Сцена 4

МАТЬ. – По воскресеньям…

АНТУАН. – Мама!

МАТЬ. – Что я опять такого сказала,

я рассказывала Катрин.

По воскресеньям…

АНТУАН. – Она это знает наизусть.

КАТРИН. – Дай ей сказать,

ты никому не даешь слова сказать.

Она начинала рассказывать.

МАТЬ. – Ему это не нравится.

Мы работали,

их отец работал, я работала,

а по воскресеньям

- я рассказываю, можешь не слушать –

по воскресеньям, из-за того что на неделе вечера короткие, а утром рано вставать, вечера на неделе совсем другое дело,

по воскресеньям мы отправлялись на прогулку.

Всегда и систематически.

КАТРИН. – Куда ты, что ты делаешь?

АНТУАН. – Никуда,

я никуда не иду,

куда мне идти?

Я с места не сдвинулся, я слушал.

По воскресеньям.

ЛУИ. – Останься с нами, что тебе мешает? Зачем ты.

МАТЬ. – Что я говорила:

ты уже забыл, тот же дурной характер,

с детства

упертый, и больше ничего.

Просто получал от этого удовольствие,

всегда был таким, и сейчас такой.

По воскресеньям

- я вот о чем –

по воскресеньям мы отправлялись гулять.

Не было воскресенья, чтобы мы не выбрались из дома, ритуал, так я говорила, ритуал,

привычка.

Мы отправлялись гулять, без этого никак.

СЮЗАННА. – Это давнишняя история,

Я тогда была совсем маленькая,

или меня еще не было.

МАТЬ. – Так вот, мы садились в машину,

вы, нынешние, так не делаете,

мы садились в машину,

мы были не особо богаты, нет, но машина у нас была, не думаю, что я познакомилась бы когда-нибудь с их отцом, если бы не она.

Еще прежде чем мы поженились, прежде чем нам пожениться?

прежде чем мы оказались женаты, я начала его замечать

- смотрела на него –

у него была машина,

одна из первых в нашей округе,

старая и неказистая, и тарахтела ужасно,

но какая-никакая, а все-таки это была машина,

он работал, и у него была машина,

своя машина, и он страшно этим гордился.

АНТУАН. – Ей можно верить.

МАТЬ. – Потом, позже, машина у нас,

только вряд-ли они могут об этом помнить,

не могут они, маленькие были,

что-то никак не соображу, да, верно,

мы ее сменили, машина у нас стала длинная такая, скорее, вытянутая,

«аэродинамическая»,

черная,

потому что черный, это он так говорил, его идея,

черный шикарней, его слово,

а на самом деле, просто потому что другой машины он не нашел.

Красную, я его наизусть знаю, красную, вот какую он бы предпочел.

В воскресенье утром он ее мыл, надраивал до блеска, как маньяк,

это занимало у него два часа,

а днем, после обеда,

мы выезжали.

Так было всегда, не знаю,

много лет, прекрасных долгих лет,

каждое воскресенье, традиция такая,

никаких перерывов, нет, каждое воскресенье,

и в дождь, и в снег,

он говорил так, слова такие, на все случаи жизни,

«и в дождь, и в снег, и в метель»,

каждое воскресенье мы отправлялись гулять.

А еще иногда,

в первое воскресенье мая, не знаю почему,

может, праздник какой,

и в первое воскресенье после 8 марта, после моего дня рождения, то есть,

и когда 8 марта выпадало на воскресенье,

и еще в первое воскресенье летних каникул,

- мы говорили, что «едем в отпуск», сигналили, а вечером, возвращаясь, говорили, что по большому счету дома лучше,

глупости, конечно –

и наоборот, перед самым началом учебного года, мы как будто возвращались с каникул, в общем, истории были одни и те же,

иногда,

я вот о чем,

иногда мы шли в ресторан,

рестораны были одни и те же, недалеко от дома, и хозяева нас знали, и ели мы в них всегда одно и то же,

специальное предложение или блюдо сезона,

жареного карпа или лягушек под соусом, но эти такое не любят.

Потом им исполнилось тринадцать и четырнадцать,

Сюзанна была маленькой, они друг друга недолюбливали, ссорились все время, отца это бесило, и вот, последние вылазки, все уже было не так как раньше.

Не знаю, зачем я это рассказываю, все, я молчу.

Еще иногда

пикники, мы отправлялись к реке, Боже мой!

лето, завтрак на траве, салат из тунца с рисом и майонезом, и яйца вкрутую,

- вот этот и сейчас обожает яйца вкрутую –

а после мы ложились немного вздремнуть, их отец и я, на покрывало, огромное красно-зеленое покрывало,

а они затевали возню, кто кого победит.

Хорошо было.

Потом, я не имею в виду ничего плохого,

потом эти двое стали слишком взрослыми, не знаю, разве можно сказать, куда все уходит?

Они больше не хотели выбираться вместе с нами, каждый отправлялся на велосипеде в свою сторону, каждый сам по себе,

а мы с одной Сюзанной,

какая-то бессмыслица.

АНТУАН. – Мы во всем виноваты.

СЮЗАННА. – Или я.