Клампе-Лампе вырыл себе большую землянку под семью высокими соснами

* * *

Бул-Бул-Булсери-Бул обосновался в горе Буннер. Он там славно устроился: у него было всё, что только можно пожелать. Прямо напротив входа в пещеру лежало озеро, вполне достаточное, чтобы искупаться или порыбачить. Бул очень им гордился, ведь озеро было его рук дело. Как-то раз обвязал он верёвкой большущий кусок земли, запряг своих волов, те потянули и вырвали его. Потом он договорился с Белобородым дедом со Снежной горы, что тот круглый год будет наполнять озеро водой — чистой, как хрусталь, и прохладной, как утренний ветер на Высокой горе.

Друл тоже жил не тужил. Он устроил себе логово под Горбатой горой — лучше жилья и не сыскать! Там было полным-полно глубоких пещер, а на вершине лежал огромный валун, с которого видны были бескрайние еловые леса на мили вокруг.

Клампе-Лампе вырыл себе большую землянку под семью высокими соснами. И было у него там так тепло и уютно, что он обычно сидел сиднем дома и следил за очагом, огонь в котором горел, не затухая, уже тысячу лет.

Трампе-Рампе, наоборот, редко сидел на месте. Он носился по горам и долинам и неожиданно появлялся там, где его меньше всего ждали. Вот только услышишь издалека его громогласную песню — глядь! — а он уже промчался мимо: «Э-ге-гей!»

Маленьких троллей было в ту пору так много, что всех и не перечесть. Но Вилла-Пастуха всё же назвать нужно. Пусть он и едва доставал до пояса троллю-великану, но зато был мал, да удал. Он служил четырём старым троллям: управлялся с волами Була, пас козлов Друла, ловил непослушных баранов Клампе и объезжал быстроногих коней Трампе, а такое не всякому по плечу. Впрочем, богатства он за своё усердие не нажил. Однако Вилле не больно тужил, что ходит в батраках: он никогда не унывал — ни в дождь, ни в зной. А вдобавок умел он дудеть в берестяной рожок и играть на тростниковой дудочке, да так звонко, что эхо разносилось над лесами и болотами.

И ещё жила-была старая троллиха, мудрее которой не было на всём белом свете. Тролли, прежде чем браться за какое дело, особенно если не знали, как к нему подступиться, всегда приходили к ней за советом. Звали её Угель-Гугель, и жила она в старой избушке в глухой лесной чаще.

Как уже говорилось, большие тролли не больно-то ладили друг с другом и рады-радёшеньки были сыграть с собратом недобрую шутку. Тот, кому удавалось взять верх, расхаживал, посмеиваясь, и радовался: вот он какой хитрый и ловкий! Да только вскоре сам попадал впросак. И тогда уже бродил мрачнее тучи и шипел, как девятнадцать северных ветров.

Впрочем, какое-то время четверо троллей жили в мире и согласии — до той поры, как одно известие не перессорило их пуще прежнего.

Разнёсся слух, что старый добрый король с Семимильной горы, повелитель всех в мире троллей и гномов, спустился в Тёмную пещеру в Чёрной горе и дверь за ним навсегда закрылась. Больше они его никогда не увидят, не пожмут ему руку, не услышат его прекрасных мудрых речей. Он царствовал три тысячи лет, и тролли почитали его, как никого другого.

Предстояло выбрать нового правителя, и многие были не прочь занять место старика. Стать повелителем больших и малых троллей, а также гномов и эльфов, жить в Семимильной горе, где семьсот роскошных залов, владеть волшебными златорогими быками, среброрунными овцами, златогривыми жеребцами и всеми прочими богатствами — разве это не завидный удел? Четыре старых тролля дни и ночи напролёт мечтали о том, как бы занять королевский трон. Бул был уверен, что прекрасно подходит на это место. Друл считал, что столь высокое положение годится ему больше, чем кому-либо, а Клампе-Лампе не сомневался, что лучшего правителя, чем он, не сыскать во всём королевстве, хоть пятьсот раз его обойди! Трампе-Рампе, в свою очередь, готов был дать свой огромный нос, которым он так гордился, на отсечение, что всенепременно станет королем.

А по сему тролли, случись им теперь встретиться, делали вид, будто не замечают друг дружки. Они ходили злющие-презлющие и готовы были стереть соперника в порошок, попадись тот им в лапы. Каждый считал, что не будь всяких выскочек — дело бы сладилось просто и ясно. И чем ближе был день избрания нового короля, тем пуще они злились и тем усерднее ломали головы, гадая, как бы заполучить трон в Семимильной горе.

Но когда настал знаменательный день, тролли не смогли решить, кого же им избрать. Они разбрелись по домам и думали ещё семь дней. Однако и это не помогло. Они гадали и рядили и так и этак ещё неделю, но ничего не надумали. Что ж, делать нечего: придётся им идти за советом к Угель-Гугель, мудрее которой нет никого на свете.

Бул, прознав об этом, захотел подольститься к старухе и решил навестить её. Взял он посох и отправился в путь в самую лесную чащу. Он осторожно пробирался вперёд и поминутно оглядывался по сторонам: как бы кто не проведал, что он задумал. И вот добрался он до места, постучал, и Угель-Гугель сама открыла ему дверь.

— Какой важный гость ко мне пожаловал! — сказала она.

— Вот проходил мимо и решил посмотреть, как тебе живётся одной-одинёшенькой, — соврал Бул.

Они повели беседу о том и о сём, и в конце концов тролль завел речь о королевской короне.

— Помоги мне в этом дельце, ведь ты самая мудрая на свете, а я тебе отплачу — обещаю, что получишь лучшую золоторогую корову с Семимильной горы, или не быть мне Бул-Бул-Булсери-Булом.