Лечение. *** Возвращение из небытия похоже на калейдоскоп

***
Возвращение из небытия похоже на калейдоскоп. Думаешь, что собрал себя воедино, а кто-то повернёт, и опять все чувства и ощущения встанут с ног на голову. Не успеешь привыкнуть, как кошмар повторится опять и опять.
В первые секунды Ник не понимал, почему ему так холодно и больно, и откуда взялся этот резкий запах. Он поднял налитые тяжестью веки и увидел над собой озабоченное лицо Железнова. Сначала он решил, что это сон, но через мгновенье всё вспомнил и, испугавшись, подскочил, чтобы бежать. Тело от макушки до кончиков пальцев на ногах отозвалось тупой болью, а в промежности она была просто дикой. Он лежал ниже пояса голый, не считая носков.
- Тише, не дёргайся, - остановил его Железнов, придержав ладонью за плечо, надавил, принуждая лечь назад на кровать. – Тебе лучше не вставать.
- Убери руки! – к Нику вернулась ясность ума, Железнова он возненавидел. Однако, повиноваться пришлось: голова еще кружилась. Теперь он видел, что находился совсем в другом месте – в спальне, освещенной расположенными по периметру красными бра. И вообще вся обстановка, начиная с задрапированных бордовыми шторами окон, зеркал на потолке и широченного траходрома, говорила о том, что Костя осуществил их общую мечту о комнате для утех. Ну и пусть.
- Хорошо, я тебя не трогаю, - он поднял руки в примирительном жесте, потом развернулся, отошёл к невысокому комоду и вернулся оттуда с белым флаконом и ватой. - Мне пришлось перенести тебя сюда, ты очень долго не приходил в сознание… Хотел уже «скорую» вызывать…
- Ну и вызвал бы, - зло выплюнул Белкин. – На этот раз бы тебя точно посадили за изнасилование. В тюрьме тебе и место.

Константин пожал плечами, сел на кровать рядом с ним, отвинтил крышечку на флаконе.
- Раны надо обработать, - он смочил ватку. - Это хлоргексидин, больно не будет. Самую малость.
Белкин двинул ногой, выбивая дезинфицирующее средство из рук, отодвинулся, свесил ноги с другой стороны кровати. В задницу будто кактус засунули и петардами его поджаривают.
- Пошёл на хуй. Только посмей дотронуться до меня. Я не шучу. Я на тебя заявление напишу.
- Тебе давно это надо было сделать, - глаза Константина знакомо сверкнули, он быстро обогнул кровать и раньше, чем Белкин успел вскочить, подтолкнул его в грудь, укладывая головой на подушку.
- Дурак был, - процедил Ник.
Константин смотрел на распростёршееся тело с поджатыми ногами сверху вниз, абсолютно ничего сожалеющего в его взгляде не наблюдалось. Он был одет и донельзя опрятен. Трахнул, отряхнулся и снова красавец. Мерзко, блять.
- Коля, тебе надо было сажать меня ещё после первого секса в школе. За несовершеннолетнего, даже достигшего возраста согласия, мне больше бы дали.
- И сейчас не поздно, - огрызнулся Ник. Его тошнило от этого человека, от его дома, от его заботливости и притворных слов. Ему нужны были только штаны и ключи от машины. Он даже не желал больше выяснять все «зачем» и «почему». Устал, смертельно устал от всей жизни и лжи.
- Да ради бога! Но после того, как я обработаю тебе зад. Ляг удобнее и раздвинь ноги.
- Нет, - Белкин опять отполз, пряча свою наготу. – Где моя одежда? Верни и я поехал.
- Что ж это такое? – от раздражения Железнов прицокнул языком. Он наклонился, хватая парня за лодыжки, и притянул ближе к себе, развёл в стороны колени. Потом поднял влажную ватку и…

Ник со всего маху саданул ему пяткой по лицу. Момент был выбран удачно, накопившаяся ярость усилила удар. Фингал бы вышел отменный, только Костя отклонился, и пятка угодила по скуле и плечу. Белкин рыпнулся еще раз, но был скручен и перевёрнут на живот.
- Блять! Отпусти, скотина!
- Ты меня достал за сегодня, - Железнов придавил его руки за запястья к пояснице, поднял с пледа флакон с лекарством и, раздвинув Нику ноги коленом, вылил оставшуюся жидкость на промежность.
- Бля… - Белкин зашипел от обжигающей, щиплющей боли и скатившегося вниз по яйцам, разлившегося под животом мокрого холода. – Блять, ты сука. Я тебя ненавижу.
- А я тебя люблю, - заявил Константин.
- Пошёл на хуй, - Ник ни на йоту не поверил в его враньё. Он уже слышал эту песню, впредь не поведётся. Уже наглядно увидел эту его пламенную любовь. От неё прямая кишка как раз сейчас горит огнём, а душа давно превратилась в серый пепел.
- Отпущу, если обещаешь не брыкаться.
- Сука!
- Приму за положительный ответ.
Тиски, сжимающие запястья, исчезли. Ник сразу сменил позу, сел, прикрывая гениталии пледом. Чувствовал себя очень погано, и не только в физическом плане. Морально был опустошён, потому что в который раз наступил на свои любимые грабли. Не смотря ни на что верил, что в самом дорогом ему мужчине осталось еще что-то человеческое, но, увы. Эту горькую правду надо было принять еще, когда Костя без зазрения совести кувыркался в постели с отцом под носом у матери. Однако, он сам хотел быть слепцом, закрывал глаза, навешивал на них шоры. За что боролись, на то и напоролись, господа.

Белкину было неприятно, что Костя его рассматривает.
- Отдай мои вещи, мне противно тут находиться.
- Ты не пленник, - ответил Константин и вышел из спальни. Его раздражение прошло, он снова стал безэмоциональным. Холодный расчетливый тип. Из таких выходят отличные серийные маньяки-убийцы. Или маньяки-насильники.
Через минуту дверь снова открылась, Константин вошёл с его джинсами и плавками, положил их на кровать рядом с ним, встал рядом. Белкина передернуло, но он совладал с собой: быстрее одеться и уйти, не надо было вообще приезжать. Белкин потянулся к джинсам, нащупал в кармане связку ключей, успокоился и взял трусы.
- Отойди, - сказал он, продевая в них правую ногу. В следующую секунду ему пришлось отпрянуть: Железнов внезапно опустился перед ним на колени, приобнял за бёдра, поднял на него взгляд:
- Я люблю тебя. Знаю, звучит странно, но… Я думал, что никогда тебя не увижу. Не прикоснусь к тебе…
- Ты прикоснулся, - обвинил Ник, он тоже умел быть холодным и безжалостным, признания его не впечатлили: слишком от боли зудело в заднице.
- Да, прости. Не смог удержаться. Когда тебя вижу… такого хорошего, невинного… родного… во мне просыпается что-то… животное.
- Ты сам животное, - Белкин оттолкнул его, вдел в плавки вторую ногу.
Константин подождал, пока он это сделает, снова придвинулся. В его глазах больше не было льда, его заменила грусть.
- Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне.
Ника даже смех пробрал от этих слов. Надо же – вернуться!
- Зачем? Ты же дал мне развод.
Он хотел, чтобы бывший муж в этот момент выглядел жалко, но он так не выглядел, даже на коленях у его ног Константин всецело контролировал ситуацию.
- Ник, я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, - повторил он не терпящим возражений тоном. Но Николай был сегодня не в том настроении. Он встал, больше не стесняясь своей наготы. Ник и раньше знал о слабости Железнова перед его обнажённым телом, теперь это давало ему двойное преимущество, хотя и риск был огромен.

Гениталии оказались как раз на уровне лица Константина. Член не возбуждённый, но всё же даже спокойном состоянии красивый и притягательный. Белкин видел, как жадно впился в его орган взгляд Железнова, как приоткрылись его губы, в непроизвольном желании сомкнуться на округлой головке, пососать, довести до полной эрекции.
Можно было неуловимым движением бёдер подтолкнуть его к минету, только это являлось бы ложной победой. Новый секс с насильником, каким бы быстрым и унижающим он не вышел, был бы признанием своего поражения и готовности приползти к бездушной сволочи с белым флагом. Нет, никакой капитуляции.
Белкин дал ему еще секунду, чтоб пожалеть о невозможности обладать его соблазнительным телом и натянул трусы. Конечно, шанс нарваться на очередное насилие оставался, но Джонни час назад охрененно выпустил накопившийся за полтора года пар и сейчас вряд ли бы пошёл на жестокость. Он псих, но не идиот.
- Я не вернусь. Не хочу двести раз клеить одно и то же разбитое корыто.
- Ник… - Костя тоже встал, смотрел в глаза, правда, уже без всякой похоти, безапелляционно считая себя лидером.
Белкин обвёл комнату взглядом, разрывая зрительный контакт и, тем самым показывая, что больнее не подвластен его гипнозу. Красноватый рассеянный свет, темно-вишнёвая стильная мебель, искрящийся хрусталь на стеклянных полках, сексуальные полуобнаженные парни на картинах, мягкий ковёр на полу – словно из глянцевого журнала рекламы досуговых услуг. В иные времена он бы от радости прыгал, устрой для них Костя такое интимное гнёздышко, а сейчас Ника это расстраивало.
Он наклонился, взял джинсы, стал надевать.
- Я бы согласился. Честно – согласился, скажи ты мне сразу, еще тогда – по клиентскому телефону, что это ты мне звонишь. Я ведь влюбился в Мауса. С первого слова. Догадывался, что это ты. Или просто хотел себя обманывать этим. И, если бы ты признался, пришёл на встречу, я бы, не раздумывая, отсосал тебе. Но сегодня ты испортил вообще всё.
Белкин влез в штанины, неспешно подтянул узкие джинсы на задницу и мстительно заглянул Железнову в глаза, сообщая, что он уже всё сказал. Неприятно царапнуло только то, что бывший выслушал его отповедь с ледяным спокойствием, Нику хотелось бы увидеть уныние, уничижение, хоть какую-то оскорблённость, знать, что задел эту мразь за живое. И в следующий миг он получил бурю эмоций.

Константин набросился на него, повалил на кровать, а сам опять упал на колени между опущенных на пол ног, задрал свитер и футболку и стал покрывать поцелуями упругий, тёплый, пахнущий живой плотью живот, проникая под одежду, гладить бока и гладкую грудь.
- Коля… Ник… Белочка моя… Мой родной…Я не жил без тебя…
Его губы подбирались всё ниже, к паху, к не застёгнутой ещё ширинке, оттягивали джинсовую ткань, чтобы добраться до самого сокровенного.
Белкину стало смешно. Он захихикал, потом захохотал, закрывая лицо ладонями, потом даже захрюкал, не в силах сдержаться. Железнов не жил без него! Как это смешно! Как это горько…
- Заткнись, - Ник приподнял голову и плечи, оттолкнул Константина за макушку, сел, ожидая нового напора, его не последовало. Железнов, оставаясь на корточках, пристально смотрел, как он оправляет одежду, часто дышал и вытирал губы.
- Я не мог прийти.
- Какого хуя тогда звонил? – Ник не выдержал, крикнул. Уже в печёнках сидят эти детские игры! Столько упущенного времени, а тратят его зазря! Могли бы весь прошедший год быть счастливы!
- Я уже говорил: мне надо было слышать твой голос, - Костя в досаде, что нужно признаваться, качнул головой, куснул губы и встал, прошелся по комнате.
- Зачем? – бессердечно допрашивал Белкин.
- Чтобы не сойти с ума! – Костя взмахнул рукой и сжал пальцы в кулак. – Доволен?
- Нет, не доволен, - Белкин тоже поднялся, сунул руку в карман, звякнул ключами.- Мне противно, что я пользовался твоими деньгами, что я рассказывал тебе самое сокровенное, а ты предал меня. Ты подложил под меня непричастного к нашим склокам парня! Бьюсь об заклад, ты выбрал его, потому что он пассив. Но Рома не Маус, я это через полчаса общения понял, не тот стиль, не та самоуверенность. А вот натравливать его на Юльку – это низость. Ты не имеешь на это права.
- Я не знал про них с Юлей.
- Не верю. Не. Верю! Ты весь состоишь из лжи. Из пороков.
- Ты вырос, Ник, - сделал вывод Железнов, как показалось Белкину, не без гордости.
- Конечно, - оскалился Белкин, сделал шаг навстречу и вскинул кулак, снова метя в глаз или нос, чтоб побольнее. Он давно мечтал это сделать и не мог упустить свой шанс, просто до одури, до тесноты в штанах хотел, чтобы мистер секси-Железнов захлебнулся собственной кровью. От этого вида… да что там! От одной только мысли кончить было можно!

Но Костя легко перехватил за запястье, стал отводить его руку назад. Однако Белкин напряг мускулы, медленно, глаза в глаза, подавляя нечеловеческое сопротивление, возвращал руку назад. Он бы выиграл самопальный армрестлинг, если б по дому не разнеслась трель дверного звонка. Ник на минуту потерял бдительность, потом был скручен и отброшен на кровать.
Железнов посмотрел на него взглядом «Мал ещё со мной тягаться» и пошёл вон из спальни.
- Давай еще Рому изнасилуй за самодеятельность! – выкрикнул в спину Ник. – Скотина блядская! Животное!
На какое-то время дом погрузился в тишину, хотя, кроме них, никто и не шумел. Белкин прислушивался, хотелось, чтобы и Роме, этой лицемерной суке, досталось по первое число, чтобы они передрались. Но он отдавал себе отчёт, что это нереально.
Ник шевельнулся: надо было срочно уходить, пока еще какая-нибудь херня не приключилась. Он собрался посмотреть на часы, но вспомнил, что телефон остался в куртке, а куртка в гостиной. Вот непруха. Там же его ботинки. И Железнов тоже будет там.
Белкин подошёл к двери, приоткрыл, собираясь подслушать и в подходящий момент улизнуть.
- Что за срочность, Кость? – волновался Сказкин. – Ночь на дворе. Опять снег пошёл, дорога как зеркало…
Его голос был обеспокоен, и правильно. Сейчас тебе достанется, дружок.
- Ром, ты мне ничего рассказать не хочешь?
- О чём? Ты так срочно позвал меня, чтобы я тебе что-то рассказал? А по телефону спросить было нельзя?
- О Коле, Ром.
- А что о Коляне? Мы с ним встречаемся. Никаких проблем.
Молодец, убедительно втирает, жаль, мальчик еще не понял, что Джонни не проведёшь.
- Да? А о Юле?
Последовала пауза, непродолжительная, секунды три-четыре всего. Сказкин, наверно, выпучил глаза, а потом уставил их в пол и виновато мял в руке шапку.
Ник уже поверил, что Костя к именно этой истории не причастен, пора было сматывать удочки, только как это сделать?
- Это само получилось, и тебя не касается, - смело выдал Рома.
- Не касается? – Железнов использовал начальственный тон.
Белкину очень хотелось дослушать, но у него созрел другой план. Раз уж незамеченным через гостиную выйти не удастся, но можно…
Он, мягко ступая по ковру, подошёл к окну, откинул бардовые плотные шторы. Потянул за ручку вниз. Створка распахнулась, обжигая его колючим морозным воздухом с мелкими снежинками.
Ника пробрало до костей, но ничего, тут должно быть недалеко, в свитере до машины добежать можно.
Он вгляделся в темноту, пытаясь понять с какой стороны дома находится. Свет фонарей вдоль улицы перекрывали голые ветви деревьев, видимость была слабой, но это самое освещение и стало ориентиром – к ним и надо направляться.
Белкин поставил ногу на подоконник. Ее обожгло холодом, и только тут он понял, что забыл про ботинки. Засада!
- Хер с ними, - пробормотал он, сел на подоконник, свесил ноги наружу и быстро спрыгнул. Носки мгновенно пропитались влагой, хоть снег едва прикрывал мёрзлую лужайку, но адреналин дал о себе знать – желания вернуться в тёплую камеру пыток не возникало.
Он еще раз осмотрелся и, не обнаружив препятствий, понёсся к калитке, не обращая внимания на боль в заднице. Распахнул ее, не веря, что решился на босую авантюру и повторяя себе, что обязательно схлопочет ангину, вынул ключи, переминаясь с ноги на ногу, нажал кнопку на брелке, юркнул в машину, завел мотор, включил климат-контроль. Минуя прогрев, рванул с места и понёсся в ночь. Всё, прощай Константин Евгеньевич, ваш мальчик стал взрослым.