Дела любовные давно минувших дней

Как вдова, обременённая внезапно свалившимся наследством, я имела полное право уйти в свои хлопоты с головой и не задумываться о внешнем виде в целом и о перевязанном опухшем лице в частности. Но после нашей ночной прогулки, когда Сергей с таким восторгом рассматривал мой правый глаз, я занялась скорейшим выздоровлением. Ведь левый у меня тоже красивый.

На следующее утро мне, конечно, ничего исправить так и не удалось, зато через рассвет я уже любовалась прежним отражением в складном зеркале и воде для умывания. И вообще в любых отражающих поверхностях.

– Вы бы косметикой не злоупотребляли, – скептически посмотрел на меня Лёня, предупредив уже после того, как я покрыла лицо с небольшими покраснениями пудрой и один глаз задрапировала тенями.

– А что такое? – поинтересовалась я из праздного любопытства, приступая ко второму веку.

– Мало ли какую аллергическую реакцию может вызывать…

– Оставьте её, Леонид, – посоветовала Наталья, собирая медицинский саквояж и отводя для огонь-травы особое место. – Она позавчера полночи гуляла с Сергеем Фёдоровичем и сейчас спешит показать себя во всей красе. Даже если мир рухнет, вряд ли Ангелина Денисовна обратит вниманием. А какая-то там аллергия, к тому же возможная и когда-нибудь, вообще не считается.

Я улыбнулась, а потом приоткрыла ротик, нанося тушь. Что ни говори, а Наталья полностью права. Аллергия может вылезти позже, чем дороги караванов разойдутся, так что переживу.

Леонид по виду пациентки признал правоту коллеги и с горестным вздохом вышел из моей палатки.

На своё вновь прекрасное лицо и на волосы, как нельзя удачно уложенные сегодня в незамысловатую причёску, в которой две пряди обрамляли лицо, а остальные чуть придерживались заколкой на затылке, я могла бы смотреть долго. Но время не ждёт, я должна ковать железо пока горячо. Окрылённая, я выскочила на свет ясного солнышка и направилась к месту, где завтракали Куприяновы.

– Если я ещё раз и женюсь, то только на такой как Лиза: красавице, умнице и с характером! – услышала я слова Фёдора, перед тем как показаться им. – Кстати, тебе же, вроде, тоже она нравилась?

Я не стала удовлетворять женское любопытство, чтобы разузнать, о той ли Лизе речь, и какие девушки нравятся Сергею, по своему опыту зная, что когда встречаешь действительно симпатичного тебе человека, все выстроенные годами стереотипы рушатся.

– Доброе утро! – поздоровалась я, подбегая к мужчинами и обнимая Женю за шею. – А вот и я! И даже снова красавица!

Моя радость быстро сменилась настороженностью. Фёдор и Сергей, глядя на меня, побледнели, словно увидели ночной кошмар, а не красивую девушку. В себя я верила, к тому же Женя ни капельки не удивился, так что мне осталось только потребовать объяснений:

– Женя?

Он сразу понял намёк, заранее готовый к подобной сцене. Но объяснять не хотел, кривился и решился лишь потому, что не нашлось другого выбора.

– Ты выглядишь точно так же как моя умершая мама, – огорошил меня мальчик. Сразу объяснилось, почему он выделил меня из толпы в тот день.

– Ага, – только и смогла выдавить из себя, сопоставляя факты. Елизавета недавно умерла, некромант говорила о смерти близкого.

– Вы из одного города, вы её родственница? – предположил Сергей, начав искать разумные оправдания.

Женя молчал, зная мою историю. Факты он сопоставил намного раньше меня и Сергея. Правильно, он располагал полной информацией со всех сторон, к тому же нашёл время подумать, а нам приходилось соображать на ходу, попутно приходя в себя от шока.

– Ей сколько лет? Было бы, – поправилась я, понимаю, что только подсчётами могу доказать или опровергнуть свою теорию.

– В этом году тридцать шесть, – ответил Фёдор, внимательно разглядывая моё лицо. И каждый раз его взгляд цеплялся за какую-то новую давно знакомую черту, лишая меня надежды на то, что они обознались. Все втроём.

– А замуж она за вас вышла после восемнадцати? – уточнила я, вычтя свой возраст.

– В двадцать, хотя роман у нас начался задолго до этого, но я бывал в Зайцевске лишь проездами.

– Тогда да, скорее всего родственница, – безразличным голосом заверила я, отводя глаза.

– Вы в родне с Медниковыми? – спросил Сергей, но я пропустила фразу мимо ушей.

Не люблю я такие моменты, когда уже и смирилась со всем, и сделать ничего нельзя, да и не очень хочется. А все равно новые факты обрушатся на голову, все перевернут, разбередив старые раны. Стою я, глядя на светлеющее местами небо, лучащееся беззаботной голубизной рядом с сияющими облаками, и думаю, и что делать с новыми знаниями? Вот она нашлась моя мама, которую я не очень-то и хотела видеть, и что дальше?

– Ты же говорила, что ты из приюта? – все планы по конспиративному вранью об убежавших родителях или прочей подобной чуши, которая позволила бы мне остаться ни при чём и при этом не вызывать подозрений своим лицом, сломал Женя, не понявший моего тонкого намёка. Да мне бы сейчас самой себя понять.

Я по-прежнему обнимала его за плечи, посмотрела на него сверху немного задумчиво. В доверчивых и непонимающих фиалковых глазах сквозило удивление. Нет, так дело не пойдёт. Если эта женщина смогла меня выбросить на порог приюта, то я от брата отказываться не собираюсь. Ошпаренная этой мыслью, я вздёрнулась, мотнула головой, растрепав причёску, и улыбнулась по-настоящему.

– Меня в приют подбросили, как только родилась. Просто не так давно мне говорили, что у меня умер близкий человек в два раза старше меня. Так что очень похоже на родственницу! – подмигнула я Жене, как будто это только наша тайна, хотя Фёдор и имел на неё больше прав. – Вот только не надо на меня смотреть как на давно потерянную дочь, – попросила я, заметив опасный взгляд со стороны старшего Куприянова.

Непонятные эмоции проступали на старческом лице. Злости на неверную невесту не находилось, и я всерьёз начала опасаться проявлений ненужной благодетели. Я не любила, когда меня жалели, даже если ситуация действительно подходящая. Как правило, от сочувствующих похлопываний и утешающий речей я сильнее чувствовала себя одинокой и несчастной, полностью уходя в свои мысли и окончательно скатываясь в депрессию. На фоне предательства мужа, подбросившего мне кучу проблем, давняя измена матери, избавившая меня от лишнего геморроя, не такая и большая беда.

– Но может так и есть, – осторожно сказал Фёдор. Но неожиданно во мне вспыхнула неконтролируемая ярость, перемешанная с давно утихшей ненавистью. Даже Костю я не хотела так сильно убить.

– Здравствуйте! С какой тогда радости от меня избавляться?!

– У нас с Лизой начались отношения за несколько лет до свадьбы, тогда ещё… мать Сергея была жива. Чтобы не компрометировать меня Лиза вполне могла пойти на такой шаг, – взволнованно заявил Фёдор разглядывая во мне, как я теперь понимаю, ещё и свои черты.

– Вот с-с… – заикнулась я, но в последний момент сдержалась, понимая, что Жене неприятно услышать такое о любимой недавно умершей матушке. Мальчики они вообще маму превозносят до небес, девушки в этом плане куда практичнее. – Странная женщина, – успокоившись, закончила я фразу несколько по-иному.

– Мама нехорошо поступила, отдав тебя в приют, – неожиданно поддержал моё возмущение брат.

– Просто отвратительно, – согласилась я, наконец, обессилев и присаживаясь на подготовленный для меня коврик. Женя тоже сел, преданно обнимая меня. Хорошо, что он рядом, иначе бы скатилась в депрессию.

– В любом случае, Елизавета была талантливейшим артефактором, и половина моего состояния по праву принадлежит ей. Думаю, вы можете претендовать на часть наследства…

– Чего?! – встрепенулась я. – Дудки! Никакого наследства мне не надо, с тем бы, что муженёк оставил, управиться! – заявила я безапелляционно. – Даже не думайте! – испуг мой оказался настолько сильным, что Фёдор не решился уточнить причину. А я собралась с мыслями и расставила по полочкам несколько важных моментов. – Кстати, раз на наследство я не претендую, думаю, не стоит заморачиваться над вопросами родства? Как вы считаете? Мне достаточно просто вашего хорошего отношения, – улыбнулась я, понимая, что даже если Фёдор больше не захочет меня видеть, в принципе спокойно переживу. Женя сможет заезжать ко мне в гости и сам, большой уже мальчик.

– Мудрое решение, но не уверен, что смогу его просто принять. Попробую только ради вас, – временно согласился со мной Фёдор, но вот беда, я упустила один очень важный момент, ради которого так тщательно сегодня украшала лицо, ставшее камнем преткновения.

– Что ж, я никак не ожидал, что встреченная мной в дороге родная душа окажется мне сестрой, – произнёс Сергей, убито и растерянно. Меня ранили в самое сердце. Ну, мать, ну подсобила!

– Я не думаю, что мы с вами в прямом родстве, – посмотрела я на повесившего нос парня. Для него удар оказался больнее, чем для меня.

– Да, скорее всего, но Лиза действительно очень специфичный человек. Я не могу исключать возможность.

Я, выросшая без родственников и каких-либо обременений относительно них, могла бы проигнорировать эфемерную вероятность одной крови. Но Сергей воспитывался не так, и для него вопрос принципиальный. Конечно, раз он такой щепетильный можно просто закрыть не начавшийся роман под грифом «курортный» и плюнуть на все, мне и так после новых открытий не до романтики. Но допускать, чтобы моя мамочка испортила ещё какую-то часть жизни, не хотелось.

Я припомнила слова Софьи о вызове свежего духа и зачёте виверн как предоплаты.

– Вы знаете, есть способ узнать наверняка. Я подсуечусь, а после приглашу вас в гости, и мы все обсудим, – решила я, поняв, что старые скелеты могут выскакивать из шкафа сколько угодно, а мне уже пора бы позавтракать. Но кости я этим скелетам пообломать-то хочу!

– Удивительные все-таки вещи происходят иногда в мире, – заговорил Фёдор после нескольких минут молчаливой трапезы, а я только скользнула по нему агрессивным взглядом.

То есть он несколько минут назад обнаружил факт измены любимой жены, которая поступила бесчеловечно со своим ребёнком, и спокойно рассуждает о том, как удивительно устроен мир?! Может кому другому сейчас это и показалось бы нормальным, но не взбешённой мне. Через силу я вежливо улыбнулась, и как ни в чем не бывало поддержала беседу:

– О чем вы?

– Лиза была очень талантливым артефактором, в её руках элементы словно сами соединялись, да так правильно, накрепко, как не получалось ни у кого другого.

От хвалебной оды у меня даже зубы свело, но куски своего завтрака я с упорностью проталкивала внутрь. Обиды обидами, а нервами сыт не будешь.

– И твой дар наверняка не раскрылся бы, если бы тебя не встретил и не обучил Константин Викторович. Я прекрасно понимаю, почему он оставил тебе наследство.

Я вздохнула. Конечно, признаваться в том, где на самом деле я научилась работать с элементами артефактов, чревато. Но терпеть воспевание людей, которые меня кинули, я не хотела. Нет уж, дудки, Константин не сделал одолжение бедной сиротке, раскрыв талант, который достался от матери. Я сама себя слепила, и если уж кого-то и следует благодарить, так Дмитрия.

– Вообще-то, – выпалила я, не в силах сдержаться, – Константин пришёл на все готовенькое. Отчасти потому он и женился на мне.

Не будь я связисткой – а эта профессия требует достаточно развитого дара – он бы и не познакомился со мной. А сбагрить на меня свои проблемы и уйти даже с чистой совестью так ему вообще подфартило.

– Но где же вы тогда научились собирать артефакты? – изумился Фёдор, в а Сергей даже не отреагировал, сидел задумчивый и переживал насчёт нашей кровной связи. – В приюте такому не обучают!

– Отнюдь, – бросила я загадку, но сразу же сдала и ответ. – Именно в приюте набирают беспризорников, которые могут безнаказанно шнырять, где попало, и попутно воровать элементы для артефактов. А какие ценятся дороже и в какой карман вместе с чем положить, знать обязательно. Как и то, чем можно воспользоваться в случае, если засекут, – выдала я безжалостно, не боясь откровенного признания.

Старшие мужчины взглянули на меня как на прокажённую, даже хуже, чем когда увидели, что у меня одно лицо с их умершей любимицей. Словно перед ними предстало зеркальное отражение Лизы: бешеная, невежливая, беспризорница и воровка. У меня нет с ней ничего общего, и ничего мне от неё не надо!

Только Женя оставался спокойным, сидя рядом со мной. Украдкой даже коснулся моей руки, тихонечко пожал. Хорошо, что мы познакомились в том возрасте, когда он ещё не приложил к своим глазам линзу исчерченную штампами взрослых мнений.

После лишними замечаниями завтрак не тревожили, и, поблагодарив поваров, я с достоинством сбежала собирать вещи. Могла придумать и более удачный предлог, но никто не возражал. Женя увязался следом, не решаясь начать разговор, но явно желая о чем-то побеседовать.

– Не молчи уже, – предложила я, когда вместо моей палатки мы оказались на берегу реки.

– Ты на меня не сердишься? – задал он один из самых глупых вопросов в данной ситуации.

– На тебя-то с чего? – фыркнула я, прижимая мальчика к себе, чтобы ответить не только словами, но и теплом. – Но что ты молчал раньше? – наигранно возмутилась я. – Предупредил бы раньше, я бы ни за что бинты не сняла и избежала дурацких разборок. Глядишь, и с твоим братом роман начала! А сейчас бегай тут, трупы поднимай, выясняй то, что мне и не нужно вовсе.

– Ты бы все равно рано или поздно бинты сняла, – попытался вразумить меня мальчик, но досада, летевшая кубарем с надеждой, не вняли:

– Это мелочи, не мешай мне мечтать!

Ещё немного посмеялись. Наша шутливая беседа ни о чем помогла мне остыть от утреннего происшествия. Я бы даже прозевала отъезд, если бы на берегу не показался Сергей, потерявший брата. Женя зачем-то оставил нас наедине, Сергей воспользовался моментом.

– Геля, я прошу прощения за утро, – начал молодой человек.

Ещё неизвестно кому прощения просить надо, свалилась на них непонятно откуда, так ещё и вылила все.

– Не страшно, – спрятала я руки в карманы, потому что больше некуда, и смотрела на него с лёгким изгибом губ. Улыбаться сильнее я не могла, сердце болело. – Никто не виноват.

– Я виноват. Я ничего не знал о вас, совершенно. Да и к тому же в ту минуту, когда вам требовалась поддержка, повёл себя неподобающе. Просто меня настолько потрясла мысль, что мы с вами можем оказаться родственниками, что я не смог вернуться в реальность.

– О, неужели вам так неприятна мысль о том, что мы станем близкими? – пошутила я, и в ту же минуту оказалась крепко прижатой к мужской груди, к часто бьющемуся сердце.

– Ангелина, – выдохнул он, проникновенно заглядывая в глаза. – Вы – самая чудесная женщина из всех, кого я когда-либо встречал! И я бы с удовольствием провёл рядом с вами всю жизнь, но если вы сестра мне, то это принесёт только мучения!

Про себя я вздохнула, мысленно обругав того человека, который придумал генетику. Весь вопрос в убеждениях, то есть в дури. Раньше же, когда мы с Арийскими степями были империей, императоры только на своих сёстрах и женились, чтоб власть из семьи не ушла. Говорят, поэтому и вымерли, но не случится же трагедии из-за родства по отцу?!

Я могла возмутиться, поворчать, попытаться донести эту светлую мысль до своего собеседника, но Сергей взял мою ладонь и поцеловал тыльную сторону. Да так нежно, что от простого жеста меня пробрало до костей, встрепенулась целая вереница мурашек. А потом он прижал мою ладонь к щеке, прикрыв сверху своей. И я решила не поднимать ненужный сор из своей души, просто пообещала:

– Я обязательно выясню правду.

В конце концов, даже если не узнаю, то всегда смогу слукавить. И никто ничего не проверит.