Глава 43. Проводив гостей, Николас с Региной целовались в дверях.

Проводив гостей, Николас с Региной целовались в дверях.

— Наконец-то мы отдохнем от этой кутерьмы, — сказал Николас.

— Не думаю, — осторожно заметила Регина, трогая пальцем отворот его сюртука. — Я… я вчера пригласила семью… они погостят у нас денек. Не сердись, Николас. Джордж сказал, что на прошлой неделе видел Тони и тот был очень расстроен. Я знаю, он переживал из-за нашей размолвки.

— Разве ты не могла послать им письмо? — устало спросил он. — Написала бы, что у тебя все в порядке.

— Из письма они не смогут понять, как я счастлива, а увидев нас, сразу поверят. Они так за меня волновались, Николас. Пусть знают, что у нас все хорошо.

— Ладно, один день я выдержу, — со вздохом сказал он.

— Ты не сердишься?

— Я не осмеливаюсь сердиться на тебя, любовь моя. — Реджи нахмурилась, и он добавил:

— Боюсь, что ты в ответ тоже рассердишься.

— Дьявол! — засмеялась она.

Николас усмехнулся и подтолкнул ее к лестнице:

— Подожди меня. Я вспомнил, что и у меня есть кое-какие семейные дела.

Ой еще успел застать Мириам, которая из-за отъезда гостей несколько задержалась с утренней прогулкой верхом.

— Позвольте вас на два слова, мадам. Пройдемте в библиотеку.

Мириам хотела было возразить, но, поразмыслив, согласилась. Он вел себя вполне прилично.

— Надеюсь, это не займет много времени, — сказала она, когда он закрыл дверь.

— Думаю, нет. Садитесь, Мириам. Она нахмурилась:

— Ты ведь называл меня только “матушка”. Николас спокойно встретил ее холодный взгляд. Она всегда смотрела на него так, когда они были одни. Эта женщина ненавидела его, и он уже не в силах ничего изменить.

— Представьте себе, что со вчерашнего дня сестры поменялись местами. — Она побледнела, а он продолжал:

— Значит, вы еще не говорили с Элли?

— Она тебе рассказала?

— Но вы же сами хотели, чтобы я расспрашивал присутствующих дам, не так ли? — возразил он, не в силах удержаться от колкости.

— Неужели ты это сделал?

— Нет, Мириам. Вы вскрыли мою рану, а моя жена ее излечила. Она заставила Элли все рассказать. Теперь я знаю правду, и, честно говоря, мне очень жаль, Мириам, что все так получилось. Я понимаю, как вам было тяжело.

— Не смей меня жалеть!

— Как вам угодно, — холодно ответил он, не чувствуя больше угрызений совести от принятого решения. — Я пригласил вас, чтобы сообщить, что в данных обстоятельствах ваше пребывание в Сильверли нежелательно. Вы можете подыскать себе коттедж подальше отсюда, и я куплю его для вас. Мой отец весьма скромно вас обеспечил. Я помогу вам, но большего от меня не ждите.

— Ты покупаешь мое молчание, Николас? — насмешливо сказала она.

— Нет, Мириам. Если вам не терпится сообщить всему свету, что не вы подарили своему мужу наследника, пожалуйста. Моя жена не придает этому значения, а до остальных мне и дела нет.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Ублюдок! — злобно выкрикнула она. — Ты думаешь, все кончилось? Через несколько лет твоя замечательная жена возненавидит тебя не меньше, чем я возненавидела твоего отца.

— Она не похожа на вас, Мириам, — усмехнулся он.

— Я всегда ненавидела Сильверли и жила здесь лишь назло тебе.

— Знаю, — спокойно произнес он.

— И больше ни минуты здесь не останусь, — добавила Мириам. — Но коттеджем я не удовольствуюсь, мне нужен особняк!

Разъяренной фурией она вылетела из библиотеки, и Николас с облегчением вздохнул. Какое счастье, что дом снова принадлежит ему и в нем не будет ни злобы, ни ненависти!

А несколько часов спустя карета увозила тетушку Мириам из Сильверли. Когда затих стук колес, Николас, Реджи и Элеонора, стоявшие на крыльце, почувствовали себя так, словно у них гора свалилась с плеч. Элеонора ушла в дом, а Николас крепко обнял жену, и она прижалась щекой к его груди.

Так они стояли, пока не увидели вдалеке две кареты, направляющиеся в сторону усадьбы. Николас было нахмурился, но потом усмехнулся. Ну и черт с ними. Если Регина их любит, возможно, они не так уж плохи.

— Очередное вторжение, — пробормотал он.

— Тебе не удастся сбежать, Николас Эден, — насмешливо сказала Реджи, сияя от счастья.

Из первой кареты вышли Джейсон, Дерек и почти все семейство Эдварда. Джейсон обнял Николаса:

— Рад, что вы наконец образумились, мой мальчик. Джеймс говорил, как вы обрадовались, увидев своего сына. Надеюсь, дела не будут столь часто отрывать вас от семьи?

— Я тоже надеюсь, сэр, — ответил Николас как можно дружелюбнее, хотя внутренне ощетинился. Что Джеймс наговорил старику? Проклятый лжец! Затем к нему подошел Дерек:

— Долго же ты ждал, чтобы пригласить нас.

— Рад тебя видеть, Дерек.

Потом настала очередь кузенов Реджи и Эдварда с женой. Все болтали и смеялись. Тут Николас заметил стоящих невдалеке Джеймса и Энтони, которые бросали на него сердитые взгляды. Он сделал попытку улизнуть в дом, пробормотав что-то о непрошеных гостях, а Реджи нахмурилась и вполголоса предупредила дядюшек:

— Не смейте, вы оба! Я люблю его, и он любит меня. И если вы не станете с ним друзьями, я… я перестану с вами разговаривать!

И она ушла в дом вслед за мужем, оставив дядюшек на пороге.

Джеймс взглянул на младшего брата и ухмыльнулся:

— Похоже, она сделает, как сказала.

— Уверен. — Энтони похлопал Джеймса по плечу. — Идем. Посмотрим, удастся ли поладить с этим прохвостом.

Несколько минут спустя они уже отводили Николаса в угол гостиной, подальше от других гостей. Тот сердито вздохнул. Неужели эти Мэлори будут теперь ходить за ним по пятам?

— Слушаю вас.

— Реган требует мира, парень, — начал Джеймс. — Мы согласны.

— Перестань называть ее так. Реджи, а не Реган! — набросился Энтони на старшего брата. — Если ты еще раз…

— А чем вам не нравится “Регина”? — перебил его Николас.

Братья посмотрели на него и засмеялись.

— Ничем, старина, — миролюбиво ответил Энтони. — Ты можешь звать ее, как тебе угодно. А этот упрямец выдумывает свои имена.

— Будто “кошечка” — не твое изобретение! — парировал Джеймс.

— Я ее так называю любя.

— А я называю ее Реган. И тоже любя. Предоставив братьям выяснять этот спорный вопрос, Николас подошел к жене н усадил ее рядом с собой на диван:

— Знаешь, любовь моя, когда я на тебе женился, то никак не думал получить в приданое всех братьев Мэлори.

— Ты не сердишься на меня за то, что я их пригласила? Я хотела, чтобы они тоже порадовались нашему счастью.

— Знаю. И ты обещала, что они пробудут у нас один день. К твоей семье надо привыкнуть, особенно к тем двоим. — Он кивнул в сторону Джеймса и Энтони, которые оживленно спорили в углу. г"

Реджи лукаво усмехнулась:

— Не обижайся на них. Они говорят не со зла. И не станут бывать у нас слишком часто. На следующей неделе дядя Джеймс отправляется в плавание. Теперь он вернется только через год.

— А Энтони?

— Дядя Энтони будет иногда приезжать к нам, но я уверена, когда ты узнаешь его поближе, вы станете друзьями. У вас так много общего. Знаешь, почему я влюбилась в тебя? Потому что ты напоминал мне Тони.

— О тысяча чертей!

— Ну перестань. — Она ласково взяла его за руку. — Я полюбила тебя не только поэтому, ты же знаешь. Хочешь, чтобы я это доказала?

— У нас есть возможность ненадолго уединиться? — с готовностью откликнулся он.

— Думаю, есть.

— Тогда пойдем наверх.

— Николас! До вечера еще далеко, — возразила Реджи, понизив голос.

— А я не могу ждать, любовь моя, — прошептал он ей на ухо.

Джеймс заметил, как они выскользнули из комнаты, держась за руки, и племянница зажимала ладонью рот, чтобы не засмеяться.

— Гляди-ка, — прервал младшего брата Джеймс. — Разве я не говорил тебе, что они созданы друг для друга?

— Не говорил, — возразил Энтони. — А вот я знал это с самого начала.