Почти с открытым забралом. . . Да, именно так приходится выходить на сцену команде, которой приходится играть КВНовский СТЭМ

Да, именно так приходится выходить на сцену команде, которой приходится играть КВНовский СТЭМ. Потому что по большому счету никакие ухищрения и стандартные КВНовские матрицы в данном случае непригодны. Именно поэтому, если разминка и капитанский именуются самыми сложными конкурсами, потому что их труднее всего сыграть, то СТЭМ по праву должен считаться самым сложным жанром, ибо его труднее всего придумать!

Парадокс в том, что изначально, будучи одним из источников современного КВНа, в качестве самостоятельного конкурса и жанра СТЭМ возник лишь в середине 90-ых годов, конкретнее - в четвертьфиналах 1995-го. Когда в 1994 году в Высшей Лиге была введена новая схема сезона, встала проблема набора конкурсов для второго тура, в играх которого встречались по 4 команды. И в первый раз было предложено сыграть приветствие, разминку и домашнее задание. Но оказалось, что четыре ДЗ подряд смотрятся чрезвычайно утомительно. И тогда на будущий год в аналогичной ситуации вместо ДЗ были предложены два новых конкурса. Одним из них был “конкурс одной песни”, а другим - СТЭМ - конкурс на 5-7 минут в классических СТЭМовских традициях, на которых в ту пору еще были воспитаны играющие команды. А чтобы этот конкурс даже зрительно не был похож на домашнее задание (которое, как мы помним, как раз из классического СТЭМа и возникло), ввели искусственное ограничение на количество участников: одновременно на сцене должно было находиться не более трех человек. К слову сказать, ограничение это было вовсе не таким уж искусственным. Если вы припомните классические старые СТЭМовские сценки, то поймете, что больше трех человек в них никогда и не участвовало. Так что ограничение это скорее служило дополнительным средством, чтобы загнать хитрых КВНщиков в рамки жанра.
А загнать было не так просто. Потому что хитрые КВНщики тех времен прекрасно понимали, что СТЭМ - штука весьма непростая. Недаром сюжеты сценок переходят в студенческих театрах из поколения в поколения, потому что придумать такой сюжет адски сложно! И поначалу команды действительно попытались притащить на КВНовскую сцену запасы из старого СТЭМовского багажа. Но оказалось, что сделать этого чисто механически нельзя! Оказалось, что КВН сразу же предъявил новому для себя жанру свои требования, которые поначалу приходилось нащупывать почти интуитивно.
Во-первых, старым СТЭМовским сценкам, которые, как правило, сочинялись “на вечные темы” резко не хватало актуальности. Первый выигравший СТЭМ БГУ про юного застенчивого оболтуса, которого преподаватель приводит к директору школы “заиграл” на сцене МДМ только когда удалось придумать, что папа мальчика - банкир, спонсирующий эту самую школу. Эдакий «мостик» в сегодняшний день.
Но актуализация - вещь вполне понятная и для КВНщиков привычная. Гораздо сложнее было поймать само ощущение, органику КВНовского СТЭМа. Ведь в классическом СТЭМе обычно не существовало строго прописанного текста. Он всегда игрался на уровне этюда, сопровождаясь огромным количеством необязательных междометий, фраз и движений. В КВНе все это сразу же стало восприниматься как некая “сценическая грязь”, подлежащая жесточайшей чистке. Далее: в классическом СТЭМе реприз в КВНовском понимании, в общем-то, никогда не было. А КВНовская сцена требовала их, как воздуха. И всеми правдами и неправдами приходилось вплетать их в сюжет.
Собственно говоря, именно эти особенности - повышенная актуальность и жесткий, чистый репризный текст - и отличают, как выяснилось КВНовский СТЭМ от классического. Потому что главное остается неизменным - парадоксальный сюжет, выписанный (о, ужас!) по всем канонам драматургии и максимально гротескные образы героев.

Итак, что делать? Прежде всего, необходимо определиться с тем, где искать смешную ситуацию? Ответ прост - только в жизни! Любая фантасмагорическая ситуация, высосанная вами из гениального пальца, будет выглядеть откровенно надуманной. В этом смысле чудес не бывает.
Другое дело, что в жизни, чаще всего подобные ситуации и соответствующие герои лишь намечаются, обозначаются. Главное - их заметить и в соответствии с законом жанра смоделировать уже сценический продукт. Но путь для этого известен: “доведение ситуации до маразма”.
Чтобы далеко не ходить, возьмем тот же первый СТЭМ БГУ. Согласитесь, что сама по себе ситуация, когда директор школы, распекающий нерадивого ученика, вынужден резко изменить тон, узнав, что благополучие школы напрямую зависит от его отца, - вполне реальна и знакома. Но наша цель - иная, и поэтому, прежде всего, ни один герой особого сочувствия вызывать не должен. Достигается это достаточно легко: все они должны быть, как бы это сказать, “ненормальными”, для чего у каждого героя выбирается какая-то черта, которая максимально гипертрофируется. Скажем, преподаватель, в белорусском СТЭМе оказывался неврастеником, изначально и навсегда перепуганным жизнью и обиженным на всех и вся. Неврастения директора была иного плана: у него было богатое воображение, что доказывалось сразу же тем, что вошедшие в кабинет, прерывали его игру в “войнушку на пальцах”. Это же самое богатое воображение легко приводило его к адекватной мере наказания ученика через расстрел. (“Ты представляешь, какое это пятно на всю школу? ”)
В сыгранном годом позже не менее знаменитом СТЭМе Махачкалы “Папа, мама, я - спортивная семья”, который состоял по сути из трех самостоятельных эпизодов - американского, итальянского и русского. Так вот, все образы этих эпизодов были построены на гипертрофировании известных национальных черт, соответственно, американцев, итальянцев и русских. В этом СТЭМе семьи просто смотрели футбольный матч по телевизору. Но американцы, преисполненные гордости за свою образцово-показательную демократию, постоянно звонят президенту и поют гимн, а итальянцы, разумеется, оказываются мафиози, готовят макароны и ругаются по любому поводу. Плюс русская ментальность в финале.
Кстати говоря, ситуация может быть “закручена” настолько, что может показаться изначально фантастической. Скажем, в СТЭМе “харьковских ментов” (1998), где в дом к ГАИшнику попадал инопланетянин. Но успех этого конкурса определялся все же тем, что в основе лежала вполне жизненная ситуация общения милиционера с абсолютно незнакомым человеком, коим в данном случае и оказывался пришелец.
Главная проблема, которая, впрочем, возникает всегда, как только дело касается европейской драматургии, - это найти финал. Беда в том, что в реальности такие ситуации чаще всего не имеют яркого одномоментного финала, они - “рассасываются”, или логическая точка конфликта происходит где-то в будущем. Либо эта самая логическая точка оказывается слишком логичной и потому - несмешной!
Дурную шутку играет с авторами и логика самого СТЭМа. Действие ненормальных людей в ненормальной ситуации настойчиво подсказывает им, что в конце или должны явиться санитары, или герой должен проснуться. И это, разумеется, плохо - во-первых, потому что стандартно, но главное - потому что слишком логично!
Вообще говоря, во многих классических СТЭМах, в которых «всё доводится до маразма» естественным финалом является «пик маразма». Так, удар в ухо преподавателю со стороны абитуриента института физкультуры означал однозначный финал в полуфинальном СТЭМе “Уральских пельменей”(2000). Вполне естественная развязка была и у Томска на суперфинале-2000, когда интервьюер просто начинал орать на “самого умного человека планеты” и тому, вроде, ничего и не оставалось, как уйти. Это, конечно, - самый классический и уже потому самый чистый СТЭМовский ход. Но воплотить его часто бывает почти невозможно, поскольку уж очень ограничен набор ситуаций, в которых он подразумевается.
Хорошо, конечно, если у ситуации есть собственное окончание, тогда оно, даже не будучи смешным, во всяком случае, не смотрится неестественно. Как, скажем, в “питерском” СТЭМе (1999) “Колобок” в постановке Р.Виктюка. Вроде как, сказка кончилась, и СТЭМ можно заканчивать. И все же лучшим вариантом в любой КВНовской постановке, сделанной по законам классической драматургии, является финальный выверт, парадоксальный даже по отношению ко всему предыдущему сюжету. К примеру, у питерцев таким финалом стало длинное театральное раскланивание главных героев. И упоминаемый конкурс “пельменей” приобрел окончательную завершенность, когда добавился парадоксальный ход: победивший абитуриент сам сразу же стал преподавателем.
Стоит сразу предупредить, что попытка “подпереть” незавершенность сюжета в СТЭМе привычной финальной песенкой абсолютно не спасает положение, а скорее даже вредит (кроме отдельных случаев, о которых мы еще скажем). Зрители, видевшие еще один знаменитый СТЭМ НГУ(1997) в зале, помнят, что, испугавшись собственного ощущения незавершенности, после блестящей прогулки “грибников” по залу, как по лесу, они потом еще минуты две пели на сцене под гитару, сидя у костра. И очень ошиблись, потому что как раз у этого СТЭМа финал был, что и было легко продемонстрировано в телеверсии, где песня была отрезана.
Глядя снизу вверх из зала на Маслякова, стоящего на сцене да еще и за трибункой, герой спрашивал “А на деревьях грибы растут? ”
- Нет, - отвечали ему.
- Значит - шишка!
Удивительно, но сами авторы, воспитанные на классическом СТЭМе, никак не могли поверить, что финалом СТЭМа КВНовского может быть не действие, а просто неожиданная фраза, которая к тому же неожиданно вводила нового героя.
Впрочем, есть этому одно легкое объяснение. “Грибники” уже не были СТЭМом в изначальном понимании этого жанра. В нем не было никакого развития: задавалась изначальная ситуация, и шел просто набор реприз и ГЭГов, которые теоретически можно было совершенно спокойно переставлять местами (кроме, разумеется, последней фразы). То есть по жанру это было на самом деле непривычно сильно театрализованное приветствие с исключительно контекстными репризами, эдакое “действо в пространстве”.
К слову сказать, открытие такого способа играть СТЭМ было сделано еще в 1995 году командой ХАИ. Ведь их ставшие каноническими “бабы-охотницы” тоже были построены по принципу просто бесконечной экспозиции заданной ситуации. И единственное действие (“Чу! Егерки мужика подняли! В аккурат на нас гонят! Так, бабы, кончай базарить! Охота пришла! ”) - собственно, уход на охоту - явилось в данном случае идеальным финалом.
Наконец, встречался в нашей практике и еще один экзотический вид СТЭМа. Недаром, вводя этот конкурс, было опасение, что он превратится в маленькое ДЗ. Это все-таки случилось в первом СТЭМе, сыгранном “Новыми армянами” в 1996 году. Это был набор из трех блоков, первый из которых действительно по жанру был СТЭМом, но никак не мог развиваться до полного формата, а второй - вообще песней! Ну не умели “Новые армяне” тогда еще писать СТЭМы, и подобный вариант был для них реальным выходом, потому что конкурс они выиграли. Другое дело, что в КВНовские анналы вошли совсем другие их СТЭМы - про “полет на Луну” и “армянский зоопарк”, которые были сделаны уже по всем правилам жанра. Так что “думайте сами, решайте сами”!