Худший день рождения

Дж. К. Роулинг

ГАРРИ ПОТТЕР И КАМЕРА СЕКРЕТОВ

Содержание

ХУДШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.. 6

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ДОББИ... 13

НОРА... 21

ВО «флОРИШ И БЛОТТС». 32

ДРАКУЧАЯ ИВА... 46

ГИЛДЕРОЙ ЛОКАРТ.. 59

грязнокровки и ТИХИЙ ШЁПОТ.. 70

смертенины.... 81

ПИСьМЕНА на стене... 93

НЕНОРМАЛЬНЫЙ Бладжер.. 106

Дуэльный клуб.. 119

метаморс... 133

жутко секретный дневник... 147

Корнелиус фадж.... 161

Арагог.. 171

КАМЕРА СЕКРЕТОВ.. 182

Наследник Слизерина... 196

Вознаграждение Добби... 209

комментарии к переводу... 219

Шону Ф.П. Харрису,

Лихому гонщику и верному другу.

Глава первая

ХУДШИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Уже который раз в доме №4 по Бирючинному проезду за завтраком разразился скандал. Мистер Вернон Дёрсли проснулся ранним утром от громкого уханья, доносившегося из комнаты племянника, Гарри.

– Третий раз за неделю! – прорычал он с другого конца стола. – Не можешь сладить с совой, так я от неё избавлюсь!

– Ей скучно, – в очередной раз попытался объяснить Гарри. – Она привыкла к свободе. Если б можно было выпускать её по ночам…

– Я что, на дурака похож? – гаркнул дядя Вернон, и кусок яичницы, прилипший к его пышным усам, покачнулся. – Я ведь знаю, что будет, если выпустить эту сову.

Он и его жена, Петуния, мрачно переглянулись. Гарри попробовал возразить, но тут сын Дёрсли, Дадли, громко рыгнул, заглушив все его слова.

– Хочу ещё бекона.

– Возьми со сковородки, золотце, – отозвалась тётя Петуния, глядя на тучного сына затуманенным от нежности взором. – Нам надо тебя как следует подкормить, пока есть такая возможность… Не доверяю я что-то этой школьной еде…

– Глупости, Петуния, я ни разу не голодал, когда учился в «Смелтингсе», – с жаром заспорил дядя Вернон. – Наверняка и Дадли ест там вволю, верно, сынок?

Дадли, настолько толстый, что его зад не умещался на стуле, ухмыльнулся и повернулся к Гарри.

– Передай сковородку.

– Ты забыл волшебное слово, – с раздражением напомнил Гарри.

Воздействие этой простой фразы на остальное семейство было невероятным: Дадли охнул и свалился со стула с грохотом, от которого содрогнулась вся кухня (с таким грохотом, что вся кухня содрогнулась); миссис Дёрсли вскрикнула и прижала ладони ко рту; мистер Дёрсли вскочил на ноги, и на его висках отчётливо проступили вены.

– Я имел в виду «пожалуйста»! – поспешно пояснил Гарри. – Я не имел в виду…

– ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛ, – загремел дядя, разбрызгивая слюну по столу, – НАСЧЁТ ЭТОГО… СЛОВА НА БУКВУ «В» В НАШЕЙ СЕМЬЕ?

– Но я…

– КАК ТЫ СМЕЕШЬ УГРОЖАТЬ ДАДЛИ! – взревел дядя Вернон, хватив кулаком по столу.

– Я же просто…

– Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ! В СВОЁМ ДОМЕ Я НЕ ПОТЕРПЛЮ НИКАКИХ УПОМИНАНИЙ О ТВОЕЙ НЕНОРМАЛЬНОСТИ!

Гарри перевёл взгляд с побагровевшего дяди на бледное лицо тёти, силившейся поднять Дадли на ноги.

– Хорошо, – сдался Гарри, – хорошо …

Дядя Вернон сел, пыхтя, как разъярённый носорог и злобно косясь на Гарри.

С тех пор, как Гарри вернулся домой на летние каникулы, дядя Вернон обращался с ним, как с бомбой замедленного действия, потому что Гарри Поттер и впрямь не был нормальным мальчиком. На самом деле, он был настолько ненормальным, насколько это было возможно.

Гарри Поттер был колдуном, только что завершившим первый год обучения в Школе Колдовских и Ведьминских Искусств «Хогвартс». И, если Дёрсли и не обрадовались вернувшемуся на каникулы племяннику, это было ничто по сравнению с чувствами самого Гарри.

Его мучила тоска по школе – всё равно, что постоянная острая боль в животе. Он скучал по замку с его потайными ходами и призраками; по занятиям (кроме разве что зелий с учителем, Снейпом); по почте, которую приносили совы; по праздничным банкетам в Большом Зале; по своей кровати с пологом в спальне в одной из башен; по чаепитиям с лесником, Хагридом, в его хижине на опушке Запретного Леса; а больше всего – по квиддичу, самому популярному виду спорта в магомире (шесть высоких шестов с кольцами, четыре летающих мяча, четырнадцать игроков на мётлах).

Все учебники Гарри, его волшебную палочку, мантии, котёл и скоростную метлу «Нимбус-2000» дядя Вернон отнял и запер в чулане под лестницей, едва племянник вернулся домой. Разве Дёрсли заботило, что Гарри могут исключить из сборной дома по квиддичу, потому что он не тренировался целое лето? Что им за дело, если Гарри отправится в школу с невыполненным домашним заданием? Дёрсли были самыми настоящими магглами (людьми без малейших способностей к магии), и, по их мнению, колдун в семье – величайший позор. Дядя Вернон даже сову Гарри, Хедвиг, запер в клетке на висячий замок, чтобы племянник не смог отправлять письма кому-либо в магомире.

Гарри внешне не имел ничего общего со своими родственниками. Дядя Вернон был упитан, почти без шеи и с пышными чёрными усами; тётя Петуния – сухопарой, с лошадиным лицом; Дадли – светловолосым, розовощёким и свиноподобным. Гарри же был маленьким и худощавым, с ярко-зелёными глазами и чёрными как смоль, вечно растрёпанными волосами. Он носил очки с круглыми стёклами, а на лбу у него был тонкий шрам в виде молнии.

Именно благодаря этому шраму Гарри был так необычен даже среди колдунов. Он был единственным намёком на загадочное прошлое мальчика, на события, в результате которых одиннадцать лет назад он оказался на пороге дома Дёрсли.

Когда Гарри был год, он неведомо как пережил проклятие величайшего чёрного мага всех времён, лорда Волдеморта, чьё имя большинство ведьм и чародеев до сих пор боялись произносить. Родители Гарри погибли от рук Волдеморта, но Гарри спасся, отделавшись лишь шрамом, – и по какой-то причине Волдеморт лишился своей силы в тот самый момент, когда попытался убить его.

Поэтому Гарри воспитывали сестра его погибшей матери и её муж. С ними он провёл десять лет, не понимая, почему с ним то и дело происходили странные вещи; всё это время он верил россказням Дёрсли, что шрам он получил в автокатастрофе, в которой погибли его родители.

А затем, ровно год назад, Гарри пришло письмо из Хогвартса, и вся правда вскрылась. Гарри поступил в школу колдовства, где он и его шрам были знамениты… но учебный год кончился, наступили летние каникулы, и теперь он снова в доме Дёрсли, где с ним обращаются как с паршивой собакой, вывалявшейся в зловонной грязи.

Дёрсли даже не вспомнили, что вообще-то сегодня Гарри исполнилось двенадцать лет. Он, разумеется, многого и не ждал; они в жизни не дарили ему нормальных подарков, не говоря уж об именинном пироге, – но чтобы и словом не обмолвиться о празднике…

В этот момент дядя Вернон торжественно прокашлялся и объявил:

– Итак, как мы все помним, сегодня у нас знаменательный день.

Не веря своим ушам, Гарри поднял взгляд.

– Возможно, сегодня я заключу самую крупную сделку в своей жизни, – продолжил дядя Вернон.

Гарри вновь принялся за тост. Ну конечно, с горечью подумал он, опять дядюшка о своём дурацком званом ужине. Уже две недели только о нем и речь. К ним на ужин собирался прийти какой-то строительный магнат с женой, и дядя Вернон надеялся получить от него большой заказ (фирма дяди Вернона занималась производством дрелей).

– Думаю, нам стоит ещё раз всё отрепетировать, – торопливо проговорил дядя Вернон. – К восьми все должны быть на своих местах. Петуния, ты будешь…?

– В гостиной, – подхватила тётя Петуния, – я любезно поприветствую гостей, когда они войдут.

– Очень хорошо. Дадли?

– Я открою дверь, – Дадли изобразил притворную, жеманную улыбочку. – Позвольте взять Ваши пальто, мистер и миссис Мейсон?

– Они его сразу полюбят! – в восторге воскликнула тётя Петуния.

– Прекрасно, Дадли! – похвалил дядя Вернон. После чего повернулся к Гарри. – А ты?

– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – монотонно отрапортовал Гарри.

– Именно, – язвительно подтвердил дядя. – Я отведу их в гостиную, представлю тебя, Петуния, и налью им выпить. В восемь-пятнадцать…

– Я приглашаю гостей к столу, – кивнула тётя Петуния.

– А ты, Дадли, скажешь…

– Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мейсон? – Дадли протянул толстую руку воображаемой женщине.

– Мой маленький джентльмен! – всхлипнула тётя Петуния.

– А ты? – злобно процедил дядя Вернон, обращаясь к Гарри.

– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – без выражения повторил Гарри.

– Верно. Теперь надо придумать парочку комплиментов. Петуния, есть идеи?

– Вернон рассказывал, как чудесно вы играете в гольф, мистер Мейсон… Расскажите же, миссис Мейсон, где вы купили такое роскошное платье?..

– Превосходно… Дадли?

– Как насчёт: «Мистер Мейсон, мы писали в школе эссе на тему «Мой кумир», и я написал про вас».

Для тёти Петунии и Гарри это оказалось уже чересчур. Тётя разрыдалась и стиснула сына в объятиях, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не заметили, как он трясётся от хохота.

– А ты, парень?

Гарри едва удалось сохранить бесстрастную мину, вылезая из-под стола.

– Я буду сидеть в своей спальне, вести себя тихо и притворяться, что меня там нет, – пробубнил он.

– Это уж точно, – с нажимом произнёс дядя Вернон. – Мейсоны о тебе ничего не знают, и так оно и будет. После ужина ты, Петуния, отведёшь миссис Мейсон обратно в гостиную на чашечку кофе, а я начну разговор о дрелях. Если всё пройдёт гладко, контракт мы подпишем ещё до десятичасовых новостей. И тогда завтра в это же время уже будем подыскивать себе летний дом на Майорке.

Гарри не особо обрадовался этой новости. Вряд ли на Майорке Дёрсли начнут относиться к нему лучше.

– Так … Я поехал в город за нашими с Дадли смокингами. А ты, – напустился он на Гарри, – не путайся у тёти под ногами и не мешай ей убираться.

Гарри вышел на улицу через заднюю дверь. Стояла чудесная солнечная погода. Он пересёк лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и вполголоса запел:

– С днём рожденья меня… с днём рожденья меня…

Ни открыток, ни подарков, и вдобавок он проведёт вечер, притворяясь, что его не существует. Он горестно уставился на живую изгородь. Никогда ещё ему не было так одиноко. Больше, чем по всему остальному, обретённому в Хогвартсе, больше даже, чем по квиддичу, Гарри тосковал по своим лучшим друзьям, Рону Уисли и Гермионе Грейнджер. А они, видимо, вовсе по нему не скучали. За все лето он не получил от них ни единого письма, хотя Рон даже собирался пригласить его погостить.

Гарри не раз приходило на ум отпереть заклинанием клетку Хедвиг и послать сову с письмом Рону и Гермионе; но так рисковать не стоило. Несовершеннолетним колдунам не разрешалось пользоваться магией вне школы. Гарри не рассказывал об этом Дёрсли; он знал, что только страх превратиться в навозных жуков не позволял им запереть его в чулане под лестницей, вместе с палочкой и метлой. Первые пару недель Гарри нравилось бормотать себе под нос всякую чепуху и наблюдать, как Дадли улепётывает из комнаты, да так, что только толстые пятки сверкали. Но из-за затянувшегося молчания Рона и Гермионы Гарри почувствовал себя окончательно отрезанным от магомира, и даже дразнить кузена ему приелось, – а теперь друзья забыли о дне его рождения.

Что бы он теперь не отдал за весточку из магомира? От любого колдуна или колдуньи? Казалось, он с радостью встретился бы даже со своим заклятым врагом, Драко Малфоем, просто чтобы убедиться, что всё это не было сном…

Нельзя сказать, что учебный год выдался таким уж безмятежным. В самом конце последнего семестра Гарри столкнулся лицом к лицу ни с кем иным, как с самим лордом Волдемортом. Пусть от Волдеморта и остался лишь намёк на прежнее его могущество, он всё ещё был страшен, всё ещё хитёр, всё ещё полон решимости вернуть былую мощь. Гарри вновь удалось ускользнуть от Волдеморта, но гибель была близка как никогда, и даже сейчас, недели спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночамв холодном поту, гадая, где теперь Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо, широко раскрытые, безумные глаза…

Гарри резко выпрямился на скамейке. Он всё еще рассеянно рассматривал живую изгородь, – но и изгородь глядела на него. В листве появились два гигантских зелёных глаза.

Гарри вскочил на ноги, и тут послышался насмешливый голос.

– А я знаю, какой сегодня день, – пропел Дадли, вразвалочку приближаясь к нему.

Огромные глаза, моргнув, исчезли.

– Что? – переспросил Гарри, пристально глядя туда, где они только что были.

– Я знаю, какой сегодня день, – повторил Дадли, подойдя ближе.

– Браво, – одобрил Гарри. – Ты наконец-то выучил названия дней недели.

– У тебя сегодня день рождения, – усмехнулся Дадли. – А где же открытки? Или у тебя даже в той уродской школе нет друзей?

– Как бы мама твоя не услышала, что ты говоришь о моей школе, – холодно отозвался Гарри.

Дадли подтянул брюки, сползавшие с жирного зада.

– Ты чего это на изгородь уставился? – с подозрением поинтересовался он.

– Да вот, решаю, каким бы заклятием её поджечь.

Дадли с перепуганным видом отшатнулся.

– Ты н-не посмеешь… папа запретил тебе к-колдовать… он сказал, что вышвырнет тебя из дома… а тебе больше некуда пойти… у тебя даже друзей нет, так что забрать некому…

–Сим-салабим! – угрожающе забормотал Гарри. – Ахалай-махалай… фокус-покус…

– МАААМ! – взвыл Дадли, ринувшись к дому и спотыкаясь о собственные ноги. – МАААМ! Он занимается сама знаешь чем!

Гарри дорого заплатил за эту минуту веселья. Поскольку ни Дадли, ни изгородь не пострадали, тётя Петуния поняла, что колдовства не было, – но Гарри всё же едва увернулся от мыльной сковородки, которой она на него замахнулась. После чего тетя загрузила его работой, пообещав не кормить, пока он всё не закончит.

Пока Дадли слонялся без дела, наблюдая за ним и поедая мороженое, Гарри вымыл окна, отполировал машину, подстриг газон, прополол клумбы, подрезал и полил розы и перекрасил садовую скамейку. Солнце палило, обжигая сзади шею. Гарри знал, что не стоило принимать издёвки Дадли близко к сердцу, но кузен говорил точь-в-точь о том, о чём думал он сам… может, у него и правда нет друзей в Хогвартсе…

Видели бы они сейчас знаменитого Гарри Поттера, всё больше распаляясь, думал он, удобряя клумбы; спину ломило, по лицу бежал пот.

Была уже половина восьмого, когда его, совершенно измотанного, наконец, позвала тётя Петуния:

– Заходи! И ступай по газетам!

Гарри с радостью прошагал в прохладную, сияющую чистотой кухню. На холодильнике высился пудинг: гора взбитых сливок и засахаренных фиалок. В духовке шкворчал свиной окорок.

– Ешь быстрее! Мейсоны вот-вот придут! – рявкнула тётя Петуния, указывая на тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. Она уже переоделась в коктейльное платье цвета лосося.

Гарри вымыл руки и торопливо заглотил свой жалкий ужин. Едва он закончил есть, тётя Петуния выхватила у него тарелку: – Быстро наверх!

Проходя мимо двери в гостиную, Гарри краем глаза заметил дядю Вернона и Дадли – те были в смокингах и галстуках-бабочках. Едва он добрался до верха лестницы, как в дверь позвонили, и у подножия лестницы показалось пышущее яростью лицо дяди Вернона.

– И не забудь, парень – хоть один звук…

Гарри на цыпочках прокрался к спальне, проскользнул в комнату, прикрыл за собой дверь и повернулся к кровати, намереваясь рухнуть на неё без чувств.

Вот только кровать оказалась занята.