Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Очерки жизни и творчества писателей 3 страница. В апреле 1913 Г. В альманахе «лирика» были впервые опубликованы стихотворения Б. Пастернака
|
|
В апреле 1913 г. в альманахе «Лирика» были впервые опубликованы стихотворения Б.Пастернака. После окончания университета Пастернак написал и выпустил книгу «Близнец в тучах» (1913), куда вошло 21 стихотворение. Уже первым ее читателям было очевидно подлинное дарование поэта. Заглавие книги говорило о близости автора к поэтическим традициям символистов, для которых было характерно представление о том, что каждый человек — собственный близнец, связанное с темой двойничества у Достоевского.
В стихотворениях «Эдем», «Лесное» высказано понимание поэзии как средства самовыражения Вселенной. Здесь назначение поэта видится в способности раствориться в природе и говорить от ее имени:
Я — уст безвестных разговор,
Я — столп дремучих диалектов.
Это убеждение станет основой творчества Пастернака, и он будет верен ему до конца.
Отсутствие границ между человеком и окружающим миром Н.Бердяев расцени нал как черту искусства авангарда. Но основы такого мироощущения были обозначены уже в философии «абсолютного всеединства» Вл. Соловьева, создавшего эстетику русского символизма.
В первой книге поэта рождалась его оригинальная метафора, сочетавшая, казалось бы, несовместимые явления. Например, в стихотворении «Вокзал»: «Вокзал, несгораемый ящик | Разлук моих, встреч и разлук».
С.Дурылин считал, что у Пастернака еще в 1910 г., до футуристов, обнаружился «особый вкус к заумным звучаньям и словам». Действительно, в сборнике встречаются узнаваемые цитаты из В.Хлебникова: «Ноя, как репейник, бессмыслен. В степи, как журавль у бадьи».
Вместе с тем сборник «Близнец в тучах» содержал немало реминисценций из Белого, Блока и других символистов. В одном из немногочисленных откликов на книгу «Первый журнал русских футуристов» упрекал автора в подражании символистам. В то же время символист В.Брюсов указал на органическую футуристнчность поэзии Пастернака и отнес его к «порубежникам», у которых футуризм сочетается со стремлением связать свою деятельность с художественным творчеством предшествующих поколений. К. Локе назван сборник «Близнец в тучах» «новой формой символизма». Таким образом, уже из первой книги Пастернака очевидно, что оригинальность поэта состоит в синтезе и глубокой переработке эстетических принципов символизма и авангарда.
В 1913 г. Пастернак познакомился с Маяковским и решил отказаться от романтической манеры, героического тона и стремления к эффектам, т.е. от того, что давало основание заподозрить его в подражании этому поэту.
В январе 1914 г. возникла литературная группа «Центрифуга», куда Пастернак вошел вместе с С.Бобровым и Н.Асеевым. Хотя по сути своей эта группа представляла собой одно из умеренных направлений футуризма, появление ее было вызвано стремлением размежеваться с футуристами,
В книгу «Поверх барьеров» вошли стихотворения 1914—1916 гг., она была издана в декабре 1916 г. На характер книги заметно повлияли контакты поэта с Маяковским, Хлебниковым, Северяниным. Сборник открывался «Посвященьем», выразившим представления автора об аскетическом укладе духовной жизни — «нищенском ханстве» поэтов-изгое в, ведущем начало от «Откровения» Иоанна Богослова.
В стихотворении «Петербург» описывается поездка Пастернака в столицу в 1915 г. Он обращается к пушкинскому образу Петербурга как воплощению творческого гения Петра I.
Исследователь поэзии Пастернака В. Альфонсов отметил, что в стихах периода «Близнеца в тучах» и «Поверх барьеров», во многом еще незрелых, пробивается удивляющая своей зрелостью поэтическая мысль. Сборник «Поверх барьеров», по его мнению, был самой экспериментальной книгой поэта. Он сознательно искал новую манеру, стремился к внешней изобразительности. Избежать чрезмерной усложненности Пастернаку позволяли глубинам подлинность выражаемых чувств.
В откликах современников отмечено, что в стихах Пастернака организующую роль играет интонация: «Он был бы непонятен, если б этот хаос не озарялся бы единством и ясностью голоса» (И. Эренбург). Вершиной раннего творчества Пастернака и его итогом стало стихотворение «Марбург», завершавшее сборник «Поверх барьеров». Оно было написано в 1916 г. (переделано в 1928 г.). В основе сюжета стихотворения лежала встреча поэта с девушкой, у которой он был домашним учителем, Идой Высоцкой. Пастернак сделал ей предложение и, получив отказ, мучительно переживал. В стихотворении передана драма неразделенной любви.
В.Маяковский в статье «Как делать стихи?» назвал гениальной одну из строф этого стихотворения:
В тот день всю тебя от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.
В «Марбурге» любовный сюжет отражает миропонимание лирического героя: возникают такие образы, как инстинкт-подхалим, бессонница, которую герой знает «как грамматику», белое утро, узнаваемое в лицо. Стержнем стихотворения становится тема второго рождения — сквозная в поэзии Пастернака: любовь заново открывает для человека мир.
Сам автор сборника видел его значение в переходе от отдельных удачных строк к «цельным вещам». Книга вызвала восторженный отклик Марины Цветаевой. Знакомство ее со стихами сборника «Сестра моя — жизнь» стало началом многолетней переписки и Дружбы поэтов.
В письме М.Цветаевой в 1926 г. Пастернак пытался, передать картину мира, созданную и книге: «Серость, север, город, предчувствие революции». Книга «Сестра моя — жизнь» (1922) была написана им в 1917 г. и имела подзаголовок: «Лето 1917». Еще до издания она распространялась в списках и получила известность. Первый рецензент книги Я. Черняк отмечал: «Сестра моя — жизнь» симптоматична для всей русской поэзии. Она знаменует собой поворот от непримиримости школ. <...> Критика не разойдется в оценке редких по изобразительности и музыкальности стихов, построенных непринужденно и дерзко, и то же время в сложнейшей, сознательной культурной преемственности. Культурная традиция крепкой тканью соединяет лирические стихи. <...> Эта работа привела... к пушкинской ясности и простоте формы».
В основе внутреннего сюжета этой книги была история любви поэта к Елене Виноград. Пастернак признавался: «" Сестра моя — жизнь" была посвящена женщине. Стихия объективности неслась к ней... умопомрачительной любовью». Первоначально рукопись «Сестры...» наклеивалась на страницы сборника «Поверх барьеров» и задумывалась как подарок любимой женщине.
Композиция книги подчинена сюжету любовной драмы от момента зарождения любви до ее утраты. Сквозная для поэзии Пастернака тема женской доли, противопоставление естественного чувства правилам и установлениям морали, калечащим женскую судьбу, отразилась в стихотворениях «Любимая, — жуть! Когда любит поэт...», «Сестра моя — жизнь и сегодня в разливе...» и др.
В «Сестре моей — жизни» Пастернак продолжает попытки определения поэзии:
Это — круто налившийся свист,
Это — щелканье сдавленных льдинок,
Это — ночь, леденящая лист.
Это — двух соловьев поединок.
Поэт изображает мир как отражение человеческих переживаний:
И сады, и пруды, и ограды,
И кипящее белыми воплями
Мирозданье — лишь страсти разряды.
Человеческим сердцем накопленной.
В книге отразился отход Пастернака от восторженного восприятия революции.
В цикле «Развлеченья любимой» наряду с основной темой поэт передает рождение истории из повседневности: военные поражения, разложение армии, разгул преступности.
В стихотворении «Распад» описана эпоха развала и анархии. Ключевой образ горящей копны соотносится с царящей в природе атмосферой бунта.
Одна из строф стихотворения «Про эти стихи» послужила поводом для многолетних упреков автору в отрыве от жизни:
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Работая над сборником, Пастернак, по его словам, пережил «чудо становления книги», проникнутой единством миропонимания, чувства и дыхания. Новое качество поэзии поэт видел в переходе от мгновенных зарисовок к изображению сложных душевных движений.
В начале 1920-х годов сестры поэта с родителями эмигрировали в Германию. В 1922 г. Пастернак женился на Евгении Владимировне Лурье. Она окончила ВХУТЕМАС по классу живописи. У Пастернака иногда собирались литературные вечеринки, где он читал стихи, вошедшие позднее в книгу «Темы и вариации» (1923). Особенно он любил циклы «Разрыв» и «Болезнь». Книгу высоко ценила Цветаева, Мандельштам воспринял ее как явление русской классической поэзии.
Действительно, книга «Темы и вариации» была связана с традициями мировой (Гёте, Шекспир) и русской (Пушкин) классики. Главная идея её состояла в утверждении жертвенной сущности творчества:
Сколько бедных, истерзанных перьев
Рвется к окнам из рук рифмачей!
В открывающем книгу цикле «Пять повестей» высказано традиционное пушкинское противопоставление поэта и «черни».
Цикл «Тема с вариациями» построен по принципу музыкальных импровизаций. В начале цикла обозначена его тема: Пушкин и стихия. Обращение Пушкина к морю воспринимается автором как встреча «свободной стихии с свободной стихией стиха». Символом глубины пушкинской поэзии был для Пастернака сфинкс, с которым поэт чувствовал «таинственную связь». Пастернак обратился к переломному моменту пушкинской биографии: к прощанию поэта с романтизмом молодости, с верой и свободу.
В основе сюжета «Вариаций» лежали мотивы пушкинского стихотворения «К морю» и поэмы «Цыганы»:
Он сел на камень. Ни одна
Черта не выдала волненья,
С каким он погрузился в чтенье
Евангелья морского дна.
(…)
Забором крался конокрад,
Загаром крылся виноград,
Клевали кисти воробьи,
Кивали безрукавки чучел...
Автор чувствует родство поэта с одухотворенной им природой, где «охладевал закат», «стреноженный и сонный ветер» волок степь, а «мечтательный кузнечик» вслушивался «в акцент звонков и языка».
В цикле «Болезнь» мотивы «смерча», «вьюги», «стужи», «бурана» символизируют послереволюционную эпоху:
Остаток дней, остаток вьюг,
Сужденных башням в восемнадцатом,
Бушует, прядает вокруг,
Видать — не наигрались насыто.
В то же время в стихах Пастернака раскрываются целебные качества природы;
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.
Цикл «Разрыв» состоит из девяти частей и завершается прощании с возлюбленной:
Я не держу. Иди, благотвори.
Ступай к другим. Уже написан Вертер.
А в наши дни и воздух пахнет смертью:
Открыть окно — что жилы отворить.
«Стихотворение насквозь монологично… История отношений героев " досказана" до конца и даже с выходом в будущее, но гораздо важнее итог внутреннего, мировоззренческого содержания. Чувство неотвратимости... и широта свободного взгляда на жизнь совмещаются на трагедийном уровне», — пишет В.Альфонсов, увидев в этих стихах пример вторжения эпохи в лирическую ситуацию.
Цикл «Я их мог позабыть» содержит стихи о детстве, о моменте зарождения в человеке творческого начала:
Так начинают. Года в два
От мамки рвутся в тьму мелодий,
Щебечут, свищут, — а слова
Являются о третьем годе.
К поэту приходит осознание своего места и значения в русской поэзии:
Нас мало. Нас, может быть, трое <...>
Мы были людьми. Мы эпохи.
Нас сбило и мчит в караване...
Первоначально под «нас может быть трое» подразумевались Маяковский, Асеев и Пастернак. Позже в этот круг «донецких, горючих и адских» поэт включил и Цветаеву.
Смысл новой поэзии не сразу осознается современниками. Пастернак сравнивает воздействие стихов на окружающий мир со «следом ветра», который «живет в разговорах» деревьев. Поэзия представляется ему формой «срыванья масок» с вещей, наполнивших Вселенную («Косых картин, летящих ливмя...»).
Поразительные по своей классической ясности и завершенности картины мира созданы поэтом в цикле «Нескучный сад».
Весна, я с улицы, где тополь удивлен,
Где даль пугается, где дом упасть боится,
Где воздух синь, как узелок с бельем
У выписавшегося из больницы.
В стихотворении «Поэзия» звучат мотивы, оказавшиеся плодотворными для последующего творчества Пастернака:
Поэзия, я буду клясться
Тобой и кончу, прохрипев:
...Ты — лето с местом в третьем классе,
Ты — пригород, а не припев.
Основной идеей книги «Темы и вариации» было убеждение в том, что искусство рождается из самой природы, что поэзия сродни стихиям и временам года.
В августе 1922 г. Пастернак с женой отбывает на пароходе в Германию. Поэт недолго пробыл в Берлине, после возвращения в Россию в сентябре 1923 г. у него родился сын Евгений.
Особое место в творческой эволюции Пастернака занимают поэмы 1920-х годов «Высокая болезнь» (1923, 1928), «Девятьсот пятый год» (1926), «Лейтенант Шмидт» (1927).
Поэма «Высокая болезнь», которая была определена современным исследователем как эскиз лирического эпоса, явилась попыткой автора откликнуться на события общественной жизни. В центре произведения проблема места интеллигенции в революции, судьбу которой поэт связывает со своей судьбой и раскрывает с предельным драматизмом. «Высокая болезнь» — это искусство, лирика, которые в годину испытаний воспринимаются не так, как обычно. Пастернак рисует картину эпохи, разрушившей привычный уклад жизни. Жизнь превратилась в борьбу за выживание и подчинена необходимости добывать пищу, дрова и деньги. Поэт описывает заседание Девятого съезда Сонетов 1921 г., его делегатов и создает портрет Ленина, выступавшего на съезде. Ленин в изображении Пастернака — всегда готовый» «придраться» к истории, и в то же время он «лишь с ней... накоротке», он наделен «авторством и правом дерзать от первого лица».
Поэма передаст настроения и позицию Пастернака, ощутившего трудность лирического самовыражения в эпоху, лишенную настоящего и живущую только обещаниями будущего. «Высокая болезнь» была последней попыткой Пастернака создать произведение, соответствующее требованиям ЛЕФа.
Поэма «Девятьсот пятый год» посвящена изображению первой русской революции. Она получила высокую оценку Горького, который, прочитав ее, назвал Пастернака «социальным поэтом».
Поэма разбита на короткие главы: «Отцы», «Детство», «Мужики и фабричные», «Морской мятеж», «Студенты», «Москва в декабре». Во вступлении выражено характерное для Пастернака представление о «природном» начале революции, связанное с его пониманием слитности природного и исторического процессов. Образ метели в произведении выступает символом революции.
В поэме «Лейтенант Шмидт» Пастернак высказал свои представления о благородстве, доверии, бескорыстии. Последнее слово на суде приговоренный к смертной казни Шмидт произносит с ™ сознанием исполненного нравственного долга:
Жребий завиден. Я жил и отдал
Душу свою за яруги своя.
Поэт говорит о подвиге, который совершен вопреки здравому смыслу, но продиктован верностью человека своей совести. В поэме проведена аналогия между самопожертвованием художника ил подвигом исторического героя.
В романе в стихах «Спекторский» (1931) Пастернак выразил свое отношение к современности. Переходы от картины к картине выглядят внезапными, так как определяются авторским восприятием изображаемого. В романе осмыслены судьбы интеллигентов, их связь с эпохой. Поэт передал предреволюционную атмосферу смятения, неразберихи и обреченности.
Герой романа Сергей Спекторский работает домашним учителем. Это бескорыстный человек, остро чувствующий свою связь с миром. Любовь Спекторского и Марии Ильиной также рождает в них ощущение единства с мирозданием, выявляет красоту и духовное богатство личности. Однако в сюжете романа крупным планом изображена не любовь Сергея и Марии, а история их разрыва. Отъезд Сергея, вызванный телеграммой о том, что его мать при смерти, когда он «вне себя помчался на вокзал» и не успел предупредить Марию, заподозрившую иные причины его исчезновения, становится причиной ссоры. Но это событие — только повод для расставания. Расхождения героев вызваны причинами более вескими: они занимают разные жизненные позиции. Мария находится в гуще общественных событий, а Сергей оказался в стороне от них. В образе Спекторского Пастернак утверждает идеал независимой личности, отстаивающей собственное понимание происходящего. Он достаточно откровенно говорит о репрессивной политике новых властей.
В сюжете «Спекторского» заметны переклички с содержанием книги «Сестра моя — жизнь», обусловленные единством их биографической основы: истории любви поэта к Елене Виноград. В романе встречаются узнаваемые жизненные подробности: увлечение Елены общественной деятельностью в провинции и отношение к этому Пастернака.
В 1931 г. поэт публично прочитал «Спекторского» на вечере в редакции современной поэзии ГИХЛа. Решался вопрос об отдельном издании романа, уже отклоненного Ленгизом. Не имея оснований придраться к качеству произведения, но в соответствии со спущенной «сверху» установкой собрание признало поэму упадочнической по стилю и не соответствующей духу эпохи.
«Высокая болезнь», «Лейтенант Шмидт», «Спекторский» свидетельствуют о том, что, вопреки сложившемуся мифу, Пастернака глубоко волновала проблема судьбы личности в эпоху революций и войн. Поэмы и роман в стихах отражают последовательные этапы в постановке разных аспектов этой проблемы. Роман в стихах является с этой точки зрения наиболее сложным, итоговым произведением Пастернака.
После завершения «Спекторского» Пастернак написал стихотворение «Борису Пильняку» («Другу») (1931), в котором размышлял о роли и месте поэта в современности:
Напрасно в дни великого совета,
Где высшей страсти отданы места,
Оставлена вакансия поэта:
Она опасна, если не пуста.
Период конца 1920-х — начала 1930-х годов был тяжелым для Пастернака. Его потрясла смерть Маяковского 14 апреля 1930 г. Он писал о нем в стихотворении «Смерть поэта» (1930):
Твой выстрел был подобен Этне
В предгорье трусов и трусих....
Ну что ж еще? Что ты припер их
К стене, и стер с земли, и страх
Твой порох выдает за прах?
В «Охранной грамоте» (1930), которая задумывалась как статья о любимом Пастернаком поэте Р. М. Рильке, последняя часть была посвящена Маяковскому и представляла собой некролог поэту. В очерке «Люди и положения» (1956) Пастернак снова возвращается к этой теме. Пастернак высоко ценил «Парижские стихи» Маяковского, из позднего творчества поэта ему нравилась поэма «Во весь голос».
В январе 1930 г. с группой писателей Пастернак ездил в колхоз. Его впечатлении от «нечеловеческого горя, страшного бедствия» переживаемого деревней, были ужасающими.
В 1931 г. состоялась дискуссия о политической лирике, в рамках которой Пастернаку была посвящена полная угроз статья рапповского критика Селивановского. В анкете 1932 г. для издательства «Федерация» поэт прямо говорит о репрессиях, что для того времени было крайне рискованно: он пишет, что революция «неслыханно сурова... к сотням тысяч и миллионам». Пастернак тяжело переживал травлю и арест своего близкого друга Бориса Пильняка, арест Осипа Мандельштама, гибель грузинских поэтов Паоло Яшвили и Тициана Табидзе, с которыми познакомился и подружился в период, когда начал серьезно заниматься переводами из грузинской поэзии. Годы репрессий Пастернак позднее назвал «шигалевщиной тридцать седьмого года».
Главной своей задачей в книге «Второе рождение» (1932) Пастернак считал обретение контакта с современностью.
Он продолжает разработку традиций Пушкина, считая, что «в настоящее время менее чем когда-либо есть основание удаляться от пушкинской эстетики». Переклички с Пушкиным чувствуются в стихотворении «Лето» (1930):
И осень, дотоле вопившая выпью.
Прочистила горло; и поняли мы.
Что мы на пиру в вековом прототипе —
На пире Платона во время чумы.
Звучат мотивы пушкинского «Пира во время чумы» — и сквозь «вековой прототип» просвечивает трагическая сущность современности. Вероятно, понимая это, редактор издании 1931 и 1933 гг. снял процитированную строфу стихотворения. По воспоминаниям, этими стихами восхищался О. Мандельштам: «Гениальные стихи!» Пушкин присутствует в книге явно и тайно. Пастернак может прямо упомянуть его имя:
Теперь не сверстники поэтов.
Вся ширь проселков, меж и лех
Рифмует с Лермонтовым лето
И с Пушкиным гусей и снег.
Но нередко встречаются и скрытые реминисценции.
Новое в освоении Пастернаком Пушкина во «Втором рождении» состоит в осмыслении его интереса к государственным проблемам, в частности к роли Петра Первого в истории России. Пастернак, стремящийся найти пути к слиянию своего творчества с трудовыми усилиями страны, хочет «труда со всеми сообща и заодно с правопорядком». Петровскую эпоху он истолковывает в традициях пушкинского «Медного всадника» как явление, вызванное исторической необходимостью. В письме отцу от 25 декабря 1934 г. поэт признавался, что он хотел стать «частицей своего времени и государства».
Во «Втором рождении» Пастернак передает драматизм переживаемой эпохи, которую он испытывал на природную органичность.
В стихах о Кавказе возникает характерное для поэта соотнесение природы и истории: красоту гор он воспринимает как образец для «генеральных планов» современности. В цикле «Волны» высказано стремление автора к «неслыханной простоте», понимание которой было у Пастернака своеобразным: она являлась для него синонимом гениальности, означала способность испытывать родство со всем на свете:
В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту.
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту -
Пастернак в эти годы серьезно озабочен проблемой общения с читателем: он стремится быть нужным и понятным.
Конфликт книги «Второе рождение» заключается в противоречии между общим, социально-историческим бытием и частным, индивидуальным существованием человека, в котором заложены критерии проверки «общей» жизни на органичность и естественность.
Многие стихи «Второго рождения» имеют конкретную биографическую основу. В них звучит мотив «двух женщин», связанный с переменами в личной жизни поэта, который оставил первую семью и женился на Зинаиде Николаевне Нейгауз. Тема любви во «Втором рождении» объединяет две линии, связанные с двумя героинями. Сложность личной драмы поэт пытается разрешить, находя для нее выход в общую жизнь. Нравственный смысл «Второго рождения» предполагает не замену прожитой жизни, а возрождение лирического героя. Во «Втором рождении» возникает образ любви драматической и спасительной. Такое толкование любви ведет к пониманию глубинной трагедийности бытия.
Важным событием, повлиявшим на создание книги, было знакомство с природой Кавказа, состоявшееся в 1931 г. Поэтизация горных картин легла в основу кавказских стихов книги. Горы Пастернак изображает по-своему, он показывает их через предметы быта, но масштабы этого быта огромны:
Каким-то сном несло оттуда.
Как в печку вмазанный казан.
Горшком отравленного блюда
Внутри дымился Дагестан.
Во «Втором рождении» вновь возникает в поэзии Пастернака образ моря: оно просторное, безбрежное, настраивающее на элегический лад (цикл «Волны»).
Одним из центральных в книге является мотив детства, в котором поэт находит источники естественности, доверчивости, чистоты — всего, что связано с его представлениями о нравственном идеале.
Главным итогом книги «Второе рождение» стало утверждение единства субъективно-неповторимого и общечеловеческого начал жизни, воспринимаемой как высший дар.
На Первом съезде советских писателей в 1934 г. похвалы Пастернаку не раз звучали с трибун, но полной неожиданностью для собравшихся стало то, что Н. Бухарин в своем докладе о современной поэзии назвал его крупнейшим поэтом современности.
В 1935 г. Пастернак, находившийся в состоянии тяжелого нервного расстройства, отправляется на международный конгресс писателей в Париж. В Берлине он встретился с сестрой Жозефиной, а в Париже — с Мариной Цветаевой и ее дочерью Ариадной.
В 1938 г. по заказу Мейерхольда Пастернак начинает переводить «Гамлета», Шекспир необычайно увлек его. «Перевод предельно прост, плавен, понятен с первого слушанья и естественен. В период фальшивой риторической пышности очень велика потребность в прямом независимом слове, и я невольно подчинился ей», — писал он отцу по окончании работы.
Аресты Бухарина, поддерживавшего его, и Мейерхольда отразились на судьбе поэта. После ареста двоюродного брата он находился под непосредственной угрозой. В эти годы состоялся телефонный разговор Пастернака со Сталиным, когда он пытался помочь арестованному Мандельштаму.
Особым этаном в судьбе и творчестве Пастернака были годы Великой Отечественной войны. Он жил в Москве, потом в Чистополе в эвакуации, затем снова вернулся в Москву.
На этот период приходится формирование нового поэтического стиля Пастернака — сознательная ориентация на творчество, понятное для всех.
В книге «На ранних поездах» (1944) стихам о войне предшествовали стихи переделкинского цикла. В цикл вошли стихи о временах года, каждое из которых воспринято как «новое чудо», как нескончаемая сказка.
Как и прежде, много внимания поэт уделяет теме детства. Оно раскрывается как начало всех начал, основа внешнего и внутреннего мира человека («Старый парк», «Зима приближается», «Ожившая фреска»). Стихи «Страшная сказка» посвящены детям, испуганным войной. «Старый парк» (1941) рассказывает о раненом, который попал в госпиталь, размешенный в усадьбе, где прошло его детство.
В обобщенной форме поэт исследует психологию поведения человека на войне («Смелость», «Разведчики»). В 1943 г. Пастернак побывал на фронте, в армии, освободившей Орел. В результате поездки были написаны очерки о войне «Освобожденный город», «Поездка в армию» и стихи «Смерть сапера», «Разведчики», «Преследование». По стилю эти произведения близки рассказам А. Платонова о войне. Достаточно перечитать для сравнения его рассказ 1943 г. «Одухотворенные люди». Особенно заметны переклички поэмы Пастернака «Зарево» и рассказа Платонова «Семья Иванова»: авторы ставят проблему бытовых, психологических и нравственных последствий войны для человека, который и в мирное время продолжает жить по законам военного времени.
Поэзия Пастернака периода войны свидетельствует об изменениях в мироощущении поэта: у него возникает чувство общности с народом, рождается потребность правдиво изобразить народный характер. Опыт войны позволил поэту почувствовать исторический смысл и возможные последствия раскрепощения народа, победившего фашизм.
В 1956 г. Пастернак закончил работу над романом «Доктор Живаго».
История создания романа. Замысел романа «Доктор Живаго», по признанию самого автора, возник у него в 1946 г., когда он был в Грузии на праздновании столетия Н.Бараташвили: «Мне захотелось сделать что-то большое, значительное — тогда и возникла мысль о романе. Я начал со страничек о старом поместье...»
Весной 1954 г. в «Знамени» (№ 4) были напечатаны стихотворения из «Доктора Живаго». Публикация сопровождалась краткой аннотацией; «Роман предположительно будет дописан летом. Он охватывает время от 1903 до 1929 г. с эпилогом, относящимся к Великой Отечественной войне. Герой — Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки, умирает в 1929 году. После него остаются записки и... стихи».
В письме к О. Фрейденберг. своей двоюродной сестре известному литературоведу, от 1 октября 1948 г. поэт признавался: «Я год за годом тружусь, как каторжный. <...> И действительно, я до безумия, неизобразимо счастлив открытою, широкою свободой отношений с жизнью, таким мне следовало... быть в восемнадцать или двадцать лет, но тогда я был скован... и не знал так хорошо языка жизни, языка неба, языка земли, как их знаю сейчас». Настроение Пастернака во многом определялось послевоенной общественной ситуацией, когда люди надеялись на перемены, отказ от репрессий и подавления личности. Но у поэта бывали и «промежутки отчаяния», когда у него не хватало душевных сил переносить происходящее. «Ужасна эта торжествующая, самоудовлетворенная, величающаяся своей бездарностью обстановка, бессобытийная, доисторическая, ханжески застойная», — писал он В. Шаламову в октябре 1954 г. Ему же Пастернак сообщал, что закончил роман еще в ноябре 1953 г., а теперь работает над подробностями.
|
|