Саймаро

Иоганн Вольфганг Гете чувствовал «фактуру» цвета и его «вкус»:

«Я ничего не имею против допущения, что цвет можно даже осязать;

этим его собственное своеобразие только еще больше обнаруживалось бы. На вкус цвет тоже различим. Синий будет иметь щелочной, желто-красный — кислый вкус. Все проявления действительности родственны».

Цветовые синестезии культивировались в искусстве романтического направления во второй половине XIX в. и несколько позже в музыке и поэзии символистов. Французский поэт Артюр Рембо (1854—1891) прославился своим сонетом «Гласные»:

А — черный, белый — Е; И — красный; У — зеленый; О — синий; тайну их скажу я в свой черед»

Немецкий романтик А. В. Шлегель (1767—1845) также ощущал «окраску» звуков:

А — соответствует светлому, ясному, красному и означает молодость, дружбу и сияние.

И — отвечает небесно-голубому, символизируя любовь и искренность.

О — пурпурное,

Ю — фиолетовое,

У — ультрамарин».

Чрезвычайно богата цветозвуковыми образами поэзия А. Блока, А. Белого, С. Есенина, К. Бальмонта, В. Хлебникова. Многие музыканты и композиторы обладают «цветным слухом». Замечательный русский композитор А. Н. Скрябин в своей музыкальной поэме «Прометей» написал «партию света» (т. е. световое сопровождение музыки). Н. А. Римский-Корсаков говорил, что «диезные строи в нем вызывают представления цветов, а бемольные... рисуют настроения или же большую или меньшую степень тепла...»

Среди живописцев, остро чувствовавших цветомузыкальные соответствия, можно назвать Д. Уистлера, М. Чюрлениса, А. Лентулова, В. Кандинского. В книге «О духовном в искусстве» В. Кандинский подробно описывает свои цветомузыкальные синестезии. Вот некоторые из них: «Светло-тепло-красное... напоминает звук фанфар, причем труба как бы призвучит — упрямый, навязчивый, сильный тон... Киноварь звучит подобно трубе и может быть поставлена в параллель с сильными барабанными ударами... Звучание (оранжевой)... подобно однотонно звучащему среднему колоколу, сильному альту как человеческому, так и струнному... Фиолетовое... звучит несколько болезненно, как нечто погашенное и печальное... Оно подобно звуку английского рожка, свирели и в глубине вообще глубоким тонам деревянных инструментов, как фагот».

Природу синестезии исследовали многие ученые. Одни предполагали, что в основе ее может лежать взаимное индуцирование возбуждений между слуховыми, зрительными или обонятельными волокнами в мозгу, в местах их близкого расположения. Другие видели в ней обычную «ассоциацию идей» (А. Бинэ). Третьи считают синестезию признаком атавизма, проявлением первобытного синкретизма ощущений (М. Нордау).