Стих тридцать седьмой

«Отврати очи мои, еже не видети суеты; в пути Твоем живи мя».

Стих этот отвечает второму в сем восьмисти­шии, 34-му. Там просит пророк дара разумения, для исследования закона; здесь же, чтоб очи ума не отвратились к суетностям: «еже не видети суеты», то есть чтобы не быть заняту умом в помышле­нии о временных вещах; сделай, то есть так, что­бы я весь погружен был в закон Твой. «В пути Твоем», то есть когда я иду путем Твоим, храню закон Твой, «живи» меня, обновляй, храни, подкреп­ляй. Так толкует Беллярмин.

Суета — это все, что придумано и делается не по нужде и пользе, а для услаждения своих чувств и своей похоти. Мир битком набит таки­ми вещами и обычаями. Кто живет среди этого, тот все кружится, не имея возможности опом­ниться, — все гоняется он за чем-то, а это что-то все бежит от него и вырывается из рук, когда кажется, вот-вот уже завладел им. В этом отношении суета значит толкотня без толку, без пользы. Пророк молится отвратить очи его от такой суеты, потому что она, при всей пустоте своей, привлекательна: взгляни только — повле­чет и потянет; не поостерегись — увлечет и утя­нет. Но как же «отврати»? — Сам не смотри; ведь никто не заставляет. Так-то так; но, живя среди суеты, нельзя не взглядывать; это можно лишь в безлюдной пустыне. А между тем это воззре­ние раздражает кроющиеся в сердце позывы, а возбужденные позывы вызывают сочувствие и сосложение, с которыми тесно граничит увлече­ние и кружение в суете. Когда позывы раздраже­ны, глаза невольно обращаются к предметам раздражающим и еще более раздражают их. Тут уже они бывают прикованы к этим вещам, и душа чрез них пьет сласть, одуряющую и убивающую ее разумность. «Отврати очи» будет иметь такой смысл: не дай мне воззрением на вещи суетные увлекаться суетою и прицепляться к ним внима­нием и сочувствием моим, потому что в этом — смерть для меня. Держи меня лучше на пути за­поведей Твоих, потому что в этом — жизнь. Дай, чтобы я пребывал в них весь моим сердцем и вниманием, и в таком пребывании находил и жизнь, и сладость жизни, оживляющую и возбуж­дающую энергию — все быстрее и быстрее тещи тем же путем Твоим.

Блаженный Анфим пишет: «Обращающий очи на суетное идет путем смерти и отдаляется от жизни Божией. С ним бывает то же, что с женою Лота, обратившеюся поглядеть. Отвративший же очи свои, «еже не видеть суеты», избавляется от смерти, как избавился и Лот. Такой хорошо справляет дело свое и доводит его до конца, как и тот, кто, возложив руку свою на рало (плуг), не ози­рается вспять».

Святой Афанасий пространнее разумеет суету, подводя под нее все, не относящееся к богоугождению и спасению. «Суета, говорит он, есть неистовое пристрастие к зрелищам, углубление мысли в недолжное и неприличное умопредставление. Это самое объясняет Павел: «в суете ума их, памрачени смыслом, суще отчуждени от жизни Божия» (Еф.4, 17-18). Суета ума состоит в том, когда кто, имея его, не пользуется им к усмотрению истинного, а предает его связующему сатане. Посему Псалмо­певец, молясь, чтобы не постигло его такое несча­стие, говорит: «отврати очи мои, еже не видети суеты», так как и это есть благодать Божия. Пророк на­зывает суетою также то, что есть красивого в теле, и что плотским очам представляется хорошим».. Последнюю мысль полнее излагает блажен­ный Феодорит: «Бесполезное и ни к чему не слу­жащее — суетно; а таковы мнимые приятности в жизни. Так именует их и Премудрый: «суета суетствий, всяческая суета» (Еккл.1, 2). И, пересказав затем, как созидал он домы, насаждал сады, устроял резервуары, присовокупляет: «и се вся суета и произволе­ние духа» (Еккл.2, 11). Посему пророк умоляет, чтобы очи ума его склонились к иному созерцанию и не оболь­щались суетою настоящего».

«Какие же это очи и от какой суеты отвратить молится пророк? — спрашивает святой Иларий и отвечает: — Очи души и тела... от всего, что люди ценят высоко, но что само в себе ничтож­но и непрочно. Таковы: театральные зрелища, состязания в цирках, ценные одежды, золото, кам­ни и тому подобное. Какой плод отвращения очей от такой суеты? — Жизнь духовная».

«Так как мы немощны, пишет святой Амвросий, то, и при всем желании не увлекаться любоиманием, часто бываем уязвляемы им чрез воз­зрение на чужое, со внешней стороны светлое, — состояние, дом, наряды и тому подобное и начи­наем желать тех же суетностей, то пророк и при­бавляет: «отврати очи...» ведь и то Божий дар, чтобы око наше отвращалось от суетных благ века се­го. Все блаженство в Господе. Потому-то и ска­зано: «блажен муж, емуже есть имя Господне упование ею, и не призре в суеты и неистовления ложная» (Пс.39, 5).

С такой точки зрения в этом стихе является уже правило жизни. Блаженный Августин ука­зывает в нем урок о цели доброй деятельности и мысль свою о том излагает пространно. «Что значит, говорит он, «отврати очи мои, еже не видети суеты?» Ужели мы, пока живем в мире сем, можем не видеть суеты? Не в том ли смысле говорит это пророк, в каком заповедует апостол: «вышних ищите, идеже есть Христос, одесную Бога седя. Горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бo, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе?» (Кол.3, 1-3). Можно и так ра­зуметь эти слова; но есть тут и другая мысль, которая, мне кажется, более подходит к этому месту. Господь говорит в Евангелии: «аще будет око твое просто, все тело твое светло будет; аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет» (Мф.6, 22-23). Пото­му-то, когда делаем что-нибудь доброе, весьма важно при этом то, что имеется в виду. Верность наша долгу оценивается не исполнением только его, но и целию, с какою он исполняется. И, делая что-либо, мы должны иметь во внимании не только то, хорошо ли задуманное дело, но, особен­но, хорошо ли то, для чего мы хотим делать его. И вот эти-то очи, которыми смотрим мы на то, для чего делаем то, что делаем, и просит пророк отвратить, да не видят суеты, то есть чтобы, делая что, не ее имели мы в виду, не ради ее делали то. В этой суете преимущественное место занимает любовь к человеческой славе, ради которой много и великого делали люди, прозванные великими в веке сем и много хвалимые народом, — люди, ко­торые искали славы не у Бога, а у людей, и, полу­чив ее, получили мзду свою, суетные — суетную. От этой-то суеты желая отвратить очи учеников Своих, Господь внушает им, чтобы никаких доб­рых дел не делали они, «да видимы будут человеки»; иначе не будет им награды от Отца Небесного. Потом, когда стал давать им заповеди о добрых делах по частям — о милостыне, молитве, по­сте, — везде внушал, чтоб ничего из этого не бы­ло делаемо для человеческой славы, говоря, что те, которые делают с такою целию, уже получили награду свою (Мф.6, 1-23), то есть не вечную, которая отло­жена святым у Отца Небесного, а временную, которой ищут те, кои при делах своих имеют в виду суетную славу человеческую. Делать что-либо доброе ради этой похвалы и значит — иметь очи, обращенные на суету. Не сама похва­ла человеческая осудительна, ибо люди не могут не хвалить доброго, но осудительно увлекаться ею и ради ее делать что-либо. Даже и тогда, ког­да от людей воздается похвала какому-либо пра­веднику (помимо его искательства), — и тогда он не должен на ней останавливаться, засматривать­ся на нее, но и ее относить к славе Божией, ради коей единой делают всякое добро истинно доб­рые; ибо от Него, а не сами от себя, бывают они добрыми. Господь и говорит в той же беседе: «тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего. Иже на небесех» (Мф.5, 16). Где положил Он последнюю цель, туда и должны мы смотреть, делая что-либо доброе, то есть на славу Божию, отвращая в то же время очи свои от суетности человеческой. Далее, — если суетно делать добро для славы человеческой, не тем ли более суетно делать его для получения или умножения денег, или других каких-либо временных выгод, отвне прибываю­щих? — Все суета! Не для временного спасения должны мы делать добрые дела, но для спасения, уповаемого в вечности, где будем наслаждаться неизменным' блаженством, которое даровано бу­дет нам от Бога или, лучше, которое есть для нас Сам Бог. Если бы святые, делая добро, имели в виду временное спасение, то святые мученики, ко­торым неизбежно предлежала потеря такого спа­сения, никогда не совершили бы доброго дела исповедания. Они получали помощь в мучениях, не имея в виду временного, потому что «суетно спасение человеческо» (Пс.59, 13). Не возжелали они и «дне чело­веческого» (Иер.17, 16), потому что «человек суете уподобися: дние его, яко сень, преходят» (Пс.143, 4). При этом не должно упускать из виду, что коль скоро внушается про­сить у Бога даже и того, что по видимому сос­тоит в нашей власти (очи отвратить), то этим подтверждается необходимость благодати реши­тельно для всего. Некоторые не отвратили очей своих от суеты, потому что думали стать правед­ными и святыми сами собою, и возлюбили славу человеческую паче, нежели славу Божию, много о себе думая и слишком полагаясь на силу своего произволения, — потому и пали».