Может ли один человек что-то изменить?

Я уже давно понял, что нынешнее местожительства по­влияло на мое мировосприятие. И когда вы поживе­те в гетто столько же, сколько прожил там я, это не только даст вам уникальный взгляд на вещи, но это также изменит ваше мышление. Нам легко взять газету и про­честь о насилии, а потом отложить газету в сторону. Но не так и легко будет отложить ее, если вы поживете там, где живу я. Нельзя перевернуть страницу, когда идешь по ули­це и становишься свидетелем драк и перестрелок, как это случится со мной. За свою жизнь я уже пережил двадцать одно убийство. Когда насилие настолько близко к тебе, это меняет твое мышление. Это заставляет думать по-другому о том, что такое служение и каким оно должно быть.

Все это помогает видеть мне за простыми газетными заголовками реальную жизнь людей по обеим сторонам насилия. Большинство из них никогда не появятся в церк­ви по разным причинам, некоторые из них более очевид­ны, другие - менее. И хотя они, может быть, и не те люди, ради которых мы бы отложили свои дела, но они - реаль­ные живые люди, и кому-то нужно идти к ним. Но может ли один человек что-то изменить?

В Книге Числа, 16-й главе, дети Израилевы снова жало­вались. У них это просто стало стилем жизни. Что бы ни сделал Бог, детям Израилевым это не нравилось. Им не нравилась вода. Им не нравилась еда. Детям Израиля не нравилось руководство. Им, вообще-то, мало что нрави­лось. Люди уже даже не просто жаловались на Моисея и Аарона, дело шло к революции. Дети Израилевы были не­довольны тем, что Моисей и Аарон пытались помочь им стать более духовными. Люди этого не хотели. Им не хотелось меняться.

Моисей и Аарон пытались помочь детям Израилевым приблизиться к Богу, но израильскому народу очень не хотелось этого делать. И это привело к тому, что попытки людей взбунтоваться все росли и росли. В конце концов, всем нравится делать то, что им хочется. Это не представ­ляется нам каким-то новым откровением. Но конфликт разрастался, и дети Израилевы попытались сбросить своих лидеров. Представьте себе: Моисей и Аарон пытают­ся вести людей к Богу, а два миллиона евреев говорят: «Ни за что! Мы не будем меняться!» Это нехорошо для Моисея и Аарона.

Именно здесь начинает говорить Бог. Насколько я понимаю, Бог просто сказал: «Ладно! Вам не нравятся ваши лидеры. Вам не нравится то, что Я дал вам. Никаких проблем, Я просто всех вас уничтожу». И это одна из сторон Бога, которая мне очень нравится. Знаете почему? Бог терпит. Он терпит и продолжает терпеть, пока Его терпению не приходит конец.

Представьте со мной еще раз. Перед вами Моисей, Аарон и несколько миллионов евреев. То, что происходит дальше, очень трудно объяснить: вдруг волна смерти на­чинает прокатываться по толпе. Люди падают замертво, и количество мертвых тел просто поразительно. Если вы изучите этот случай, то увидите, что тогда умерли четыр­надцать тысяч семьсот человек. И знаете, что печально? Для большинства людей, которые читают эту историю в Книге Числа, - это просто библейская статистика, еще одна библейская история. Но пусть это не станет статис­тикой для вас. Четырнадцать тысяч семьсот детей Израи­левых пали замертво. И они больше не поднимались. Вот только если у вас это ни с чем не ассоциируется, не так легко этому стать чем-то больше, чем простой статисти­кой в вашей жизни.

Когда дело касается смерти, мне есть что вспомнить. Как уже упоминал, я был свидетелем двадцать одного убий­ства в Нью-Йорке - месте, в котором решил жить. И когда стоишь настолько близко к убийству, как я, видя, как от выстрела из ружья разлетается на куски голова человека, совершенно меняется образ твоего мышления. Именно это и происходи!, когда ты допускаешь себя к реальности жизни. Это меняет тебя. Именно поэтому я все еще живу на складе в гетто. Совсем не потому, что у меня нет другого выбора. А именно потому, что я так решил. Но может ли один человек что-нибудь изменить?

Меня пригласили выступить на Южной баптистской библейской конференции во Флориде. Для меня это очень памятная конференция из-за вопроса, который за­дал мне один из пасторов после моего выступления. Пас­тор бросил мне вызов своим вопросом. Он спросил меня: «Вы действительно считаете или верите, что один человек может что-то изменить в том, что мы называем христиан­ство? Или же это просто слова, которые нравится гово­рить таким людям, как вы, таким людям, как мы, чтобы заставить нас что-то сделать?»

Мы все говорим, что один человек может что-то изме­нить, это хорошие слова для проповеди. Они хорошо зву­чат в библейской школе и на конференции. Хорошие христианские слова. Но действительно ли мы верим в то, что говорим? Именно это и спрашивал меня проповедник. Я не дал ему приятного ответа. Я ему сказал: «Я не знаю...» Таким был мой ответ, но, восприняв его вопрос очень серьезно, добавил, что хотел бы подумать об этом. «Я отве­чу на ваш вопрос, но мне нужно время. Он настолько серьезен, что заслуживает определенного обдумывания. Но я отвечу вам». Его вопрос привел меня к изучению того, что произошло с Моисеем и Аароном (см.: Числа 16).

Дети Израиля жаловались. Что бы ни сделал Бог, детям Израиля это не нравилось. Им не нравилась вода. Им не нравилась еда. Детям Израиля не нравилось руководство. А теперь люди падали на землю замертво. Именно здесь в истории происходит неожиданный поворот. Моисей поворачивается к Аарону и кричит: «Аарон, сделай что-нибудь!» Моисей просит Аарона сделать что-нибудь, пото­му что он никогда не сталкивался с такой ситуацией. Что же делать, когда люди падают замертво?

Поймите, что Моисей и Аарон были достаточно близки к происходящему. Это не могло не повлиять на них. И это требовало от них какой-то реакции. Моисей сказал Ааро­ну что-нибудь сделать. «Беги к алтарю, сделай что-нибудь!» Нужно было срочно что-то предпринять. Именно это за­ставило Аарона побежать и схватить кадильницу. Если вы знакомы с устройством скинии, то знаете, что кадильница похожа на чашу. Аарон хватает кадильницу и бежит к алтарю. Он набирает в кадильницу немного огня с алтаря. Дальше Аарон бросается в самую гущу народа, неся ка­дильницу, но я уверен, что он даже не знает, что собира­ется сделать. Аарон был послушен повелению Моисея что- то сделать. Вот, что говорится в Библии:

Стал он между мертвыми и живыми, и поражение прекратилось.

- Числа 16: 48

Все сказано в сорок восьмом стихе. Аарон стал между живыми и мертвыми. Там, где он стал, смерть прекрати­лась. Вы следите за моей мыслью?

Вопрос, который баптистский пастор задал мне: «Вы действительно считаете, что один человек может что-то изменить?» А вы как думаете? В этой истории даже обыч­ному читателю придется согласиться, что Аарон изменил ситуацию. Один человек внес перемены, но что же ему надо было сделать? Аарону нужно было подбежать к алта­рю, взять огонь, и потом ему нужно было идти в толпу. И он просто пошел, не так ли?

Итак, если один человек может что-то изменить и для нас только из этого небольшого отрывка становится оче­видным, что это возможно, то каким должен быть этот человек?

Давайте присмотримся к Аарону повнимательнее. Ког­да я начал изучать эту историю, то заметил, что Аарон и огонь - единственное, что стояло между живыми и мер­твыми. Только Аарон и огонь. Это не было что-то, что при­думали деноминации. Не участвовали прихожане, и даже комитета там не было. Один человек сделал ход. И это не просто библейский рассказ о мужчине или женщине, ко­торые принесли перемены. В таких ситуациях что-то про­исходит с личностью, и эта личность становится провод­ником всего того, что следует дальше. Этот человек что-то меняет.

В нашем служении мы каждую неделю посещаем каждо­го ребенка, а это значит, что мы делаем более двадцати тысяч личных посещений. Об этом трудно писать, потому что, кажется, что лжешь. Люди нас спрашивают: «Как вы можете посещать двадцать тысяч детей в неделю?» Вот так. И то, что мы делаем, - это физическое служение. На это уходит много физических усилий - посещения, уличные Воскресные школы, автобусное служение, лагеря, «Празд­ник Надежды» и поддержка работы для того, чтобы все это могло продолжать действовать. Но мы просто это делаем и продолжаем делать.

И, что еще важнее, у нас складываются отношения. Мы не просто стучим в двери, мы строим отношения с людь­ми. Среди нас много усердных сотрудников, вносящих свои изменения. Такие сотрудники, как две молодые де­вушки, которые посещают один из районов уличной Вос­кресной школы в Южном Бронксе. Это очень трудный район, но они просто делают это.

В одной из семей на их маршруте были семилетняя де­вочка и ее младший братишка пяти-шести лет. Дети не бы­ли умственно отсталыми, просто им нужно было уделить больше времени для развития. Они были хорошими детьми, которые постоянно приходили на занятия Воскрес­ной школы. Они приходили туда каждую неделю.

Однако однажды дети не пришли, и наши сотрудники забеспокоились. Несколько дней спустя девушки пошли проведать детей, убедиться, что с ними все в порядке и пригласить на следующее служение Воскресной школы. Они подошли к двери и постучали. Они продолжали сту­чать, но никто не отвечал. Это было странно, потому что сотрудники могли слышать, как работает телевизор, но никто им не открывал.

У наших сотрудников сложились хорошие взаимоотно­шения с этой семьей, и из-за состояния детей мама всегда была дома. Девушки постучались в соседнюю дверь, думая, что, возможно, соседи знают, что происходит, но они ничем не могли помочь, не могли ответить на их вопросы. Поэтому наши сотрудницы вернулись и снова начали сту­чаться в двери. Никто не отвечал. В этот раз, однако, де­вушки обратили внимание на странный запах, исходящий из квартиры. Когда никто в здании не смог помочь нашим сотрудницам, они позвонили в полицию.

В каждом полицейском отделе Нью-Йорка есть особый отдел, который называется ОСС (Е511) - Отдел срочной службы. Именно этот отдел полиции приехал по вызову. Главный офицер решил взломать двери. Возможно, вы ви­дели тот инструмент, с помощью которого полицейские взламывают двери. Полицейские взламывали двери, а наши сотрудницы ждали, чтобы убедиться, что с детьми все в порядке.

Когда полицейские справились с дверью и вошли в квартиру, то увидели, что мама лежит на полу в комнате. Ее горло перерезано, и она мертва уже неделю. Именно поэтому из квартиры шел такой запах. Дети тоже были в комнате. Девочка и ее младший брат сидели на диване и смотрели телевизор. Они съели все, что могли найти в доме.

Наши сотрудники подсели к детям на диван. Семилет­няя девочка держала в руке картонную коробку и рвала ее на маленькие кусочки. Дети ели коробку - это все, что у них было.

Около двух недель спустя после ужасного происшествия, мне позвонил один из детективов. Он объяснил, что их расследование не нашло никаких отпечатков или того, что могло бы им как-то помочь. Он был уверен, что они никогда не узнают, кто убил мать этих детей. Потом де­тектив сказал: «Но я вам звоню не поэтому». Он сказал, что работает детективом в полиции уже шестнадцать лет, и затем добавил: «Я разговаривал с офицером, который при­нял вызов. Он рассказал мне, что после того как полицей­ские взломали двери, они разрешили вашим сотрудникам войти. Они переступили через мертвую мать и сели на ди­ване рядом с детьми. Ваши сотрудники обняли их и держа­ли на руках. Они заботились о них. За все годы моей служ­бы я ни разу такого не видел. Если честно, я видел автобу­сы вашего служения в этом районе и никогда не обращал внимания на вашу организацию. Я все еще точно не знаю, чем вы занимаетесь, но от имени полицейского отдела Нью-Йорка, что бы вы ни делали, хочу сказать: продол­жайте делать то, что вы делаете. Похоже, что вы что-то меняете».

Меня в тот день там не было. Единственными людьми, которые что-то меняли, были две молодые девушки, кото­рые, как Аарон, просто что-то сделали. Они посещали де­тей в Южном Бронксе, о которых никто больше не беспо­коился. Но вы не увидите наших молодых сотрудников на обложках журналов. Никто не приглашает их участвовать в телепрограммах. Сотрудники нашего служения - не ма­териал для журналов, и никто не приглашает их на теле­видение. И к тому же одна из этих сотрудниц имеет дефект речи, а другая очень бедная. Но в тот день эти две девушки буквально стали между живыми и мертвыми, и они что-то изменили. Самые обычные люди, самые обычные сотруд­ницы. Никаких особых титулов, просто самые обычные сотрудницы. Просто верные люди, которых волновала судьба этих детей.

Когда я продолжал изучать то, каким был Аарон, я уви­дел что-то, что мне было совсем непонятно. Вы знаете, сколько лет было Аарону, когда все это происходило? Аарону было сто лет. Что сказал ему Моисей? Беги к алтарю?! Человеку, которому уже сто лет, бежать к алтарю? Но ведь это просто невозможно! Ты не сможешь этого сде­лать, Аарон. Твое время уже истекло. Это невозможно. Но догадайтесь, что произошло? Он сделал это.

Правда, поразительно, что ты можешь сделать из того, что, казалось бы, не можешь делать? Все время слышишь: «Нет, я не могу этого сделать». Конечно, можешь, ты прос­то не хочешь.

Люди не ожидают, что я буду водить автобус и встречать детей после всех этих лет, но я это делаю. «Тебе не следует этого делать, - говорят они. - Ты старший пастор. Ты не можешь еще и автобус водить». Я это знаю. Но собираюсь делать это сейчас и делать это на следующей неделе. Я буду продолжать водить автобус. Хотите знать, как у меня это получается? Однажды я подбежал к алтарю и взял там огня. Я просто пошел туда. Это не было так уж сложно. Я это делаю уже более тридцати лет, и считаю, что что-то этим меняю.

Подумайте о том, как моя мама оставила меня одного на тротуаре и никогда больше за мной не вернулась. Поду­майте о том, как проходивший мимо человек, христиа­нин, остановился и взял меня с собой. Он накормил меня. В тот же день он оплатил мое пребывание в молодежном лагере, и там я был спасен. Может ли один человек изме­нить что-то? Кто-то это сделал для меня.

Женщина, которая не могла даже говорить по-английски, пришла ко спасению на одном из наших служений для взрослых. После служения она подошла ко мне и ска­зала через переводчика: «Я хочу что-то делать для Бога». Я даже и не знал, что ей ответить. Я знал, что языковой барьер будет определенной проблемой для пуэрторикан­ской женщины, так как наши сотрудники должны уметь общаться со всеми. Поэтому попросил ее просто любить детей. «У нас есть много автобусов, - сказал я ей. - Просто садитесь на разные маршруты и любите детей». Она при­няла мое предложение.

Та женщина тогда не сказала нам, что за неделю до того, как она начала работать на автобусах, она попросила кого- то научить ее говорить по-английски «Я люблю тебя» и «Иисус любит тебя». Это все, что она могла сказать. Итак, она садилась на передние сиденья автобуса и находила детей, которые выглядели хуже других. Она сажала этого ребенка к себе на колени и шептала: «Я люблю тебя. Иисус любит тебя» всю дорогу до Воскресной школы и обратно домой. Это все, что она могла сказать, все, что она могла сделать. Но когда кто-то сказал ей идти и что-то сделать, она, как Аарон, это сделала. По-своему, по-простому она любила детей, и так это продолжалось неделя за неделей. В начале осени она сказала лидерам нашего автобусного служения, что больше не хочет менять автобусы. Она на­шла для себя один автобус, на котором она хотела продол­жать работать и дальше. На том автобусе был один ма­ленький мальчик, с которым эта женщина из Пуэрто-Рико хотела проводить время. Она хотела все свое внимание посвятить этому мальчику.

Мальчику было около трех лет. Он был худой и грязный. Он никогда не сказал ни слова. Как-то один из наших со­трудников нашел этого ребенка. Ему рассказали о Вос­кресной школе и о том, как садиться в автобус. И он при­шел. Братья и сестры или друзья-соседи не пришли с этим малышом. Он сам приходил к автобусу. Каждую субботу он сидел на ступеньках перед своим домом и ждал пока за ним приедет автобус Воскресной школы.

И каждый раз, когда он садился в автобус, эта женщина из Пуэрто-Рико приветствовала его. Она брала малыша на руки и повторяла ему опять и опять: «Я люблю тебя. Иисус любит тебя». Она повторяла ему эти слова всю дорогу до Воскресной школы. То же она делала по дороге домой. Не­деля за неделей, неделя за неделей. Это все, что она могла сделать, но делала она это с поразительной верностью.

Недели перешли в месяцы, а процесс не менялся. Пуэр­ториканская женщина не переставала изливать свою лю­бовь на этого мальчика, постоянно повторяя: «Я люблю тебя. Иисус любит тебя». Где-то за две недели до Рождества ситуация изменилась. Как и раньше, мальчик сел в автобус и принял любовь и внимание женщины, которая хотела что-то сделать для Бога. Вместе они пришли в Воскресную школу. И после Воскресной школы они сели в автобус, чтобы вернуться домой. По дороге домой женщина усади­ла мальчика к себе на колени. «Я люблю тебя, - сказала она ему, — Иисус любит тебя». Когда автобус подъехал к его дому, мальчик не выбежал из автобуса, как обычно. В этот раз он, перед тем как уйти, обернулся. И впервые он попы­тался заговорить при нас. Он посмотрел на женщину-пуэрториканку, которая хотела что-то сделать для Бога, и сказал: «Ййй..я ттт.оже тееебя лю..лю..блю». Потом малень­кий мальчик крепко обнял ту женщину, которая так о нем заботилась. Это было в 14: 30 дня в субботу.

В тот же вечер, около 18: 30, мертвое тело этого мальчи­ка было найдено на пожарном выходе его дома. В тот день, когда у одной из наших сотрудниц произошел прорыв в отношениях с мальчиком, его мать убила его. Она избила его до смерти, положила тело в мусорный мешок и выбросила.

В том, что мы называем христианством, не существует достаточно квалифицированных людей, но у каждого из нас есть своя область, не так ли? Я не самый умный чело­век и не притворяюсь, как будто это так. Я не самый луч­ший автор или служитель. Но я могу водить автобус. И бла­годаря тому, что ко мне присоединились другие, считаю, что мы что-то меняем.

Сегодня я верю, что на Небесах есть мальчик благодаря женщине, которая не говорила по-английски, но которая сильно хотела что-то сделать для Бога. Я верю, что одна женщина, которая нашла время для того, чтобы подержать на руках маленького грязного ребенка и сказать ему, что она любит его и что Иисус любит его, изменила что-то в вечности этого мальчика. И никто не сможет меня убедить в обратном.

Баптистский пастор спросил меня: «Вы считаете, что один человек может что-то изменить?»

Да, я действительно считаю, что один человек может что-то изменить. А как вы думаете? Когда все уже сказано и сделано, важно, чтобы мы с вами помнили о том, что где- то там сегодня, сейчас живет еще один ребенок, у которо­го не все хорошо в жизни. Где-то сегодня сидит на тротуа­ре еще один ребенок. И все, что нужно, - это всего лишь один человек, который что-то изменит в жизни этих детей.