Моя мать. Вся жизнь

(рассказ моей бабушки)

***

Нет, и не было, в Советском Союзе и во всем мире таких женщин, как моя мать. Она и птичку не обидит, не то, что человека. И всем в долг давала, и всех жалела. А жизнь-то тяжелая была. «Катюша, сейчас нечем заплатить, - говорили, - продадим муку, заплатим». И она по две, три пары валенок в долг давала. Муку продавали, а денег не возвращали.

СВАДЬБА

Он вертел, она подкладывала. Так они и познакомились. Мать моя Катя и отец Вася. Катерина красивая девушка была, видная. Русая коса до пояса, глаза большие, карие. В общем, все на месте, – глаз не оторвать. Простое русское лицо, а как с картинки сошла. По характеру она кроткая, спокойная, трудолюбивая.

Жили они в деревне Болдиново Тверской губернии. Колхоз там был. Сама деревня большая, улица широкая-широкая. С одной стороны – леса, а с другой – Волга. Пароходы ходят. Природа – красота! У каждой семьи свое хозяйство, много детей. Как только детям восемнадцать лет исполнялось, их в люди отдавали. Так вот отдали и мою мать Катерину. Она в семье старшая была, 1900 года рождения. Семья у них была не очень большая, – пятеро детей. Катя, Дмитрий, Мария, Анна и младший Митя. Отец Николай ездил в Орловскую губернию на заработки. А Катя трудилась в наемных работниках у богачей на волночёске. Волночёска – это машина, которая овечью шерсть обрабатывает, чтобы потом из нее можно было валенки валять.

Васе дали прозвище на всю жизнь – Вася-разбойник. Разбойник, он и есть разбойник. Высокий, красивый, наглый. Глаза черные, как у цыгана. Ему тогда шестнадцать было. Он волночёску вертел, Катя шерсть подкладывала.

Однажды ушли хозяева в церковь. В этот день праздник большой был, вроде Пасхи. Вася с Катей одни остались. Он её взял, и …. обманул. Ой, такой позор! Что делать? После такого, ни её, ни сестер никто замуж не возьмет. Она к хозяевам бежит, плачет. Все им рассказала, куда деваться. Вот они и заставили Васю на ней жениться. Как положено, свадьбу сыграли. В церкви венчались. Тройка лошадей, разноцветные ленты, нарядные дуги. После свадьбы молодые переехали в соседнюю деревню к мужу.

В одном доме жили все четверо Васиных братьев с семьями. Вот так, пятеро хозяек, и все под одной крышей. Потом старшие братья стали строиться, и постепенно отделялись.

Первый ребенок у моей матери родился через год после свадьбы. Назвали Сережей. В ту пору не житье у неё было, а мука. Вася начал издеваться, бил ее, выгонял из дому. Она просит свою мать Евдокию забрать ее к себе:

– Мама, невыносимо жить, возьми меня назад.

– Нет, Машку замуж не возьмут, Аньку замуж не возьмут.

Потом родился Ванька. Голодно им было, Васька работал, а деньги домой не приносил, опять издевался. Катя снова просит:

–Возьми назад, мама.

–Нет, не возьму.

– Ну, возьми. Маруська уже вышла замуж, невыносимо. Детей кормить нечем.

–Взять не возьму, а буду с Ванькой и Сережкой сидеть, а ты с отцом на заработки поедешь.

Так Катя поехала с отцом в Орловскую губернию. Николай Васильевич валенки валял с мужиками, а она им обед готовила. Когда сезон закончился, Катерина заехала в Москву, купила мануфактуру, ботиночки. Материал корой покрасила, деткам одежку сшила. Потом Клавка родилась, потом Маруська. Вот так она стала каждый сезон ездить с отцом на заработки, забогатела. И корова у неё была, и телка.

ОТЕЦ

Вася-разбойник все издевался и над ней, и над нами. Соберет всех детей в круг, как коров, и давай плеткой стегать. Мы только вверх подсигивали. Клавка бедовая была, убежала от него. А меня засунул головой в поддувало. В печке, знаешь, есть поддувало. Мать рассказывала, мне годик был, я сама не помню. Она ему говорит: «Вася, Лидочка маленькая. Ну, что ты делаешь? Волосы ей спалишь». А ему все ни почём, не слушает её, издевается.

Ну, куда мать от него денется? Вон сколько детей появилось. Сережка, Ванька, Клавка, Маруська, я. Потом еще Настька, Володька, Шурка, Нинка. Васька-разбойник с матерью не жил, только детей делал. «Ежели не дашь, - говорит, - конский волос туда засуну, пусть гниет». Или ножом угрожал. Она не по воле рожала детей, поневоле. «Убью, - говорит». С ножом все время ходил. Развестись? Бог с тобою. Это сейчас, не сошлись характерами, и все, п…дец. Жопа к жопе, и разошлись. Раньше такого не было. Да кто ее с девятерыми возьмет?

Вот так и жили. Мать Катя работала, а отец Вася блядовал. Мать вставала в пять утра. Корову доила, потом вместе с теленком выгоняла ее на пастбище. Потом бежала в колхоз на конюшню, лошадей почистить надо. Она конюхом работала. Дома поросят, кур, гусей, всех покормить надо. Детям покушать приготовить. После работы в колхозе дома управлялась. Все успевала. Зимой, когда мужики на заработки уезжали, ее оставляли за председателя колхоза.

У отца была другая жизнь. Он ездил в Москву в дома терпимости. Все его братья едут к женам, деньги везут, а он к проституткам. Рассказывал друзьям, что как-то негритянку ему захотелось. Она как разделась догола, он испугался! «Ой, е… твою мать», - убежал. А деньги - то заплатил. Приезжает, опять без денег. Мы босые, к соседям зимой бегали греться на печке. Мать яйца продаст на базаре, купит материал. Сошьет нам одежку, валенки сваляет. Куры свои, поросята свои, так вот и жили.

ГОЛОД

В 33 году из острога убежали тюремщики и подожгли лес. А вокруг Калининской области леса непроходимые. Все горело. Мы рвы рыли, ведрами поливали, чтобы огонь на дома не перекинулся. Дома уцелели, а поля все сгорели. Рожь, пшеница, лен, гречиха, картошка. Все. Голод был. Мать корову выгнала, телку выгнала. Дети проснулись, шесть человек, а чем кормить. Есть нечего, рожь и лен сгорели. Что делать? Мать младшую Настю взяла с собой.

– Мам, а куда мы идем?

– Нам пирогов дадут.

Был престольный праздник. Шли задами, стыдно улицей идти. Тогда дразнили, вон, побирушка идет. Она прошла по своей деревне, зашла к тем, кого знала. Надавали ей сумку хлеба, плюшек. До дома дошла, пастух прибежал. Кричит, что корова клевера объелась и ее прирезали. Привезли корову. Вымя полно молока. И плюшки, и пироги, и молоко, и дети сытые. Вечером Маша фартук только взяла, а принесла целую корзинку, и пирогов, и хлеба, и плюшек. Мясо нарубили кусками, повезла мать к себе в деревню продавать. По деревне ехала, кому мясо, кричала. Все распродала. Рубашки, штанишки, ботиночки нам купила.

Но дальше что делать? Голодно. Куда деваться? Тут жена Васиного брата написала, приезжайте к нам в Тульскую область.

НОВАЯ ЖИЗНЬ

И в 33 году мы приехали в село Сергиевское Тульской области. Сейчас это город Плавск. Катерина Васильевна нас, младших, с матерью пока оставила. Сперва квартиру в Мармыжах снимали. Потом мать в колхоз устроилась. Колхоз «Труд Ленина» богатый был. Председателя в 37 году расстреляли, как врага народа. За что? Больно умный был. Материной сестры муж управлял волостью в Калининской области. Тоже в 2 часа ночью забрали и все…

Ну вот, в Плавске комнату в общежитии дали, место только мало, на полу спали. Вася вперед нас туда уехал, на заработки. Нашел новую жену. Эта жена, Васино письмо прочитала от Кати. Там было написано: «Привет тебе от Сережи, Вани, Клавы, Маши, Лиды, Насти, Володи». Сколько детей-то! Новая жена взяла его, и выгнала. Он к матери вернулся, а она его не взяла.

Старший брат, Сережка, уже в подмастерьях работал, валенки валял. Отец не давал ни копейки, а Сережка с 13 лет кормил материных детей. Воспитывал их вместо отца. Зимой мать закладку делала, валенки валяла, летом в колхозе работала. Мы тоже в колхозе подрабатывали. Моя мать – стахановка, по сорок две копны вязала. Про неё и в газете писали, и по радио говорили, что Екатерина Николаевна Молчанова – ударница труда.

БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ

В 38 году родились двойняшки, Шурка и Нинка. Матери-героине положено были большие деньги, по две тысячи рублей на каждого. А денег не давали. Мать ходит, ходит. Целый месяц просила, бесполезно. Соседка говорит ей:

– Катерина, что ты все ходишь? Ты напиши Надежде Константиновне Крупской.

– А как написать?

–Москва. Кремль. Н.К. Крупской.

Она и написала, так и так, своими словами. Она плохо писать умела. Как сумела, так и написала. Что детей девять человек, кормить их надо, что денег не дают. Через три дня матери приходит открыточка. Там написано: «Катерина Николаевна, идете в собес, заберите ваши деньги». Пришла в собес, а там уже встречают: «Садитесь, садитесь, пожалуйста. Вот ваши деньги». Сразу получила 4 тысячи рублей. И положила их на сберкнижку. Мы дом-завалюшку купить хотели. Но денег не хватало.

Что же Вася-разбойник сделал? И смех, и горе. Пришел к нам в субботу. Принес круглую буханку с маком, шоколадных конфет, таких круглых, а вверху фантик закручен. И сейчас такие конфеты продаются. Мы обрадовались, этот хлеб с конфетами едим, откуда мы что знаем. А Сережка просит: «Мама, пришел эшелон с деревянными срубами. Сними две тысячи рублей на сруб». Нам место давали для строительство дома.

Мать пришла в сберкассу, а ей говорят:

– Екатерина Николаевна, ваши деньги все сняты. Женщина снимала по вашему паспорту.

– Да, у моего Василия Николаевича много баб. Это он, больше некому.

Отец, значит, стащил у матери паспорт. Знал, что он на печке лежит. Заплатил той женщине сто рублей. Сережка опять: «Мам, мы с дядей Митей сруб откатали, деньги нужны. Давай в милицию».

Мать в милиции расписалась, не подходит, женщина подпись подделала. Суд был. Присудили Ваське два года. Восемьсот рублей он уже истратил. Пострадала женщина, которая в сберкассе работала. Она свои заплатила. А матери все полностью отдали. Жена Васиного брата продала козу, пятьсот рублей нам добавила, и за четыре с половиной тысячи мы завалюшку все-таки купили. Стали в своем доме жить.

Отец два года отсидел, пришел к нам. Я пол подметала. Август был. Мне 13 лет.

–Здравствуйте.

– Здравствуйте. А кто вы будете?

– Я твой папа.

– А у нас папы нет.

– Где мама?

– На молотилке.

Мать пришла, он ногу за ногу заложил, поцеловал её. И она его опять, б…., приняла после тюрьмы. Деньги стащил, с женщинами чужими жил! Бабы! Ума нет.

Шура с Ниной маленькие умерли. Питание плохое было. У матери молока не было, она им на молокозаводе прогон покупала, а нам – ведро патоки. Мы хлеб макали в неё и ели. Девять человек прокормить, как ты думаешь! Володя в 6 лет умер от менингита. За сруб так и не заплатили. Сережку в 38 году забрали в действующую армию. Мама переживала, что к нему в такую завалюшку ни одна невеста не придет. А Сережка красивый был, завидный жених. Он говорил: «Вернусь из армии, построю двухэтажный дом».

ВОЙНА

И началась война. Мы бегали, кричали: «Война началась! Война! Немцы, немцы!» Глупые были. Какие немцы? Обыкновенные люди, только зеленые шинели и пилотки. Немцы в Плавске были, но в Тулу их не пустили. У нас два офицера квартировались. Чехи, танкисты. Конфетами детей угощали. Хорошие люди.

Вот финны много комсосольцев и коммунистов расстреляли. Пришел карательный отряд, два месяца стоял. Евреев, 21 человек в овраге казнили, ребенку одному десять месяцев было. Вот это настоящие фашисты. Потом10-ая советская армия освобождала город. Мы ухаживала за пленными, носили им хлеб, пареную пшеницу. В церкви они стояли, на бетонном полу лежали.

Брат мой, Сережка письмо написал перед началом войны. «Мама, если никакого волнения не будет, осенью приеду». Адрес: город Свислоч Белостокской области. Тогда немецкие танки уже к границе подошли. А у наших ребят только сабля и конь. Фотографию Сережка присылал, он на коне и с саблей. Что они против танков? Из армии старший брат так и не вернулся. Другой брат Ваня прислал последнее письмо: «Мама, выходим на защиту города Оренбаум». И его не стало.

Мать отца на фронт провожала. Он же старый был для армии, попал в похоронное бюро. Идет обоз с убитыми, они их собирают, траншею роют, штабелями всех укладывают в братскую могилу и землей засыпают. Всю войну прошел, как ты думаешь! Сережку убили, Ваньку убили, Машку убили. Её эшелон немцы разбомбили, когда она из города Узловая, в котором училась, эвакуировалась на Запад. А Васька-разбойник дошел до Берлина.

Две посылки из Германии нам прислал. Мы хохотали! Открываем посылку, а там немецкий кованый сапог. Материал кто-то вынул. А в другой материал был, платья, брюки, пиджак и кирпич. Доложили, чтобы вес сошелся, те, кто посылку отправлял. Во, что делали! Клавка себе из брюк юбку сделал, а мне Нюша из платья большого сшила сарафан и трусики.

КОНЕЦ

Отец пришел с войны и уехал в Орловскую область. Нашел там молочницу. У нее два мальчика было. Он их выходил. А когда ребята подросли, она его и выгнала. Приехал к нам, мы его опять не пустили. Подал он на мать в суд, чтобы она приняла его. Был 1948 год. Я уже замужем была, сын родился. Мы с мамой жили. Сестра Клава в Тюменскую область уехала, Настя в Цимлянск. Три дочери только и остались живы после войны.

Опять суд. Как не жил, издевался, денег не давал, мать все описала. Его на суде спрашивают: «Где ваша жена?» «Вот, жена Катюша». У матери спрашивают. «У меня, - говорит, - мужа нету». Суд посмотрел на нее. Сколько детей одна вырастила. И сама хорошо одета. Пуховый платок, пальто драповое. А Вася в валенках, которые мать сваляла ему еще до войны. Весь обросший. Ночевал в котельной. И все. Уехал он опять в Орел.

Потом в 51 году прислал письмо. Когда он от нас уезжал, его в дороге парализовало. Сняли его с поезда, отправили в дом престарелых. В письме просил мать выслать пятерочку. Тогда деньги новые пошли. Я говорю: «Вот ему, фига, а не пятёрочка». В 53 году он там и подох. На похороны мы не поехали. Вот и вся его судьба, весь конец.

Мать в колхозе так и была стахановка. И валенки валяла, мы с мужем помогали. Дом построили. Москвич купили. Умерла мама Катя на 73 году жизни. Внуку 25 лет было, внучке 18. Год не дожила, чтобы правнуков увидеть.

***

Нет, и не было на свете таких людей, как моя мать. И я такая же, и мне Господь дает. Мои сверстники уже давно все померли. Вот такие мы, жалостливые. Рубаху последнюю снимешь, отдашь.