Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Пастухи и бандиты






 

Господи, с Твоей великой любовью жаждет встречи малая лю­бовь моя, ибо лишь для любви нет преград и расстояний. Если тело

мое станет преградой для любви - отрину его. Если ум станет пре­пятствием для любви - растопчу его. И даже если душа моя станет стеной между Богом и мною, отрекусь от нее ради безценной люб­ви Твоей, в которой нет ни конца, ни края во веки веков.

 

Бездонное небо приветливо сияло над головой, обещая хоро­шую погоду. Всем братством вместе с большим грузом мы приеха­ли в аэропорт, где нас ожидал вертолет. Пилотом был мастер своего дела, русский летчик Борис, любимец всего Псху. Он пообещал нам безплатно забросить груз прямо на Решевей. В кабине рядом с пи­лотом сидела полная женщина, его жена, которой он обещал пока­зать Псху. Нас было шестеро и еще груз. Мы с трудом разместились в маленьком вертолете.

Посадка проходила не на летном поле аэропорта, а в хозяйствен­ной зоне, возле какого-то ангара. Повсюду стояли мачты электро­передачи, и взлетать нужно было вертикально, чтобы не задеть провода и опоры. Летчик несколько раз поднимал вертолет в воз­дух, но перегруженной машине никак не удавалось перелететь ли­нию проводов. Тогда Борис принес самоотверженную жертву: он попросил свою жену выйти и ждать возле ангара, пообещав забрать ее следующим рейсом.

И только тогда вертолет наконец взмыл вверх. Линия электро­передачи осталась далеко внизу. Под нами замелькали реки, поля, леса, проплыл и провалился в глубокую синеву склон Сухумского перевала. Летчик посадил нас на зеленой поляне возле дома Гри­горьевича, к большой радости его семьи, так как трое его сыновей собрались лететь в Сухуми. На прощание самоотверженный пилот пообещал нам привезти досок с лесопилки на Псху. Мы поблагода­рили Бориса, но поверить его словам не смогли, считая их простой любезностью с его стороны.

Весь день мы перетаскивали груз и к вечеру собрались на скамье у огорода, любуясь ростками картофеля, кукурузы и овощей.

Это просто здорово, Симон, что ты посадил огород! Теперь у нас будут свои овощи! - умилился начальник скита. За чаем он долго рассказывал различные новости из Лавры и о том, что про­исходит в стране.

Кстати, я привез приемник, чтобы знать, что там делается...

Присутствие приемника опечалило меня, так как мы ранее до­говорились отказаться от газет и радио.

Разве батюшка благословил нам приемник?

Не переживай! Я его взял на всякий случай... - успокоил меня отец Пимен. - Вот, лучше почитай книгу о том, как нужно уметь выживать в диких условиях!

Он протянул мне привезенную им книгу, представлявшую, по- видимому, пособие для спецназа. Мы взялись ее просматривать, но, дойдя до советов, что воду в джунглях можно отыскать в ство­лах бамбука, отложили книгу в сторону. Она явно была написана не для нас. Рано утром всех в скиту разбудил грохот. Над домом, поднимая лопастями ветер, кружил вертолет. Из его двери торчали длинные доски. Сам летчик боком сидел внутри кабины, где на­ходилась передняя часть досок, и так управлял вертолетом. Пилот лихо посадил свою машину прямо в огород, там, где была посеяна кукуруза. Мы быстро выгрузили доски, и Борис собрался взлетать, отказываясь от всяких денег. Архимандрит побежал в дом и вскоре вернулся с иконой преподобного Сергия Радонежского:

Вот вам подарок от всех нас!

А, это совсем другое дело, спасибо! - Борис взял икону и по­махал нам рукой.

Мы отбежали от вертолета, и он с шумом, раздувая ветром ку­сты фундука, взмыл в небо и ушел в сторону перевала. Мы с вос­торгом смотрели ему вслед: такие люди встречаются нечасто. Мир тебе, добрая душа!

Теперь перед нами стояли следующие задачи: на Решевей до­строить пристройку к дому, начатую архимандритом, сделать из досок, привезенных Борисом, топчаны для братии и настелить до­ски на чердаке, где зияли между балками огромные дыры и можно было в темноте свалиться в комнату. На Грибзе требовалось заго­товить бревна для притвора, чтобы размещать в нем гостей и иметь отдельный клирос, закончить пол и чердак в церкви, а также за­конопатить все щели. Мы с Андреем ушли на Грибзу, а вся братия осталась помогать скитоначальнику строить кладовую.

На нашу поляну мы поднялись как к себе домой. Церковь при­ветствовала нас своей зеленой крышей, спрятавшейся в густых пихтах. Рядом с ней мы поставили палатку. Вся лужайка только по­крылась молодыми побегами папоротника в виде нераскрывшихся колечек. Из них мы сразу сварили себе “овощной” суп, затем еще поджарили колечки в котелке. Потянулись спокойные, однообраз­ные дни счастливой жизни в горах. Отовсюду слышался гул весен­них водопадов и мощный свист соловьев, вперемежку с кукованием далеких кукушек и барабанной дробью дятлов. В течение трех не­дель упорного труда мы с Андреем сумели заготовить все бревна для притвора. Наши продукты, как мы их ни экономили, подошли к концу. Пришлось с сожалением оставить любимую Грибзу и спу­скаться в скит.

На этот раз в заброске груза на поляну приняло участие все братство. Мы упаковали вещи и продукты по рюкзакам, привязав сверху цинковые баки. Вид у всех был внушительный. К нам при­соединился и архимандрит. Смиренный москвич в очках, которого звали Аркадий, чадо отца Пимена, восторгался горами, выказывая желание поселиться со мной на Грибзе. Проходя по крутому склону и заглядевшись на горы, он вновь оступился и упал, потеряв равно­весие, в кусты. Бак, привязанный сверху рюкзака, мешал ему вы­браться, и он застрял в ветвях, повиснув вниз головой. Пришлось лезть за ним в обрыв. Безпомощно барахтаясь, он повторял:

Да что же это такое, Господи?

Мы дружно вытянули его из западни и поставили на тропу.

Ясно, рассеянным в горах быть нельзя! - заявил москвич и с первого шага чуть было снова не улетел вниз.

Я тащил в рюкзаке железные скобы и большие гвозди, которы­ми сильно исколол себе спину. Поэтому мне было не до шуток, ко­торые сыпались на рассеянного москвича.

Отец Пимен остался доволен построенной церковью, где мне еще нужно было сделать престол, жертвенник, небольшой столик и узенький топчан. По моей неумелости в углах стен оставались кое-где большие пазы. Все дружно принялись конопатить стены и углы церкви принесенной для этого веревкой, расплетая ее на во­локна. Погостив и поработав у нас несколько дней, наши помощ­ники отправились обратно в скит, а мы с Андреем остались одни. Перед уходом Аркадий отозвал меня в сторону и долго упрашивал разрешить ему выкопать пещеру неподалеку, не обращая внимания на мои слова, что снег здесь завалит любую пещеру и что для жиз­ни в горах нужно сначала набраться опыта. Архимандрит попросил проводить его через лес до реки, так как мы все еще сбивались с на­правления и плутали в густом кустарнике. Москвич и я принялись делать зарубки на стволах пихт на случай, если кому-то придется срочно подниматься ко мне на поляну. С тех пор, сколько я ни про­ходил лесом, ни разу не встречал наших зарубок.

Проводив друзей, мы с Андреем упаковали в рюкзаки походные продукты, вещи и вместо палатки взяли полиэтиленовую пленку, решив не утяжелять себя лишним весом. Наш путь лежал прямо вверх, сквозь лесные чащи в альпийские луга и далее, на вершину Цыбишха. Я хотел проверить маршрут от Грибзы до скита, через горные луга, надеясь, что путь по верху будет полегче. В прошлый раз мы уже делали пробный подъем к горному разнотравью. Оста­валось разведать тропу с Цыбишхи вниз на Решевие, о которой рассказывал мне лесничий. На Кавказе, в том числе и в Абхазии, все горные долины - троговые, то есть расположены высоко ввер­ху, над крутым врезом речного ущелья. Мы весь день карабкались вверх, цепляясь за ветки и скалы, а склон все тянулся, и конца ему не было видно. В этот раз подъем оказался потяжелее, так как рюк­заки постоянно цеплялись за густые кустарники и препятствовали движению.

К вечеру мы выбрались на безводный травянистый хребет. Да­леко внизу в лугах поблескивали небольшие озерца. Рядом с нами не виднелось ни одного ручья. Андрей героически схватил котелок и ринулся вниз, надеясь принести воду до наступления темноты. Я начал устраивать место для ночлега и растягивать пленку. Под­нялся ветер. Полиэтилен крутился и вырывался из рук. Натянув веревку на две лыжные палки, я с большим трудом справился с хлопающей на ветру пленкой. Ее концы пришлось привязать к тол­стым веткам мелкого кустарника. В сумерках далеко внизу я уви­дел Андрея, поднимающегося наверх с водой.

В полной темноте пришел мой отважный спутник и принес полкотелка воды. Остальное расплескалось при подъеме. Нало­мав тонких сырых веточек, мы еле-еле смогли разжечь небольшой дымный костерок, слабыми красноватыми бликами освещающий наши воспаленные лица с потоками слез. Чая не получилось, но теплая вода немного нас согрела. Ужин состоял из сухарей, меда и теплой воды. Ночлег получился неважный, потому что всю ночь полиэтилен хлопал на ветру и ломал тонкие ветки, к которым он был привязан. Ночью без палатки нас пробрал в спальниках силь­ный холод. Спальники скользили по траве, и приходилось то и дело забираться с ними повыше.

Проснулись мы рано. Белая заря только что выглянула из-за хребта. Несмотря на холод, быстро собрались и двинулись по лугам к пологой вершине. Повсюду пестрели цветущие маки, колоколь­чики, эремурусы и заросли девясила. Внимание привлекали пыш­ные горные астры. По пути встретился небольшой лесок из мелких порослей граба. Быстро вскипятив горячий чай, мы наконец-то поели и отогрелись. Поднимаясь по цветущим склонам Цыбишхи, мы смогли увидеть всю панораму альпийских лугов на этой сто­роне Бзыби. Из пастушьих балаганов вился дымок, слышались го­лоса людей, среди трав паслись стада коров. Отовсюду доносился

собачий лай. Верные собаки, лохматые и свирепые, охраняли стада от медведей. Не желая лишних встреч с пастухами и собаками, мы обошли балаганы по большой дуге среди зеленых холмов.

Путь на вершину оказался несложным. Море с белыми, плыву­щими вдаль кораблями утопало в дымке. Далеко на востоке в тума­не угадывался берег Турции. Вершину Цыбишхи составляли зеле­новатые базальты. Из камней мы сложили на вершине небольшой крест и, укрывшись в скалах от ветра, вдоволь помолились по чет­кам, пока не заметили, что нас сожгло полуденное солнце. Сверху отчетливо виднелась тропа, уходящая направо вниз, к Решевей. По ней мы благополучно вернулись в скит. Население скита удивлен­но встретило нас, идущих сверху, с вершины, а не с верховий Бзы- би, как мы возвращались обычно.

Вот и в нашем огороде есть своя гора! - радостно объявил я. - Желающие могут взобраться.

Всем захотелось отправиться в поход на “нашу” Цыбишху, но по­том решили отложить его, чтобы дождаться начала сентября, когда пастухи уйдут вниз со своими стадами и собаками. Здесь Андрей с сожалением попрощался со мной. Ему нужно было возвращать­ся в Лавру. Он ушел по тропе на Псху, часто оборачиваясь и ма­хая мне рукой.

Одежду мы стирали в ручье хозяйственным мылом, а когда оно закончилось, то стали пользоваться для стирки золой. Сообрази­тельный Адриан, ловя рыбу в реке, снял плотную рубашку и прида­вил ее камнем в прибрежных прозрачных струях. Река до белизны вымыла его рубаху, что навело меня на мысль самому стирать свое белье подобным образом. Сложив грязную одежду в бак, я поста­вил его под падающие из трубы струи нашего ручья. Утром все уди­вились чистоте одежды и новому способу стирки.

Ну-ка, ну-ка, дай посмотреть! Это же здорово, как выстиралось белье! - заметил подошедший отец Пимен. - Этой ночью моя оче­редь для эксперимента...

Он оставил бак с одеждой под водяной струей и довольный уда­лился в дом.

Такой грозы, какая грохотала в ту ночь, давно не было. Мы с ар­химандритом кинулись к ручью: вода в нем при свете фонарика казалось одинаковой по цвету с окружающей темнотой, а бак с бе­льем доверху наполнился грязью.

Нет, Симон, новый способ стирки не благословляется! - объявил мне начальник скита, когда мы днем пытались в реке

отстирать золой забитую песком и грязью одежду моего друга. - Старый метод все же надежнее...

Пришел в гости Илья Григорьевич и принес неприятную но­вость. Оказалось, что в лесу на Решевей (он почему-то называл ху­тор - Ришелье) в пастушьем балагане прячутся трое сбежавших из тюрьмы бандитов. Под видом пастухов они жили над нами, а родственники снабжали их продуктами, керосином и патронами. Спустившись к Илье, они заметили, что в брошенном доме живут какие-то люди. Охотник, как человек бывалый, объяснил им, что рядом с ним поселились его дальние родственники.

Передай им, - сказали наши “соседи”, - если они нас не выда­дут, то мы их не тронем...

У всех нас тоже отлегло от сердца. Похоже, на Псху администра­ция знала о тайном убежище уголовников, но никто не хотел свя­зываться с этими людьми. Как показала жизнь, охотники, банди­ты, медведи и монахи всегда ищут укромные места.

Адриан, Валерий и я, взвалив на спины тяжелые рюкзаки, снова отправились на Грибзу, чтобы окончательно приготовить церковь к зимовке. Спустя несколько дней к нам поднялся усталый и взвол­нованный москвич. Он принес краткую записку от архимандрита:

Отцы и братья, слушайте радио! В стране переворот!

Текст записки удивил всех: откуда у нас на Грибзе радио? Ар­кадий поведал нам, что группа высших правительственных чинов образовала Чрезвычайный комитет и теперь неизвестно, что бу­дет дальше.

Что будет, то будет... - решили мы и остались на Грибзе.

Москвич походил по окрестностям и нашел в чаще большой ва­лун. Он стал отчаянно умолять меня разрешить ему поселиться под этим валуном. Уважая его ревность, мне пришлось пообещать ему это место, надеясь, что Бог все устроит, как нужно.

Вчетвером на Грибзе многое удалось сделать, и самое главное - в церкви уже можно было служить и зимовать. Теперь мы больше времени проводили в молитве, помимо совместного монашеского правила. В самом красивом месте на поляне, с прекрасным видом на снежный пик Чедыма, обрамленного черными тенями могучих пихт, я сделал скамью для молитвы. И теперь нередко видел там сидящую фигуру кого-нибудь из братий с четками в руках, намере­ваясь сам занять это место, когда останусь один. Адриан и Валера стали собираться на Решевей: настала пора помочь отцу Пимену прополоть огород и окучить всходы картофеля и кукурузы. Прово­жая их, мы наконец-то прорубили топорами свою тропу, о которой я так долго мечтал, чтобы свободно проходить с грузом сквозь не­проходимые заросли рододендрона. Вход и выход оставили нетро­нутыми, чтобы скрыть наш секретный лаз. Но наше пребывание на Грибзе со счастливым москвичом, который молился в горном уединении с большим умилением, подошло к концу. Закончились продукты, и мы отправились вниз, в скит.

 

Если Ты, Господи, единственный Бог мой, даруешь мне смире­ние, пусть станет оно моими крыльями, а Божественная благодать Твоя пусть будет мне огненной колесницей, дабы смог я взлететь к Тебе и припасть к стопам Твоим в блаженном Царстве Твоем только лишь ради того, чтобы Ты знал, как я люблю Тебя, Сладчайший Иисусе!

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.