столу и наполнила шприц порцией ханки. Подойдя к Сергею, словно порочная медсестра, лукаво улыбнулась и протянула шприц.
— Держи, – сказала она неожиданно низким глубоким голосом, – вмажешь меня, когда я на него запрыгну.
Без лишних разговоров Сергей взял машинку и откинулся на подушку. Медленно усевшись сверху на твердый набухший член, Нина прикусила губу и протянула руку, зажав вену большим пальцем. Почти не глядя, воткнув иглу, Сергей взял контроль и нажал на поршень.
Нина издала громкий стон, – ее влагалище сократилось, сжимая и без того тесно сидящее в нем орудие, дотянувшееся до самого не могу. Ее тело несколько раз вздрогнуло, как от сильного разряда тока, а затем вдруг обмякло.

Нина подалась вперед, накрыв лицо Сергея нежной россыпью душистых ухоженных прядей. Казалось, – она умерла, получив от жизни последний прекрасный подарок. Сергей не чувствовал ее сердца и собрался уже было поднять, как она вдруг неожиданно вздрогнула и ожила.

Впившись ногтями в плечи любовника, откинула волосы и принялась двигаться, постепенно поднимаясь на руках и ускоряя движения. Сергей заметил, что ее зрачки, сжатые в точку, начали пульсировать и расширяться. Это было совершенно неестественно для человека под маком, но зрачки ее увеличивались, пока не заполнили все. В угольно черных блестящих глазах, глубоких, как адская бездна, вспыхнули красные искорки, постепенно разгораясь все ярче, словно приближаясь из ниоткуда. Наконец, глаза засияли, оставаясь далеко от реальности, как если бы нечто из далекого космоса вдруг спроецировало себя на земле, находясь при этом за пределами досягаемости.

— Рад меня видеть? – спросила дьяволица.
— Рад, – это не то слово, – я счастлив. Но ведь теперь не полнолуние? Да и я практически трезв. Как это происходит?
— Новые связи, – новые возможности.
— Не удивлюсь, если однажды, мы с тобой сходим, куда-нибудь.
— Это вряд ли. Я и так рискую, появляясь тут.
— Я ценю это.
— Надеюсь. Мы болтать будем, или ко мне? Время тикает не в пользу
— Так говоришь, словно в соседнем подъезде живешь, – немного сдавленным голосом сказал Сергей.
— Раз шутишь, – значит, я в тебе не ошиблась.
— Представляю, что меня ждет, если разочарую тебя, – усмехнулся Сергей.
— А ты не разочаровывай, – серьезно сказала Люси, и медленно поднявшись, подошла к столу. – Доставай паркопан.
— Надоела уже эта гадость, – проворчал Сергей, разминая в ложке таблетки..
— У каждого своя формула. Но тебе давно пора уже найти нечто получше.
— Хлопотно это. Тем более, – неизвестно, что еще может дать подобный эффект.
— Ты уже пробил головой стену, – теперь пролезть в лаз не так уж и сложно.
— Эпитеты у тебя зверские какие-то, – улыбнулся Сергей, разводя жуткое варево.
— Нормальные такие эпитеты, – кокетливо и манерно ответила дьяволица, без всяких приготовлений вонзая себе иглу.
— Ты ее не угробишь так?
— Тебе то что? Она, по любому, долго не проживет. Давай сам, а то я уже уплываю.
— Наполнив шприц порцией для себя, Сергей присел на диван рядом с Люси, вздохнул и укололся.

Тяжелый горячий приход озарил все вокруг вспышкой красного света. Мир стал настолько ярок и сочен, что мозг этого просто не мог больше вынести. Парень закрыл глаза, содрогаясь от страха, в ожидании самого худшего.

Тяжесть растеклась по венам и наполнила свинцом каждую клеточку тела. Дьяволица Люсильда обняла Сергея и утянула его за собой в пучину черной медленной прохладной воды.

***WD***