Счастья мне мало. Требую эйфории! Надпись на футболке

Очевидно, Рейесу не хотелось отвечать на мои вопросы. Хотя не стоит забывать, что мы все-таки в святом месте. Вдруг он не может находиться на освященной земле? Но опять же, неужели он действительно умеет дематериализоваться в физическом теле? Одна только мысль об этом совершенно сбивала меня с толку.

Я залезла в джип к парнишке и убрала волосы с его лица. Он дернулся, очнулся и отшатнулся от меня – явно был смущен и напуган одновременно.

- Все хорошо, - я подняла руки, показывая, что не причиню ему вреда. – С тобой все в порядке, но мне нужно отвести тебя туда.

Он дико озирался и каждый раз, когда натыкался взглядом на меня, щурился, как от яркого света. Я обалдела, осознав, что он такой же, как Пари. Он видел, как я сияю, и это определенно его тревожило. Потянувшись через переднее сиденье, я нащупала свои солнцезащитные очки.

- Должно помочь. – Парень их и не подумал взять, поэтому я развернула дужки и нарочито медленно надела на него очки. Он весь напрягся, но не шелохнулся. – Так лучше?

Он огляделся, потом снова настороженно уставился на меня.

- А, ну да. Это мой джип, Развалюха. А я Чарли, - сказала я и тут же об этом пожалела.

С чего вдруг мне пришло в голову знакомить пацана с машиной, в которой, как он наверняка думает, его похитили? Все равно что познакомить Иону с китом (1) после всего случившегося и надеяться, что они станут закадычными друзьями.

- Развалюха тут ни при чем, честное слово.

- Почему я здесь? – спросил парнишка, и до меня дошло, почему он мне не отвечал. Он пользовался не голосом, а руками.

- Ты глухой? – показала я знаками. Похоже, он удивился.

- Да.

- Ясно. В общем, я Чарли, - продолжила я. Чтобы показать собственное имя, пришлось потратить аж несколько секунд. Я вдруг страшно обрадовалась, что родилась, зная все известные человечеству за всю историю существования мира языки. В том числе и жестовые во всем их многообразии.

- Здесь есть кто-то еще? - спросил парнишка, и я недоуменно нахмурилась. – Ты назвала еще чье-то имя.

- Ну да, - смутилась я. – Я знакомила тебя с джипом. – Я махнула рукой, показывая все и сразу. – Ее зовут Развалюха.

- Ты дала имя машине?

- Ага. И не спрашивай, пожалуйста, чему еще. Ты еще слишком молод. На его губах появился едва заметный намек на улыбку.

- Меня зовут Квентин, - показал он по буквам, потом поднял левую руку и к внешней стороне запястья прикоснулся большим и указательным пальцами правой (2), показывая знак своего имени на языке жестов.

- Приятно познакомиться, - изобразила я, и, отдавая дань традиции, он ответил тем же, хотя я сильно сомневалась, что он это всерьез. – Я привезла тебя сюда, потому что здесь безопасно. Ты помнишь, что с тобой произошло?

Квентин отвел взгляд.

- Немного.

Вот гадство. Ему определенно понадобится мозгоправ.

Я подождала, пока он снова не повернется ко мне, а потом сказала:

- Это снова может случиться. – Он застыл, меня ударило волной страха, и я поспешила добавить: - Мне очень жаль. Но мы должны попасть в здание. Там ты будешь в полной безопасности.

Он подался вперед, чтобы выглянуть на улицу.

- У тебя есть родные в Альбукерке?

- АБК? - переспросил он, не узнав аббревиатуру. Пришлось показать название целиком. Целый подвиг.

- Да. Ты в Альбукерке, штат Нью-Мексико.

Отразившийся на его лице шок в комментариях не нуждался.

Я положила руку Квентину на плечо, давая ему время переварить информацию, а потом спросила:

- Откуда ты?

Придя в себя через несколько секунд, он ответил:

- Вашингтон, округ Колумбия.

- Ого, далековато от дома тебя занесло. Ты помнишь, как сюда добрался?

Он отвернулся, пряча выступившие на глазах слезы. Я приняла это за отрицательный ответ. Наверное, в него вселился демон еще до того, как уехать из Вашингтона.

- Я могу связаться с твоей семьей. Сообщить, что с тобой все в порядке.

Квентин закрыл лицо рукой, и мне на сердце тяжелым одеялом упало горе. Я снова положила ему руку на плечо. Погладила, утешая. Ему не нужно было ничего говорить, я и без того поняла, что у него нет родных. Может быть, и дома тоже нет.

От тяжести у него на душе мне самой стало трудно дышать. Он ведь совсем один. Да еще и не понимает, что происходит.

- Вы собираетесь заходить? Поздно уже.

От неожиданности я подскочила и увидела рядом с Развалюхой сестру Мэри Элизабет.

У меня в груди буйным цветом расцвел благоговейный трепет.

- Вам ангелы сказали, что мы приедем?

- Нет, я увидела вас из окна.

- А-а. – А вот это уже не так интересно.

- К тому же ангелы ничего мне не говорят. Я всего лишь немножко подслушиваю их разговорчики.

- Точно. Я и забыла.

Уговорив Квентина выйти из Развалюхи, я представила его сестре Мэри Элизабет и еще трем сестрам, которые вышли поздороваться с нами. Они столпились вокруг него, как курицы-наседки, проверяя царапину на лице и серьезный порез на запястье. Я чуть не умерла от счастья, когда оказалось, что двое из них знают амслен (3). С ним все будет в порядке. По крайней мере, на какое-то время.

Нас проводили в монастырь, угостили супом (который оказался куда лучше привкуса рвоты, все еще стоявшего у меня во рту) и горячим шоколадом, а потом меня стали забрасывать вопросами на тему каково быть ангелом смерти, и на что это похоже, когда через меня проходят люди. Вечеринка продолжалась, пока не появилась мать- настоятельница и не положила конец веселью. Сестра Мэри Элизабет им все про меня рассказала, поэтому неудивительно, что их переполняло любопытство. От меня не ускользнуло, как старательно они обходили тему Рейеса. Им было известно, кто он такой, и

какая между нами связь.

Я повернулась к Квентину, который вел захватывающую беседу с сестрой Энн по поводу того, почему у приставки Xbox такая шикарная графика и отличная скорость соединения с интернетом. Сестра Энн оказалась экспертом в области компьютерных игр и напрочь обезоружила застенчивого юношу.

Он снова надел мои очки, чтобы понимать меня.

- Ты не против остаться здесь на какое-то время? – спросила я у него.

- А можно мне остаться с тобой?

- Нет. Тебе нужно находиться на освященной земле. А моя квартира… скажем так, ничего общего со святостью не имеет.

Квентин кивнул и осмотрелся, притворяясь, будто его совершенно не заботит перспектива пожить в доме, битком набитом монахинями. Хотя, на мой взгляд, после всего случившегося он испытывал облегчение.

- Если что-нибудь понадобится, напиши мне эсэмэску, - я протянула ему визитку. – Минуточку, у тебя телефон есть?

Он похлопал себя по карманам куртки и джинсов, а потом с широченной улыбкой достал сотовый. Нажал на несколько кнопок, и улыбка угасла.

- Сдох, - показал он одной рукой.

- Я могу достать тебе зарядное устройство, - знаками предложила сестра Мэри Элизабет, и я чуть не обзавидовалась ее энтузиазму, которому, казалось, ни конца ни края нет.

- Спасибо, - искренне поблагодарил ее Квентин и уже у меня спросил: - У тебя есть знак имени?

Мне стало так стыдно, что я сникла.

- Нет. Никто из моих глухих друзей так и не придумал мне личного знака. Каждый раз, когда я спрашиваю об этом, они отвечают, что все еще думают. Лично мне кажется, они просто не хотят заморачиваться.

- Почему?

- Наверное, потому, что у меня много хороших качеств, и они никак не могут остановиться на чем-то одном, чтобы выбрать мне именной знак.

Он тихо усмехнулся и показал до смешного нечеткими жестами, чтобы я как будто не поняла:

- Люди с нормальным слухом поголовно психи.

- Да неужели? – отозвалась я, горделиво подбоченившись. – Зато глухие запросто говорят с набитым ртом. – Я рассмеялась от этой старой шутки из справочника для глухонемых.

Квентин закатил глаза, и я воспользовалась шансом его обнять. Поначалу он застыл, а потом так крепко обнял меня в ответ, будто от этого зависела его жизнь. Мы обнимались, пока не расслабились его руки. Я чмокнула его в грязную щеку, и он тут же опустил голову со свойственной ему застенчивостью, которая мне казалась беспредельно милой.

- Я скоро вернусь, лады?

- Погоди, - вдруг занервничал он. – Монахини едят бекон? Я очень-очень люблю бекон. Чтобы привлечь его внимание, сестра Мэри Элизабет похлопала его по руке:

- Я обожаю бекон. Приготовлю на завтрак, идет?

Он кивнул и спокойно пошел с сестрами, взволнованными миссией его защитить. Они

собирались показать ему жилые помещения, где он сможет помыться и переодеться в чистую одежду. Похоже, он успокоился и был признателен за то, что его здесь приняли. Поэтому я тоже успокоилась и была признательна сестрам за гостеприимство. А еще я с уверенностью могла сказать, что он понравился матери-настоятельнице. Когда она заглянула ему в глаза, что-то глубоко внутри нее шевельнулось. Что-то теплое и материнское. Интересно, какие воспоминания всколыхнулись в ней, когда она увидела Квентина?

Как только все разошлись, я пришпилила сестру Мэри Элизабет к стулу своим фирменным взглядом, от которого, по идее, кто угодно занервничает. Только она, казалось, совсем не нервничала, если судить по слегка рассеянному взгляду. Мне с моим синдромом дефицита внимания такой взгляд хорошо знаком.

- Я знаю, о чем вы хотите меня спросить, - заявила она, как всегда, опережая меня на

шаг.

- Прекрасно, тогда мне не придется спрашивать. Что вы слышали?

Суперсила сестры Мэри Элизабет заключалась в способности слышать ангелов. В

буквально смысле. Она как будто прослушивает их телефонные разговоры, только без жучков. Именно так она и узнала обо мне, Рейесе и Артемиде. Она годами подслушивала, как о нас говорили высшие существа. Мне оставалось только диву даваться, о чем конкретно они разговаривали. Я вовсе не такой интересный человек, как хотелось бы.

Опустив голову, сестра уставилась в чай. Не похоже на нее. Наверное, стоит ждать плохих новостей.

- Они нашли способ вас выследить. Вот оно что. Ну, не так уж плохо.

- Кто? Демоны?

- Да, падшие. Они разработали новый план.

- Они вселяются в людей, - сказала я, кривясь от отвращения. – Это и есть их великий план? Отбирать жизни? Разрушать их? В того мальчишку какой-то демон вселился без всякой причины.

- У них была причина. – Она подвигала по столу несколько просыпавшихся сахаринок. – Они вселяются только в тех, у кого есть дар воспринимать потусторонний мир. В ясновидящих.

Я посмотрела на дверь, через которую вышел Квентин.

- То есть Квентин ясновидящий?

- Ага, вполне.

- Круто, но я-то тут причем? И разве ясновидение не означает способность видеть будущее?

- Необязательно. Этим термином называют всех людей, кто видит больше других. Тех, кто видит потусторонний мир. Некоторые из них с этой способностью рождаются. А некоторые приобретают ее другими способами. Например, оказавшись на волосок от смерти.

Я подумала о Пари. В детстве она чуть не умерла, и с тех пор видит призраки.

- Но почему они выбирают таких людей? Чего хотят добиться?

- Потому что зачастую эти люди видят ауры.

- Ясно, - сказала я, хотя до сих пор ничего не понимала.

- Если они смогут видеть ауры, - сестра положила ладонь мне на руку, - они смогут

увидеть вас.

Я мысленно отвесила себе подзатыльник. Иногда я поразительно торможу.

- Ну конечно! Это объясняет, зачем им понадобился Квентин. Он видит свет вокруг меня.

Надо будет повидаться с Пари, убедиться, что с нашей последней встречи никто в нее не вселился.

- Вот так они и смогут вас выследить. А если верить последним разговорам, то демоны все ближе и ближе. Потому-то вам и послали хранителя. Артемиду. Ангелы знали, что это произойдет.

Черт возьми. Так и знала, что на то есть какая-то жуткая причина, полная мрака и обреченности. Не могли мне послать Артемиду в качестве запоздалого подарка на новоселье.

- Они могут причинить ей вред? – вдруг встревожилась я. – Могут демоны причинить вред Артемиде?

- Не знаю. Не слышала. – Она откашлялась и взяла мою чашку. – Хотите еще чаю?

- Конечно, спасибо, - рассеянно отозвалась я.

Собрав наши чашки, сестра Мэри Элизабет поднялась сделать нам еще чаю, и в этот момент в кухню вошла мать-настоятельница и села за стол, наградив меня своим, по- видимому, лучшим презрительным взглядом.

Я улыбнулась. В деталях насладилась мастерством того, кто делал для них мебель. Постучала пальцами по столу. Посмотрела на часы. Точнее на голое запястье, где были бы часы, не забудь я их.

- Знаете, - наконец нарушила воцарившуюся тишину мать-настоятельница, - мне понадобилось немало времени, чтобы… - она помолчала, подбирая подходящие слова, - … чтобы поверить в способности сестры Мэри Элизабет.

Ну, класс. Зуб даю, речь пойдет обо мне и полной коробке из-под обуви, набитой моими грехами.

- Понимаю, - сказала я таким понимающим тоном, какой только сумела изобразить. – Чтобы поверить в мои способности, людям тоже нужно немало времени. В этом нет ничего страшного.

- Вообще-то, есть. Ее послал нам Господь, а я в этом сомневалась. Подвергла сомнению Его дар. Придет время, и мне придется ответить за свой проступок.

Мне показалось, это слишком сурово.

- Не думаю, что грешно пользоваться логикой и человеческими инстинктами. Она улыбнулась, и улыбка ее была скорее снисходительной, чем одобрительной.

- По ее словам, близится великая и ужасная война.

- Верно, - кивая, с энтузиазмом подтвердила сестра Мэри Элизабет, снова садясь за стол и протягивая мне чашку свежего чая. – И разгорится она от рук самозванца.

- Самозванца? – переспросила я, но мать-настоятельница положила ладонь на плечо сестры Мэри Элизабет, призывая ее к молчанию. – Да ладно! - воскликнула я, переводя взгляд с одной на другую. – У вас есть информация, которая может оказаться для меня полезной, а вы не собираетесь ею поделиться?

- Это не в нашей власти, - заявила мать-настоятельница. – Эти сведения священны. Нам дали их, чтобы мы могли молиться.

- Я тоже могу молиться, - оскорбилась я, - только скажите о чем. Я внесу молитвы в

список дел.

Ледяные манеры женщины слегка оттаяли, и в уголках губ затеплилась едва заметная улыбка.

- Молитвой нужно жить, а не вносить ее в список дел между походом по магазинам и стиркой.

Гадство. Она права.

- Но ведь речь идет о моей жизни.

- Как и о жизни и спасении каждого на Земле. Вам предначертано сыграть свою роль.

Нужно только решить, какую именно.

- Загадки? – не впечатлившись ее речью, поинтересовалась я. – И это все? Вы предлагаете мне разгадывать загадки?

В огромных глазах сестры Мэри Элизабет, молча наблюдавшей за нашим разговором, горела пылкость, свойственная только чистой наивности. Она была похожа на ребенка, смотрящего по телику любимый субботний мультфильм.

Чудесно. Значит, все самое интересное они приберегут для себя.

- Можете вы хотя бы сказать мне, на что я способна? Сестра удивленно ахнула:

- На все, что только придет вам в голову.

- Ну, не знаю, - я очень старалась не казаться разочарованной. – Мне в голову всякое может прийти.

Мать-настоятельница погладила свою протеже по руке и сказала материнским, заботливым голосом:

- Пора спать.

Другими словами, мне указали на дверь. Сестры пообещали приглядывать за Квентином, пока для него не станет безопасно выходить во внешний мир. Это хорошо, но им было известно больше, чем мне. Я старалась не поддаваться обиде. Не так чтобы очень старалась, но крошечное усилие приложила, пока не сдалась окончательно и не разобиделась к черту на все человечество целиком. Уж не знаю почему. К счастью, когда я добралась до Развалюхи, промокнув до нитки (оказалось, что дождь пошел заново), все прошло.

Я позвонила Куки. Она знала, куда я поехала, и сейчас наверняка места себе не находила от беспокойства. Или пребывала на краю безумия от похоти. Так на нее действует Рейес. Подозреваю, что так он действует на большинство девушек.

- Ну? – спросила она, подняв трубку.

- Как думаешь, мы действительно одни во вселенной?

- Тебя опять похитили инопланетяне?

- Слава богу, нет. Одного раза мне хватило.

- Буду знать. Так что там с Рейесом? Ты его видела?

- Видела. Ругалась. Блевала.

- Тебя рвало?

- Да.

- На Рейеса?

- Нет, но только потому, что в тот момент я до этого не додумалась. Я еду к Пари повидаться с Харпер, потом домой. Не зря же я лифчик надела.

- Чудесно. Тогда у тебя есть несколько минут, чтобы все мне рассказать.

Я подумала о том же. В самых кратких по возможности фразах я рассказала ей обо всем, что произошло. До Пари было не так уж далеко, чтобы вдаваться в подробности. И краткость

– сестра таланта. К тому моменту, как я добралась до салона, в моем теле трепетала каждая клеточка. Похоже, рассказывать о Рейесе – все равно что видеть его вживую. Как может мужчина быть таким нечеловечески прекрасным? Наверное, все потому, что он не человек. Кажется, одно его присутствие вызывает сдвиги в моем пространственно-временном континууме. Рядом с ним я чувствую себя дезориентированной. Выведенной из равновесия. И возбужденной. Очень возбужденной.

- А что со счетом? – поинтересовалась Куки полным надежды голосом.

- Я сказала ему, чтобы прислал нам чек.

- Чек? – потрясенно переспросила она. – А не может он натурой отработать все, что нам должен?

- Возможно, но мне он должен куда больше, чем тебе. Думаю, тебе он должен доллара

два.

Ее голос стал глубоким и хриплым:

- Я на многое способна за два доллара. Шли его сюда – я докажу.

Временами она меня пугает. Я нажала «отбой», пообещав, что как можно скорее

почищу зубы, чтобы не вонять рвотой. Однако мои мысли снова и снова возвращались к текущей проблеме. Хотя скорее – к проблемам. Во множественном числе. Они вернулись. Демоны во всей своей красе. И у них есть план. Иногда я тоже составляю планы, но, как правило, не включаю в них мировое господство. Другое дело – хот-доги на гриле. Или, скажем, текилу.

Поискав место, я припарковалась позади тату-салона прямо под знаком «Стоянка запрещена». Указаний, кому конкретно запрещена, на нем не имелось, и я решила, что вряд ли речь идет обо мне. Я быстренько метнулась к двери под дождем, но все равно опять насквозь промокла. Мне очень хотелось пожаловаться Пари и Тре, но оба были заняты извлечением мучительных стонов из клиентов, поэтому я не стала им мешать и сразу направилась в импровизированную спальню для гостей. Стоило мне войти, Харпер, которую, кажется, очень интересовали обои Пари, тут же вскочила на ноги.

- Что-нибудь узнали?

- Негусто. Как ты тут? – Я села на диван и жестом предложила ей присесть рядом со мной.

Она села, впрочем, неохотно.

- Все хорошо.

- Сегодня я говорила с твоей мачехой. Почему ты не сказала мне, что все это началось, еще когда ты была ребенком?

Смутившись, она снова встала и отвернулась от меня.

- Я думала, вы мне не поверите. Мне никто не верит, тем более когда я рассказываю все от начала до конца.

- Вот что я тебе скажу, - проговорила я, прекрасно понимая, как она себя чувствует. – Ты пообещаешь доверять мне, а я пообещаю доверять тебе, ладно?

- Ладно.

Мне наконец удалось уговорить Харпер снова сесть, но она спряталась за завесой длинных темных волос.

- Ты можешь рассказать мне, с чего все началось?

- Не знаю. Не помню.

- Твоя мачеха говорит, все началось сразу после того, как она вышла замуж за твоего отца.

Закатив глаза, Харпер повернулась ко мне:

- Она всегда так говорит. Ведь все крутится вокруг нее и их женитьбы. Все это просто не может иметь никакого отношения ко мне и к тому, что надо мной издевались почти всю мою жизнь. – Она расстроенно обняла себя.

Мне понравился мимолетный проблеск настоящей Харпер. Эта Харпер была бойцом Энергичной и способной постоять за себя женщиной. Я и так это знала, учитывая, что ей отравлял жизнь какой-то психопат.

Я одобрительно улыбнулась:

- Уже лучше.

- Что? – спросила она, сдвинув красивые брови.

- Не обращай внимания. Почему бы тебе не рассказать мне свою версию истории? Она глубоко вздохнула, прислонилась к спинке дивана и начала:

- Я действительно не помню. Они поженились. Да, мне это не понравилось, но ведь мне было всего пять. Мало ли, что мне нравилось и не нравилось. У них начался медовый месяц, они уехали, а я осталась с мамиными родителями в Боск-Фармсе (4). – Она снова посмотрела на меня. – Это были мои родные бабушка и дедушка, по маме, и они были замечательные. Потом мы вернулись. Тогда-то все и началось. Сразу после медового месяца.

Я достала блокнот из сумки и начала делать пометки. Мне казалось, именно этим сейчас и надо заниматься.

- О’кей. Расскажи мне в подробностях, с чего все началось. Какие воспоминания были самыми первыми?

Харпер пожала плечами:

- Я столько раз проходила через это с психотерапевтами, что уже не уверена, какие события происходили на самом деле, а какие я навыдумывала. К тому же это было очень давно.

- Ну, ты осознаешь, что некоторые твои воспоминания могут быть навязаны врачами. Это меня радует. Такие воспоминания могут быть «подделаны» твоим разумом, который пытался справиться с обстоятельствами. Но давай допустим, беседы ради, что нет. И все, что ты помнишь, происходило в действительности. Что тогда ты мне можешь рассказать?

- Ну, хорошо. Тогда… все началось с того, что я нашла в постели мертвого кролика.

- Настоящего мертвого кролика?

- Да. Однажды утром я проснулась, а он лежал у меня в ногах.

- Что было дальше?

- Я закричала. Прибежал папа. – Она глянула на меня и отвернулась. – Он его убрал.

Харпер снова вошла в режим «доктор-пациент». Переживала, что я о ней подумаю, как истолкую любой ее жест.

- Все ясно, Харпер. Папа пришел к тебе на помощь. Может быть, ты пыталась таким образом привлечь его внимание? Этому тебя годами учили твои врачи? Тому, что тебе просто-напросто не хватало внимания отца?

Она поникла.

- Вроде того. Может быть, они были правы.

- Я думала, у нас договор. – Когда она снова посмотрела на меня, я продолжила: - Мы

же согласились допустить, что ты ничего не выдумывала и не выдавала нарочно за правду. – Я подалась к ней. – Что ты не сумасшедшая.

- Но это кажется разумным.

- Еще бы. Как и зарядка по утрам. Ты можешь представить, как я делаю зарядку? Нет? И, если тебе станет легче, я могу лично тебя проанализировать. Рассказать, с какого потолка ты взяла эти выводы. В психологии я, конечно, полный ноль, зато квалификации у меня хоть отбавляй.

За завесой темных волос я разглядела робкую улыбку.

- Я понимаю, как ты себя чувствуешь. В свое время меня анализировали вдоль и поперек. Не профессионально. Просто я встречалась с одним повернутым на психологии чуваком, который утверждал, что у меня проблемы с вниманием. То есть мне показалось, что именно так он и сказал. Я тогда не обратила внимания на его слова. Так на чем я остановилась? – Харпер не отвечала аж приблизительно семь двенадцатых секунды, поэтому я просто вынуждена была продолжить свой спич: - Короче говоря, я пытаюсь тебе сказать, что…

- Что вы еще более сумасшедшая, чем я? – От веселой широкой улыбки у Харпер даже сморщился носик.

Я рассмеялась:

- Ага, типа того. Так… выяснилось, откуда взялся кролик?

- Нет. Папа сказал, что его притащил пес, но пса в дом никогда не пускали.

- Можешь описать кролика? Ты видела кровь?

Она задумчиво сдвинула брови, а потом у нее на лице мелькнул страх.

- Никто никогда меня об этом не спрашивал. Больше двадцати пяти лет прошло, но никто не спрашивал меня о том кролике.

- Харпер…

- Нет. Извините, нет, никакой крови не было. Ему свернули шею.

- Ясно. – Мне показалось, что она мысленно проводит какие-то параллели. Интересно, последний ее ответ все еще касался кролика? Я молчала, давая ей время обдумать то, что было у нее на уме, а потом спросила: - Что было дальше? Почему ты решила, что кто-то пытается тебя убить?

Харпер моргнула и покачала головой:

- Ох, ну, ничего особенного. Так, небольшие происшествия. Странные, одно за другим.

- Например?

- Однажды мой сводный брат поджег собачью будку. А пес был внутри.

- Поджег будку? Специально?

- Он говорит, это была случайность. Теперь я ему верю, но тогда не верила.

- Почему?

- Потому что в ту же ночь загорелось мое электроодеяло (5).

- Когда ты была под ним, - догадалась я. Она кивнула:

- Когда я была под ним.

Что ж, ублюдочный сводный брат только что занял первую позицию в списке подозреваемых.

- Но так всегда происходило: по два события за раз.

- В смысле?

- Через неделю после того, как я нашла в постели мертвого кролика, у меня был день рождения. Пришла сестра моей мачехи с двумя своими кошмарными детьми. – Харпер передернуло от отвращения. – Они были ужасно агрессивными. В общем, она подарила мне кролика. Белого игрушечного кролика, как две капли воды похожего на того, которого я нашла у себя в комнате. Только кто-то проделал маленькую дырочку у него на спине и вытащил набивку так, что голова у него свисала набок.

- Как будто ему свернули шею.

- Точно.

Какое чудесное семейство. Почему-то мне не хотелось упоминать о кролике, которого я нашла у Харпер в кухне. Это мог быть тот самый кролик. Или новый, засунутый в шкафчик совсем недавно. Так или иначе, я опасалась, что, упомянув о нем, потеряю внимание Харпер.

- Все смеялись, - продолжала она, - когда увидели, как я расстроилась. А тетя держала кролика передо мной, поворачивая его то в одну, то в другую сторону, чтобы у него дергалась голова. У нее был такой противный смех… как двигатель у реактивного самолета, когда тот идет на взлет.

- И тебе было пять? – уточнила я, испытывая чистейший ужас.

Харпер кивнула, ковыряя случайный катышек на темно-синем пальто.

- А что в это время делал твой отец?

- Работал. Он всегда занят работой.

- Понятно. Что еще происходило?

- Всякая странная мелочь. Пропадали драгоценности. Или каждое утро целую неделю я находила свою обувь с завязанными в узлы шнурками.

То есть то, что вполне можно принять за дурацкие шуточки дурацкого братца.

- А потом я стала видеть кого-то по ночам в своей комнате.

- Жуть какая.

- Еще бы.

- И ты так и не узнала того, кто приходил? Харпер покачала головой:

- Нет. Но все было не так плохо, пока мне не исполнилось семь. Брат подарил мне пластмассовое кольцо в виде паука. – Она застенчиво улыбнулась. – Нам с ним нравились пауки, жуки, змеи и все такое.

- Пауки клевые, пока уважают личное пространство, - согласилась я. – То есть мое личное пространство. Но почему мне кажется, что это еще не конец истории?

- В ту ночь, сразу после того, как он подарил мне кольцо, меня во сне трижды укусили паучата черной вдовы (6). Двух нашли у меня в пижаме.

- Кто-то мог подсунуть их тебе, пока ты спала.

- Именно.

- Думаешь, это дело рук твоего брата?

- Я долго размышляла об этом. Поначалу мы с ним не были близки, тем более после сгоревшей будки. Но со временем научились любить друг друга. В нашей семье он был единственным, кто мне верил. Он всегда был на моей стороне, даже если это означало поссориться с мачехой. Это приводило ее в бешенство.

- Представляю.

И я не врала. Мачеха Харпер очень сильно смахивала на мою. Разве что моя никогда не совала мне в постель ядовитых пауков и не поджигала мое электроодеяло. Было время, когда

мне казалось, что она пытается поджарить мой мозг пультом от телика, но тогда я три дня подряд смотрела «Сумеречную зону», почти не спала и переборщила с кофе. И мне было четыре.

- И так всю жизнь? – спросила я.

- Да. Я постоянно находила мертвых мышей в комнате или мертвых жуков в обуви. Однажды налила себе молока, а пока ставила бутылку в холодильник и намазывала маслом хлеб, кто-то положил в чашку червяка. Как-то вернулась с ночевки у подружки, а все мои куклы побриты налысо. И, конечно же, никто не видел, чтобы кто-то заходил ко мне в комнату. Просто я, как всегда, пыталась привлечь к себе внимание.

Я недовольно поджала губы:

- И что же нам с тобой делать?

Харпер хихикнула, и я обрадовалась, что с моей помощью она видит хоть каплю юмора в ужасной ситуации. Лично мне это всегда помогает. Жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать ее уж очень серьезно.

Я решила узнать, куда она делась на целых три года. Все-таки три года – это слишком много, чтобы узнать жизнь во всей ее разгульной красе.

- Твоя мачеха мне говорила, что ты на время исчезла.

- Все верно. Когда мне стукнуло двадцать пять, я поняла, что с меня хватит. Предложила им поцеловать меня в зад и уехала. Полностью исчезла. Сменила имя, нашла работу, даже училась на вечерних курсах. Но когда папа заболел, у меня не было выбора. Я должна была вернуться.

- И когда это случилось?

- Месяцев шесть назад.

- А как ты узнала, что твой отец болен?

Харпер опустила голову, выражение ее лица смягчилось от воспоминаний.

- У меня был человек, с которым я созванивалась, - ответила она и сжала в руке край пальто. – Но мачеха моему возвращению не обрадовалась. Первое время я оставалась у них, делала вид, что не замечаю ее гневных взглядов.

- Готова поклясться, наши с тобой мачехи в прошлой жизни были сиамскими близнецами.

- А потом у меня в постели появился еще один мертвый кролик. И я поняла, что по собственной воле вернулась в мертвую петлю кошмара. – Собравшиеся на ее ресницах слезы все-таки сумели проложить себе путь по щекам.

Я дала ей минуту, а потом спросила:

- Извини, что спрашиваю, но кто будет наследником твоего отца, когда его не станет? Харпер фыркнула:

- Я, конечно. Мачехе и брату отойдет внушительная сумма, но я получу дом и семьдесят пять процентов всех его активов. Это оговаривалось еще до их свадьбы. И она, как я понимаю, подписала брачный договор.

- То бишь если с тобой что-нибудь случится…

- Мачеха с братом получат все. Так я и думала.

(1) Иона – библейский пророк. Согласно Библии, Иона, испугавшись поездки с

проповедями к язычникам, решил уплыть на корабле в Фарсис. Однако в море разыгрался шторм, и команда корабля, на котором плыл Иона, сочтя шторм наказанием Господним, выбросила Иону за борт. Пророка проглотил кит, в утробе которого Иона раскаялся в своих поступках, за что был выпущен китом на берег в Ливане.

(2) Опущенные вниз большой и указательный пальцы правой руки (остальные три поджаты к ладони) – жест, обозначающий букву Q (Quentin).

(3) Амслен – основной жестовый язык в сообществах глухих США и англоговорящих частей Канады.

(4) Боск-Фармс – небольшой городок в округе Валенсия, штат Нью-Мексико.

(5) Электроодеяло – одеяло с подогревом. Вот чего мне в детстве не хватало)

(6) Чёрные вдовы (лат. Latrodectus) — распространённый во всём мире род пауков, известный сильной ядовитостью. Род представлен 31 видом.