Крошечный витражный роман

(из Дневника Сиюминутного Очевидца)

эпиграф (К-ПШС)

шептал-шептал… бормотал что-то про себя… а потом – плюхнулся на лужайку. сел. ноги широко раскинул, руками в землю упёрся и – заплакал…

но тут что-то пролетело над ним… или промелькнуло что-то… будто: дуновение какое…

-

и стал он цветком посреди лужайки. а цветок стал птицей. а птица стала облаком.

а облако уже ничем не стало, оно – просто – растаяло

-

пролог

это – большая шоковая пристань у звёздного очага. изумруд желания.

ты в очаг привнесён. ты – ветка сухая, расцветающая огнём; вновь расцветающая. ты – блистающий из материнской породы камень. ты – комок протоплазмы, листающий январи.

подожди! остановись на секунду! замри! …там, у предпоследней ступеньки, неразгляд и мое препятствие… давнее… обойди его аккуратно. будь осторожен.

и – рассвет. будто б конь. будто б: ты облепил напряжением белоснежным шею коня, с гривною пеной – губы слил воедино… в сиюминутном ломтике пребывания – это твоя – да! – истина, твоё возрождение.

-

ну, смелее!

-

ты расцветаешь. но – от цветения отшатываясь – отшатываешься пеплом.

…ты мягок, как пепел… ты нежен, как пепел…

…ты разобщён… и каждая частичка твоя – размётываясь по разобщённому многомирью – пробуждает стремленье к началу…

отшатываешься. но не падаешь: …замираешь, облокотясь о пургу.

––––––––– - –––––––––– - –––––––––––– - –––––––––––

ДЕТСТВО ОРФЕЯ

1 – …мальчик

...и этим утром, будто из собственного сна – в сон, мальчик пробудился. заторопился-полетел к порогу! и засмеялся. и огладил зевнувшее рёбрышко двери. и потоптался у порога, – потягиваясь, сверкая.

да! да! но – тс-с… тихо!..

…п о верху и вокруг – беспокоя дремлющих в ветвях младенцев – ухали жаворонки. флейту им! флейту! …и падали – ливнев е я – жаворонки изо всех высот, вытряхивая из земли первые слова встречанья. слова – грудами золотошёрстными наполняли корзины, высились из них – сквозь них – во всё, – сияли.

к ближней корзине мальчик подошёл. зачерпнул, умывая лицо; зачерпнул-разбросал-размыл синевы непомерное загуст е нье; зачерпнул, и, к плечам поднимая, – возрадовался.

-

…ах! кружа-трепеща – вытянулось жёлтое, корни имеющее и имеющее смысл. но ещё: вытянулось-завизжало жёлтое из облаков. о! о!!

-

2

нынче мальчику предстояло быть принцем. и быть страхом. и пёрышком. и эхом. и глубиной. …но будучи тем или тем – не становиться тем или тем. ну как же можно?! так мальчик решил.

-

он взял голубую тушь и оковал грядущее круглой рамкой. и проставил зелёной тушью – в нижнем правом уголке – свои инициалы: целый мильён буковок, и каждая – меньше муравьиной усмешки.

кто и в чём мог ему воспрепятствовать, спеленать?

мальчик окунулся в серебро, и пошагал. и голос его нежился на ладонях.

-

: и обернулся мальчик голубем, – голубем-принцем. ну до чего же народ любил своего принца! каждое его повеление изобличало мудрость и теплоту. каждое прикосновение – надежду и радость.

он учил их, не поучая, не замечая вовсе своего учительства.

и они – учились. и каждая улыбка, от светлых сердец исходящая, казалось бесконечной.

: и обернулся мальчик скалой, – скалой-страхом. всякий, кто приближался к этой скале, – исполнялся страхом перед собственным безобразием… о! – было ли это безобразие сокрыто у днища души или лежало на поверхности зверем привольным – равно устрашало… иными – уходили, уползали, улетали оттуда… совсем иными.

: и обернулся мальчик тишиной, – тишиной-пёрышком…

: и обернулся мальчик глубиной, – глубиной-эхом

и – будучи принцем, страхом, пёрышком, эхом – был глубиной.

-

удивлялся! вот: зажурчал лепестком половодья по лужайке-ознобу, зреющей второпях… но зачем, зачем? но – возник из озноба стеблем дикого чеснока.

…и сказала лужайка: «кто не озадачился – не возрос. кто не возрос – тем озадачен, отягчён изнеможённо сверх меры. возрасти – не вырасти, подняться – не потерять»…

захохотал мальчик, затрепыхался, – обернулся собой… вспомнил: ночь…

-

3

«баю-баюшки-баю, не ложися на краю. придёт серенький волчок и укусит за бочок…»

мальчик лежал; и ему думалось, что колыбельная эта очень странная: треугольная какая-то… да и вообще…

а потом он задумался о волчке: что же ему мама пела? может быть: «баю-баюшки-баю, я, сынок, сейчас пойду… – принесу тебе бочок, ты укусишь и – молчок…» …?

но тут волчок посмотрел на мальчика укоризненно и печально: ну не стыдно ли тебе? а?

«стыдно, – подумал мальчик. – стыдно-престыдно…»

зарылся поглубже в одеяло, показал подушке язык и – уснул.

-

4 – …монолог шагов

«…шуршанье мышей и тиканье часов… иному может показаться, что именно эти звуки – те самые, способные заполнить Вселенную, – все поры её, каждую ячейку!..

ну, а может быть, – так оно и есть? по крайней мере спящий – не слыша ни тиканья, ни шуршанья – улавливает это, как что-то дальнее, воистину всенаполняющее, плотно-сущностное…

и приходит всенаполняющее в сны, обвисая во всём и сквозь всё фоном мнущейся, рвущейся, жалящейся бумаги… и образуются катаклизмы… и образуются нарождения…

-

когда тикают часы или шуршат мыши – спать не нужно, а нужно – немножечко подремать, мечтательно и мыслелётно, не касаясь головой подушки. нужно, подремав, осторожно встать и тихонечко, стараясь совсем не наступать на половицы, подойти к укрытому скатертью столу… скрипнуть, усаживаясь поудобнее, стулом, придвинуть к себе стопку чистой белой бумаги, и – задуматься, зам у дриться, замереть, – улетучиваясь субстанцией неудержимой – неостановимой, да! – к тем пределам, за которыми возвращение уже невозможно, уже не нужно… растаять, и из талых частиц – сложиться по-новому: невообразимо, пронзительно, несказанно.

так не спите же, братья и сёстры! грейтесь у очагов и наблюдайте за чайными водорослями в фарфоровой скорлупе, за мельтешеньем теней, сращиванием и чехардою образующих мост!

…вы уже видите мост? так ступайте, ступайте же!»

-

5

«– любимый мой, – сказала болотная пташка ракитовому кусту, – это всего лишь туман… всего лишь туман… не страшись, любимый! это всего лишь туман… тёплый туман…»

-

из лучиков солнца и рос, звёзд и луны, – соткалась полянка малая над верхушками летнего леса. не было травы на этой полянке, не было цветов и бабочек, не было почвы и жучков-червячков. она вращалась, отблёскивалась, развевалась и, будто бы, – вбирала в себя неспешное пряное марево, закрепляющее собой четыре стороны света.

и убиенные жизнью, и почившие в мире – р а вно лежали здесь. рядышком. …потопом и благодатью мерцали они в рассеянье жемчужном, нисхождением и принятьем к сердцу.

и возникла посерёд полянки белая площадь. и вышел на белую площадь – белый трубач. и вострубил.

трубл е нием тем – всякое было озарено, всяк озарился и воспылал! …но – воспыл а нья помимо – при звуке последнем появился мальчик.

-

…он выплыл, минуя сны, сияющей жемчугом рыбой. он выплыл, примиряя явленьем своим всё, что ещё не было примирено, что ещё находилось во вражде и бестолковости перерождений.

он выплыл и оглядел полянку: ах, как она нравится ему! как мила! как уютна! до чего же здесь пахнет Домом… и дымом Дома… и нежными его стенами…

«ах, как хорошо, что я здесь, – подумал мальчик, – а ведь мог оказаться где-нибудь ещё, где мне не было бы так хорошо, где мне было бы грустно и одиноко».

«как хорошо, что он оказался здесь, – думала полянка. – кто ни на есть, а – здесь… нет, мне не одиноко! но так уютнышко от ветерка, опавшего из колыхания его волос, – впадающего в меня… так тепло от беспечального скольжения его ног… радостно от его дыхания… мне хорошо, мальчик! хорошо! не уходи!»

-

…он взвился над полянкой, – то ли свечой, то ли сквозняком-ветром… и – опустился… и взвился вновь. это было плясание легчайшее, дрожащее чуть, проникновлённое и всхлёстнутое многосвир е льевым взмывом лучей.

вот и солнце взошло. вот и луна взошла. вот разбрызнулись-залепетали росы и звёзды, грозы и полуденное стрекотанье кузнечиков.

изумрудно и бережно улёгся мальчик на полянку. тело-мысли разметал-разнежил. зажмурился. улыбнулся.

-

6 – …девочка

в некий тёмный и полный шептанья листвы час – девочка поднялась из глубин земли.

потянулась. оправила мятое ситцевое платьишко. приласкала угревшиеся в волосах шарики зёрен и дроглые ниточки корней. приподнялась на цыпочки…

волнительно и влажно отомкнулось перед ней пространство; девочка протянула руки, коснулась его жёсткой дымчатой шевелюры, изумилась:

– какое ты… – прошептала девочка.

пространство мурлыкнуло. пространство разомлело; зашелестело мирами, заискрилось. и возник от и шенный звук, будто б лопнула уздечка на лошадиной морде и, охнув, скатилась в траву…

– пойдём, - попросила девочка.

– стоит ли?.. – засомневалось пространство. – тревожно там, зябко…

– пойдём…

-

7

и раскинулось перед ней необозримое, осенённое болью… будто бы: вспоротые животы и раздавленные бабочки пляшут согбенно над полями прошедших битв и битв грядущих… будто бы: две разодранные – от целого – половинки сцепились жал е йной струной, артерией нерушимой… – необозримое… осенённое…

так годы прошли. но – проходя – оставались вместе.

…и металась – и вновь металась – дрожащая пляска. и плечи её колокольчатые опыльцев е ли, втемн я сь, краской печали.

девочка – мрамор полярный – колени свои преклонила, приклонила лицо: ни расплескаться… ни взмыть…

…побеги, лишённые древа-родителя… рыба, лишённая животворной пучины… небо, лишённое тишины…

всё собирают ветра; собирают – слепляют в комочек, в кроху-сердечко. всё собирают ветра, – опускают в ладони, сокрытые в камышах.

девочка кричала, кричала, кричала, кричала: не отверзая рта, не размыкая взгляда… она металась… – она, она, она, она металась… – металась в чащобах, расцветших грудью, в ур ы твинах, в рж а ви, во ржи: не поднимаясь с колен, не растворяя мрамор…

-

но проклюнулся первый листок; не отторгнутый – он разлился сиятельной речью. он коснулся ступней… затылка… иззяблых внемевших щёк…

и пришло понимание. оно не оставило ск о ви там, где трепетному быть д о лжно, там, где д о лжно быть не разделённому.

и вслед – ни капельки не сомневаясь, не сминая вовсе проходимого и приветного – пришла надежда.

-

8

всколыхнулся, выторм а шивая мелодии-завитушки из завл а женных мхов, траур; бормотанье вовне, красная трель каблуков; всколыхнулся, роняя дым ы, – расплескался звонками.

это: крылья, исшедшие в шорох из чрева камней: и – касание к г о лости ног, к о крести пут, к горгот а нью сорочьих семейств… царство! папоротниковая корона! –

торопись! торопись! –

сходящий с ума горизонт…

-

и сказала девочка:

– мне принять, и тепл е ть, и рад е ть в лепестках, но вот: тороплюсь, тороплюсь! мне заря – прохожденье, и воздвижение – р е ки. мне страшно; но вот: люблю! – и не страшно ничуть.

и сказало пространство:

– г о ре! г о ре!.. но с гор – упадают льды… невозвратно!.. а только – уснуть… не тревожа, родн е ясь… и г о ре… г о ре… г о ре… уходит г о ре…

и сказала девочка:

– мне встретиться – не прощаясь; пронести, не обронив ни кровиночки; успеть, не поникнув. …кто успокоит тучи? но – успокоились: лучшими помыслами переплелись! милое, нежащее кожу ладоней, – поспеши!

и сказало пространство:

– не торопясь… не торопись!.. не торопи… неторопливо, но – вот: дышит, к бедру приникая, высветляя дыханьем туман... обрадуйся! обернись!

-

первое межглавье

«но у порога… но у порога… омутом горьким…

но нисходят пороки и учиняют хороводье многораздольное. развеваются ленточки; песни, песни! так: тяготимся пороками и тяготеем к ним; презираем себя, и себя – устремляем. негасимая ворожба! …но ковшик, ковшик к рукам… берестяной ковшик…

так: веясь от родника – к золоту губ, к глубям земным и небесным: вершины гор – будто б кочки болотные, и топь в перецв е тье кувшинок – облака, облака!

в наготе и сомнениях, в желчи, в медах, в многогл а сье: ход. и ещё! – и ещё! – то, что движет ходом и то, что движет движением хода.

песни! песни!

к гр у зи, к об о мкнути: разрыв-трава: празднество, устремленье. в возвес е лии жёлтых цветков небосвод искупался; вознёсся в праздник; расцвёл.

…но у порога… но у порога… но у порога… порога… порога… порога…»

-

второе межглавье

«он живёт тихой жизнью. его слова – стадо тюльпанов.

ах, как тихо живёт! ах, его тишина: стадо тюльпанов…

он желает, он хочет, он даже зовёт: он приходит: проникаясь, рождаясь, взлетая, паря: он приходит.

…в детстве ему случилось увидеть пляшущего на карнизе воробья. да! не подпрыгивающего, не перебирающего лапками коготл и выми по скр о глой о бмерзи жести, но – да! – пляшущего.

да! о! о, он полюбил его! полюбил навсегда.

ах!: и судороги троп ему не страшны: он проходит стада тюльпанов – да! – легко, замирательно, а ло!..»

-

9

девочка – мрамор полярный – колени свои преклонила, приклонила лицо:

-

ПРИБЛИЖЕНИЕ

-

10

и упала на землю снежинка, – мальчик-снежинка.

и поднялся из земли цветок, – девочка-цветок.

и встретились они. и удивились встрече. и перестали удивляться. и смотрели, смотрели…

и встретились они. и полюбили друг друга.

и встреча: будто бы и не встреча: так было и прежде, и впредь – будет! ничто не закольцевалось, не осф е рилось, не изменило естества… но – изменилось.

и распахнулись подвалы, допр е жь в опрес ы щеньи трупов, но ныне – в трубах из серебра и плясок. и просунулось в в ы морось звёзд синее и голубое, вне формы и вне корней, вне начала и вне конца.

и множество тропинок, ви я сь и свиваясь, – свились в тропинку одну.

––––––––– - –––––––––– - –––––––––––– - –––––––––––

ОСКОЛКИ НЕБЕС

1 – …пролог

о, плоть тугая, озябшая плоть… кому отдаёшь ты свои жуков и нья, диадемы, браслеты? кому отдаёшь ты ларцы с письменами, с кропотливою хмурой работой? кому отдаёшь трости и копья? куда разбрасываешь железо?

но: верно: ничто не препона, ничто не должно ею быть!

но: верно: всё затихает с приходом Творца. и затихает Творец. и твореньям своим изумлён.

и на поляне полынной, где перепуталось всё, перемешалось, переплелось, – иначе… чище…

вот окошко открылось. вот выгнулась занавеска. вот, охнув, в родник опустился полдень: испил, зацвет и лся…

-

вот: з а м е л ь т е ш и л о …

2 – …поезд

всё дальше… дальше… – от крошечной станции… от пурги ромашковой, станцию обольнувшей… – всё дальше… дальше…

…в вагонах смеялись и кушали. в вагонах бранились. в вагонах молчали, отгородившись плечом.

в окнах ничего не было. но окна – всасывая в себя сумерки – были и продолжались в том, что за ними.

поезд мчался: всё дальше и дальше… как можно дальше… как можно ближе к туда, где оборвётся мчание…

…и очень-очень – терпкость безрассудящей лихорадки – пахло яблоками…

-

осень. огонёк сигареты. дым, раздвигающий тамбур в бальную залу. многотрудная сень печалей, застоялая в горизонтах…

чавкнула дверь. заскулило грудное дитя. колыхнулся сквозняк.

– эй! – кто-то крикнул в одном из вагонов.

– а-а-а!.. – потянулся кто-то со сна.

– ъл-лязг… – где-то покинули рельсы колёса, но – вернулись, вернулись, вернулись…

поезд мчался: всё дальше, дальше. поезд набирал скорость. по истяжности дленья его – загорались и гасли сухие травы… травы…

загорались и гасли сухие травы… травы… травы… ничего, кроме трав… и что-то ещё, помимо…

растревожилась осень, – прогнулась плюшевой колокольней в выпуклый хриплый воздух; взорвалась галчонком, с оперением д ы бким, над полем… полем… прозвенели вчерашних жителей взгляды, засверкали…

поезд мчался. отвергая случайные станции и полустанки, обходя тупики, – поезд мчался. …когда это было?

…зачем? куда?

-

но вот: туда.

но вот: завершено мчание. …куда? куда?.. и отворились створы вагонов. и изошло население; в ночь изошло, в борозды, в хрип, в каменья. …и только под лавкой, забытое, плакало… плакало… плакало грудное дитя. и только на лавке – в глянце и молниях предсверш е нья – возлежало яблоко.

первое межглавье

«…и не хочется, и не можется, но – выходишь. и нечистоты обжимают щиколотки, туманят взгляд…

ропщу. роптания стыжусь безмерно, но роптанием – истекаем.

аки горлица… аки горнило тщеты; и тщетой ущемлённого… аки горн трубящий согбенной гордыни, гордости с содранной кожей по краю ладоней… аки желания…

высокие башни и пушки палящие… – жалящие… – жалостные такие… во исполнение бед, во перечень горших сближений… это неверно! это обман, обокрадье злостное!..

ходить по дворам, переулкам, всё быстрее – быстроту исхаживая, изнуряя… всё быстрее… но для чего, но зачем эти дворы, переулки эти?

к чему??! …

-

не ходить. оставлять на краю табурета уставшее тело. сочленять остроконечность секунды с округлостью умышлений. ронять одежду.

не ходить. но, будучи ожидаемым, высоко поднимать голову… высоко поднимать ноги… распрямлять плечи…

пробуждаться.

и первый цветок, который встречается тебе, – встречается и встречает.»

3 – …крик

рано-рано – крик пробудился.

он принюхался к воздуху, почистил пёрышки, расправил крылышки и – поднялся над облаками. его ни капельки не смущало, что облака удивлены появлению не-облака, не узнают, не протягивают бубликов и стаканов со свежим кефиром. крик не удивлялся. он поднялся выше облаков и замер… прислушавшись – угадал скорое появление железной машины.

…самолёт летел над облаками. пассажиры притискивали любопытствующие мордочки к иллюминаторам, но ничего не видели: глаза были крепко закрыты, – такими они родились. ах! – никто не научил их подъятию век, не растолковал им самог о факта незрячести!..

пассажиры неподвижно перемещались в подвижной железной машине. на коленях шелестели журналы. по длинному узкому проходу бодро прохаживалась – со всяческой снедью в изящных лапках – незрячая улыбчивая стюардесса.

… крик замер.

крик встрепенулся, и, распахивая на лету безоблачное сияющее нутро, – спикировал на самолёт; обнял его, облепил каждую пору, каждый шовчик. крик всосался в самолёт, хлюпая и часто дыша. всосался. переполнил. стал.

-

некоторые – из тех, кто не захлебнулся криком – прозрели. но и потом, много веков спустя, вспоминая – они вспоминали крепко сомкнутые веки, переплётшиеся ресницы… и – закрывали глаза. и – улыбались.

4 – …они

они встретились… они. встретились. у паркового фонтана. так им захотелось.

мужчина был угрюм и высок, женщина – низкоросла и лицом многоч е ртна, смутн а.

– хочешь, я сорву для тебя ветку сирени? – спросил мужчина.

– зачем?.. – спросила женщина. она думала о чём-то своём и на мужчину почти не обращала внимания.

– так положено, – сурово сказал мужчина. – это – обряд, не нам его нарушать.

– да ну?.. удивилась женщина. она думала о чём-то своём и на мужчину почти не обращала внимания.

– это – обряд, ритуал, правило, - мужчина был возмущён. мужчина заглядывал в глаза женщины строго и настойчиво.

– …?

– да-да-да! – завопил мужчина. и вдруг – низко нагнувшись – нервно поцеловал женщину.

женщина ответила поцелуем на поцелуй. …мужчина, сделав хитрую подножку, повалил её на траву и начал расстёгивать платье…

-

они поженились. у них было много детей, куча вещей в доме и множество родственников за пределами дома.

-

…и что-то ещё было… но – мимолётно: было – и изн и кло.

потом: они умерли и их похоронили. где их похоронили – мне не известно. …да и кому это надо? кому? зачем?..

самое главное и так известно: помимо того, о чём было уже сказано, в их жизни больше ничего не было …

5 – …вова

бывший боксёр, по имени Вова, отец девятерых детей, тоже – боксёров, и дед четырёх внуков, – вдумчиво стоял около закрытого летнего кафе, облокотясь о парапет.

по парапету полз муравей. полз по своим делам: может быть – спешил к обеду, а может быть – шёл к любимой. но – остановился отдохнуть… о! – любой путь утомителен, если спешишь, если торопишься. и глаза его, припухшие и усталые, оглядывая место стоянки – встретились с глазами бывшего боксёра.

Вова оживился. Вова сжал кулак и сказал: «– если я тебя с трёх ударов не прибью – живи!»

муравей понял, что происходит что-то нехорошее… странное… страшное… он испугался; он побежал.

все три удара прошли мимо. разочарованно плюнув, отец девятерых детей – боксёров, и дед четырёх внуков достал сигарету. муравей, отбежавший уже почти на целый метр, обернулся и посмотрел на него удивлённо, посмотрел на него печально.

«– вот ведь, смотрит, зараза, - снисходительно сказал Вова.

и – щёлкнув зажигалкой – закурил. и – щёлкнув зажигалкой вторично – поджёг муравья…