Объявление в газете

Выстрелил, но не попал.

Я пригнулась. Уж не знаю почему. Но пригнуться, когда в тебя стреляют, кажется удачной и правильной мыслью. Раньше я бы остановила время и вдоволь налюбовалась зависшей в воздухе пулей, но после пыток эта моя способность, похоже, исчезла. Потому что, когда папа выстрелил, я пригнулась, даже не попытавшись замедлить ход времени.

Упав на колени и прикрыв голову, я повернулась и взглянула из-под локтей на папу. Он все еще держал пушку и потрясенно смотрел на меня.

- Лиланд! – взвизгнула Дениз и в ужасе прикрыла рот руками. Что ж, она хотя бы попыталась.

Проверив, на месте ли все жизненно важные органы, и убедившись, что не чувствую боли, я вскочила на ноги. Джемма уже была здесь и пыталась протиснуться в комнату мимо Дениз. За ней попятам примчалась Сиенна с кофейником в руке.

Мир вокруг меня завращался с бешеной скоростью. От звука выстрела организм перегрузило адреналином.

Похлопав по себе дрожащими руками и еще раз убедившись, что ран нигде нет, я заорала на папу:

- Какого хрена ты творишь?!

Однако он все еще целился в меня и, казалось, впал в легкий шок.

- Папа! – крикнула я, пытаясь привлечь его внимание. – Вот теперь официально заявляю: ты плохой отец. Хорошие отцы по своим дочерям не стреляют. – Скрестив на груди руки, я пустила в ход тяжелую артиллерию: - Когда умру, все-все расскажу маме.

- Что случилось? – спросила Джемма, переводя взгляд с меня на папу. Я показала на него пальцем:

- Он пытался меня убить. Вот что случилось.

- Папа! – сказала Джемма таким тоном, будто отчитывала ребенка, который только что съел жука.

- Нет, ты не понимаешь, - папа повернулся к ней как раз в тот момент, когда в офис ворвался дядя Боб, отпихнув Дениз с дороги.

Прекрасно. Вся банда в сборе, чтобы засвидетельствовать мое убийство. Папа опять посмотрел на меня с отвисшей челюстью.

- Смотрите, - сказал он и снова выстрелил.

Я опять пригнулась. На этот раз всплеск адреналина чуть не отправил меня в кому. Если верить теории эволюции, адреналин должен действовать совсем не так. Я должна была напрудить в штаны, а потом бежать сломя голову, словно за мной гонится медведь. Терять сознание – это совсем не по-дарвински.

На этот раз я не успела спросить «Какого хрена?», зато дядя Боб успел достать свой пистолет и приставить к папиному виску.

Я опять оказалась на коленях. Грохот из пушки сотряс меня так резко и мощно, что из меня будто вышибли дух. Я снова кое-как поднялась на ноги, видя расплывающийся перед глазами мир и чувствуя кульбиты желудка в животе. Ну вот, опять тошнит. Меня так трясло, что только чудом еще не вывернуло наизнанку. Я тяжело сглотнула, пытаясь удержать в себе ту малость кофе, которую выпила чуть раньше.

Всей кожей почувствовав жар, я посмотрела влево. Возле меня материализовался Рейес. Огромный черный плащ клубился вокруг него, и от этого мир как будто качался еще сильнее.

Я чувствовала себя утлой лодчонкой в открытом море.

Рейес посмотрел из-под капюшона на папу, потом снова на меня:

- Почему твой отец пытается тебя убить?

Еще раз сглотнув, я прислонилась спиной к стене.

- Понятия не имею. – Когда он шагнул к папе, я бросилась вперед и встала между ними.

– Ну нет, даже не думай. У него неприкосновенность, ясно тебе?

Рейес взял меня за руку и, подтянув к себе, укутал складками плаща. Обжигающий жар успокаивал, даже несмотря на то, что я кипела от гнева.

- Тогда разберись с этим, или я убью его прямо на месте. Я оттолкнула его и показала на окно:

- Уходи. Живо.

С глухим рычанием он дематериализовался, но я чувствовала, что он где-то поблизости. Раз Рейес все еще здесь, то может в любую секунду появиться и рассечь папе позвоночник раньше, чем я успею пискнуть. Значит, мне надо как можно скорее разрядить обстановку, иначе папа никогда больше не сможет ходить. Или даже дышать.

Взяв себя в руки, я вдруг поняла, что все на меня пялятся. Скорее всего потому, что я разговаривала с воздухом. Что ж, придется им смириться. У нас на сковородке жарится рыбка покрупнее. Они и раньше видели, как я разговариваю с воздухом. Ну, все, кроме Сиенны. Однако я понятия не имела, что может вызвать такой шок, какой сейчас был написан на всех их лицах.

Сиенна уронила кофейник. С громким стуком он упал на пол, расплескав во все стороны кофе, но никто и не подумал отвести от меня глаз.

- Чего уставились? – внезапно смутившись, спросила я и глянула вниз. Боксеры были на месте и, по-моему, выглядели неплохо.

Я снова посмотрела на лица собравшихся. Даже дядя Боб, который все еще целился папе в голову, смотрел на меня. Как и все остальные.

Папа опустил пистолет, и движение привлекло внимание Диби. Он повернулся к папе:

- Брось пушку, Лиланд.

Папа послушался. Пистолет упал на пол, но никому не было до него дела. Все взгляды были по-прежнему прикованы ко мне. Медленно, с величайшей осторожностью дядя Боб присел и поднял пушку. Причем отвел от меня глаза ровно на полсекунды, которые ему понадобились, чтобы не промахнуться мимо пистолета.

Мне уже становилось жутковато.

- Как это у тебя получается? – спросила Джемма.

- Что получается? – переспросила я, ничегошеньки не понимая. – Чуть не получить пулю в лоб от руки собственного отца? – Никто ни слова не сказал, и я решила, что сейчас самое время для напыщенной речи. – Видишь ли, это не так уж сложно. Я всего лишь стояла, а один псих навел на меня пушку и…

- Пистолет заряжен холостыми. Я повернулась к папе:

- Ты пытался убить меня холостыми патронами?

- Да, - кивнул он, потом понял, что сказал, и помотал головой: – То есть нет. Я…

- А тебе не кажется, что это неэффективно?

- Ты так двигалась… - продолжал папа вместо Джеммы. – Это что-то из области фантастики. Никому такое не под силу.

- Да о чем ты, блин, говоришь? – спросила я, чувствуя, что опять начинаю злиться.

Неужели здесь всем наплевать, что мой собственный отец пытался меня убить?

Папа подошел ко мне и поднял руку, чтобы прикоснуться к моему лицу, но я ударила его по руке и отскочила за пределы его досягаемости. Он не возражал, зато спросил:

- Кто ты?

- До потери пульса взбешенная барышня.

- Чарли, - заговорила Джемма своим любимым профессионально ласковым тоном, - посмотри, где ты стоишь.

Я огляделась и поняла, что она права. До сих пор я была у двери, а теперь – рядом с окнами, выходящими на переулок.

Я пожала плечами:

- Ну, значит, отбежала. И что с того? В конце концов, в меня стреляли.

- Но ты не бегала по комнате, - возразила Джемма. – Ты стояла здесь, а теперь там. Ты… - она замолчала, словно не могла подобрать слова. – Ты поразительно быстро передвигаешься. Такое впечатление, что исчезаешь, а потом снова появляешься. В жизни ничего подобного не видела.

- Я должен был знать, - снова заговорил папа. – Знать, что с тобой все будет в порядке. Я знал, что ты не похожа на других, но даже не догадывался насколько. В тот день, когда Карузо меня связал и пошел на тебя с тесаком… ты двигалась так же. Я никогда ничего подобного не видел. – Карузо был одним из тех, кого папа арестовал и надолго посадил за решетку. Как только Карузо получил условно-досрочное освобождение, он решил отомстить папе, а я вовремя попалась ему под руку. – В тот день я понял, какая ты особенная.

Меня до сих пор колотило от адреналина, текущего по венам, и я изо всех сил старалась не впасть в истерику.

- Уму непостижимо, как тебе в голову пришла светлая мысль стрелять в меня. Я развернулась, чтобы уйти, но меня остановил дядя Боб:

- Чарли, если хочешь выдвинуть обвинения, только скажи. Ехидная ухмылка расползлась по моему лицу:

- Не сегодня. Не хочу с ним связываться. Хватит с меня.

Выходя из офиса, я оттолкнула Дениз и пошла вниз по лестнице.

- Чарли! – позвала Джемма. – Погоди. Я продолжала спускаться:

- Я напишу обо всем этом письмо маме.

- Хорошо, - отозвалась она, пытаясь меня догнать. – Даже прекрасно, но ты должна кое- что знать, пока тебя не занесло.

Догнала она меня уже у самого моего дома.

- Я знаю, - сказала я, ощущая в горле ком, который так просто мне уже не сглотнуть. – Почувствовала, как только вошла туда.

Джемма сделала несколько глубоких вдохов.

- Он не знает, сколько ему осталось.

Я отвернулась от нее. Меньше всего мне сейчас хотелось разрыдаться у нее на глазах.

- Давно вы в курсе?

- Пару месяцев. Он не разрешал тебе рассказывать. Хотел сам, но ты не отвечала на его звонки.

Я сложила на груди руки, но все еще не могла посмотреть сестре в глаза.

- Все равно я все расскажу маме. Она подошла и обняла меня сзади:

- Передай ей от меня привет.

Уткнувшись лбом в ее костлявый локоть, я с трудом выдавила:

- Хорошо, но мне кажется, меня она любит больше, чем тебя. Джемма рассмеялась и обняла меня крепче.

***

Я уже была у себя в пентхаусе и наливала кофе, когда Куки с огромными от беспокойства глазами чуть не снесла с петель дверь. Увидев меня, она испытала прилив облегчения и подошла, тяжело дыша и прижимая к груди руку.

- Я не могла тебя найти, - сказала она, задыхаясь. – А все твои вещи были здесь. Я думала, тебя убили. Или опять похитили.

- Прости. Со мной все путем.

Она подняла палец и с трудом сглотнула:

- Клянусь, Чарли, когда-нибудь ты меня под монастырь подведешь.

- Не смеши. Зачем мне тебя убивать? Ты на меня за гроши работаешь.

- Тоже верно, - кивнула Куки.

- Я была в офисе. Папа пытался меня пристрелить. Дважды. Поэтому дядя Боб тож достал пушку. Он куда ловчее, чем кажется на первый взгляд.

Ее глаза опять распахнулись. Потом сузились. Опять распахнулись и снова сузились. Затем в них появился знакомый мне мечтательный блеск, пока Куки пыталась в красках представить себе то, что я рассказала. Несколько секунд спустя ее глаза превратились в блюдца и почти сразу опять сузились. Забавное, конечно, шоу, но я все еще была в боксерах.

- Ну ладно, пойду-ка я в душ. А ты пока все обдумай.

- Как там офис? – спросила она наконец. Я знала, что она скучает по нему.

- После того как Бобби Джо покрасил стены, выглядит симпатично. Мне понравился мутный беж, который он выбрал.

- Странно, что он думал, будто подружка пыталась убить его арахисом.

- Вот-вот. – Взяв чашку с кофе, я пошла в ванную. – Ладно бы у него была аллергия на арахис, а так...

***

Избавившись от Ангела заверениями, что его смена закончилась, я наскоро приняла душ и решила обдумать, что у меня на повестке дня. Мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы выяснить, кто изводил Харпер, и это печально, однако у меня еще были ниточки, которые могли куда-то привести. Кук уже прислали список незарегистрированных посетителей «Таноан Estates», но никого из них нам не удалось связать с прошлым Харпер.

К тому же Куки дала мне адрес домработницы Лоуэллов, которая недавно вышла на пенсию. Я решила начать с нее, а потом заскочить к моему другу Рокету в заброшенную психушку. Давненько мы с ним не виделись.

- А еще у меня есть список всех, кто работал на Лоуэллов с тех пор, как они поженились, - добавила Куки, пока я поедала завтрак чемпионов, известный так же как

оставшиеся шоколадные бисквиты. – Правда, не многие продержались больше пары лет. Водитель у них уже давно, и предыдущая домработница работала почти все это время, пока не вышла на пенсию неделю-другую назад.

- Ага, так мне новая домработница и сказала.

- Пришлось повозиться, чтобы ее найти. Представляешь, она работала у Лоуэллов почти тридцать лет. Должны же они знать, где она теперь живет. Но вместо них мне пришлось расспрашивать Дональда.

- Дональда? – переспросила я с интонацией отнюдь не целомудренного любопытства. – Вы с каким-то Дональдом на ты?

- Пф-ф. Он водитель у Лоуэллов, и он единственный, кто уделил мне микросекунду своего драгоценного времени. К тому же по голосу я бы дала ему лет девяносто.

- А может, он курильщик с внушительным стажем. Если он до сих пор у них водителем работает…

- Пардон, он их бывший водитель. Сейчас просто присматривает за машинами, что ли.

Дональд говорит, они оставили его у себя только потому, что им его жаль.

- Интересненько. Еще что-нибудь разузнала? Куки захлопала ресницами:

- Ну, он Близнецы, любит долгие прогулки по пляжу, и его весьма привлекают мужчины в килтах.

Я глотнула последний кусок бисквита и протолкнула его по пищеводу щедрой дозой остывшего кофейного сока.

- Вот ведь странность. Меня тоже привлекают мужчины в килтах. – Я ткнула Куки локтем: - Дашь мне номер Дональда на случай, если у меня возникнут вопросы?

- Ты же не станешь вторгаться на мою территорию?

Я ахнула и с самым невинным видом положила руку на еще более невинную грудь:

- Никогда.

Она не обратила на мой спектакль ни малейшего внимания, зато спросила, многозначительно ухмыляясь:

- Значит, поболтаешь с домработницей, а потом поедешь к Рокету?

Рокет – бесценный источник информации, когда надо узнать, кто умер, а кто еще трепыхается. Этот гениальный призрак, которому известны имена всех, кто когда-либо родился на Земле, за считанные секунды может сказать мне, живы или нет те, кто меня интересует. А еще он большущий, ужасно милый и любит обниматься. Очень крепко обниматься.

Но Кук говорила не о Рокете, если судить по игривому блеску в ее глазах.

- Да, - ответила я, запоминая адрес домработницы.

- А как насчет соседей Рокета? С ними тоже повидаться собираешься? Я выгнула бровь:

- Что тут скажешь, слабость у меня к парням на «харлеях». Она в шутку погрозила мне пальцем:

- Просто скажи «нет», и все дела.

- Ничего ты не понимаешь, - заявила я, направляясь к двери. – Это очень сильная слабость.

***

По пути в южную часть города, где находился дом домработницы, я старалась не зацикливаться на том, что папа хотел меня пристрелить. Дважды. Это был старый район. Большинство домов здесь вполне можно считать историческими памятниками, поэтому хозяева хорошо о них заботятся. О доме миссис Бичер можно было сказать то же самое.

Постучав в дверь, я дала себе время полюбоваться красивыми цветами на крыльце. Они были фиолетовые. И это все, что я знала конкретно об этих цветах. Тяжелую деревянную дверь открыла маленькая круглая женщина с пушистыми седыми волосами и ласковыми серыми глазами. Однако сетчатая дверь оставалась запертой. Макушка женщины едва доходила мне до подбородка, поэтому ей пришлось смотреть на меня снизу вверх.

- Привет. Миссис Бичер?

- Да? – отозвалась она, вытирая руки о кухонное полотенце.

На ней было цветастое платье, выглядевшее так, словно ему досталось больше стирок, чем было предназначено судьбой.

- Простите за беспокойство. Меня зовут Шарлотта Дэвидсон, - я достала и показала ей удостоверение. – Я частный детектив. Сейчас работаю над делом, в которое вовлечены ваши бывшие работодатели. Семья Лоуэллов.

Ее пульс резко подскочил, а рот едва заметно дернулся, на долю секунды превратившись в тонкую ниточку, перед тем как она взяла себя в руки, и выражение ее лица стало абсолютно непроницаемым.

- Послушайте, я понимаю, вы вряд ли горите желанием говорить о Лоуэллах, учитывая, как много лет на них работали. Но у меня есть их разрешение расспрашивать по делу персонал, - соврала я сквозь отбеленные в домашних условиях зубы.

Лоуэллы явно держали своих работников в ежовых рукавицах. И если мне хоть что-то известно о тиранах, то миссис Лоуэлл – определенно одна из них.

- Ох, тогда ладно, - сказала бывшая домработница, похоже, успокаиваясь. – Чем я могу вам помочь?

Она по-прежнему говорила со мной через сетку, явно не желая меня впускать.

Бедняжка.

- Мне известно, что вы проработали на Лоуэллов почти тридцать лет. Не могли бы вы рассказать мне об их дочери, Харпер?

У миссис Бичер снова участился пульс, и она осмотрелась, словно проверяя, не следят ли за ней. Прямо как нынешняя лоуэлловская домработница в особняке, когда я пыталась хоть что-то у нее разузнать.

- Дело в том, что рассказывать практически нечего. Она была очень беспокойной, и у родителей с ней было множество проблем. Вот, пожалуй, и все.

- Да-да, наслышана. Вы случайно не помните, когда все началось?

Она посмотрела на полотенце, которое мяла в руках. От нее волнами шел дикий страх.

- Кажется, сразу после того, как поженились мистер и миссис Лоуэлл. Я кивнула:

- Вы тогда ничего подозрительного не заметили? – Я никак не могла отделаться от мысли, что Харпер изводил кто-то из работников. Вдруг кто-то из них был недоволен своими работодателями? – Может быть, Лоуэллы как раз в то время кого-то наняли? Или, наоборот, уволили?

Что-то пришло миссис Бичер на ум. Я видела это по выражению ее лица. Однако она

решила пропустить эту мысль и нахмурилась.

- Миссис Бичер, мне может помочь любая информация. Даже если вам она покажется несущественной.

Она глубоко вздохнула:

- Это ерунда. Мне всего лишь припомнилось, что как раз перед свадьбой в доме стал работать Феликс.

- Феликс? – переспросила я, доставая блокнот и ручку.

- Феликс Наварро. Он много лет ухаживал за газонами и… - она задумчиво замолчала не договорив.

- И? – поднажала я.

Когда миссис Бичер снова посмотрела на меня, в ее глазах плескалось раскаяние, словно ей была противна сама мысль о том, чтобы озвучить свои подозрения.

- И… ему нравилась мисс Харпер. Очень нравилась.

- В каком смысле «очень»?

- Он… н-носил ее фотографию в бумажнике. Даже несколько.

Так-так, это уже попахивает жутью. Помимо воли, в мой голос просочились обвинительные интонации:

- Как, по-вашему, он мог что-то…

- Боже мой, нет, - перебила она меня, махнув полотенцем. – Ни в коем случае. Просто он… ну, он очень ее любил.

Еще бы.

- Спасибо, - поблагодарила я, ободряюще улыбаясь, - вы мне очень помогли.

Миссис Бичер поникла, будто ей было стыдно за свои слова, и закрыла деревянную дверь.

***

Первым делом я позвонила Куки и дала ей задание узнать, как найти садовника – любителя маленьких девочек, который повсюду таскает с собой их фотки. И только после этого поехала в дурдом.

Я припарковалась сбоку от прикрытой правительством еще в пятидесятые психлечебницы. Рокета я нашла, когда вдруг открыла в себе любовь к заброшенным психушкам. Отчасти любовь эта объяснялась тем, что я обожаю старые здания, но в большей степени тем, что я питаю нежные чувства к мертвым пациентам таких больниц. Им известны тайны вселенной, всем до единого, и я могу разговаривать с ними часами. В свое время это чертовски мешало мне готовиться к занятиям.

Немало удивившись, что одна из таких заброшенных психушек нашлась прямо в центре Альбукерке, я несколько дней кругами бродила вокруг нее. И однажды ночью, когда в темном небе сияла полная луна, а у меня в животе плескалось немало дешевого и неописуемого на вкус вина, решилась войти. Само собой, я тут же споткнулась о какую-то фигню, оставленную здесь черт знает когда. Охая и ахая, я пыталась понять, кому мог понадобиться инструмент, похожий на садовый секатор, как вдруг увидела Рокета.

Не знаю, кто из нас тогда больше удивился. Но, как только мне удалось убедить его, что я здесь не за тем, чтобы присвоить его шашки, мы стали друзьями. Одна беда – Рокет никогда не утруждает себя тем, чтобы долго сосредоточиваться на чем-то одном. Поэтому,

чтобы узнать о нем хоть что-то конкретное, мне понадобилось аж несколько визитов. В итоге я узнала, что он умер в пятидесятых, и у него была сестра, которая умерла раньше от пылевой пневмонии и теперь живет с ним в лечебнице. К сожалению, с ней я до сих пор ни разу не виделась.

Странно, наверное, но психушкой, в которой жил Рокет, владела местная банда байкеров, «Бандиты». Правда, жили они в отдельном здании. Много лет мне удавалось пробираться в лечебницу незамеченной, хотя у них имелось пристрастие выпускать на прогулку по периметру злобных ротвелейров. Но недавно их лидер, бесцеремонный и опасный тип по имени Донован, дал мне ключ, которым я еще ни разу не пользовалась. Думаю, сегодня для этого идеальный день.

И все же я не смогла подъехать к главному входу. Раньше я всегда оставляла Развалюху сбоку и прятала ее за мусорным контейнером, чтобы иметь возможность пробраться в дурдом, не нарвавшись на ротвейлерский патруль. Судя по всему, избавиться от старых привычек не так-то просто. Заперев Развалюху, я погладила ее по заднему крылу и пошла искать могучего Рокета. Ну или пошла бы, если бы не умирала от любопытства хоть одним глазком взглянуть, как там дела у притона «Бандитов».

Я посмотрела сквозь увитую плющом рабицу, но мне был виден только задний двор

«Бандитов», где у них имелась старая пристройка под гараж. По всей территории вокруг притона у них вечно расставлены байки и разбросаны запчасти, а сейчас там стоял еще и фургон, припаркованный задом к зданию. Несколько человек, одетых во все черное, загружали в фургон нейлоновые мешки. Среди чуваков в черном я узнала Донована и двух его корешей: Майкла, от которого так и несло обалденностью в духе Брандо, и который выглядел бы круто даже в балетной пачке, и Эрика, высокого парня, больше смахивающего на греческого принца, чем на байкера. Однако больше всего меня поразило, что все они были одинаково одеты. У Донована и Эрика на шее были банданы, и это единственное, что отличало их от двух других мужчин. Всего было четверо мужиков и одна женщина в черной рубашке с длинными рукавами и черных штанах, похожих на военную форму. У всех у них были кожаные перчатки. И солнцезащитные очки – у кого на лице, у кого на макушке. На мой взгляд, это сильно не соответствовало приверженности байкерских клубов к определенных цветам. Но, как говорится, каждому свое.

Однако покоя мне не давало кое-что другое. Я посмотрела на трех главных чуваков: на Донована, лидера этой банды, и двух его помощников – Майкла и Эрика. Очень высокий, просто высокий и среднего роста.

Да нет, не может быть.

Я уже собиралась покинуть свое укрытие и двинуться к лечебнице, как вдруг из мешка что-то выпало. Пока Эрик поднимал и запихивал штуковину обратно в мешок, мне удалось ее рассмотреть. И у меня упало сердце. Белая резиновая маска. Точь-в-точь как у парней из новостей по всем каналам. У тех, которые грабили банки. Мне ведь еще тогда показалось, что фигуры на записи с видеокамеры выглядят знакомо. Черт возьми, мало, что ли, в мире других идиотских увлечений?

Неужели я так сильно в них ошибалась? Они ведь хорошие ребята. Я это сразу почувствовала, как только мы познакомились. Да, тогда я валялась на земле и не могла встать, потому что мне не давал прижатый к животу ботинок Донована, но глубоко внутри у каждого из них золотое сердце.

Вернувшись к Развалюхе, я спряталась за ней и стала думать, что делать. Я могла бы,

наверное, поговорить с ними и убедить, что грабить банки – это очень, очень нехорошо, но умирать в ближайшее время как-то не хотелось. К тому же очевидно, что они занимаются этим не один день. Я могла бы сдать их полиции, но вдруг я ошибаюсь? Может быть, у них есть прекрасное объяснение, почему они одеты в точности, как уже известные всем грабители банков, которых называют «воры-джентльмены». Может быть, они собираются на тематическую вечеринку, куда каждый должен нарядиться в костюм любимого преступника. Не секрет, что у байкеров имеется пристрастие к закрытым вечеринкам. Но в десять часов утра?

Десять часов утра – идеальное время, чтобы ограбить банк. Проклятье.

Двигатель фургона завелся, и я вернулась к забору. Донован сунул что-то Эрику за секунду до того, как принц задвинул боковую дверь. После этого неряшливой наружности лидер осмотрелся, не наблюдают ли за ними, и залез на пассажирское сиденье.

Тогда-то у меня и сложился план. Я поеду за ними. Если они и правда отправились на тематическую вечеринку, я тоже зайду, расскажу о своих подозрениях, и мы дружно посмеемся. Но если они грабят банки, мне срочно нужен еще один план. Закрыть на это глаза никак не получится.

Прыгнув в Развалюху, я изо всех сил старалась не отстать от фургона и при этом выглядеть так, словно вовсе не стараюсь изо всех сил не отстать от фургона. Впервые с тех пор, как у меня появилась Развалюха, я кляла на чем свет стоит ярко-вишневую краску. Черный сейчас был бы как нельзя кстати. А еще лучше – серый, оттенка асфальта. Тогда бы мне точно удалось слиться с окружением. Никогда в жизни мне так сильно не хотелось иметь плащ-невидимку.

Даже когда фургон подъехал к «Окружному банку Берналильо (1)», я все еще надеялась, что байкеры всего лишь хотят снять наличные перед вечеринкой. Надо же кому-то платить за чипсы и пиво. Припарковавшись на другой стороне улицы, я стала ждать. Несколько секунд они просто сидели, а потом высыпались из фургона в полном обмундировании грабителей банков, вплоть до белых масок и полуавтоматического оружия.

Я страдальчески уткнулась лбом в руль, лихорадочно раздумывая, что мне делать. Похоже, сегодня просто не мой день. Папа пытался меня убить. Рейес хотел убить папу. А самые классные на свете байкеры оказались печально известными грабителями банков. Зачем я вообще вышла из квартиры? Мне же там хорошо. Мне там нравится. Там тепло и уютно. Уютно, как в тюремной камере, но зато никто там в меня не стреляет и не пытается ограбить. По крайней мере, мне о подобных случаях не говорили.

Минуточку. А вдруг я все еще могу с ними поговорить? Может быть, если Донован узнает, что я в курсе, ему станет стыдно, и он положит конец всем этим ограблениям.

Ага, а Чарльз Мэнсон (2) – всего лишь непонятый миром поэт.

Но попытаться стоило. Мы ведь все-таки друзья. Друзья в друзей не стреляют. Отцы, как выяснилось, стреляют, но друзья – это совсем другая история.

Оставив Маргарет в Развалюхе, я побежала к банку, очень стараясь оставаться незамеченной. Откровенно говоря, задачка заведомо провальная. Банк грабили, так что никому не составило труда заметить очередного клиента, входящего через главную дверь. Донована я увидела сразу. Хорошая новость – никто из грабителей не достал оружия. К счастью, в этом не было необходимости. Донован не спускал глаз с охранника и клиентов, лежавших на полу лицом вниз. Всем этим людям явно понадобится психологическая

помощь, и мне их было ужасно жаль, но в то же время я испытывала настоящую радость, потому что Донован не целился в людей, угрожая снести им головы. А ведь могло быть гораздо хуже.

Остальные грабители опустошали кассовые аппараты и хранилище. Один из них стоял на стойке и наблюдал за происходящим. Это был Эрик. Увидев меня, он замер. Я бы улыбнулась и помахала ему, но выглядеть полной идиоткой не хотелось.

Когда я опять повернулась к Доновану, он смотрел на меня, скрестив на груди руки и склонив голову набок, словно спрашивая: «Какого хрена?».

Я могла спросить его о том же. Осторожно ступая между клиентами, я двинулась к нему.

- Извините, - сказала я, наступив на юбку какой-то женщины. Потом споткнулась о руку мужчины и повторила: - Извините. – Добравшись наконец до Донована, я изобразила фальшивую улыбку, чтобы говорить, не двигая губами. Понятия не имею зачем. – Значит, ты грабишь банки? – процедила я, беззаботно оглядываясь по сторонам.

Эрик, самый молодой и самый высокий в этой компашке, спрыгнул со стойки и приземлился прямо возле нас. Зайдя мне за спину, он прижался чуть ли не вплотную ко мне и наклонился, пока его рот не оказался у самого моего уха.

- Разве нам не нужен заложник? – спросил он охрипшим от адреналина голосом, но это не помешало мне понять, что он улыбается.

Донован продолжал следить за помещением, его проницательный взгляд останавливался на мне через одинаковые интервалы.

- Пятнадцать секунд! – крикнул он, посмотрев на часы, и снова перевел взгляд на меня. По крайней мере, мне так показалось. Разглядеть что-то сквозь резиновую маску не так-то просто. – Думаю, ты прав.

Я даже рот открыть не успела, чтобы запротестовать, как меня развернули. Одна рука Донована обвила мою шею, а вторая – талию.

- Да ты издеваешься, - прошипела я сквозь по-прежнему стиснутые зубы и закатила глаза.

- Ну что ж, повеселимся, - протянул Эрик.

- Может, займешься делом? – рявкнул на него Донован.

- Не вопрос. – Принц снова запрыгнул на стойку и стал собирать нейлоновые мешки, которые принес из хранилища другой грабитель.

Мне с трудом верилось, что в банке таких размеров столько наличных. Вдалеке послышался вой сирен, и я задумалась, что должна испытать – прилив облегчения или беспокойство. Короче говоря, чувствовала я себя довольно странно. Вообще-то, я всегда на стороне закона. К тому же работаю консультантом в управлении полиции Альбукерке. Наверняка мое участие в ограблении банка будет выглядеть подозрительно. Но по венам струился адреналин, и в голове билась только одна мысль: хоть бы байкеры поторопились.

Грабители стали по одному выходить из банка, и в этот момент к нам подошел Майкл. Я узнала его, потому что ни у кого больше нет такой важной и одновременно развязной походки.

- Заложница, - сказал он, кивнув мне, – круто, - и пошел к фургону, словно ему плевать на весь мир.

О да. Эти ребята определенно психи.

Вслед за остальными Донован потащил меня к выходу. Причем держал так крепко, что я

была почти во весь рост прижата к нему. Извращенец.

- Извините, - пробормотала я, опять споткнувшись о руку все того же парня.

Он наградил меня злым взглядом. Ну, ей-богу, он же видел, что мы идем. Мог и убрать с дороги свою чертову руку. Не так уж это удобно, когда тебя тащат спиной вперед по полу, усыпанному клиентами банка. К тому же я никогда не отличалась особой устойчивостью на ногах. После нашей первой встречи он уже должен был это понять.

Я вцепилась в руку Донована и нравоучительно заявила:

- Такое поведение тебе положительных очков не добавит, мистер. Мы уже добрались до двери, когда он прошептал мне на ухо:

- Я тоже рад тебя видеть, красавица.

Я собиралась ответить, но он вытолкал меня на улицу и запихнул в фургон. Я приземлилась на задницу посреди кучи ботинок и набитых деньгами мешков. Мамочки, а ведь я банкрот. Моргая, я с тоской смотрела на мешки где-то две с половиной секунды, пока на меня ушатом холодной воды не обрушилась реальность. Я не могу взять украденные деньги. Даже если доживу до завтрашнего рассвета, а это, если учесть белые лица, повернутые ко мне, теперь под вопросом.

Фургон двинулся и сделал крутой поворот, отчего я вписалась в чьи-то ноги. Притворившись, что ни капельки не смущена, я кое-как сумела восстановить равновесие и повернулась к Доновану. Сидя на корточках и явно не испытывая никаких трудностей с равновесием, он сорвал с себя маску и запихнул в мешок. Остальные последовали его примеру. Эрик ехидно, но очаровательно ухмылялся – это в его ноги я вписалась на повороте. Улыбка отражалась и в его темных сияющих глазах.

Майкл тоже снял маску, но в его ухмылке было больше юмора и любопытства. Однако беспокоило меня другое – все вокруг стали дружно раздеваться. Под черными рубашками у всех оказались разные футболки. Пришла очередь снимать штаны. На Доноване под грабительским шмотьем были джинсы, а Эрик с Майклом были затянуты в кожу. Водитель тоже снял маску, передал кому-то сзади, и я сразу его узнала. Точнее ее. Пару месяцев назад в байкерском притоне я видела эту фигуристую барышню с длинными волосами цвета полуночи и поразительно зелеными глазами. Кажется, она была единственной женщиной в узком кругу приближенных Донована. И водить она умела, как никто другой. Я поняла, почему Донован ее выбрал, когда в несколько рискованных маневров она проскочила один светофор за другим и скрылась в боковых улочках, не снижая скорости и не привлекая лишнего внимания.

Посмотрев в зеркало заднего вида, барышня весело мне подмигнула. Ну, они хоть получают удовольствие от того, чем зарабатывают на жизнь. А это о чем-то говорит.

- Снимай, - приказал Донован, и до меня дошло, что он обращается к последнему парню. Тот все еще в маске сидел у задней двери.

- Серьезно? – спросил чувак. – Она же нас знает.

- Она узнала нас еще до того, как зашла в банк, - резонно заметил Эрик, вставая на мою защиту. – Снимай с себя это дерьмо.

- Да пошел ты, - огрызнулся чувак в маске. – Я не собираюсь в тюрьму из-за какой-то шалавы.

Шалавы?

- Снимай маску, - повторил Донован таким резким тоном, какого я от него отродясь не слышала. – Мы почти на месте.

Он назвал меня шалавой?!

- И тебя туда же, - сказал чувак Доновану. – Если она увидит мое лицо, то сможет свидетельствовать против меня в суде.

Никто и рта не успел раскрыть, как чувака уже впечатал в стенку фургона Майкл.

Встряхнув за шиворот, Майкл сорвал с него маску.

- Для этого ей твое рыло не нужно, недоумок. – Он бросил маску Эрику, который засунул ее в мешок к остальным.

Чувак потрясенно кивнул. У него были светлые волосы, настолько короткие, что издалека он мог сойти за лысого. Кожа огрубела от переизбытка солнца в Нью-Мексико, но на щеках виднелся здоровый румянец. Я не помнила его в лицо, но в их доме я была всего один раз, да и ситуация тогда была, мягко говоря, напряженной.

- Супер, - гаркнул он, обдав меня волной горячего гнева, - теперь мы все сядем.

- Если все пойдет наперекосяк, мы и так окажемся за решеткой, - сказал Донован. – Так что перестань скулить или сваливай на следующей же остановке.

На челюстях чувака играли желваки, пока он расстегивал рубашку. Впрочем, черные военные штаны он снимать не стал.

- Как у нас дела, дорогуша?

- Десять секунд, - ответила барышня за рулем.

Эрик застегнул мешок на «молнию», а фургон въехал в очередной крутой поворот, промчался по переулку и оказался в большом гараже. Барышня резко ударила по тормозам, и я, конечно же, полетела вперед. Компанию мне опять никто не составил. Да уж, у меня серьезные проблемы с гравитацией. Барышня улыбнулась мне, глядя сверху вниз.

- Привет, я Чарли, - сказала я, краем глаза видя, как Эрик открыл дверь и выскочил наружу, едва остановился фургон.

- Знаю, - тихо рассмеялась барышня. – Я Сабрина. Но буду очень благодарна, если в суде ты никому об этом не скажешь.

- Заметано.

Я молча наблюдала, как народ выгружает деньги из фургона в багажник желтого

«хендая». Мешок с одеждой бросили в кузов зеленого пикапа «додж-рэм». Но больше всего меня поразило, что Майкл с Сабриной вдруг стали срывать с боков фургона липкую пленку. С моего места мне было не видно, каким теперь стал фургон, но, зуб даю, его внешний вид полностью изменился.

Свернув пленку в комок, они засунули ее в ливневый сток, после чего Майкл передал Эрику связку ключей. Тот сел в пикап и завел двигатель. Сабрина пошла к «хендаю», а Майкл занял ее место за рулем фургона.

- Я поеду с деньгами, - заявил блондин, но Донован затолкал его обратно в фургон и закрыл дверь.

- Придерживаемся плана. Или ты хочешь забыть про свою долю и свалить прямо сейчас?

Чувак сел на сиденье, кипя от злости, большая часть которой была адресована мне.

- Придерживайте штанишки, - предупредил Майкл, и фургон сорвался с места.

«Хендай» и «додж» тоже выехали из гаража, но дальше все разъехались в разные стороны.

- Ты только что подписал ордер на наш арест, - сказал Доновану блондин и достал откуда-то здоровенный нож.

Мои глаза тут же прилипли к лезвию, словно я была снарядом с лазерным наведением. Внутри что-то оборвалось, в груди стало пусто, и я съежилась, как кусок горящей бумаги. Я на себе испытала, каково это – когда нож, слой за слоем, разрезает кожу, мышцы и связки, пока не доберется до кости. Повторить подобный опыт у меня желания не было.

Блондин указал концом ножа на меня:

- Мы ее закопаем, - теперь острие смотрело на Донована, - или ты сдохнешь.

По всему организму Донована разлился адреналин. Если его и удивил такой поворот событий, я бы не почувствовала. Без малейших сомнений он достал «глок» и выстрелил. В третий раз за этот день я услышала выстрел, сидя в первом ряду.

Когда день начался с того, что в меня стрелял папа, надо было сразу догадаться, что закончится он еще хуже. После такого все всегда летит коту под хвост.

- Твою мать! – заорал блондин, пригнувшись. Правда, он сильно опоздал – пуля уже прошла мимо и разбила стекло у него за спиной.

Но ведь он тоже пригнулся. Почему-то от этого мне стало легче по поводу моей собственной реакции сегодня утром. Однако мою реакцию на звук это никак не изменило. Поднявшаяся тошнота мощным ударом сотрясла внутренности, но я уже начинала привыкать к адреналиновым перегрузкам. Борясь с лезущей наружу желчью, я напряглась и протолкнула ее обратно в желудок.

- Брось нож, или следующая пуля застрянет в тебе.

Чувак бросил нож прямо в меня. Не метнул, а именно бросил, словно предупреждая. Нож отскочил от моего плеча и, не причинив никакого вреда, упал, лязгнув по металлическому днищу. Я тут же схватила его, пока блондин не передумал. Лезвие было длиной с мое предплечье, но от того, что я держала его в руках, пронизывающий меня с ног до головы страх как будто стихал. Может быть, Рейес был прав. Я испугалась парня с ножом. Два месяца назад это отразилось бы на моей внутренней шкале Рихтера не выше, чем на четыре балла. Но сейчас, похоже, любой намек на телесные повреждения вызывал у меня в ответ такую мощную волну страха, что никакой шкалы не хватит.

Наехав на какую-то кочку, Майкл еще чуть-чуть проехал вперед, и потом стало темно, хоть глаз выколи. Двери фургона одновременно открылись: Майкл вышел через водительскую, блондин – через заднюю, а Донован отодвинул боковую. Взяв последний мешок, он кивком приказал мне следовать за ним. Как я поняла, мы были в гараже у их дома на территории лечебницы.

Майкл был занят – обдирал очередной слой пленки, на которой желтыми буквами было написано «Д& Д: ВОДОПРОВОДНЫЕ РАБОТЫ». Теперь фургон, бывший черным, когда его впервые увидела, стал белым. Умно.

- Вы меня похитили, - сказала я Доновану.

- Неправда, мы тебя позаимствовали.

- Вы взяли меня в заложники.

- Это и значит «позаимствовать».

Я шагала за ним, пока он притворялся, что занят то одним, то другим.

- Почему вдруг банки? Зачем вы это делаете?

Донован опустил взгляд и стал теребить застежку перчатки.

- К сожалению, из того, что мы сегодня взяли, мы ни цента не увидим.

- Как это? Ничего не понимаю.

- В этом заключалась наша цель, - пожал плечами Донован. – И так каждый раз. Мы

должны делать вид, будто грабим банки как попало. Будто случайно натыкаемся на очередную отгрузку наличных. Будто не знаем, что как раз в этот момент в банке будут деньги. Типа нам повезло.

А я все думала, как это им посчастливилось нарваться на такую кучу наличных. Донован достал кофр (3) и стал набивать его какими-то личными вещами.

- По уговору мы можем оставить себе в качестве вознаграждения все, что награбили. Но сегодняшний улов весь до копейки отправится к одному мужику.

- К какому еще мужику?

- К тому, который нас шантажирует.

Я так громко рассмеялась, что в легких не осталось воздуха. А потом поняла, что он не шутит.

- Вас шантажируют, чтобы вы грабили банки?

- В мире случаются всякие странности, - отозвался он, приподняв одно плечо.

- Только не со мной. – Донован одарил меня скептическим взглядом, и мне пришлось признать: - Ну ладно, вру, но такое даже для меня чересчур. Донован, в чем дело?

- Во мне. – К нам подходил Эрик. Видимо, он где-то бросил пикап, и сейчас шел с таким видом, будто ему плевать на все на свете. – Как-то ночью возле клуба я нарвался на группу парней. Была драка, одного из них я убил. И кто-то снял все на видео.

- У него достаточно доказательств, чтобы всех нас засадить за решетку, - добавил Донован. – Мы все там были. Я видел все своими глазами. Эрик справлялся, поэтому я не стал вмешиваться. Но мы бросили того парня и просто-напросто ушли.

- Мы не думали, что он умрет, - сказал Эрик. – К тому же мудаки первыми начали.

- А за самозащиту инцидент не пройдет?

- Не пройдет, если ты чемпион «Золотых перчаток» (4), - объяснил Донован. Майкл двинул Эрика в бок:

- Те недоумки просто разбежались. Донован сурово взглянул на него:

- Все равно Эрик показал бы им кузькину мать.

- Короче говоря, - продолжал Эрик, - когда этот мужик к нам пришел, он знал о банках

все.

Майкл кивнул, подтверждая его слова:

- Рассказал, как войти и выйти, что брать, а что нет, как не попасться копам и так далее.

- А потом организовал все так, чтобы каждое ограбление выглядело случайным, -

подытожил Донован.

- Так что это за мужик? – спросила я, надеясь, что они мне ответят. На губах Донована заиграла ленивая улыбка:

- У меня будет куча проблем уже потому, что твоя задница останется целой и невредимой. Так что последнее, чего мне хочется, - это скормить тебя волку.

- Но ведь получается, что этот мужик работает в банке, который вы ограбили сегодня, так? Вот откуда он узнал, когда завозят наличные.

- Ага, - подмигнул мне Майкл. Но он врал. Почувствовать это было так же легко, как дуновение прохладного ветерка в жаркий летний день.

- Беда в том, - продолжал Донован, - что вряд ли он хотел поставить на этом точку. Думаю, он собирался обчистить нашими руками еще один банк, потому что уже какое-то время намекал на это. В общем, то, что ты нас вычислила, буквально спасло наши задницы.

- Мы завязываем, - улыбнулся Майкл. Он чаще ухмылялся, чем улыбался, так что улыбка мне понравилась. Потому что была искренней.

Снова оказавшись у меня за спиной (слишком близко, как всегда), Эрик наклонился ко

мне:

- Ты спасла нас от необходимости снова этим заниматься. Теперь он никак не сможет

вынудить нас продолжать.

- А мы сваливаем в Мексику, - заявил Донован, – и конец этому дерьму.

- Только не для меня. – Мы все повернулись и уставились на блондина. Он шел к нам, и от злости каждое его движение было каким-то резким. – Этот мужик понятия не имел, кто я. И что я вообще в этом участвую.

Что-то в его гневе меня насторожило. Он был не до конца честным, но я никак не могла понять, где именно крылась ложь.

- Он и сейчас не знает, - сказал Эрик.

- Но она видела мое лицо. Ты сам на этом настоял, помнишь?

Донован, которого нытье блондина явно достало не меньше, чем меня, схватил его за воротник футболки:

- Ты сам хотел в это вляпаться. Поэтому придерживаемся плана.

- С каких пор в план входят заложники?

- Я импровизировал. – Донован оттолкнул его от себя и, повернувшись ко мне, снова ухмыльнулся. – Сколько у нас времени, пока ты не сдашь нас копам?

Блин, значит, они действительно уезжают. И знают, что я их сдам. Я немножко обалдела, что в таких обстоятельствах никто не пытается меня убить.

- Столько, сколько мне понадобится, чтобы освободиться.

Он недоуменно нахмурился, а я показала ему запястья. Очередную его улыбку иначе как хищной назвать было нельзя.

- Как только я тебя свяжу, я за себя не отвечаю.

Я улыбнулась. Донован был настоящим джентльменом. Немного неряшливым, немного хамоватым, но все равно джентльменом.

- Я все-таки рискну.

(1) Берналильо (англ. Bernalillo) — округ в штате Нью-Мексико, США Административный центр округа – город Альбукерке.

(2) Чарльз Миллз Мэнсон (англ. Charles Milles Manson, род. 12 ноября 1934 Цинциннати, штат Огайо) — американский преступник, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств.

(3) Кофр — сундук, чемодан или дорожная сумка с несколькими отделениями. Кофры активно используются в мото- и велотуризме.

(4) «Золотые перчатки» (англ. Golden Gloves) - ежегодные соревнования по любительскому боксу в США.