Правовой статус Международного уголовного суда

Как уже указывалось, МУС был создан в соответствии с Римским Статутом, принятым 120 государствами 17 июля 1998 г., который вступил в силу 1 июля 2002 г., после получения Генеральным секретарем ООН 66 ратификационных грамот. В настоящее время юрисдикцию МУС признали 105 государств; однако такие крупные державы - постоянные члены Совета Безопасности, как Китай и США, не признали его. Россия подписала Статут, но не ратифицировала.

Украина также не ратифицировала Римский статут. Однако Киев признал юрисдикцию МУС путем направления 17 апреля 2014 года декларации о признании юрисдикции Международного уголовного суда в отношении предполагаемых преступлений, совершенных на ее территории в период с 21 ноября 2013 года по 22 февраля 2014 года (в связи с событиями на Майдане в указанный период)[16].

Кроме того, отметим, что Международный уголовный суд принял решение о начале расследования военных преступлений и преступлений против человечности, совершенных на территории Грузии и Южной Осетии во время российско-грузинского вооруженного конфликта в 2008 году. Расследоваться будут преступления, совершенные в период с 1 июля по 10 октября 2008 года. В числе преступлений против человечности, которые, предположительно, совершались на территории Грузии в ходе конфликта - убийства и насильственное перемещение населения. Также, по данным материалов суда, могли быть совершены такие военные преступления, как нападения на гражданское население, спланированные нападения на миротворцев и уничтожение имущества[17].

Согласно Статуту МУС призывает к ответственности индивидов за совершение наиболее тяжких и широкомасштабных нарушений общих ценностей человечества. Его создатели ставили цель предотвратить избежания наказания потенциальных преступников во всем мире, особенно тех из них, кто занимает высокие должностные позиции, так что их охраняет иммунитет государства.

Вторая цель МУС - это укрепление солидарности всего международного сообщества в деле защиты интересов жертв международных преступлений. Он должен быть свободен от политических или иных не относящихся к делу доводов[18].

Институт, созданный согласно Римскому статуту, - это типичный независимый международный суд, состоящий из независимых судей, избираемых в личном качестве. В состав МУС входит три палаты: досудебная (решает в основном вопросы подсудности и приемлемости иска), судебная (ведет судебное рассмотрение дела и решает вопросы виновности подсудимого) и апелляционная (рассматривает апелляции на решения досудебной и судебной палат).

Офис прокурора - это независимый орган МУС, уполномоченный принимать и рассматривать сообщения и информацию о преступлениях, а также вести расследование. Согласно сложившейся практике прокурор уделяет особое внимание деяниям тех лиц, кто несет главную ответственность за акты государства. Полномочия прокурора довольно обширны и могут приводить к значительным последствиям. Так, по ст. ст. 13 и 15 Статута прокурор вправе инициировать расследование на основании исключительно его собственной оценки какой-либо ситуации или информации. Однако ему требуется предварительное одобрение досудебной палаты.

Секретариат отвечает за всю несудебную деятельность МУС.

Ассамблея государств-участников включает по одному представителю от каждого государства и осуществляет законодательные и контрольные функции: принимает самые важные документы, обеспечивает контроль за организацией МУС, принимает бюджет. Она избирает судей, прокурора и может отрешить их от должности.

МУС не обладает общей компетенцией. Один из его основных принципов - это так называемый принцип комплементарности, то есть дополнения его юрисдикции юрисдикцией национального уголовного правосудия: МУС занимается расследованием и наказанием тех деяний, которыми национальные суды не могут или не склонны заниматься. Статут содержит окончательный список подсудных ему преступлений, которые охарактеризованы как " самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества в целом". Это геноцид; преступления против человечности (11 категорий деяний, представляющих собой широкомасштабные акты, направленные против гражданского населения: пытки, обращение в рабство, принудительный труд, сексуальное насилие, депортация населения, апартеид, а также иные бесчеловечные акты подобного характера); военные преступления; преступление агрессии.

Необходимо отметить, что квалификация состава наказуемых преступлений нередко содержит отсылку к другим международным договорам, то есть в этом плане Римский статут является частью целостной ткани общего международного права.

Совет Безопасности ООН наделен правом передавать какую-либо ситуацию на рассмотрение МУС, если есть основания полагать, что совершены деяния, криминализованные по Римскому статуту, а ситуация подпадает под действие главы VII Устава ООН; при этом нет необходимости соблюдать предварительные условия наличия юрисдикции МУС. В таких случаях могут быть затронуты и государства - не участники Статута, а правовая сила данного обязательства базируется на полномочиях Совета Безопасности. МУС при этом остается связан положениями Статута о его юрисдикции ratione materiae.

Статутом установлена иерархия применяемого права. В первую очередь это сам Статут, а также документы, принятые МУС: Кодекс судебной этики, Кодекс профессионального поведения адвокатов, Элементы преступлений, Правила процедуры и сбора доказательств, Регламент Суда. Данными документами регулируется порядок действий самого Суда.

Римский статут содержит также несколько общих принципов международного уголовного права, применяемых в ходе расследования в МУС: nullum crimen, nulla poena sine lege, освобождение от ответственности лиц старше определенного возраста; уровень психического здоровья подсудимого; основания освобождения от уголовной ответственности. Есть в нем и специальные принципы: равенство; приказы начальника; ответственность командиров.

Что касается сферы использования принципов и норм международного гуманитарного права и международного права прав человека, целесообразно выделить несколько знаковых направлений, объективно предполагающих подобное применение.

1. Определение контекстного элемента международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС. Термин " контекстный элемент" используется в науке международного уголовного права для обозначения связи состава преступления с обстоятельствами, квалифицирующими его в качестве международного преступного деяния. Так, контекстным элементом преступлений против человечности является их связь с широкомасштабным или систематическим нападением на любых гражданских лиц; контекстным элементом военных преступлений выступает связь данных деяний с вооруженным конфликтом. Данный элемент зачастую определяющий как для правильной квалификации преступлений, так и для отграничения одного вида преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, от другого. Вышеуказанный элемент позволяет не только отграничить международные преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС, от преступлений общеуголовных, но и дифференцировать составы преступлений, имеющие весьма сходную (если не тождественную) объективную сторону, однако относящиеся к различным категориям международных преступных деяний (в частности, преступлениям против человечности и военным преступлениям).

Отметим, например, что наиболее проблемной частью решения о отношении Кении, вызвавшей главную дискуссию между большинством и несогласным судьей, стала интерпретация Палатой положений Статута МУС о признаках преступлений против человечности. Камнем преткновения стал так называемый " политический", контекстуальный их элемент. Обязательность данного элемента в преступлениях против человечности, также как и в преступлении геноцида, - одна из наиболее обсуждаемых тем в международном уголовном праве. Эта дискуссия неизбежно связана с более широкой проблемой пределов международного уголовного права и международной уголовной юрисдикции[19].

Так, Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии, поначалу проявив колебания по данному вопросу, после " знакового" решения Апелляционной камеры Трибунала по делу Кунарача[20] твердо отрицал наличие данного признака в обычном международном праве[21].

Тем не менее Статут в подпункте " а" пункта 2 статьи 7 прямо предусматривает " политический" элемент: " нападение на любых гражданских лиц" означает линию поведения, включающую многократное совершение актов, указанных в пункте 1, против любых гражданских лиц, предпринимаемых в целях проведения политики государства или организации, направленной на совершение такого нападения, или в целях содействия такой политике". Как можно видеть, включение " политического" элемента в Статут в определенной мере компенсировано указанием на " организацию" как субъект политики[22].

До вынесения комментируемого решения проблем в применении данного признака по существу не возникало. Нападения на гражданское население, квалифицированные МУС как преступления против человечности, совершались в рамках вооруженных конфликтов лицами, принадлежавшими к военизированным (главным образом, государственным) структурам, принадлежность которых к числу " организаций" не вызывала сомнений. Другое дело - ситуация в Кении. Ключевой для решения проблемы " политического" элемента стала интерпретация понятия " организации" для целей статьи 7 Статута. " Либеральное" понимание данного термина, позволяющее включить в орбиту международного уголовного права широкий круг преступлений, совершаемых организованными преступными группами, имеет далеко идущие последствия, серьезно изменяя парадигму международного уголовного правосудия. Ситуация же, ставшая предметом расследования, сложилась после завершения президентских выборов 27 декабря 2007 года. После задержки, вызванной якобы тем, что из отдаленных регионов вовремя не поступили данные о результатах голосования, 30 декабря 2007 года Избирательная комиссия Кении объявила, что действующий Президент Мваи Кибаки, возглавляющий Партию национального единства, одержал победу над оппозиционным кандидатом Раила Одинга (Национальное оранжистское движение) и был переизбран на новый срок[23]. Однако сторонники оппозиционного кандидата не без оснований обвинили правительство в подтасовке результатов голосования. Целая серия протестов вылилась в столкновения, в том числе межплеменные[24].

Особую значимость контекстный элемент приобретает для квалификации военных преступлений, совершающихся лишь в ходе вооруженного конфликта. При этом ст. 8 Римского статута разграничивает составы преступлений, совершенных в ходе вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера.

Г. Верле пишет: " Межгосударственный конфликт происходит в том случае, когда государство использует военную силу непосредственно против пользующейся международно-правовой защитой территории другого государства" [25].

Можно предложить следующую дефиницию термина " государство" для целей Римского статута: это любая территория, в отношении населения которой контролирующее ее правительство законно осуществляет уголовную юрисдикцию. Выделенный элемент является ключевым: законное осуществление уголовной юрисдикции предполагает существование уголовного закона, неотъемлемой частью которого является определение пределов его действия во времени, пространстве и по кругу лиц. Таким образом, у такой территории должны быть четкие границы, в рамках которых осуществляется уголовная юрисдикция; население, имеющее связь с такой территорией, достаточно тесную, чтобы лицо, принадлежащее к данному населению, могло считаться ее гражданином. Наречие " законно" относится именно к вопросу осуществления уголовной юрисдикции не случайно; такой выбор обусловлен желанием избежать политико-правовых споров вокруг законности того или иного правительства, а также предотвратить признание государством образования, в котором осуществление уголовной юрисдикции находится исключительно в руках чрезвычайных трибуналов[26].

Порог применения международного гуманитарного права в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера значительно выше. Пункт 1 ст. 1 Дополнительного протокола[27] к Женевским конвенциям, касающегося защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (1977 год, далее - Протокол II), провозглашает, что положения данного Протокола применяются ко всем вооруженным конфликтам " происходящим на территории какой-либо Высокой Договаривающейся Стороны между ее вооруженными силами и антиправительственными вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью ее территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные действия и применять настоящий Протокол". Однако п. 2 ст. 1 Протокола II уточняет, что положения международного правового акта не применяются " к случаям нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, таким, как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами".

Формулировка п. " f" ст. 8 Римского статута во многом повторяет формулировку ст. 1 Протокола II применительно к военным преступлениям, совершаемым в ходе вооруженного конфликта немеждународного характера и подпадающим под юрисдикцию МУС, несколько расширяя ее. Данная норма международного уголовного права не требует, в частности, обязательного контроля неправительственных вооруженных групп над частью территории государства, в котором происходит внутренний вооруженный конфликт, и наличия у неправительственных вооруженных формирований " ответственного командования". Критериями, отличающими вооруженные конфликты немеждународного характера от обычных беспорядочных актов насилия, Римский статут называет организованность вооруженных групп и длительность вооруженного конфликта[28].

В то же время критерии, обозначенные в Статуте, объективно содержат (с возможными незначительными поправками) и признаки вооруженных конфликтов немеждународного характера, зафиксированные в договорных нормах международного гуманитарного права. Так, длительность конфликта и наличие организованных вооруженных неправительственных формирований немыслимы без контроля данных формирований над определенными участками территории (пусть и находящимися в ненаселенной и труднодоступной местности) для размещения военных баз, складов вооружения, органов военного управления и т.п. Наличие ответственного командования также следует считать признаком вооруженного конфликта немеждународного характера, отграничивающим указанный конфликт от " беспорядков, отдельных и спорадических актов насилия и иных актов аналогичного характера". Фактическая автономия полевых командиров данных формирований не противоречит указанному признаку, так как не отменяет организационного единства соответствующих неправительственных вооруженных формирований, а лишь децентрализует его.

Таким образом, можно констатировать, что принципы и нормы международного гуманитарного права являются вспомогательным механизмом для определения контекстного элемента военных преступлений, способным оказать помощь Суду в их правильной и обоснованной квалификации.

2. Определение и уточнение содержания понятий, относящихся к объективной стороне совершенных (совершаемых) международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (например, понятий комбатанта, оккупации, отличительных эмблем, установленных Женевскими конвенциями, запрещенных средств и методов ведения войны). Ряд составов военных преступлений, закрепленных ст. 8 Статута, оперирует вышеуказанными понятиями, не раскрывая их содержания, что делает обращение к нормам международного гуманитарного права (определяющим данное содержание) неизбежным и закономерным.

3. Решение вопросов, связанных с передачей лиц, совершивших преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС, государствами, не являющимися участниками Римского статута, в руки Суда для осуществления над ними правосудия. Следует упомянуть такие международные правовые акты, как Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года[29], Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности 1968 года[30], Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании 1973 года[31].

Несмотря на то что нормы материального международного уголовного права, содержащиеся в данных Конвенциях, кодифицированы положениями Римского статута, они сохраняют свое значение при осуществлении международного сотрудничества МУС с государствами, не являющимися членами Статута, особенно по вопросам передачи международному правосудию лиц, обвиняемых в преступлениях, борьбе с которыми посвящены вышеупомянутые международные правовые акты. Указанные нормы фактически обязывают государства либо осуществить правосудие в отношении данных преступлений самостоятельно (что вполне укладывается в модель комплементарности международного уголовного правосудия, закрепленную в Статуте МУС), либо передать для осуществления правосудия лицо, обвиняемое в соответствующих преступлениях (руководствуясь принципом aut dedere aut judicare), заинтересованной стороне (в частности, МУС).

Договорные нормы, зафиксированные в вышеупомянутых Конвенциях, давно превратились в общепринятые нормы международного права, нормы erga omnes. В.А. Карташкин, комментируя данную правовую реальность (в отношении Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него), пишет: "...независимо от того, является ли то или иное государство участником Конвенции и запрещают ли его законы совершение геноцида, лица, виновные в данном международном преступлении, подлежат привлечению к суду и наказанию" [32]. Соответственно, нормы, закрепленные в указанных международных правовых актах, становятся действенным механизмом привлечения к сотрудничеству с МУС государств, не являющихся участниками Римского статута.

4. Определение тяжести совершенных преступлений, а также отягчающих и смягчающих вину обстоятельств, прежде всего при назначении Судом конкретного наказания лицам, признанным виновными в преступлениях, подпадающих под юрисдикцию МУС. Пункт 1 ст. 78 Римского статута выделяет критерии назначения Судом наказания лицу, признанному виновным в совершении преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС: " При определении меры наказания Суд в соответствии с Правилами процедуры и доказывания принимает во внимание такие факторы, как тяжесть преступления и личность осужденного". Критерии несколько детализируются правилом 145 Правил процедуры и доказывания[33]. Однако указанное правило не претендует на исчерпывающий перечень обстоятельств, определяющих тяжесть того или иного преступления. В п. " b" ч. 1 данного Правила, перечисляющем отягчающие обстоятельства преступных деяний, подпадающих под юрисдикцию МУС, подпункт " VII" включает в них также " другие обстоятельства, которые, хотя они и не перечислены выше, по своему характеру аналогичны упомянутым".

Для правового определения " других обстоятельств" представляется допустимым применение принципов и норм международного гуманитарного права и международного права прав человека. Это наиболее актуально при рассмотрении насильственных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, совершаемых в отношении определенных уязвимых категорий лиц, пользующихся наибольшей защитой по международному и национальному праву: несовершеннолетних, инвалидов и др[34]. Применение в данной связи, рассматриваемых принципов и норм может предоставить Суду необходимые правовые механизмы для законности и обоснованности приговора и наказания.

5. Решение вопросов, связанных с исполнением наказания, а также с мерами пресечения в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда. Применение МУС рассматриваемых принципов и норм представляется необходимым в сфере реализации надзора Суда за осуществлением приговора и условиями лишения свободы. Пункт 1 ст. 106 Статута провозглашает: " Исполнение наказания в виде лишения свободы осуществляется под надзором Суда и должно соответствовать широко признанным международным договорным стандартам обращения с заключенными".

В заключение следует констатировать, что применение МУС принципов и норм международного гуманитарного права и международного права прав человека объективно носит субсидиарный характер. Не внося коррективы и дополнения в конкретные составы преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, указанные международные правовые принципы и нормы могут помочь Суду в следовании общепринятому пониманию используемой в положениях Статута специальной терминологии, в юридически верной оценке контекстуальных обстоятельств (контекстного элемента) и в определении степени тяжести тех или иных преступных деяний[35].

Если всех указанных источников недостаточно, МУС рассматривает применимость общих принципов права, как они закреплены в национальных правовых системах.

МУС не связан своими более ранними решениями, но может опираться на них.

Процедура расследования может быть возбуждена в МУС тремя способами: односторонним обращением государства к прокурору; по собственной инициативе прокурора; по инициативе Совета Безопасности ООН.

Предварительный анализ проводится Прокурором, в частности, решение вопроса о том, имеется ли достаточное основание для дальнейших действий.

Когда подозреваемое лицо передано МУС, приступает к деятельности Доследственная палата, которая должна убедиться в том, что это лицо проинформировано о выдвигаемых против него обвинениях и в их обоснованности.

Судебное следствие проводится публично и в нем должны быть обеспечены права и защита потерпевших и свидетелей. Присутствие обвиняемого обязательно. Ведущий принцип разбирательства - презумпция невиновности.

В МУС возможны несколько способов обращения обвинения, обвиняемого или прокурора к апелляции - на основании процессуальной ошибки, фактической ошибки или юридической ошибки.

Стороны в процессе могут также обратиться за апелляцией в отношении не только окончательного приговора, но и вопросов приемлемости иска или юрисдикции, а также промежуточных решений. Возможен и полный пересмотр приговора.

Для процесса в МУС характерны некоторые особенности. Большое значение в нем придается соблюдению прав обвиняемого не только во время самого процесса, но и на доследственной стадии. Запрещено насилие, принуждение, угрозы, пытки или иные формы жестокого и бесчеловечного обращения; запрещены произвольный арест, задержание или лишение свободы. Никто не может быть принужден давать показания против себя и каждый имеет право на помощь квалифицированного переводчика.

Весьма важный аспект справедливого разбирательства - предоставление прокурором доказательств защите. Это касается не только тех доказательств, которые прокурор намерен использовать в процессе, но также и тех, которые могут быть реабилитирующими, а потому особенно важными для защиты.

МУС по собственной инициативе или по просьбе принимает необходимые меры для защиты безопасности, физического и психологического благополучия, достоинства и неприкосновенности частной жизни потерпевших и свидетелей. Формами защиты могут быть рассмотрение в камере, аудиовизуальное или электронное представление доказательств. В секретариате МУС образован специальный отдел потерпевших и свидетелей, который оказывает им консультативную или организационную помощь. Однако эти меры не должны снижать значение мер защиты, предоставляемых обвиняемому.

МУС может распорядиться о выплате потерпевшему возмещения со стороны обвиняемого, а потерпевший - обратиться за таким возмещением. Ассамблея государств-участников МУС образовала трастовый фонд, из которого могут выплачиваться возмещения.

Поскольку МУС вообще сам не имеет исполнительных полномочий или полицейских сил, сотрудничество с государствами и содействие их судебных органов жизненно важно для него, особенно в вопросах осуществления ордеров на арест и передачи подозреваемых. В целях гарантий такого сотрудничества со стороны государств к Римскому статуту не допускаются оговорки.

Сотрудничество с ООН обеспечивается на основе Соглашения о взаимодействии. Кроме закрепления в нем взаимного признания общепризнанных принципов международного права, это соглашение создает правовую основу для взаимодействия в борьбе против тяжелых нарушений международного права. В нем также содержится обязательство предоставления Генеральному секретарю ООН права постоянного присутствия в палатах и публичных мероприятиях МУС; Суду, в свою очередь, предоставлен статус наблюдателя при ООН. Предусмотрен также обмен информацией и документами, представляющими взаимный интерес.

Римским статутом не предусмотрено создание какого-либо организационного механизма, так что отношения между МУС и государствами-участниками характеризуются как " горизонтальные".

Целый ряд государств - участников Статута включили соответствующие положения в свое национальное законодательство. Главное обязательство государств-участников - в полной мере сотрудничать с МУС, что выражается в задержании подозреваемых, обнаруженных на их территории, и передаче их МУС; предоставлении информации и доказательств, осмотре места происшествия - словом, совершения действий, способствующих исполнению функций МУС[36].

Особый интерес для представляют отношения между МУС и третьими странами. Эти страны не связаны общим обязательством сотрудничества с МУС. Однако, если Совет Безопасности передает какую-либо ситуацию МУС, он может также, действуя по главе VII Устава[37], обязать третье государство сотрудничать с МУС. Таким образом обычно толкуются события в связи с передачей Советом Безопасности ситуации в Дарфуре[38]; поскольку Судан, частью которого является Дарфур, не участвует в Статуте, Совет решил, что Судан должен в полной мере сотрудничать с МУС и предоставить все необходимое содействие.

Римский статут также предусматривает, что третьи страны могут быть приглашены к сотрудничеству с МУС путем предоставления информации и иной правовой помощи на основе общего соглашения или соглашения ad hoc.

Одна необычная для международных судов черта касается сбора и получения свидетельских показаний. Дело в том, что МУС признает частных лиц и неправительственные организации как важный источник информации, особенно поступающей с непосредственного места совершения преступления, учитывая их возможные тесные связи с потерпевшими и с местными организациями правозащитников. Такая информация в международном судебном процессе именуется " письма друзей суда" (amicus curiae letters) и, как правило, не допускается для использования в качестве доказательств. Первый случай допущения " писем друзей суда" был отмечен в работе Органа по разрешению споров Всемирной торговой организации.

В МУС информация, поступающая от неправительственных организаций и из иных частных источников, принимается офисом прокурора на самой ранней стадии подготовки дела к рассмотрению, когда решается вопрос о самом начале разбирательства. Прокурор должен проанализировать поступившую информацию и сообщить источнику о своей оценке этой информации и о выводах относительно начала разбирательства. Прокурору дается также право самому запрашивать информацию от неправительственных организаций и иных надежных источников.

В некоторых случаях допускается даже использование прокурором волонтеров, предоставляемых неправительственными организациями, для содействия работе тех или иных органов МУС.