Продолжение дискуссии

Как-то так случилось, без усилий с моей стороны, что многие мои статьи вызывают шквал эмоций и бурные обсуждения. Часто это касается тех работ, где прямо или косвенно затрагивается протестантизм. Меньше всего в жизни я люблю спорить. Но раз молчать нельзя, а споры возникают сами, то придётся продолжать тему. К тому же, я хорошо знаю, что самая бурная негативная реакция возникает у тех, кого «зацепило», кто чувствует правду сказанного, но не готов согласиться. Отсюда пафос сопротивления и ломка копий о чужой щит. Кто молча прочёл и молча забыл, тот, скорее всего, долго останется без перемен. А кто возмущён и молчать не может, тот, того и гляди, через годик напишет: «Вы были правы. Спасибо».

В качестве продолжения духовного пиршества я хочу предложить вам изысканное блюдо, которым насладился много лет назад и вкус которого забыть не могу. Это ёмкая фраза, состоящая из немногих слов, описывающая современный протестантизм. Автор слов — протоиерей Фома Хопко, клирик Американской Православной Церкви. Он пишет: «Что такое современный протестантизм?

Это вера в то, что некий Бог (без гнева) спасает некоего человека (без греха) и вводит его в некий рай (без суда) при помощи некоего Христа (без Креста)». Прежде чем читать дальше, перечитайте эту фразу ещё разок-другой и помолчите.

А теперь можем продолжать. Можем постараться «разжевать» смысл этой ёмкой и для многих обидной фразы. Бога не хотят бояться. Его сразу хотят любить. Хотя второе без первого невозможно. «Сначала я боялся Бога. Теперь я люблю Его». Это слова Антония Великого. Это голос Православия. Протестантизм же (современный, подчеркнём) начинает строить дом с крыши.

Самому Богу протестантизм отказывает в гневе, делая вид, что это не Он навёл на мир воды потопа и не Он сжёг Содом и Гоморру. Сказать, что был другой Бог, мстительный Бог Ветхого Завета, означает попасть в гностики, то есть в ересь. Сочетать любовь и наказание трудно. Иногда и Апокалипсис с описанием казней трудно читать. Поэтому будем говорить только о любви, попросту, нальём молоко в миску из-под дёгтя. Будем делать вид, что живём любовью, хотя сердце для любви не очищено. Тут смиренный голос Православия устами святых отцов скажет нам, что жить нужно между страхом и надеждой, что уныние врачуется мыслями о любви Бога, а грех умирает от страха Божия. Но всё это нужно кающемуся. Гордящемуся это неинтересно.

Гордящемуся интереснее иной тезис. Бог без гнева спасает человека без греха.

Православный человек всегда скажет, что грешен. Протестант же может сказать, что он «был грешен». Грех считается побеждённым, коль скоро человек не пьет и не курит. Не ругается матом и не изменяет жене. Всё это вещи очень хорошие, но никак не являющиеся святостью. Святость — это иное. Богословие протестантизма, как ни странно, похоже в этой части на богословие ислама. Ислам считает человека хорошим, для ислама грех человека не испортил. И протестантизм, сдувая пыль с поверхности, считает, что человек уже хорош. Православие глубже, а значит, драматичнее. Истина в том, что человек именно испорчен, глубоко испорчен грехом, и, как говорил Гоголь, «не видно добра в добре». Тщеславие и самохвальство так тесно сплетены со всяким добрым делом, что истинные мудрецы те, кто оплакивает свои добродетели наравне с грехами.

Протестантизм юридичен. Была вина — простили. Был долг — он заплачен. Была пропасть — её засыпали. Остаётся только радоваться. И великое дело, в самом деле, о Воскресшем Господе порадоваться. Но неужели совесть не шепчет, что внутри души грех не побеждён, что голова змея мною не растоптана, что, по Павлу, я «имею начаток Духа», но всё ещё «бедный я человек»? Генеза протестантизма совпадает с генезой капитализма. А капитализм — это выход вовне, опьянение от внешних побед, захват пространства и утрата внутренней целостности. Чистая рубашка, белая улыбка, Библия в портфеле, нет вредных привычек, вот тебе и новый тип святости. И Бог — Любовь, и я без греха.

Верующий на Суд не приходит. Это вам всякий протестант скажет и приведёт главу и стих из Евангелия. Рай приобретает черты неизбежной реальности, некоего Богом проплаченного счёта в швейцарском банке. Без слёз, без взлётов и падений, без болезненного снимания старой кожи, без преображения. Только по факту уверования. А ведь вроде ту же Библию читаем, но как-то по-разному читаем. Мы читаем, что «Царство Божие силою берётся», что «многими скорбями надлежит в него войти», что многие пророчествовавшие и творившие чудеса в оный День услышат: «Отойдите от Меня». А они прочли, что «на суд не приходит» — и всё, можно успокоиться. Но ведь там же дальше написано, что таковой «перешёл от смерти в жизнь». Неужели можно, находясь в здравом уме и правой вере, сказать, что ты уже совершил переход. Что в тебе нет ничего мёртвого, то есть греховного и ветхого, но всё, что в тебе, — это жизнь, то есть Бог! Не говорит такого Православие. Оно тихо говорит нам, что в раю нет не распятых. Оно утешает скорбящих, устрашает беспечных, смиряет разгордившихся. Оно предлагает нам для ободрения и укрепления жизненные примеры великих святых и их святые мощи. Оно говорит нам: вот те, кто стал храмом Бога живого. Те, кто не жалел себя ради Господа. Оно говорит нам: «Отдай кровь и прими Дух». Но это духовная пища для имеющих уши. Но те, кто злоупотребляет словом «любовь» и убеждён в личном безгрешии, уверен также в неминуемом вхождении в рай без всяких судебных процедур.

Ну и последняя, четвёртая часть. Та, что о Христе без Креста. Павел писал коринфянам, что пришёл к ним как бы не зная ничего, «кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2, 2) И апостольская вера такова, что крестом знаменуются, Кресту поклоняются и крест свой жизненный несут. Причём, до конца и не сбрасывая. А когда крест несут, то тут ни до гордости, ни до наслаждения собственной святостью. Чтобы совершить быстрый прыжок в воображаемое царство благодати, нужно изменить отношение к крестоношению или даже вовсе от Креста отказаться, как это сделали лжесвидетели из «Сторожевой башни». Иисус протестантских брошюр добр и весел, аккуратно подстрижен и расположен к дружеской беседе. Но мы, зная, что могут «проповедовать другого Иисуса, которого апостолы не проповедовали» (см. 2 Кор. 11, 4), чтобы не ошибиться, будем, подобно Фоме, искать на Его теле «раны от гвоздей». Придёт ведь однажды обманщик, который захочет быть вместо Иисуса и захочет всемирной славы, только распинаться не будет.

Теперь ещё раз перечитаем слова отца Фомы Хопко полностью. Они сказаны о современном протестантизме. Классический протестантизм — это англиканство и лютеранство, и они другие. Они серьёзнее и глубже, поскольку их связь с Апостольской Церковью не порвана так решительно и навсегда. Лютеранство, к примеру, родило Баха, а англиканство Льюиса, а это многого стоит. Речь идёт о бесчисленных конфессиях, появившихся в результате того распада, который продолжается и будет продолжаться в протестантизме. Есть протестанты, молящиеся долго и тихо, склоняющиеся перед Крестом, читающие отцов, понимающие сложность борьбы с грехами. Есть протестанты, стремящиеся к тому типу благочестия, которое можно назвать неосознанным Православием. Это — наши люди и завтрашние братья наши. Их много. Я их люблю. Но есть другие. Шумные, гордые, не могущие проповедовать, стоя на одном месте, но скачущие по сцене туда и сюда. Половина их проповедей о десятине и о земном преуспеянии. Мир для них уже во зле не лежит. Мир расстилается перед ними, как арена наслаждений и поле реализации амбиций. Они хорошие шоумены и хитрые бизнесмены, лукавые пиарщики и прирождённые менеджеры по работе с персоналом. Их влияние в мире сравнимо с действием оружия массового поражения. Многие «наши» протестанты на эти слова скажут «аминь».

Я опять повторю то, что говорил уже неоднократно. «Наши» протестанты, «интуитивно православные» протестанты, это люди, с которыми можно и нужно общаться, можно вместе трудиться, можно говорить о Господе. Они ведь протестанты только потому, что никто не потрудился раскрыть перед ними двери в Церковь. Теперь они взрослые, и когда созревают, открывают её сами. В Православной Церкви, в которой их научили видеть золушку и замарашку, они постепенно узнают Принцессу, которую любит Небесный Принц. Эта статья не должна их ранить, поскольку она не о них. Ну а кого ранило, стоит призадуматься.