Такова судьба

- Билл! - Окрик снизу заставил спавшего до этого момента брюнета вздрогнуть и разлепить глаза. Он приподнялся на локтях, пытаясь понять в чем дело, зевая и кутаясь в теплое одеяло.
- Билл! - Окрик повторился, и ему пришлось встать и спустится на первый этаж их нескромной квартирки, потирая глаза кулачком.
- Ну что? - Бормочет он, капризно дуя губы, недовольный тем, что его разбудили в подобное время.
- Сколько можно спать? - Ральф отвлекается от сервировки стола, поднимая взгляд на свое полуспящее чудо, невольно улыбнувшись. - Еда остывает.
- Ну почему так ра-а-а-а-ано? - Наигранно хнычет Каулитц.
- Рано? - Коллинз удивленно вскидывает брови. - Четыре часа дня, милый.
- Сколько? - Билл удивленно округляет глаза, поднимая взгляд на часы, тихо ойкая. Он тут же ретируется в ванную, чтобы привести себя в порядок, после чего одевается и снова спускается на кухню, обвивая Ральфа руками за шею, мягко целуя в щеку. Вторая неделя их отдыха - отдыха от всех, от ненавидящих взглядов старшего брата, от рутиной работы, от сотен визжащих девчонок, часто агрессивно высказывающихся в сторону Ральфа, так как тот занял их место подле Великого Билла Каулитца. Они объявили о своих отношениях почти сразу же, не желая скрываться и прятаться от камер, все равно рано или поздно попадутся. Конечно же, это привлекло много внимания, их никак не оставляли в покое, поэтому Дэвид был вынужден дать группе отдых, к тому же они давно его не получали. Ральф мужественно терпел и довольно некорректные заявления фанаток, и скандальные статьи в журналах, хотя это было тяжело, особенно ему, не привыкшему быть под вниманием стольких людей. Главное, что его черный котенок с карими глазами был счастлив, и чувствовал себя под защитой, перестав дрожать под злыми взглядами близнеца, когда тот понял, что добраться до брата ему не суждено из-за вечно бдящего Коллинза.
Билл впервые чувствовал себя счастливым. Та ссора в холле что-то надломила, слепое обожание и невинная любовь к Тому куда-то пропала, он был доволен жизнью рядом с Ральфом и совсем не собирался его бросать, уже забыв о том, что предложение встречаться было простой игрой на публику.
Они сели " завтракать", потому что с засоней-Каулитцем обед у них приключался только вечером, а об ужине они и вовсе забывали. Трапезную тишину нарушил голос радио, до этого наигрывавшего какую-то тихую незатейливую мелодию, теперь же решившем посплетничать о всяких мелочах. Услышав свое имя, Билл поморщился и потянулся выключить его. Ральф молча проследил за ним взглядом, отложив вилку.
- Мне всегда было интересно - почему вы терпите это все? Столько лет всей этой слежки с фотокамерами, неужели ты не устал?
- Устал. - Билл просто кивает, улыбаясь уголком губ, запивая еду кофе.
- Тогда почему просто не уйти и не пожить нормальной жизнью?
Каулитц замер на пару мгновений, потом опустил кружку на стол. Дно звучно стукнулось об стол. Он изучал взглядом своего любовника, пытаясь понять, почему тот спрашивает, ведь раньше его подобные вещи не интересовали.
- Потому что я не хочу нормальной жизни, Ральф. - Тихо отвечает Билл, пытаясь донести весь смысл до Коллинза. - Это была наша мечта. Мечта творить музыку. Мечта зажигать чужие сердца нашими стихами. Сотни миллионов сердец стучат в такт нашей музыке, и это восхитительно. - Он выдыхает, понимая, что не сможет объяснить. Не Ральфу. Тот навсегда останется просто парнем Билла Каулитца, но ему не понять, что значит мир шоу-бизнеса.
- Ради этих визжащих под окном фанаток? - Коллинз тихо хмыкает, тоже делая глоток из своей чашки.
- Ради них. - Билл кивает, улыбнувшись уголком губ. - Тебе не понять. Ты рядом со мной, получаешь все мое внимание, а они довольствуются случайным взглядом в толпу, храня это заветное воспоминание через года. Они любят нас.
- Ну-ну. - Парень усмехается. - Я не знал, что это так тяжело, но понимаешь, я больше не могу. Они же каждое наше движение записывают на камеру, а потом бесконечно обсуждают!
Билл удивленно моргнул. Вот оно что. Ральф сломался. Не выдержал бремени славы. Только сейчас Каулитц заметил его непривычно уставший вид, круги под глазами и легкую нервозность. Это не для него.
- Ральф, ты должен понять, я никогда не брошу сцену.
- Я люблю тебя.
Повисает неловкое молчание.
- Что? - Билл сам не знает зачем переспрашивает, вся ситуация кажется абсурдной, словно весь тот идеальный мир, что они выстроили с Ральфом за все это время, где им было хорошо вдвоем, начал осыпаться по маленьким кусочкам.
- Я люблю тебя, Билл, - медленно, с нажимом повторяет Коллинз, устало проведя рукой по волосам. - Но это ведь пустые слова для тебя, верно? Я думал, что смогу. Мне было достаточно того, что ты рядом. Но, наверное, я не такой благородный, каким кажусь, потому что я хочу услышать эти же слова в ответ.
Билл опустил взгляд. Как бы хорошо ему не было, он не любил Ральфа. Он был благодарен, он бесконечно доверял ему, но не любил. И в то же время отпускать его было тяжело, слишком уж он привык к этому чувству покоя рядом с этим милым юношей.
- Я все понимаю. - Он опустил взгляд. - Если ты настаиваешь, я попрошу Дэвида, он разберется с билетами и прочим.
- Вот так все просто? Хотя, о чем я спрашиваю. - Коллинз покачал головой и поднялся на ноги, покидая кухню. Билл не решился окликнуть его. Он был благодарен за все произошедшее, но этот мир не для Ральфа. Как бы не было тяжело его отпускать, но так было нужно. Возможно, это чертово благородство брюнета, но он хотел лучшей жизни для того, кто подарил ему столько счастья.

Вечером Каулитц остался один. В пустой, темной квартире. Во всем мире. Брошенный наедине со своими страхами и чувствами. Он забился в угол кровати, тщетно надеясь заснуть: выходило из рук вон плохо, все переживания вдруг нахлынули волной, застилая глаза горячими слезами. Теплая волна сна стала окутывать его только под утро.
И тут же исчезла, встревоженная звуком поворачиваемого ключа в замке входной двери.