Опасна ли «чистая наука»?

Как повествуют исторические хроники, стремясь обезопасить себя от воинственных соседей, правители Персии всеми способами старались убить македонского царя Филиппа. Однако, когда, наконец, это им удалось, последствия были катастрофические. Новый царь Александр Македонский не стал следовать политике своего более осторожного отца и уже через несколько лет разгромил и уничтожил Персидское государство. Подобных примеров, когда, стремясь к определенной цели, люди забывают о том, что ее достижение может вызвать лавину нежелательных событий, в истории немало. Это относится и к науке. Еще сто лет назад Карл Маркс отмечал, что наука и технология, если они развиваются стихийно, а не направляются сознательно, оставляют после себя пустыню. Человечество в своем стремлении к благу не должно быть похожим на героев рассказа английского писателя Джекобса, престарелых родителей единственного сына, которые нашли волшебный талисман — обезьянью лапу, способную выполнить любое желание их владельца, и, неосторожно попросив у него немного денег, немедленно получили их в виде извещения о пенсии, назначенной им за неожиданно умершего сына. Сиюминутная выгода может не стоить и сотой доли того, что потом придется за нее заплатить.

В наше время могущество человека достигло планетарных масштабов, и он может легко нанести огромный и труднопоправимый вред и себе, и окружающей природе, поэтому тщательное изучение и учет возможных последствий человеческой деятельности, в том числе и научной, становятся обязательным условием. Этим занимаются и сами ученые, и специальные государственные организации.

Еще одна проблема, которая волнует сегодня ученых, касается их моральной ответственности за последствия «чисто научных» исследований, которые, будучи применены на практике, могут принести горе и страдания миллионам людей. Несут ли ученые ответственность за это? Все ли подряд можно подвергать исследованию, или же здесь тоже должны быть какие-то ограничения морального характера?

В последнее время, особенно в зарубежной прессе, часто встречаются высказывания о том, что сама по себе наука, как поиск истины, вне морали. Мораль касается лишь того, как использовать ее результаты, — ведь один и тот же нож годен для того, чтобы нарезать хлеб, и им же можно убить человека. А раз так, то ученый в своей работе не подвластен суду гражданской совести и не несет никакой ответственности за последствия своих исследований. Это совершенно неприемлемая, антигуманистическая точка зрения. Она уводит ученых от того факта, что использование результатов их работы уже заранее предопределено строем и политическими установками общества, в котором они живут Не случайно, что такая идеология особенно пропагандируется в Соединенных Штатах Америки.

Когда в секретном атомном городке Лос-Аламосе ученые готовили атомную бомбу, итальянский физик Энрико Ферми успокаивал себя и своих коллег: «Что бы там ни было, а мы занимаемся настоящей физикой!» «А в это время, — вспоминал позднее Роберт Оппенгеймер — американский физик, руководивший работами по созданию бомбы, — в верхних эшелонах власти не состоялось ни одного достаточно ответственного обсуждения моральных проблем, связанных с появлением нового оружия. Атомная бомба была хладнокровно испытана на сотнях тысяч жителей Хиросимы и Нагасаки».

Физик Коуэн, который изобрел нейтронную бомбу, оставляющую почти без повреждений материальные ценности, но уничтожающую все живое в радиусе сотен метров, несет такую же ответственность, как и руководители США, размещающие это оружие в густонаселенных областях Западной Европы.

«Как страшен может быть разум, если он не служит человеку!» Это сказал Софокл почти две с половиной тысячи лет назад.

Сам собой напрашивается вопрос: а нельзя ли запретить или, как принято теперь говорить, наложить мораторий на те исследования, которые могут быть использованы для создания нового страшного оружия, грозящего гибелью нашей планете? Кроме того, и некоторые «невоенные» исследования, если общество в силу социально-экономических условий или просто из-за недостатка знаний не готово к использованию их результатов, могут сыграть роковую роль джинна, выпущенного из бутылки. Например, много писалось о потенциальной опасности бесконтрольных коммерческих исследований по генной инженерии — выведению путем воздействия на генный аппарат клеток совершенно новых организмов, о направленном воздействии электромагнитных полей на психическое состояние человека и так далее. Современная научно-фантастическая литература полна романами-предупреждениями о том, к чему могут привести подобные «чисто научные» эксперименты. Не разумно ли воздержаться от потенциально опасных исследований до тех пор, пока не создадутся условия, необходимые для безопасного их продолжения?

Казалось бы, здесь нет проблемы, нужно только принять соответствующий закон или издать распоряжение. Но это только с первого взгляда. На самом же деле задача ограничения и контроля научных исследований чрезвычайно сложна. Прежде всего потому, что мы живем в разобщенном, раздираемом противоречиями мире. Конечно, соглашения возможны и в этом случае. Вспомним, например, о заключенном, по инициативе нашей страны, договоре о запрете испытаний атомного оружия в воздухе и в космическом пространстве.

Еще одна трудность связана с тем, что научно-технический прогресс делает невозможным полный запрет и необходимую для этого полную изоляцию какой-либо области знания. Рано или поздно неизбежно обнаружатся неожиданные, достаточно простые для осуществления и неподдающиеся контролю выходы в эту область. У американского писателя-фантаста Айзека Азимова есть рассказ о том, как строго охранявшееся направление исследований, грозивших человечеству неисчислимыми социальными и психологическими катаклизмами, оставалось запретным лишь до тех пор, пока открытия в смежных науках не привели к тому, что запрещенные исследования стало возможным проводить в домашних условиях, с помощью обычных бытовых приборов, которые продаются в любом магазине. Мораль этого замечательного рассказа в том, что люди должны с большим вниманием присматриваться к так называемым «чисто научным» разработкам.

Как остроумно заметил однажды Д. И. Блохинцев, «чистая наука» — это волшебная курочка, несущая для нас золотые яйца, некоторые из которых, однако, начинены динамитом.

Абсолютно безвредной науки не бывает. Используя ее достижения, мы каждый раз должны чем-то поступиться, пожертвовать менее важным в пользу более существенного и перспективного. Строительство гидростанций связано с затоплением земель, а создание атомных электростанций требует затрат на защиту окружающей среды от радиоактивных излучений, создания специальных «могильников» для захоронения радиоактивных шлаков. Скоростные воздушные лайнеры, за считанные часы переносящие нас с одного края страны в другой, сжигают массу атмосферного кислорода, а их шум мало приятен жителям поселков вблизи аэродромов. И так далее.

В повести писателей А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу» рассказывается о неком выдающемся ученом Саваофе Бааловиче Одина, который вывел и решил Уравнения Высшего Совершенства и мог бы стать богом: он обрел способность удовлетворить любое желание и совершить любое чудо. Однако на деле он был беспомощным, поскольку Уравнения имели решения при обязательном граничном условии: выполнение желания не должно причинять вреда ни одному разумному существу во всей Вселенной. А это было невозможно.

Итак, мы видим, что при соответствующем контроле «чистая наука» не только очень прибыльный для общества, но и необходимый вид человеческой деятельности. Общество всегда будет поддерживать исследования новых фундаментальных законов природы. Однако не наступит ли время, когда все законы будут открыты и наука прекратит свое существование, поскольку нечего будет изучать?