ГЛАВА № 14

1999 - 2000: СТАТЬ ПРИМИТИВНЫМ С PROBOT

Первый альбом Soulfly имел для нас ключевое значение, и я испытал настоящее облегчение, когда он начал неплохо продаваться и понравился фэнам. Вообще-то я был удивлен тому, насколько он удался, но в нем была некая магия, что-то типа магии возвращения. На этой пластинке я словно говорил: “Вот он я, вот он весь я. Я открываюсь людям – нравится вам это или нет”. У меня не было времени думать о неудачах. Все, о чем я мог думать, это: “Давайте сделаем это прямо сейчас, и сделаем это как надо”.

Все нужно было сделать по максимуму, потому что над нами висела тень «Roots». Как можно превзойти альбом, получившийся в результате такой потрясающей поездки? Я тогда думал, что «Roots» будет более захватывающим, чем любые мои записи с Soulfly, но у меня есть шанс сделать что-то немного иное в своей новой группе, что возможно укажет мне путь в будущем. Именно поэтому на первом альбоме Soulfly есть элементы «Roots» и всего того, что я делал в прошлом: это была очень искренняя и очень правдивая пластинка. Поэтому, когда мы вернулись в Феникс в 1999-ом, пришло время записать второй альбом Soulfly, «Primitive», который я собирался базировать на том, чего мы добились с первой пластинкой.

У меня была очень хорошая группа для записи «Primitive» - Майк Долинг из Snot на гитаре, Джо Нунес на ударных, снова с Марсело Диасом на басу. Позвольте мне рассказать, как собрался этот состав.

Мы гастролировали с Логаном на гитаре, но это не особо работало, потому что у него были какие-то личные проблемы. Сейчас мы вспоминаем то время смехом: “Чувак, ты тогда был довольно безумен! ”, потому что он не спал, когда мы были в туре Оззфест. Играл он неплохо, и концерты были отличными, но ты просыпался среди ночи, чтобы пойти в уборную, а он сидел в кресле у входа как какой-нибудь зомби. В конце концов он ушел, потому что это было уже выше его сил.

Логан Мейдер: “Я немного вышел из-под контроля, это не секрет. Бесконечные вечеринки, где было много выпивки, женщин и всего остального. Все дошло до того, что я опустился ниже плинтуса. Стали сказываться безудержные вечеринки, снижать мое восприятие и влиять на рассудок. На личном уровне это был важнейший переломный момент в моей жизни. Мне пришлось собраться с силами и все начать с нуля”.

К счастью, Логан стал отличным звукоинженером и продюсером, и на протяжении многих лет я не раз с ним работал.

Рой Майорга был отличным барабанщиком, но хотел делать что-то другое, поэтому он тоже ушел. Тогда я и встретил Джо Нунеса. Я прослушивал кассеты, присланные парочкой барабанщиков, а Джо сделал видеозапись, которая оказалась очень смешной, потому что на ней он выглядел как придурок. У него были короткие волосы, и он выглядел как полная противоположность музыканта, которого бы мне хотелось взять. И при этом в нем было что-то, что мне понравилось. Думаю, это была его порядочность и страсть к металу. На пленке он рассказывал, что он большой поклонник трэш-метал, любит Celtic Frost и все остальные группы, которые мне нравились, и я подумал, что он не может быть так уж плох, раз ему нравятся те же группы, что и мне.

Я поджемовал с Джо, играл он очень недурно. Единственная его проблема была в том, что он часто ронял палочки. Я говорил ему в шутку: “Придется забить тебе в руку гвоздь, чтобы палочка держалась ”, потому что буквально на каждой песне он ронял палочку. Я сказал: “О, Боже, чувак, можешь держать эту палочку в руке хотя бы еще одну песню? ” Это было безумие. Может у него были потные руки или типа этого. Так или иначе, он вырос. Проблема была только в самом начале.

Кроме того, к нам присоединился Майк Долинг из Snot, что было клево, потому что у него был совершенно не похожий на мой стиль игры на гитаре, и он знал многих людей, что помогло раскрутить нашу группу. Он не был потрясающим гитаристом, но в целом норм. Он мог выполнить эту работу. Играл Майк больше с панковским духом. Что касается нашего басиста Марсело, он проделал отличную работу, как и на первом альбоме.

Я был довольно агрессивен на первой пластинке Soulfly, потому что Sepultura была моим детищем. Я дал ей имя. Тогда я думал: “Как же они, бля, так могли поступить со мной? ” Но к записи «Primitive» я подошел уже совсем в другом режиме. Теперь я работал с теми, кто мне был по душе.

По какой-то причине на этой пластинке участвовало еще больше гостей, чем на первой. Я не планировал этого заранее, просто так вышло. Я до сих пор называю его “гостевым альбомом”. Принимали участие Грейди Авенелл из Will Haven, Шон Леннон, Том Арайа из Slayer, Кори Тейлор из Slipknot и парочка других, включая Ларри МакДональда, перкуссиониста, который играл с Бобом Марли и Гилом Скотт-Хероном.

Кори Тейлор: “Я записал партии вокала на “Jumpda-fuckup”, пока мы гастролировали с нашим первым альбомом. И тут ни с того, ни с сего на меня сыпется куча предложений о гостевой работе, и я такой: “Что? Серьезно? ” Я был большим фэном Sepultura, а еще фэном первого альбома Soulfly, поэтому, когда Макс попросил меня поучаствовать в «Primitive», я подумал: “Да, черт побери! ” Я пересекся на шоу с ним и его семьей, они оказались очень клевыми, так что я охотно принял его приглашение.

Мне прислали компакт с треком без вокала, и я был в курсе, что мы с Максом запишем его вместе, тогда я написал свой материал и специально выбросил большие куски, чтобы Макс смог использовать их для своих идей. Безумно то, что как только мы оказались в студии, все, что мы написали, срослось просто идеально. Он заполнил все места, которые я оставил пустыми. Чувак, это была почти судьба. У нас ушло буквально два часа на все про все.

Каждый раз, когда я исполнял эту вещь вживую, она была такой атмосферной, в том числе потому, что вокал слишком низкий и мне приходилось использовать то, что я называю голосом Джонни Кэша. Затем она переходит в заключительную часть, полномасштабный “получи по щщам” фрагмент музыки. Это такой отличный релиз.

Для меня был очень важен вклад Тома Арайа. В начале 90-х ходили слухи о том, что Sepultura и Slayer – враги. Эту войну затеяли СМИ. Она началась, когда нам предложили тур со Slayer, и мы были готовы поехать, но в последнюю минуту нас кинули. Я сказал в прессе что-то вроде: “Хуево, что они так поступили с нами: они включили нас в тур, а потом кинули”, и, кажется, ляпнул что-то в духе: “Ну, теперь Slayer стоит нас бояться! ”

Керри Кинг на французском ТВ ответил на это чем-то вроде: “Sepultura – кучка хуесосов. Они думают, что мы их боимся? Мы - Slayer, мы никого не боимся. Пусть сосут мой хуй”.

Это было очень плохо. Мы подумали: “Ох, нифига се, чувак, Керри Кинг реально нас ненавидит! ” Еще до создания Soulfly я встретил Slayer в Англии и помирился с ними. Я сказал, что у меня новая группа и что я люблю Slayer. Это было правдой – я всегда любил Slayer. Даже когда говорил эти вещи о туре, я был их фэном.

Глория Кавалера: “Когда Sepultura раскололась, Керри Кинг послал Максу прекрасное письмо. Он писал: “Я знаю, что ты сейчас переживаешь”. Это было очень мило с его стороны”.

Потом я пригласил Тома на совместную запись песни для «Primitive» под названием “Terrorist”, и он сразу принял мое приглашение. Вообще-то он приезжал в Феникс дважды, потому что за одну сессию не успел закончить запись вокала. Мы записывались весь день, а у него был рейс домой, но мы не закончили песню, у нас еще оставалась быстрая заключительная часть, так что я попросил его вернуться и поучаствовать в еще одной сессии, и он вернулся спустя две недели.

Именно тогда я огорошил его своей идеей спеть в конце песни какие-нибудь классические строчки из нашего репертуара. У меня была идея, что он споет: “Night will come and I will follow / For my victims no tomorrow” (Наступит ночь, и я начну охоту, у моих жертв нет завтра), из песни Slayer “Criminally Insane”, а я строчку из песни Sepultura “Inner Self”.

Не думаю, что Том был так уж заинтересован в этом, он как бы спрашивал: “Зачем мы это делаем? ”, и он очень беспокоился о слове “kill”, которое я хотел, чтобы он повторил в заключительной части. Он такой: “Макс, ты уверен, что хочешь, чтобы я спел “kill”? ” А я ему: “Да, это звучит круто! ” Я думал о том, как он снова и снова поет это слово в песне “At Dawn They Sleep”.

Вообще он хотел это сделать, но очень беспокоился о том, что фэны воспримут это неправильно, особенно после всех проблем, что были у Оззи и Judas Priest с текстами, и он в какой-то степени пытался отговорить меня от этого, но безуспешно. Я просто запал на это. “Ты должен это спеть! ” Шум толпы в конце этой песни взят из сэта Боба Марли на инаугурации в Зимбабве 1980 года. Даже слышно выстрел пушки во время поднятия флага.

Том пришел на шоу и спел с нами эту песню на британском Оззфесте в 2001-ом. У него в кармане был текст, потому что он чувствовал себя очень некомфортно без басухи. Я сказал ему всего за час до шоу, что мы споем ее: “Сегодня ты поешь со мной “Terrorist”! ”, а он такой: “Что? Не знаю, смогу ли я это сделать”. А я ему: “Да ты сможешь, Том, конечно, сможешь! Это будет отличный джем! ” Это был первый и последний раз, когда мы пели ее вместе.

Этот альбом примечателен еще и тем, что Шон Леннон тоже сыграл на нем, в песне “Son Song”. Я познакомился с Шоном на самолете, когда мы летели в Австралию. Мы сидели кресло в кресло весь 15-часовой полет. Я подарил ему копию «Soulfly», а он нарисовал обложку альбома на своем журнале. Весь полет мы трепались о том, о сем. Он оказался очень классным парнем.

Когда мы приземлились в Австралии, оказалось, что наши гримерки тоже рядом – еще одно совпадение, а еще мы ехали в одном автобусе на фестиваль. Все эти совпадения продолжали происходить, и он пришел посмотреть на наше шоу, а после я взял у него номер и сказал: “Чувак, мы должны над чем-нибудь поработать вместе”.

Когда пришло время «Primitive», само собой, я позвонил ему, и он приехал. Он не хотел оставаться в отеле, и спросил, можно ли ему переночевать у нас, если мы не против, и я сказал: “Конечно, если тебя устроит, что мои дети рано просыпаются и начинают плакать, а собаки лаять”. Для него это была не проблема. Он сказал, что не любит отели, потому и попросил остановиться у нас.

Шон Леннон: “Я только-только выпустил свой первый альбом «Into The Sun», и попал на фестиваль Биг Дей Аут, гастролируя по Австралии с кучей других групп, включая недавно сформированную Soulfly. Теперь, не называя имен, давайте просто скажем, что многие из групп держались особняком. Можно даже сказать, что некоторые из них были откровенными мудаками.

Тем не менее, самой дружелюбной и гостеприимной из всех групп на тот момент была Soulfly, которые, как нам казалось, ели младенцев перед каждым шоу или что-то вроде того. Оказалось, что наши группы находятся на одной волне.

Мы очень быстро подружились, и этот тур стал одним из лучших в моей жизни. Самое яркое воспоминание - это как Макс выбил себе зуб микрофоном, харкая кровью повсюду, а все парни из дорожной команды вели себя так, словно это самая обычная вещь, как если бы он порвал струну на гитаре или типа того. Это было очень весело.

Мы с Максом так хорошо поладили, что он попросил меня записать что-нибудь для их второй пластинки. Что и говорить, я был реально взволнован. Я уже был большим фэном Sepultura, а после Биг Дей Аут меня уже вовсю перло от Soulfly. Я прилетел в Феникс и остановился дома у Макса с Глорией. Помню, мы много резались в настольный футбол. Погода была хорошая. Вспоминаю, что Макс любил выпить Пепси перед записью вокала. Потом мы начали джемовать, и придумали основной трек за пару часов. Он был очень быстрый и вдохновенный”.

Мы с Шоном отправились во второй дом, который у меня был в горах и вместе написали песню. Основной рифф придумал Шон: это очень мелодичный рифф в духе Битлз. Я придумал второй рифф, и мы соединили их вместе. Еще он сыграл на клавишах в конце песни, получилось очень красиво.

Продюсер «Primitive», Тоби Райт, который работал с Alice In Chains, Оззи и Metallica, в то время переживал очень неприятный развод, и ему пришлось улететь домой на неделю, когда мы записывали “Son Song”, так что в конце концов Шон сам занялся продюсированием песни. Он полностью взял на себя управление пультом, и точно знал, что делает. Шон хотел назвать песню “Stardust”, но я подумал: “Мы не можем ее так назвать”.

Текст “Son Song” о том, как мы все теряем отцов. Я всегда хотел написать песню о своем отце, поэтому, когда появилась возможность сделать это с таким человеком, как Шон Леннон, я понимал, что справиться со всем этим почти невозможно. То же самое произошло с ним, когда он был ребенком. Мы оба потеряли своих отцов в раннем возрасте. Ему было пять, мне - девять.

Шон Леннон: “В некотором роде мы с Максом нашли общую связь благодаря тому, что оба потеряли отца в раннем возрасте. Думаю, что в какой-то степени это отразилось на записи. Помню, как мы придумали рифф, который менялся от 7/8 до 6/8, потом Макс сочинил этот цепляющий гитарный рифф для припева. Помню, как играл Роудса в концовке.

Из всех песен, над которыми я работал, самые положительные отзывы я получил на песню “Son Song”. Люди постоянно подходят ко мне на улице и вспоминают этот трек. Чаще всего это люди, которые обычно никогда не слушают мою музыку, что по-моему клево.

Макс - очень редкий музыкант. Он полностью открыт к расширению своего звучания. Когда он сотрудничает с кем-нибудь, это не только ради новизны – он реально открыт для общения и обмена идеями. Большинство музыкантов слишком закомплексованы, чтобы это сделать. Я отлично провел время, работая с Soulfly, и сделаю это снова в любое время”.

«Primitive» вышел в сентябре 2000-го и тут же подвергся критике. Некоторым критикам не понравилась сама идея привлечения стольких гостей. Поэтому они его и раскритиковали. Это напрягало меня, потому что «Primitive» отличная пластинка. Вот уж никогда бы не думал, что справедливо принижать альбом только потому что на нем слишком много гостей: это не должно ничего значить. Если альбом хорош, то он хорош независимо от того, кто на нем играет. Я был обескуражен этим фактом, но все равно эти песни здорово играть живьем. Некоторые из них уже стали классикой.

Другие критики назвали «Primitive» альбомом в стиле ню-метал, возможно потому что на нем сыграли музыканты ню-метал групп, но для меня это старина Макс, и он просто играет метал. Новый метал, старый метал, называйте как угодно – для меня это все равно метал.

Обложку альбома сделал дизайнер пластинок Боба Марли, Невилл Геррик. Мне нравились обложки его альбомов, и однажды мне стало интересно, жив ли он еще. Roadrunner связались с Айленд Рекордс, у которых был номер Невилла. Я позвонил ему и сказал: “Привет, Невилл, меня зовут Макс Кавалера, я играю в метал-группе под названием Soulfly и играл в Sepultura…” Разумеется, он и понятия не имел, кто я такой, потому что он живет миром регги. Но мы пригласили его сюда и стали очень хорошими друзьями.

Летом 2000-го мы присоединились к туру Оззфест. Шэрон Осборн видела, что у нас хорошо идут дела, позвонила Глории и предложила роль хедлайнеров на второй сцене, что для нас было отлично. Это было так захватывающе. Другие группы были такими клевыми: мы стали хорошими друзьями с Disturbed, чей вокалист Дэвид Драйман пару раз спел со мной “Bleed”.

Оззи Осборн появляется в конце видео “Back To The Primitive”. Он говорит слово “primitive”, а потом все заканчивается. Мы снимали этот клип на Оззфесте, и я спросил продюсера, может ли он пойти побеспокоить Оззи, чтобы он что-нибудь сказал. И он пошел и объяснил, чего хочет, и Оззи сказал это слово, что было очень клево.

Год пролетел, и в 2001-ом мы отправились в дорогу на гастрольный цикл «Back To The Primitive». Осенью я записал гостевой вокал для «Probot», альбома Дейва Грола. Моя песня называлась “Red War”. Однажды я был дома, и Глория сообщила по телефону, что Дейв записывает метал-альбом вместе с любимыми вокалистами и хочет, чтобы я тоже принял в нем участие. Он собирался послать мне компакт с парочкой песен, чтобы я выбрал, что мне нравится. Это был очень клевый диск. До сих пор его храню. Напротив каждой песни указано имя вокалиста, который мог захотеть ее спеть. Никто еще не пел их.

Я выбрал “Red War”, потому что мне понравилась ее атмосфера: в начале своими ударными она напомнила мне “Territory”. Она была очень тяжелой и агрессивной, и понравилась мне с самого начала. Я дозвонился до Дейва и сказал: “Это бомба, пойду в свою студию и пришлю тебе партии вокала, и посмотрим, что ты скажешь”. Он такой: “Круто, я тебе доверяю! ”

И тогда я пошел в свою студию с песней и начал записывать вокал. Текст написан по мотивам фильма «Человек, который хотел быть королем» с Шоном Коннери и Майклом Кейном. Я люблю этот фильм, он один из моих любимых. Они переправляются в Афганистан, борются с мятежниками и преодолевают одно из самых опасных мест в мире, Хайберский проход.

Майкл Кейн говорит всего одну реплику: “Хочешь убить всех своих врагов? Хорошо, я устрою им красную войну! ” Я подумал, что это будет хорошее название для песни. Оно взято прямо из фильма. Это было до того, как Америка вторглась в Афганистан: все равно что предвестие будущих событий. Текст брутален: мне он очень нравился, и я пошел в студию, и излил всю свою душу, чувак.

Я очень гордился тем, что принял участие в альбоме «Probot», потому что его спели любимые вокалисты Дейва, и я сам был среди некоторых любимых мной вокалистов. Лемми был там, и Кинг Даймонд, все эти улетные парни. Дейв пошутил, говоря, что прозвище этого проекта “Fed-Ex”, потому что он отправлял всем песни через курьера. Мне чертовски понравилась и обложка, которую нарисовал Эвей, парень из Voivod, когда готовый компакт наконец вышел в феврале 2004-го. Это очень классная пластинка.

Вообще я завидовал Дейву, потому что обдумывал нечто подобное и он меня опередил. Я все еще хочу как-нибудь записать альбом с лучшими вокалистами трэш-метал – Милле Петроцца из Kreator, Томом Воином из Celtic Frost, Шмиером из Destruction, Томом Арайа. Это было бы реально клево.

Многие люди не знают, как Дейв любит хэви-метал, и что он вырос на этой музыке. Именно детская любовь развила у него интерес к игре на ударных. Через музыку можно почувствовать его любовь к металу. По его словам, хэви-метал делится на два периода – хэви-метал до «Roots» и хэви-метал после «Roots»: этот альбом полностью изменил для него метал. Клево было услышать это от него.

Мне посчастливилось увидеть его в туре, который мы проводили с Queens Of The Stone Age, где мы какое-то время тусили, а еще один раз на награждении “Kerrang! ” в Англии. Он тусил с Джезом Коулманом, вокалистом Killing Joke, который посмотрел на меня и сказал: “Как у тебя сегодня с эрекцией? ” Я подумал: “Какого хера только что ляпнул этот чувак? ” Это было очень смешно.

В конце 2001-го мы начали обдумывать свой третий альбом. За последние год-два у нас довольно хорошо шли дела, и людям очень нравилась Soulfly. Песни, которые я начал сочинять примерно в это время, находились под большим влиянием того, что происходило вокруг нас, с одной отдельной трагедией, которая в моей памяти выделяется среди остальных.

Я помню, как проснулся в Фениксе утром 11 сентября 2001-го, и только собирался распланировать свой день, как жена позвала меня в гостиную со словами: “Макс, ты должен это увидеть. Нас атаковали”. Я зашел и увидел, что происходит. Это было так нереально. Мало-помалу мы узнали, что происходит. Мы только вернулись из Нью-Йорка двумя днями ранее: у нас с Глорией была встреча с Roadrunner.

Что-то очень дикое происходило здесь, утром 11 сентября. Это было за два часа до того, как врезался первый самолет. Какой-то парень позвонил на личный номер Глории и оставил сообщение в ее голосовом ящике. У него был арабский акцент и это было жуткое гребаное сообщение, чувак. Он говорил о том, что город рухнет и что будут мертвые тела. Это было буквально за два часа до атак. Глория до сих пор хранит это сообщение на телефоне: она включила компакт и перенесла на него все, что говорил этот парень. Этот телефонный звонок реально выбил нас из равновесия.

Мы продолжили работать над третьей пластинкой Soulfly, которую назвали просто «3». Рой Майорга вернулся, чтобы сыграть на ударных. Не испытываю никакого неуважения к Джо Нунесу, он мой хороший друг, но я снова хотел сыграть с очень классным барабанщиком, и Рой определенно был лучше, чем Джо.

Рой Майорга: “Я бы с радостью как-нибудь снова поработал с Максом. Он потрясающий чел, и у него отличный дух, когда он выступает на сцене – очень взрывной и впечатляющий. Глория тоже клевая: она не терпит никаких унижений, она - еще одна причина, почему они так успешны”.

Чувак, на этом альбоме было несколько потрясающих тем. “Enterfaith” была реально мощной, а “Last Of The Mohicans” - настоящий трэш-метал гимн, который я люблю. На мой взгляд, эта песня поистине эпична. Само собой, есть и “Tree Of Pain”, над которой я работал целых три недели. Она начинается с электроситара, который я вытаскиваю каждые несколько лет для записи очень особых моментов Soulfly, а потом откладываю до следующего раза. Кроме того, в песне использована драм-машинка, которая звучала очень клево. Чтобы эта вещь получилась, пришлось немало потриповать. В средней секции младший брат Дана Ричи поет о своем брате. В то время он был очень молод, и то, что он пел, было от всего сердца. Я дал ему микрофон и сказал ему не упускать шанс.

Ричи Кавалера: “Эта песня оказалось бомбой. Макс облегчил ее для меня, потому что я всегда пел “Bleed” с ним и “Cockroaches” с Nailbomb. Еще до того, как Макс появился в моей жизни, я очень увлекался металом: я один из подростков на обложке «Violent By Nature» группы Atrophy. В жизни он спокойный человек: совершенно непохожий на человека, которого ты видишь на сцене. Наш дом хаотичен во все времена, поэтому он реально тупо впитывает весь этот хаос и выпускает его на сцене, вместо того, чтобы быть тупым папашей. Он всегда хороший. А маманя так вообще термояд! ”

В этой песне я и сам пою о своем отце. Я пою “I punch your grave” (я бросаюсь с кулаками на твою могилу – перевод с англ.). Это было на самом деле, когда я поехал в Бразилию. Как-то ночью я обожрался мартини или какого-то такого дерьма, поехал на могилу и провел ночь на кладбище. В какой-то момент, помню, я так обезумел, что просто выбивал из могилы дурь, пока костяшки пальцев не начали кровоточить. Я хотел вложить часть этого опыта в песню.

“Tree Of Pain” казалась идеальной песней для этого, потому что она была о Дана, моем отце и о том, как теряешь людей, которых любишь и стараешься с этим справиться. У другой вокалистки в песне, Аша Рабуина, прекрасная душа и церковный голос. Ее брат покончил с собой годом ранее, поэтому она была полна трагедии и эти слова звучали из самого сердца. “Tree Of Pain” создала собственную главу, не считая остальной части альбома.

Кроме того я оставил минуту молчания как жест памяти жертв 11 сентября. В то время многие музыканты писали о трагедии 11 сентября, особенно исполнители кантри и так далее. Каждый из них писал свою песню, но мне казалось будет логичнее вместо этого оставить на альбоме минуту молчания. Я просто назвал ее “9/11/01”, и многим это понравилось: это был оригинальный способ выразить уважение людям, которые потеряли свои жизни. Мы не просто оставили минутный промежуток между треками: мы оставили в студии включенными микрофоны и инструменты, и ни один из нас не играл, пока мы отсчитывали минуту. Таким образом, это был больше настоящий трибьют.

Единственное, о чем я сожалею в «3», это название, которое сейчас мне кажется ленивым. Я знаю, что были «Volume 4» Black Sabbath и номерные альбомы Led Zeppelin – и фактически эти альбомы повлияли на то, что я назвал его «3», но вспоминая об этом, мне бы хотелось взять название первого трека – “Downstroy”. Вообще-то у нас была обложка альбома, выполненная в виде коллажа Всемирного Торгового Центра, бомб и огня, но мы подумали, что это чересчур. Вместо этого мы выбрали индийский символ “ом”, который напоминает число три, опять-таки выполненное Невиллом Гэрриком.

Еще кое-что о «3». На альбоме есть кавер-версия саббатовской “Under The Sun”, потому что я всегда любил эту песню и считал, что смогу выпустить ее убойную версию, и лучшее в ней было то, что после этого Оззи самолично прислал мне письмо. Он сказал, что просматривал свою почту, нашел мой компакт и включил его, и что я проделал над песней отличную работу. Она ему очень понравилась.

Забавно – никогда не знаешь, услышат ли другие музыканты твои версии их песен, но теперь я слышу, как другие группы делают каверы на мои работы, к примеру, Children Of Bodom сыграли “Mass Hypnosis”, а Hatebreed - “Refuse/Resist”.

Получить письмо одобрения от Оззи Осборна было все равно что получить в школе три пятерки. Я не мог поверить своим глазам.