Сказка: доктор сказок

* * *

Давайте я расскажу, как появилась эта сказка. Она почти не придумана. То, что рассказала вначале маленькая сказочка - это такая выжимка из двух сказок, которые написали два ребенка, мальчик и девочка, с которыми я работал в детском доме. Я просил их рассказывать мне сны и сказки - это были дети восьми-девяти лет - я это все записывал, и вот им это понравилось, и они стали писать сказки сами. И вот они написали мне две такие сказочки, которых я сам довольно сильно испугался. Это понятная тема для детей в детдоме, но мне действительно стало страшно, и я не знал, что с этим делать.

Прошло какое-то время, и вот наши дети стали рисовать картинки на японский конкурс детского рисунка по такой веселой теме " Катастрофы". Эти рисунки превратились в эпидемию, дети рисовали их не только на уроках, но и сами по себе, и стали получаться картинки одна ужасней другой: пожары, наводнения, войны и так далее. Эта эпидемия ужасов, понятно, захватила всех, кто там работал, и мы стали думать, что с ней делать.

Там работала одна женщина в должности психолога, хотя она больше называла себя астрологом, и вот она сказала, что все эти рисунки - проявления черных сил, и их всех нужно собрать и сжечь, даже устроить нечто вроде ритуала. И мы действительно не знали, что делать, но идея со сжиганием нам не понравилась, и вот мы стали делать вот что (это было вовсе не моей идеей): мы стали садиться с ребенком перед нарисованной им такой ужасной картиной и писать по ней рассказ - ну, что там произошло и так далее. А потом просто эти рассказы продолжать. " Ну хорошо, лес стал гореть, а что было дальше? "

И оказалось, что дети прекрасно сами придумывают продолжения, причем продолжения обычно счастливые. Один мальчик, которому в свое время грозил диагноз дебильности, нарисовал действительно страшную картину пожара - в черном и оранжевом - и там посредине стоял дуб, из огромного дупла которого разные звери прыгали в огонь... Так вот, когда его стали спрашивать: " А что было потом? ", он вдруг сказал, что из этого дупла вылетели бабочки, они сильно махали крылышками, и от этого пожар затушился. И так далее. Оказалось, что в большинстве случаев стоит продолжить то, что казалось страшным, и оно проявлялось совсем по-другому, и приводило к хорошему концу.

Прошло время, и я узнал, что то, что мы делали, соответствовало одному из основных принципов гештальт-терапии: в основе психологической проблемы часто лежит незаконченность, незавершенность. Человек останавливается перед тем, что его пугает, возвращаясь многократно к одному и тому же, доходя ровно до самого страшного и тут выпрыгивая из ситуации. Это может быть остатком психологической травмы, когда человек опять и опять возвращается к ее началу, доходит почти до кульминации - и здесь останавливается, вытесняет, просыпается. А тот факт, что если страшное место пройти, наступает хорошая концовка, появляется свет и проблема решается, возможно, просто отражает тот факт, что человек остался жив. Жизнь означает продолжение, наступление нового дня после завершения старого. Вот тогда я и записал эту сказку, и я почти ничего в ней не придумал.

* * *

Чудесная позиция по жизни: при себе как танк... По себе, по пациентам... Не страдают ли гештальт-терапевты преждевременной эякуляцией?

* * *

В такой работе не так уж редко приходится проходить через смерть и через пустоту. Например, можно сочинять сказку про что-то в своей жизни и, следуя непонятной внутренней логике, в какой-то момент убить героя. Ничего, можно идти дальше. Что-то случится за смертью, даже за атомным взрывом, даже за гибелью вселенной. Так устроена психика. Она обречена на жизнь, а сказка обречена на счастливый конец.

* * *