В человека легко ль воплотиться?

* * *

Тону, тону в пучине бытия!
Ладью я вижу, только в ней – змея.

Как быть? На дно пойду я без ладьи,
иль гибель обрету я от змеи!

* * *

Душа, как птица, на небо взлетела,
а где-то на земле осталось тело,

И воду жизни птица пьёт земная,
о призрачной земле не вспоминая.

* * *

Свет истины храни. Он никому неведом.
Ни веды, ни Коран поведать не смогли, –

В чём истина? А мир Корану верит, ведам, –
поверит ли тебе, о грешный сын земли!

* * *

Нельзя и правду возлюбить, и ложь,
и голос доброты, и денег звон.

Не будь на жалкий барабан похож,
в который ударяют с двух сторон.

* * *

Твоя душа как поле; сторож слеп;
пробрался вор-корысть, ворует хлеб;

Пока твои не завершились дни,
последние колосья сохрани!

* * *

Тебя во время лепки бьёт гончар:
твоя судьба – горшок из глины.

Покуда не сразил тебя удар,
свой путь обдумай, трудный, длинный.

* * *

Нас делает гончар; подобны мы сосуду;
и сыплются на нас удары отовсюду.

Во время обжига, удар считая каждый,
мы от мучительной изнемогаем жажды.

* * *

Забыл ты о правде? Так вспомни:
к огню ты придвинулся близко,

Огонь – твоё горькое горе,
а ты – деревянная миска.

* * *

Похоже наше тело на глиняный сосуд.
Его всё время люди в своих руках несут.

От одного удара он разобьётся вдруг –
и черепки мгновенно мы выроним из рук.

* * *

Топором деяний вырубаешь
рощу дней своих: всё, чем живёшь!

Собственные зубы вырываешь,
сам себе в живот вонзаешь нож.

* * *

Терпеть не можешь грязи на теле, на одежде.
Свою ты видишь душу? Её отмыл ты прежде!

* * *

Бездельники в одеждах белых теперь жуют свой бетель,
Но ад – последняя обитель презревших добродетель.

* * *

Ты думал, что ты есть начало начал,
зачем же ты в страхе теперь закричал?

Когда-то посеяв акации семя,
зачем ты о манго мечтаешь всё время?

* * *

Смотри: и мудрецы, добро отвергнув, вскоре
потонут в тяжком зле, как в море,

А нам трудней стократ – простым, обычным людям, –
едва мы о добре забудем.

* * *

Смотри: весь мир – в цепях дурных страстей,
не мир, а мрачная темница!

Но если это Бог связал людей,
то как свободы им добиться?

* * *

Средь моря зла мы видим чистый пруд,
в котором нежно лотосы цветут,

Но пруд сожгут, хотя кругом вода,
за грех, свершённый в прежние года.

* * *

Читай четыре веды – всё равно
тебе добро постигнуть не дано.

Ведь хлеб добра убрал Кабир на воле,
и видит пандит: опустело поле...

* * *

Нам не помогут брахманы беседами,
не нужен людям опыт их убогий.

Ужель они, опутанные ведами,
для нас отыщут верные дороги?

* * *

Прописям бессмысленным в угоду
пандит пьёт, процеживая, воду,

Чтоб избавить от страданий мнимых
обитателей воды незримых,

Но, читая, почитая веду,
постоянно пакостит соседу.

* * *

Пандитам сказал я резко: “Вы даёте людям яд,
в вашей проповеди жалкой нет ни правды, ни добра.

Призывая к ненасилью тех, кого сейчас казнят,
убиваете несчастных каждым взмахом топора”.

* * *

Пандит – пахарь, но, чужое поле зорко охраняя,
о своём забыл он поле и лишился урожая.

Всех он учит, этот пандит, с виду помыслом высок,
но прислушайся – поймёшь ты: у него во рту песок!

* * *

Луну хвалили ночью звёзды:
“Ты светишь так, что всем светло! ”

Но звёзды спрятались, как только
на небе солнышко взошло.

* * *

Приятен снежный ком, он красотою манит,
Но солнышко взойдёт – и он водою станет!

* * *

Посмотри, как буря знанья повалила все заборы!
Рухнуло корысти зданье, – двери, стены и подпоры,

Рухнули столбы сомнений; рядом себялюбья балка,
черепки дурных стремлений, скудоумия черпалка.

Дождь, сопутствующий буре, оросил сердца живые, –
солнце истины сегодня мы увидели впервые!

* * *

Ты о добре забыл: твой труд – разврат и блуд.
Когда же перевоплотиться

Твой час придёт, тогда другой узнаешь труд,
которым трудится ослица!

* * *

Подобье Бога в лавке покупая,
склоняется пред ним толпа людская,

Слоняется по северу и югу,
и все уподобляются друг другу.

* * *

Брахман, что читает гаятри на закате, на заре,
Почему забыл об истинном властелине – о добре?

Брахман, к чьим ногам склоняется множество простых людей,
Почему забыл о светоче, чтобы стало нам светлей?

Почему не вспоминает он об отраде из оград –
О любви, о бескорыстии? Пандит, попадёшь ты в ад!

Ты творишь деянья низкие и, хотя высок твой род,
Входишь в дом к низкорождённому, набиваешь свой живот.

Всякие запреты выдумал, вымогаешь ты дары, –
В яму свалишься средь бела дня ты, ждать недолго той поры!

Знатен ты, а в Бенаресе я – ткач и, право, не пойму:
То, что есть “твоё”, возможно ль равным сделать “моёму”?

Тот, кто с нами к правде движется, к свету истины придёт.
Пандит, веды проповедую, в бездне гибель обретёт.

* * *

Сколько обликов есть, – в человека легко ль воплотиться?
Этот облик принять разве каждая может душа?

Плод, который упал, может в дерево вновь превратиться, –
может стать человеком лишь тот, чья душа хороша!