Уездный город N

7 декабря 2013 в 20: 58

ЕГОР БЕЛКИН: " Репертуар дороже самих личностей, я в этом глубоко убеждён. Репертуар — это воплощённый ты. Как можно отказаться от самого себя? По-моему это очень глупо и вредно."

/Большое интервью для " Уездного города N" /
Часть 1.
=======================================

Вы совсем недавно вернулись с фестиваля «Старый новый рок 2013», который прошёл в Екатеринбурге... Это известный фестиваль со своей историей, что там нового, что старого?

Мы выступали там не единожды, и могу сказать, что принципиально он интересен тем, что там 50 на 50. Почему он называется старый новый? Потому что 50% старички заслуженные, необязательно те, которые составили славу свердловского рока (и гости тоже), но вместе с тем имеют возможность выступить молодые (сцена, как правило, одна) на абсолютно равных условиях, с одинаковым временем на саундчек и всё такое подобное. Сделано всё, в общем, сбалансировано и верно. Никто не чувствует себя кавалерами разных степеней заслуги перед Отечеством. Это даёт возможность старичкам, прежде всего, почувствовать? что нет той молодой шпаны, которая «сметёт нас с лица Земли» (БГ), т.е. почесать себе пузико и сказать: «Эх, да мы ещё ничего!», и в тоже время, это даёт возможность молодым группам в равных условиях показать себя. Я, может быть, конечно, не прав, но я же чувствую, я много выступал, и я же вижу, что публике в общем плевать, вот как вы выступите - так вас и примут. На заслуги, если у вас заслуги, нет заслуг — публике это безразлично. Мы выступали там с Настей как хедлайнеры, но я выступал ещё со своей древней группой «Р-клуб» образца 1981 года, но там уже не все, конечно, уцелели. Понятия никто не имел, кто мы такие, зачем мы такие, но как-то бодренько так отыграли — нас очень хорошо приняли! Вот в чём смысл нового старого рока! Вы можете быть стариками, но выступить, как новые, и вы можете быть новыми, но так крутануть, что все поймут, что вы молодцы. Мы были удивлены, как во многих городах, и особенно в Свердловске(Екатеринбурге) принимают «Смысловые галлюцинации». Мы их знаем давно, для нас они молодёжь! Но, как мы поняли, для публики они давно не молодёжь, они уже монстры и чуть ли не мэтры. Это всё довольно забавно наблюдать, потому что как раз, как мне кажется, это ведёт не к усреднению результата, а все как-то так в хорошем смысле слова отталкиваются, и это даёт некий стимул к развитию и тем, и другим.

- Артём Троицкий сказал, даже написал, что сейчас современной молодёжи не интересно играть рок-н-ролл, создавать группы, что они находят кучу альтернативных возможностей реализовывать себя и выплеснуть свою энергию...Раньше рок-н-ролл был единственной возможностью себя проявить, во всяком случае так говорят, что он был смыслом, воздухом, религией и т. д. Егора Белкина что заставило создавать «Р-Клуб» в 1981 году?

Это была предельно простая схема, вдруг однажды появились группы, у нас их называли Битлы, Роллинги и Цеппелины. Вот когда появился этот трёхглавый дракон и после другие группы - «Shocking Blue» например, всё это произвело на меня неизгладимое впечатление. Жизнь резко повернула в другую сторону. Не знаю, как бы я дальше развивался. Я вырос в небольшом городке, и все мои друзья сидят. Так что спасибо большое, что это со мной произошло! Я этому крайне рад потому, что я сейчас собою представляю это произошло только благодаря тому, что тогда я услышал эту музыку. По статистике (всё-таки и CD продаются ещё и скачка из Интернета за деньги), это я недавно узнал, самая продаваемая музыка в мире — это рок-музыка, так что всем, кто считает, что рок-музыка выдохлась и ей пришёл конец, — пламенный привет! Появляются молодые группы, другое дело, что они стараются пристраиваться к чему-то уже проверенному. Я стараюсь дружить с теми, кто уникален, пусть не очень преуспел, так как правило и бывает, закон такой — если ты оригинален, ты вряд ли заработаешь больших денег, но ты заработаешь репутацию внутри нашего цеха. Инну Желанную могу привести в пример, вряд ли она заработала огромные деньги за всю свою карьеру, но все знают, кто это, знают её музыку и относятся с уважением.

- Кстати, когда Вы начинали, на Вас помимо зарубежных групп, повлияли какие-то русские артисты?

Да-да-да-да-да! Это было стимулом, из-за которого мы писать стали сами. У меня есть дружок такой - Саша Пантыкин, с которым мы играли в группе «Урфин Джюс». Он сходил на «Машину времени», когда учился в Уральском политехническом институте. Тогда как-то подпольно, через комсомол, не знаю, как это было сделано, приехала «Машина Времени». Конечно, туда мало кто попал, я, к примеру, не попал, ну ничего страшного, а Саша был. И что он вынес оттуда? Он сказал: «Так, если могут они, то почему не могу я?». Вот такой стимул. У меня было немножко по-другому. Мне вдруг стали приходить какие-то слова, мелодии, могу сказать, что я крайне ленив, а тут словно какая-то «Болдинская осень» у меня была. Я стал писать песни. Летом! Все вокруг отдыхали, а я сидел в душной комнате и что-то там наигрывал себе. У меня, прости за грубое слово, сублимировалось всё, что я накопил, слушая музыку. Естественно, я сделал так, как хотел я, но опираясь на плечи гигантов. Я, упаси Господи, совсем не собирался делать это всю жизнь, чтобы это стало профессией, мне просто очень нравилось. Из серии: «Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын» - вот смотри-ка и у меня получилось, хорошо же! Давайте сыграем? Ну, давайте сыграем, и сыграли на публике. Всем понравилось и пошло-поехало. А дальше уже достаточно широко известная схема... И не забывайте мотив, который всегда был (я ведь до того, как создать «Р-клуб», играл в школьном ансамбле в Доме пионеров) — это чистая любовь к музицированию, мы иногда играли какую-то ерунду и завывали на псевдоанглийском языке, но нам так нравилось находиться внутри всего этого, что нравится находиться до сих пор.

- Назимов в одном интервью даже сказал, что у «Урфин Джюса» была свадебная программа...

О, да! Мы её играли, конечно, не как «Урфин Джюс». Там Саша Пантыкин пел песню про барабан, где барабан был плох, а барабанщик то ли лох, то ли...я уже не помню. Мы исполняли такой свадебный репертуар и таким образом зарабатывали себе на жизнь (по тем временам довольно неплохо) — раз, и мы играли, и играли на публике — два. Естественно, как самые хитрые, мы вставляли туда и свои песенки тоже, но так, чтобы свадьба не обиделась, чтобы отец невесты не пришёл бить нам морды. Так же, когда приехал к нам Юра Шевчук, мы работали такие, сейчас это называется корпоративы, а тогда такого слова не было, затевали какие-то праздники, а плата за это называлась «палка». Если играли дольше оплачивали две «палки». Так вот Юра тоже, мы играли официоз какой-то на площади девятьсот пятого года (мы пели: «Молодость, всё может молодость!» или «Земля в иллюминаторе», или «Изменения в природе происходят год от года.») Я потом спустя много лет спросил у Юры: «Ты как к этому относишься?» - «Да с большой душой! Вспоминаю с удовольствием». Естественно, когда контроль ослабевал, мы могли сыграть: «Я больше не хочу лежать с тобой в одной постели, обрыдла мне давно твоя смешная грудь» (Ю. Шевчук). Это по тем-то временам! Можно было загреметь довольно сильно, но Юра настаивал, чтобы иногда мы играли его песни. Так что подобным образом мы пытались как-то функционировать. Мы даже участвовали в «Юность комсомольская моя». Был такой великий конкурс и даже там умудрялись что-то такое играть! Было непросто, но весело. Пусть кто угодно называет это компромиссами — чушь собачья! Тогда просто не было других условий, вы либо двигаетесь вперёд, либо поворачиваетесь назад. Это было из разряда - «вода камень точит», и мы плыли в своём направлении, в своём, повторяю.

- Вы, как один из начинателей движения, скажите справедливо ли утверждать что истоки так называемой свердловской школы — это «Трек» и «Урфин Джюс»?

Там есть подревнее, конечно, коллективы. Их мало кто помнит. Одни из первых — да, и это было противостоянии наподобие «Beatles и Rolling Stones”. Это были группы настолько близкие друг другу. Пантыкин был и там, и там одно время! Потом это развалилось, он ушёл из «Трека» и создал «Урфин Джюс», и соревнование продолжилось! Это очень верный и правильный путь. Не известно, как бы сложилась судьба Роллингов, если бы Битлы не отстегнули им с барского плеча " I Wanna Be Your Man". У них очень долго не было хита. Битлы подарили им песню, она возглавила чарты, и Роллинги потопали дальше, а сейчас нарисовались - фиг сотрёшь. Там было примерно то же самое. Мы вместе справляли Новый Год, сидя друг напротив друга, как соперники. Это было очень хорошее время! Если говорят, что свердловский рок начинался именно с этих коллективов, пусть так и будет, потому что более древних всё равно уже не помнит никто. От них и следов-то никаких не осталось. От нас остался какой-то музыкальный материал, и мы даже иногда ещё выступаем и «Трек», и «Урфин Джюс».

Известный факт, что творческий процесс внутри самого «Урфин Джюса» проходил достаточно напряжённо. Прежде всего у Вас с Пантыкиным - Вашим старым дружком.

Пантыкин, как раз прекрасен в этом смысле! Пантыкин и переписывал, и переделывал по моей просьбе всё, что я говорил и спокойно относился к моим аранжировкам и к тому, что я вставлял какие-то свои темы, он был открыт ко всему, а вот с Илюшей Кормильцевым покойным, вот это были битвы! Илюша был грамотный, образованный, а я тогда ещё не поступил в университет и уж тем более не закончил его. Поэтому, естественно, Илюша говорил: «Ты жлоб от сохи, ты какое право имеешь мне, потомственному, что-то говорить?!» Я говорил «Да какой ты потомственный!? Ты закончил химический факультет!» Вот там была битва, но, к чести сказать, пока ещё Илья был не с «Наутилусом», мы меняли тексты. И дело даже не в цензуре. Илюша иногда загибал такие тексты! Они были просто чудовищны, и с точки зрения поэтики никуда не годились. Потом Илюша пытался лезть в какие-то музыкальные дела. Тут уж я не пускал его, потому что ему там места нет, мы как-нибудь сами. Но это нормальный творческий процесс, до мордобоя не доходило. Илюша мог обидеться, на какое-то время уйти, потом всё равно приходил, потому что паровоз шёл дальше.
-Помимо признанных его заслуг как сочинителя слов песен, он же продал своё имущество какое-то и купил портостудию, там же много групп записалось. Это был серьёзный поступок для того времени?

Тогда многие совершили такие подвиги. Был такой Анатолий Королёв, вот если бы не он, «Наутилус» бы не стал «Наутилусом». Слава с Димкой Умецким продолжали бы стоять за кульманами и чертить там какую-то херь — проекты станций метро и прочую лажу. Кстати, есть станция метро в Свердловске, к проектированию которой Слава приложил руку. Она достаточно аскетична, чем-то похвалить её не могу, но такая нормальная станция. Так вот этот Анатолий Королёв в Одессе, по- моему, купил на свои деньги Славе гитару, тот самый знаменитый самопальный «Telecaster», купил микрофон «Shure», и он же убедил их бросить эти НИИ, где они тогда работали, и играть подпольные концерты. Мне очень обидно- жизнеописания выходят же под эгидой самих музыкантов- что ребята нигде о нём не упомянули. Я везде, где только можно, про него вспоминаю, потому что он жив-здоров. Ему, я думаю, обидно, что всё это бытописание обошлось без него, хотя там участвуют персонажи, которые имели к нам вот такусенькое отношение. Человека, который направил группу в нужном направлении почему-то забыли. Так что вот восстанавливаем справедливость.
Тогда как-то правильно всё совпало. Комсомол действительно был слаб, КГБ старалось с нами заигрывать — открыли рок-клуб, чтобы хотя бы нас посчитать. Кроме того, к нам стали примыкать люди вроде Владимира Хотиненко, Алёши Балабанова, которые умудрялись что-то там снять, какой-то видеоряд нам оставить, чтобы документальные какие-то свидетельства сохранились или около документальные. Закрутилось всё, завертелось. Ой, отличное было
время!

- Мне интересно узнать о фильме «Егор и Настя». Впечатление после просмотра такое, что там нет ни сценария, ни режиссуры, просто стоит камера и снимает то, что происходит. Фильм художественный, но совсем документальный.

Отчасти так. Это же дипломная работа — это во-первых, во-вторых, он же до этого работал на подразделении документального фильма. Это Лёшин принцип: он знает, что мы не профессиональные актёры, и не заставляет нас делать что-то неестественное. Там есть сцены, в которых Лёша меня попросил, где я весь из себя, и видно, что я не актёр, так бы я в жизни никогда не сделал. Или когда Димка Умецкий сидит в ванной и говорит эту свою закавыку- это Лёшина фраза, мы бы так никогда не сказали. «Егор и Настя» вообще отдельная тема, там действительно всё документально, персонажи, которые там участвуют, - всё это документ, но линии поведения придуманы. Лёша меня сразу предупредил - «Настя будет хорошая, ты будешь козёл». Я говорю: «Ну ладно». Возможно, так оно и есть. Как в своё время написал Шахрин - «Чёрная полоса бесконечная, может, так нам и надо?». Я считаю, что этот фильм полудокументальный, полуигровой. Игровой в том смысле, что была достигнута задача режиссёра, то есть он получил то, что он хотел, а документальный потому, что всё персонажи настоящие и играют сами себя. В «Егоре и Насте» заложено больше, чем например в «У меня нет друга». Скажем так, это история — Адам и Ева. Тогда всё будет понятно? Просто это в 80-е годы, но по сути всё тоже самое. Взаимоотношения мужчины и женщины в определённом интерьере и при определённом наборе обстоятельств. Лёша в этом плане, конечно, молодец. Лучше показать то время через нас вряд ли кому-то удалось. Я видел документальные фильмы тех времён. Их никто до конца не досмотрит, а это кино смотрело столько людей! Я обомлел! Мне приходило столько отзывов и до сих пор приходит. Его даже, по-моему, показали однажды на первом канале.

-Сейчас с развитием Интернета его многие могут посмотреть...

Вот с этим как раз сложности. Если сейчас это завинчивание гаек с опубликованием будет продолжаться, то мы их не увидим больше. Свердловской киностудии больше нет, получается, нет правообладателя, а закон требует, чтобы то, что выкладывается было подтверждено правообладателем. Кем подтверждать, если никого нет? Я им сразу говорил: «Мы будем вывешивать хотя бы по одной причине — часть актёров жива, режиссёр на тот момент был жив, так что, ребята, спокойно!». Сейчас, может быть, по тем ссылкам в ю-тюбе, где они раньше висели, вы можете наткнуться на пустоту. Я всё равно вывешу у себя на странице Вконтакте, и попробуйте у меня стереть. Пусть всё это висит. Это всё равно, что сейчас взять и выкинуть по идеологическим соображениям «Груз 200» - Лёшин фильм, потому что он плохо показывает 80-е годы. Да тьфу на вас 30 раз! Он их как раз показывает такими, какими они и были. Если кто-то в этот момент жил внутри Садового кольца, остаётся вам только позавидовать. Остальные жили как раз там, что Лёша показал. Так что в этом смысле всё чётко.

/Большое интервью для " Уездного города N" /
Часть 2.
=======================================

- Вы там, в Свердловске 80-х, ощущали какое-то влияние на музыкальную жизнь из Ленинграда, например, или варились в собственном соку?

Нет, нам даже комсомол давал командировки, что бы мы съездили...Мы были, не помню уже год, на фестивале Ленинградского рок-клуба. Там выступала «Алиса». Я там познакомился с Цоем. По своей старой традиции, если мне не нравится группа, я сижу в буфете. Я там сидел один, потому что тогда интерес к рок-музыке был настолько силён, что все сидели в зале. И вдруг смотрю, выходит парень, подходит к бару. Привет-привет. Я спрашиваю: «Что, не канает?». Он говорит: «Да, что-то мне не очень». Мы сели выпили. Вот это был Витя Цой. Я тогда впервые его увидел, а потом они приехали...или до этого они приезжали? Нет, наверное, потом. Они приехали в Свердловск — Цой и Майк вместе. Рок-клуб (Коля Грахов) их пригласил. Я помню, тогда у нас был жуткий какой-то сухой закон, а я был знаком с дочерью Ельцина, у меня были какие-то ходы, по которым я мог получить то, что нужно. И вот мне звонят, говорят, что нужно помочь, потому что ребята лежат на какой-то квартире тут неподалёку. Я раздобыл какой-то портвейн, с этим ящиком иду, хозяева сидят, бедненькие, на кухне, а в спальне кто-то там спит. Хозяева говорят: «Тащи в спальню». Я сначала переступил через тех, кто в главной комнате лежал, открыл дверцу, а поскольку ящик мне мешает видеть, я на кого-то наступил. Я наступил на Майка. Тот поднялся и сказал:
Так, что происходит?
Я говорю: «Кто там?»
Он спрашивает: «Что у тебя в руках»
Я говорю: «Портвейн»
Он: «Проходи, дорогой друг!»

Так я с ним познакомился, но особо мы не контачили, как-то вот не сложилось. И с Цоем, когда мы уже приехали в Питер в 1990 году. Мы жили в Коломягах, а там была дача у кого-то из друзей «Кино». Мы накупили всего, приехали. Они играли в хоккей настольный. Мы разложили всё, посидели и чувствуем беседа не складывается. Юра смурной, он и сейчас смурной, а тогда вообще. Витя смурной. Мы поняли, что они нам не рады, тем более мы же варяги. Приехали из Свердловска сюда, в Питер. Зачем? В общем, почувствовали холодок, сели в машину и уехали. На этом всё общение и закончилось. Я не был особо знаком ни с Майком, ни с Цоем, хотя какие-то ходы мы в этом отношении делали. У нас гораздо крепче и лучше отношения с тем же БГ. Всегда так было и до сих пор так есть, и я очень этому рад. Он как-то хорошо к нам отнёсся, тепло, а те как-то настороженно.

-Я не так давно интересовался у Джорджа Гуницкого, что ему нравится больше всего из Свердловской музыки. Он сказал, что Настя Полева.

Вполне его понимаю. (улыбается)

-Не знаю насколько легко, но вполне органично вам удалось влиться в среду питерской рок-тусовки. Вспоминается известная сцена из фильма «Брат», где в интерьере этой большой питерской квартиры разместились Настя, Чиж, Вячесла Бутусов, Наташа Пивоварова, Дюша Романов, Гога. Чиж же тоже приезжий...
Из Дзержинска..

-Из Харькова...

И тоже вписался очень хорошо.

-То есть проблемы перемены среды не было?

Ты знаешь что, здесь не удастся даже никакую теорию подтянуть, либо симпатия между людьми возникает, либо не возникает. Здесь есть люди, с которыми у нас даже какая-то коллаборация была, совместное что-то делали, но дружеского контакта не возникло, а есть люди, с которыми мы ничего вместе не делали, но сдружились, с тем же Серёгой Чиграковым. Кроме фрагментарного этого участия в «Брате» мы ничего вместе и не делали, но мы всегда дружили и дружим до сих пор. До смешного. Мой выход, конечно, на Роке над Волгой, там ржали все. Серёга мне сказал: «Давай-ка, выйди и какую-нибудь песню спой со мной». Я говорю: «Я ни одной твоей песни не знаю». Он: «Ну хоть какую-нибудь». Я говорю: «Я единственную какую знаю, это Лёши Балабанова любимую: «А не спеть ли мне песню...»
Он говорит: «Давай!». Я спросил у их директора, где она примерно в программе стоит, он сказал, что ближе к концу, а Серёга её чуть ли не второй. Я сижу где-то, а он её уже поёт. Я бегом на сцену выскакиваю и в ужасе понимаю, что я текста-то в общем-то не знаю. Думаю, что же буду делать, а сам уже стою у микрофона. И я пел каждую последнюю фразу каждого куплета (смеётся) вместе с Серёгой. Он ко мне поворачивается: «Ты третий куплет споёшь?»
Я ему: «Не рискуй! Я, ей Богу, перепутаю все слова.»… Отношения за сценой у нас очень хорошие, даже позволяют иногда устроить вот такой демарш. А есть люди закрытые, например, Эдмунд Шклярский. Мы сделали песню для трибьюта и ждали хоть какой-то реакции. Ноль. Хотя со Славой Бутусовым они дружат. Просто не сложилось. Темпераменты другие, мало ли. Мы дружили, вот, Юра -Юрий Юлианович, БГ, Чиж. Тусовка достаточно плотного общения, пока Юра не уехал за город. Мы дружили с Наташкой Пивоваровой, с «Колибри». Я дружил с Эдиком Нестеренко, хорошие отношения у нас были с «Самолётами», пока Вадик Покровский был жив. Мы тусовались вокруг Пушкинской 10, туда заходил совсем мало кому известный тогда Шнуров Серёжа. Весело было, чего говорить.

-Скажите, Вы с Башлачёвым были знакомы, он в Свердловске учился...

Я сам с ним знаком не был, но мы однажды поехали на концерт, куда в Свердловске загнали и «Алису», и «Наутилус», и «ДДТ». Мы собрались: Слава, Юра, я и поехали на Чапаева, 16 в одну из общаг нашего университета, нашли комнату, где он жил. Там были какие-то девочки, распугали этих девочек. Мы сказали, что будем сейчас пить портвейн, вы, хотите -уходите, хотите- оставайтесь. «Мы останемся!». И там символически выпили за Саш-Баша. И здесь, когда он был, мы никогда не пересекались с ним. С ним Юра пересекался. Согласись, они ближе друг другу по стилистике, по ощущениям, мы тогда просто пришли отдать какую-то дань. Мы со Славой всегда считали его Большим русским Поэтом, считаем так до сих пор. Дима Ревякин нам предложил участвовать в трибьюте. Настя ему сразу говорит: «Дима, ну Саш-Баш -это же нерв, а я флегма. Ну вот как?» Дима был настойчив. Прислал сначала одну фонограмму. Настя говорит: «Мне низко», переписали фонограмму повыше. Мы сделали. В итоге Дима послушал и говорит: «Вы были правы». В своё время мы так же не участвовали в трибьюте «Алисы». Нельзя. Все, кто исполняет на разрыве аорты, как Саш-Баш, либо на таком пафосе, до которого мы не поднимемся никогда, как Константин Евгеньевич — это не наше, мы на это не способны. Что-то тонкое, деликатное — это мы можем. Когда я узнал, как закончился путь Саш-Баша, и потом ещё продолжение было с гитарилой «Алисы», мне было очень не по себе, я в очередной раз подумал, что «у нас не глубинка, у нас глубина, и никакая волна не доходит до дна» (БГ). Я думаю, что эти люди умерли от отчаяния. У нас был такой Саша Сычёв, группа «Каталог», тоже погиб. Все считают, что это случайно, что он не слышал поезда, но я считаю, что это, конечно, самоубийство. Нечего греха таить, что есть -то есть. В общем-то, вся эта когорта начала уходить, встал вопрос — Как же рок-н-ролл будет двигаться дальше? Эта молодая шпана никого не смела с лица земли. Единственный, пожалуй, кто может сказать, что я молодая шпана и хотя бы пощекотал вам нервы — это Шнур, потому что когда мы его услышали, это было действительно круто. Пока они бесновались а-ля «АукцЫон», я вёл себя спокойно, потому что я и покруче видел, вот когда они выпустили песню «Мне бы в небо»... Я всегда считал, что настоящий автор должен быть сбалансирован, то есть ты должен делать что-то ещё кроме того, что является твоим основным руслом. С моей точки зрения, хорошо развивается Саша Васильев, потому что я его увидел, когда он пел про «Рыбу без трусов», а куда это пришло сами видите. Это рост. С возрастом он становится умнее и правильно распоряжается своими возможностями. В том числе и текстами. Мы же выросли в цветнике, среди людей, которые писали такие тексты, ставшие хрестоматиями. Начиная с Ильи Кормильцева, Володи Шахрина, та же Настя. И здесь мы услышали, что «моё сердце остановилось… и снова пошло». Это по-нашему, это и достаточно изыскано, и, в то же время, просто и понятно. Это как «Рок-н-ролл этой ночи, я думал будет хорошо, а вышло не очень». Так что там, где я вижу своё, я беру своё, здесь мы дружим с теми, где, как нам кажется что-то наше, близкое нам есть.

- Кстати, о Шахрине. Вы действительно познакомились на каком-то застолье, где его представили как наш уральский Боб Дилан?

Ну было такое. Ничего в этом нет, кроме того, что могло это прикрепиться к нему навсегда, но не прикрепилось. Вова, он как раз в традиции Майка, те, кто знает английский язык, эту разницу, конечно, почувствуют. А в прямую, мы исполняем его песню «Всему своё время» - это некоторый отклик на «Knock..knock..knocking at the heaven's door...". Это не плагиат, но гармонии... -всё это оттуда. Конечно, он всё это слушал. Я же говорю, мы все стоим на плечах гигантов.

- Песня «Всему своё время»- Шахрин пришёл к вам домой и предложил петь дуэтом. Так всё и было или это легенда такая?

Нет. Просто где-то пересеклись, и он сказал, что есть у него песня, которую он видит как дуэт. Тогда, по-моему, моды на дуэты ещё не было. Может? и была, а может? Вовка более грамотный был. Нам эта идея понравилась. Получилась версия, где куплет поёт Настя, а ответ Вовка.

-Там же ещё разговор записан по телефону.

Да-да-да-да-да! Есть-есть. И ещё, по-моему, в «Летучем фрегате» наговорил интро. Правда, перепутал текст, у меня получилось масло-масленное: «Я набрал телефонный номер, а там короткие гудки, это мой телефонный номер». Слава меня поправил потом - «Я набрал знакомый номер», но уже сейчас слово вылетело — не исправишь. Тогда совместные проекты начали появляться и сейчас время от времени всё ещё появляются. Я только рад этому.

- В 1993 году, когда праздновалось 10 — летие Наутилуса, был записан «Отчёт», это же чуть ли не первый опыт записи трибьюта в России. Мне кажется до «Отчёта» никто ничего подобного не делал.

Возможно-возможно. Кто-то тогда вспомнил про юбилей, и было решено отметить его каким-то левым способом, чтобы оставить какой-то след. И стали работать в этом направлении. Деньги тогда уже были, были возможности и, собственно, это произошло. Ты знаешь, например, вот мы привыкли -Настя и Настя. А тогда это был первый раз. У нас в России, там, конечно, была какая-нибудь Далида и так далее в таком духе, но в России! Это потом уже пошло, стали отбрасывать фамилии. Или БГ, по крайней мере на территории России, по двум буквам всего понятно, о ком идёт речь. Специально сидеть пыжиться: а давайте выдумаем первыми что-нибудь такое — нет, не было такого. Существование в традиции, я считаю — это очень верный и правильный способ, потому что в тот момент, когда ты силён, ты можешь опередить события, а в тот момент, когда ты слаб — традиция тебя, как течение подхватит и будет продвигать дальше. Можно, конечно довести эту идею до абсурда. Мне Слава Бутусов рассказывал, что Макаревич Андрей Вадимович, сказал ему, что мол, Слава, ты работаешь какое-то время на свой имидж, а потом ты уже не утонешь. На что мы, естественно, возразили, что мы знаем, что не тонет, но мысль его понятна. Каким-то образом не отрываетесь ни от публики, ни от традиций, но стараетесь какие-то новаторские идеи воплощать, и всё это сбалансировано, то скорее всего у вас всё получится. То есть это мейнстрим не в смысле, что вы стараетесь угодить большему количеству публики, а это мейнстрим в том смысле, что вы держитесь срединной струи, которая, как вы знаете, самая быстрая в реке. Поэтому, конечно, устали — плывите ближе к берегу, а почувствовали в себе силу -давайте в середину.

- В 1995 году у Вас с Настей вышел альбом «Танец на цыпочках», и там записана Песня Шевчука «На небе вороны». Это одна из моих любимых песен именно в вашей версии. Она мне всегда нравилась, но несколько смущало в исполнении Юрия Юлиановича то, что она женская всё-таки.

Будем честными по отношению к Юрию Юлиановичу. Он её сначала предложил Насте. Он до сих пор считает, что эту песню написал не он, а его погибшая жена с небес ему её надиктовала от женского лица, разумеется. Он предложил эту песню Насте. Мы сделали её. Длиннющая, с завываниями всякими.
Очень красивая. Прошло, наверное, лет пять-семь и на каком-то из концертов смотрим, Юрий Юлианович её уже поёт. Ровно то же самое было и с Шахриным. Те песни, которые он поначалу дал, он после стал исполнять сам.

- Возможно Вы ответите политкорректно, но я всё-таки спрошу. Слова самых известных песен «Нау», практически всех, написаны Ильёй Кормильцевым. Музыка написана Вячеславом Бутусовым. Вы были у истоков группы и практически до самого конца, всё-таки Наутилус — это коллектив, который воплощал композиторские идеи Бутусова или песни на выходе — были результатом коллективного творчества.

Я одно могу сказать — Слава, пока он любил Led Zeppelin, он писал совершенно потрясающие песни! Выше своих возможностей на десять порядков! «Ястребиная Свадьба». Это же 1983 год! Никаких Кормильцевых ещё не было. Он ориентировался на это. Потом он стал слушать то, что здесь происходило, того же Цоя, потом ему понравилась группа Depeche Mode, и самое главное, ему понравилась идея, что можно петь не взвинчено, то за что я его люблю, а мямлить, Слава, меня прости, если я захочу поспать, я включу Джеймса Бонда и усну на 4 минуте. Уж если ты вышел, ты давай, старичок, тем более, что в песнях заложено, там всё это есть, но он выбрал такой путь и так теперь развивается. Попутный ему ветер, но когда мы были, этот жуткий гитарный период, когда мы страшно пили, страшно гастролировали, играли страшные жуткие песни, я это очень люблю. Я понимаю, что многие зрители, которые любили первый период, «Казановы» всякие, они, конечно, были слегка обескуражены, но теперь спустя уже 20 лет я понимаю, что это было правильно потому, что эта музыка находит гораздо больший отклик. То, что мы пели тогда очень актуально сейчас. Играли мы жёстко, но с верой в то что мы делаем. У меня есть любимый философ американский Эмерсон, который написал, что я буду «кукарекать как петух на насесте хотя бы для того, чтобы разбудить соседей». Это было подвижничество. Конечно, мы зарабатывали какие-то деньги, но я уверяю тебя, что они смешны по сравнению с теми что сейчас зарабатывают группы, которые, скажем так, не делают этого, а гладят людей по пузику. Дело было не в деньгах, дело было в том, чтобы эту боль, это отношение к миру донести до публики, и нам, Слава Богу, это удалось, сцена у нас тогда была. Играли где ни попадя и за любые деньги.

/Большое интервью для " Уездного города N" /
Часть 3.
=======================================
Это переход к гитарной музыке второго состава, с Джавадом, Беляевым, он чем был обусловлен? Это принципиальное решение или просто исходили из того, что нет клавишников и саксофонистов, а есть гитаристы...

Это было принципиально. Так объелись этого клавишного состава, который был в конце 80-х. Там было два таких персонажа, которые не вписывались. Это Вова Назимов — барабанщик «Урфин Джюса». Мы с ним вместе играли. Мы с ним вместе играли в другой группе! (смеётся) Удивительное рядом. И второй - ваш покорный слуга. Такие люди, которые никакого отношения к ресторанной музыке не имели. Да и вообще к музыке отношения не имели, потому что ни у Вовки нет музыкального образования, ни у меня. Вову взяли как шикарного барабанщика, а меня взяли как...в общем Хоменко сказал: «Давай возьмём его, Славе же нужно с кем-то бухать коньяк...» А о том, что они не могли собрать программу очень долго, все такие навороченные, с училищами, консерваториями. Действительно не могли, потому что они не знали, как эту музыку делать. Мы играли у Положенцева в ДК Свердлова, была такая группа «Нежность», он нас пустил в репетиционную комнату, и мы буквально за неделю, после того как меня всё-таки взяли, собрали программу и поехали в гастроли. Собственно им, этим музыкантам, это только и надо было. Они хотели поехать в гастроли, когда народ прёт, когда по три концерта, а то и по десять. Это им нравилось. Я считаю, что я свою роль сыграл — собрали программу, программа была крепкая, хорошая. Потом нужно учитывать, что с песнями типа «Ворота, из которых я вышел», как их сделать так, чтобы можно было их отыграть на сцене БКЗ, например? В общем, непросто, но я рад, что мы этот альбом сделали тогда. Спасибо Славке Бутусову за то, что я вступил в эту реку кучу раз, и как мне сказала Настасья: «Ты не зарекайся, всё ещё может быть и не один раз».

Этот второй гитарный состав играл страшные песни, но там ведь были и довольно изысканные вещи - «Прогулки по воде» и «На берегу безымянной реки»...

Слушай, вот эти две песни — это притча во языцах. Слава их вообще не хотел вставлять в альбом. Это примерно та же история, которая, спустя годы, повторилась с песней «Аргентина- Ямайка 5: 0», которую Шахрин не хотел вставлять, но парни с лейбла сказали, что мы не будем выпускать новую пластинку без этой песни. Там была примерно такая же история. Песни не складывались, не вписывались в альбом. Альбом был мрачный, жуткий. Славе это нравилось. Он, например, одну песню больше всего любил «Морской змей». Вот представь, весь альбом был бы такой. Кто бы его купил? И тут я понял, что нужно что-то делать. Я сделал аранжировки, сначала «Прогулки по воде». Я сказал Алику, что это должна быть простая песня. Сказал Гоге, чтобы он играл просто ноты, мы её сделали на саунд-чеке и на концерте сразу играли. Что касается «На берегу безымянной реки», то она у нас называлась «Ламбада». Она настолько не шла, ни туда. ни сюда. Я сказал: «Слава, ты автор полотна, ты скажи, как ты её видишь». Он говорит: «Она должна быть... ну как ламбада». Всё! Мне этого было достаточно. Тут же буквально мы её сделали. Мы тогда репетировали в ЛДМ, там какой-то конференц-зал, мы там разобрали кресла и играли. В этом альбоме песни все хорошие, но именно эти две стали таким крюком, который всех зацепил. Так что, если собираетесь выбрасывать песни из альбома, поищите сначала тех, кто с ними может хоть что-нибудь сделать, а потом выбрасывать будете, если не получится. Скорее всего, получится.

Хочется понять всё-таки, Наутилус придумывал аранжировки вместе или часть коллектива была сосредоточена исключительно на исполнении законченных произведений? То есть, кто-то кому-то говорил играй то-то и то-то? Вопрос, возможно некорректный...

Эх! Мне очень легко на него ответить, потому что когда я приехал сюда в 1990 году, меня Слава в аэропорту встретил. Это был май, я приехал на подмогу. Они отыграли до этого концерт в Екатеринбурге, и в городе все были, мягко говоря, озадачены. Люди не поняли.

Там, говорят, Джавад 5 минут только вступление играл...

Да, он привёз гонг. Ну, дурдом! А Слава меня попросил: «Ты какие-нибудь сделай заметочки, а потом мне скажешь». Я уже тогда был опытный, знал, что если тебя не спрашивают — ты не сплясывай, а если уж спросили, тогда скажи по делу действительно, что есть. И я ему огромный список представил. Ты спросил, я ответил! Он меня тут же выписал в Таллин. Я думал, он просто хотел, чтобы я посмотрел, изменилось ли что-нибудь. Там ничего не изменилось. После этого он сказал: «У нас база в Коломягах, приезжай, будем работать». Надо было как-то решать проблему — Саша Беляев тогда уже играл, а я с ним был знаком ещё через «Телевизор» с давних времён, с середины 80 — х. Я говорю: «Сань, ну что будем делать? Они все ждут, что мы будем бить друг другу морды». Поэтому, если кто-то рассказывает, что у нас с Сашей Беляевым были плохие отношения — чушь собачья!

- Это Вы о книжке «Введение в Наутилусоведение»?

Да пошла она, эта книжка! Этот там, где Джавад меня поносит последними словами?

-Там написано, что он ушёл из группы из-за Вас.

Это не так. Джавад ел у меня с руки и всячески облизывал меня, но, когда ушёл, почему-то написал у Кушнира в книжке вот такую лажу. Мы же издевались над ним, когда он ушёл на большие хлеба к покойному Талькову. Мы, естественно, не могли этого не отметить. И вот когда, например, открываются двери лифта в городе Минск, и там стоят Джавад с Тальковым, мы говорим: «Попса!». Ну и так далее, всячески издевались. Он потом решил отомстить, ну и Бог ему судья. Аллах ему судья, Аллах ему акбар! Ну, да ладно. Первый человек, который конструктивно отнёсся, был Саша Беляев, мы когда ездили по гастролям, много вместе гуляли. Самое главное, что мы сели друг перед другом, как Леннон с Мак-Картни, и стали разбираться. Самое типичное для нас с Сашей - это песня «На берегу безымянной реки». Когда меня спрашивают: «А где играешь ты? А где играет Саша?» - значит мы своей цели достигли! Мы сумели вместе сплести те кусочки, которые играли. И сейчас многие пытаются делать каверы, мне звонят и говорят: «Это что такое? Как это играть?» Я говорю: «Да Господи, включайте Скайп, я вам покажу». И только тогда дело движется. Так что Саша Беляев прекрасен! Он вместо того, чтобы тащить одеяло на себя, наоборот принял меня с большой душой, и я ему за это благодарен. Мы до сих пор дружим. Он молодец. Гога ерепенился. Он играл тогда в очень продвинутом коллективе «Петля Нестерова», мы для него приехали чёрт-е откуда, из Кислодрищенска. Он тоже пытался показать, что он крутой, но его вылечило, вот что. Мы однажды сидели в бане, тогда мы играли «Бриллиантовые дороги» в гитарной аранжировке, и вот на всей громкости банщик, наверно решил приколоться, включил «Бриллиантовые дороги» в нашей старой аранжировке. Гога как вскочит, говорит: «Что это?!» Я говорю: «Это наша старая аранжировка». Он с тех пор стал как нужно играть даже «Гуд бай Америку». Он всё время изображал Mick Karn. Это такой басисист, который играет очень круто, и он пытался его изображать. Я ему говорю: «Хватит Mick Karn изображать! Это простая песня - два прихлопа, три притопа» Всё! Гога влился тоже. Это была хорошая группа, особенно, когда ушёл Джавад и пришёл Алик Потапкин, с моей подачи, естественно. Алик тогда оказался нигде и никак, мы его хвать, и он сразу стал играть. Этот подвиг он совершил дважды, в первый раз с Наутилусом, второй раз - с Настей, когда он играл с «Аквариумом». Он пришёл, и мы отрепетировали 43 песни за один раз! И он играл с нами. Он играл в двух группах в течение 7-ми лет! Твою мать, он - гений. Наше слабое место было в том, что уже в те времена у Славы была какая-то болезнь психики, когда он понимал, что это «беличье колесо» (в данном случае звучит двусмысленно) когда нельзя останавливаться, оно его доконало. Он очень страдал последние гастроли, а потом нас выкинули. Сашку вообще выкинули зря, потому что когда приехал Кормильцев, у которого я хотел урезать зарплату (он не участвует с нами ни в записях, ни в концертах, ни в чём, а деньги мы ему мешками возим), а он наоборот приехал, чтобы её увеличить. Он спросил: «Кто против?» Я был единственный против, а Сашку - за компанию, хотя он ни в чём ни виноват.

-Утверждают, что Вам давали какие-то черновые записи для создания аранжировок, и Вы их с Беляевым не сделали...

А вот этого я Славе не прощу никогда. Когда был написан материал для «Титаника», он действительно дал мне демокассету и сказал: «Давай». Я сделал аранжировки и сижу жду, а они уже в Екатеринбурге записывают и меня никто не зовёт.

-Записывали с Вадимом Самойловым...

Там был Вадик, там был Могилевский...

-Гога...

Гогу пригласили на одну песню просто из жалости. А я понял, что меня не позовут. Я до сих пор крайне негативно отношусь к тому, когда тебе дают что-то делать, не рассчитывая на результат. Однажды я поучаствовал в написании музыки для кино. Мне заказали, я написал, а потом оказалось, что я участвовал в тендере с какими-то московскими музыкантами. И даже пусть они лучше меня и победили законно, но меня-то надо было предупредить. Я никогда ни в каких тендерах, ни в каких соревнованиях не участвовал. Вы меня либо берёте, либо не берёте. А со Славой получилась такая история — он мне демку дал, я аранжировки сделал, а на записи они не пригодились. Ничего страшного, они у меня есть, когда-нибудь я их реализую, но всё равно это было неприятно. Так не делается. Я думаю, что Славка тогда был под глубоким влиянием кого угодно. Его собственные мозги тогда работали не очень, я в этом убеждён. Первый-то раз та же история была, когда мы возвращались из Финляндии в 1988 году по-моему, в тамбуре зашёл разговор со Славкой, что надо вернуть Димку Умецкого обратно. Он говорит: «Хорошо, только ты лети в Екатеринбург обратно, а я с ним сам поговорю». И всё. В результате прилетает Дима Умецкий и говорит: «Егор, ты уволен». Ничего себе! Ни ты меня брал — ни тебе меня увольнять. Прилетают они вдвоём, Слава молчит, Дима повторяет ту же фразу - «Ну вот теперь», говорю - «Я уволен». Они уехали записывать «Титаник», и никто мне ничего не сказал, и я понял, что я уволен. Сам я ничего не выяснял, я два раза на одни и те же грабли не наступаю. Моя главная ошибка в том, что когда я прихожу в коллектив, я принимаю его, как свою семью, считаю, что я могу приносить туда новые творческие идеи, влиять на процесс. Больше я её не допущу никогда! Или буду оговаривать на берегу — Вы меня для чего берёте? Коньяк пить? Исправить ваши поганые аранжировки? Объясните задачи. А так я-то думал, что раз я приехал - значит работаем. Во многих коллективах чехарда происходит, это значит, что семья не образуется. А вот «чайфы», например, - вот это семья. Там тоже замены были. Сейчас играет наш басист Слава Двинин, но всё равно - это семья, и отношения там такие старообрядческие. Там все друг друга любят и уважают, и всячески поддерживают, а не так, что вот у нас есть звезда. Я каждый раз смеюсь, когда прохожу через бизнес салон, когда вот здесь вот сидит Константин Евгеньевич Кинчев, а вот здесь Серёга Чиграков, а все музыканты сидят в эконом классе. Может быть, в этом какой-то смысл и был, когда на тебя вешались люди, мешали отдыхать, а сейчас-то что? Знаешь анекдот про неуловимого Джо?
«Слыхал про неуловимого Джо? А почему его зовут неуловимым? Его никто не может поймать? Нет. Он просто.....никому не нужен».
Когда я вижу отделение «звезды» от остального коллектива — это признак ненормальных отношений. Такое возможно, с этим многие группы живут и нормально себя чувствуют, но составы у них постоянно меняются. И ни один из музыкантов, ты должен меня понять, не успевает проработать в группе столько, чтобы начать приносить что-то полезное. Они играют лишь бы-лишь бы, потому что знают, что их сменят всё равно.

-Известно, что в Наутулусе периода «Титаника, «Крыльев» были разные гримёрки у Славы и у музыкантов, а как было когда, Вы играли в группе?

Тогда всё было нормально, и все были вместе. Он ездил с нами в одном вагоне, забирался на верхнюю полку и спал. Всё было демократично и по-честному.

- Сева Гаккель, виолончелист так называемого «золотого» состава «Аквариума», в своих мемуарах достаточно резко отозвался о ситуации 1993 года, когда Гребенщиков, собрал очередной новый состав под названием «Аквариум». Он, правда, говорил о переходе энергии и её кристаллизации в новой форме, но очевидно, что коммерческий подтекст имел место быть. «Аквариум» всенародно любимая группа, которую за два года никто не забыл. Бутусов же к названию «Наутилус» не вернулся...

Как не вернулся?! Половина программы - песни «Наутилуса», половина - песни «Кино» и одна песня «Девушка по городу шагает босиком...». Промоутеры пишут крупно — ПЕСНИ ГРУППЫ «НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС» и мелко-мелко - в исполнении группы «Ю-Питер» ВЯЧЕСЛАВА БУТУСОВА. В результате, что видит человек на афише? Наутилус Помпилиус, Вячеслав Бутусов. Они ж не дураки, им же нужно билеты продавать. Никуда этот «Летучий фрегат» не денется. Этот призрак, он будет преследовать всегда. Пока мы живы, с этим бесполезно бороться.

/Большое интервью для " Уездного города N" /
Часть 4.
=======================================
Бутусов и Умецкий в своё время играли в группе Егора Белкина...

Да, поначалу всё шло замечательно. Меня на полном скаку остановил ЛДМ 87 года, где что публика отреагировала так, что я до сих пор не могу понять. Мне один доброжелатель прислал запись этого концерта, я думал, может плохо сыграли, да нет! Совершенно круто всё сыграно, но почему-то питерцам вот никак не понравилось. Наутилус понравился, моя программа никак. И все музыканты сразу разбежались, я остался один, и понял что, видимо, не судьба. С тех пор я работаю, видишь, у меня фронтвумен. Люди её любят, а я могу делать что хочу.

Помните выступление Насти в Подольске 1987 года...

Там вообще была подстава. На самом деле туда должен был поехать «Урфин Джюс», но Сашка не смог или не захотел, не знаю. Поехать хотелось, я решил, что покажем Настин материал. Это была моя ошибка целиком и полностью. Я до сих пор жалею, что тогда вписал её в этот блудень. С другой стороны, для истории это факт. Участвовали, а что там освистали, да насрать. В принципе, я считаю, это даже полезно для музыканта. Чтобы его слишком не заносило вверх, он должен помнить, что своё «Ватерлоо» у него было, где его побили и не восприняли. Это даёт возможность потом работать более вдумчиво.
Настя была без музыкантов, хотела делать собственный материал и, в идеале, потом собственную группу. Я ей сказал: «Давай сначала сделаем альбом? Возможности тогда у меня были. У нас в университете была студия, там Лёня Порохня работал, и мы на двух переделанных «Олимпах» записывали на 19-ю скорость. В общем, работали, как могли.
Я привлекал музыкантов. Там Хоменко участвовал как клавишник, Могилевский как саксофонист и как соавтор текста «С тобой и без тебя», Назимов на барабанах, Вадик Шавкунов на басу, и я на гитаре. Это и был альбом «Тацу». Потом собрали альбом «Ноа-Ноа», и вот с этого момента начали гастролировать и довольно плотно. Единственное, промоутеры не могли понять — мы кто? Они нас пытались в попсовые концерты вписывать, мы играли рок-н-ролльные. Была путаница, которая до сих пор продолжается. Главное - в жизни делать то, что ты считаешь важным. Единственное, что не стоит зарывать в землю — это талант. Он не прорастёт. У Насти он есть, и я ей помогаю, и не только я.

- В 90-е годы грянул бум Агатомании. Группа «Агата Кристи» стала популярнее самой писательницы, вряд ли кто-то мог ей такое предсказать?

«Агата Кристи» - это единственный коллектив, мотор и двигатель которого располагался внутри его самого. Это два брата. Вот то, что я тебе рассказывал о противостоянии битлов и роллингов, здесь было тоже самое. Эти два брата соревновались между собой. Поначалу лидировал старший брат. Он шикарный музыкант и аранжировщик, во всех смыслах достойный парень. Глеб тогда был просто молод, но амбиции какие-то у него были. Всё это на наших глазах происходило, Глеб стал, мягко говоря, превалировать. Он стал писать больше песен, правильно нащупал эту, тогда никем не заполненную, декадентскую нишу. Молодец. Но на этой почве они и расстались. Глебсон оперился и стал совсем самостоятельным, а Вадик большую часть своих усилий направил на другие вещи. Студия, где он занимается с молодыми музыкантами, политические его закидоны и прочее. А Глеб решил, что свечку нужно жечь с двух сторон, чем он и занимается сейчас. Я хожу на все его выступления в Петербурге, хотя знаю его репертуар наизусть. Я всячески хочу поддержать его. Мне очень нравится то, что он делает. А совсем недавно я услышал, чем занимается Вадик. И могу сказать, что я стоял и внутренне смеялся, потому что соревнование продолжается. Глебсон, сам того не желая, вытащил опять Вадика на эту стезю. И Вадик мне сказал в гримёрке: «Ну а что я умею делать лучше всего? Музыку. Вот я ей и занимаюсь». Вот он опять к этому вернулся, чему я дико рад и желаю успеха и тому брату, и другому. Ещё я общался с их мамой, которая, конечно, от их раздора и раздрая страшно страдает. Я говорю: «Я обещаю, что если уж они не будут вместе работать, то когда-то всё равно будут общаться.» И самое главное, они должны, с моей точки зрения, снять общий запрет на исполнение песен «Агаты Кристи». Репертуар дороже самих личностей, я в этом глубоко убеждён. Репертуар — это воплощённый ты. Как можно отказаться от самого себя? По-моему это очень глупо и вредно.

- Были ли какие-то группы, на Ваш взгляд, в Свердловске, которые так и не смогли свой творческий потенциал реализовать? В этом смысле чаще всего вспоминают «Апрельский марш»...

«Апрельский марш» - да, но они сами вылетели из процесса. У них всё было, у них был Кормильцев Женька, младший брат Ильи, Мишка Симаков. Они сами чего-то испугались, играют каверы. У них у всех свой бизнес, свои занятия помимо музыки.

-В фильме «Сон в красном тереме» сквозит такая мысль, что раньше было движение, рок-клуб, много групп, а потом все уехали. Вы с Настей, Бутусов, Агата Кристи. Собственно «Чай-ф» только остался, но у них своя история, а вот «Апрельский марш», может им тоже стоило уехать?...

Нет. Им там хорошо. Вообще вопрос переезда нужно очень тщательно продумать. Чай-фы очень самодостаточный коллектив. С точки зрения музыкальной, не имеет значения, где они будут жить, но для них, как для людей, имеет значение, где жить. Им там тепло, хорошо, им там нравится. Я был у Вовки дома, у него всё хорошо. Куда ещё ехать? Два часа на самолёте, и ты в Москве, два с половиной - в Питере, шесть часов - и ты где угодно. Он и Бегунов участвуют в жизни города. Зачем им растворяться в мегаполисе вроде Москвы или жить в Питере, у которого особая судьба? Я, когда выбирал между Питером и Москвой, сознательно выбрал Питер, потому что человеку моего склада здесь более комфортно. Здесь совершенно нет пафоса, нет деления на успешных и не успешных, здесь в «Фишке» той же самой я могу выпивать с музыкантами, которые по статусу намного выше меня, и в Москве это бы имело значение, а здесь нет. Вести богемный образ жизни в Питере раз в пять дешевле, чем в Москве.

-Бутусов, как Вы думаете, теми же соображениями руководствовался. Он же жил какое-то время в Москве, сотрудничал с Пугачёвой и всё такое?

Да. Думаю да. Он же выбирал очень долго. На самом деле никакого сотрудничества не было. Алла сама пришла на студию, сама навязалась, прости Алла! спеть шёпотом в песне «Доктор твоего тела».

-Вроде бы Кальянов тайно записал голос Аллы, когда она показывала Бутусову, как петь шёпотом. И потом уже на сведении эта дорожка была добавлена.

Может быть, может быть, но Слава не имеет к этому отношения. Он в Москве провёл какое-то время, когда они с Димкой Умецким пытались записать альбом, но видимо у него не очень хорошие впечатления от этого. То, что он переехал в Питер, тоже не случайно. Ему всегда нравилось жить где-то неподалёку от центра событий, и в тоже время чуть в стороне, чтобы его никто не трогал, а он мог наблюдать за тем, что происходит. Из Пушкина это очень удобно.

- У Егора Белкина из его музыкальной жизни какое самое памятное воспоминание? Что первое приходит в голову?

Мне приходит в голову стадион, город Сочи. Это мой первый стадион. Мы там были с Наутилусами, был ещё Володя Кузьмин, группа Форум. Мы жили в хорошей гостинице, сгорели в первый же день на пляже. Я вдруг как-то почувствовал, что мы попали в процесс, который раньше мы видели только со стороны, а теперь мы в него включены. Это ощущение для меня было настолько новым, настолько свежим, настолько жизнеутверждающим и мотивирующим, и тогда не было рутины, каждый концерт праздник, а тут ещё и стадион. Деньги появились откуда ни возьмись, чего раньше не было. Как будто шторы раздвинули, а там целый мир, и это был первый раз, когда я его увидел и почувствовал. Наверное, первое сильное впечатление, когда я понял, что я уже не буду философом или кем-то другим, а буду музыкантом. Я понял, что окружающая среда этого процесса мне нравится не меньше, чем творческая составляющая, и в этом смысле я счастливый. Большинство наших «звёзд» как раз любят позиционировать себя, что шоубиз им не нравится. Творчество им нравится, в студии они любят работать, а концерты давать им не нравится. Мне кажется, что, во-первых, они лукавят, а во-вторых, ну, учитесь петь и играть лучше, тогда вам может и концерты понравятся, звучите хорошо на концертах, пусть вас люди хорошо принимают, тогда вам понравятся и концерты. Другого рецепта у меня для вас нет, ребята, простите.