Судьба и суд

Жизнь – прошлых лет переизданье…

И все-таки, как ни крути,

Мне не уйти от воздаянья,

От строгих судей не уйти.

Они во мне – и надо мною,

Они – никто, они – я сам…

Да, трудной тяжестью земною

Я весь прикован к небесам.

Пожалуй, каторги не легче –

Идти сквозь время налегке,

Изгибы, взлёты русской речи

Сводя к прямой, простой строке.

И мимо жизни, счастья мимо

Легла, как путь, в мирской пыли

Строка – скамьёю подсудимых

От края до конца земли.

Я осуждён. Вердикт был краток:

Меня простит единый Бог.

Но Бог таится вне грамматик,

Как сострадательный залог.

– Ступай. Живи, не зная тягот,

Пой, радуйся, что жизнь проста, –

Ведь все равно все мысли лягут

На белый эшафот листа!

Но, в глубине скрывая пламя,

Как бы губами шевеля,

Под окаянными стопами

Дрожит, дрожит, дрожит земля…

Палач топор свой подымает,

Клокочет зев, хрипит гортань,

Но чей-то голос заклинает

Торжественно:

– Пророк, восстань!

И все века промчатся в танце,

Передо мной теряя вес,

И смысла нет просить: «Останься!» –

У исчезающих небес…

Я холодею, в сердце видя,

Как, не предчувствуя беды,

Уходит в воду Атлантида,

Встаёт град Китеж из воды,

Кружится в пляске Саломея,

И на потоп взирает Ной,

И Цезарь падает, бледнея,

На мрамор, кровью залитой…

И ветер, каторжный и резкий,

И снегом омским жизнь полна,

И замаячит Достоевский

В зеркальной пропасти окна…

Все дни свои, разлуки, встречи

Вношу я в строгий каталог,

Но – по теченью русской речи

Плыву, как сорванный листок…

И речь, что требует отваги, –

Не про себя, не для себя,

И в каждой строчке на бумаге –

Мой суд, сужденье и судьба.

РАСШИФРОВЫВАЯ СНЕГ

Шумит тревожно книжная листва.

Седая туча ликом схожа с Богом.

Зелёный накануне Покрова,

Просторный луг чуть шепчет о высоком

Слова, что пропадают в мураве,

Непонятые, как пустые бредни.

И в белом храме Спаса-на-траве

Космическая служится обедня.

Как этот луг, мы другу и врагу,

Свою печаль щепоткой веры сдобрив,

Прощаем всё – словесную пургу

И холод, непонятный, как апокриф.

В глазах у неродившихся небес

Стоят творцы, герои и пророки…

И, словно кони, взмыленные строки

Взлетают небесам наперерез.

Поэты, словно травы, зелены.

Шепча свои зелёные молитвы,

Мы скрылись бы от вьюги, как от битвы,

Под сердцем засыпающей страны.

Мы скрылись бы во сне, как в синеве,

От обжигающе холодной яви…

Но мы изобретать себя не вправе.

Нас пишет небо – снегом на траве.

Пришелец из приснившихся веков,

Я прочитал бы луг, как сборник басен,

Но алфавит травы ещё неясен,

И литеры не знают смысла слов.

И я, апокрифичный человек,

Ища во всём закона, меры, цели,

Сверяю с книгой литеры метели,

Угрюмо расшифровываю снег.

Марина УЛЫБЫШЕВА