Апреля, воскресенье. Следующим утром я проснулась от какого-то шума, лившегося, как позже выяснилось, из открытого окна

Следующим утром я проснулась от какого-то шума, лившегося, как позже выяснилось, из открытого окна. С трудом открыв глаза, я уставилась на белый потолок, поддерживаемый деревянными балками. Чуть нахмурившись, я попыталась сесть на кровати, но голова была тяжелой, словно сделанной из свинца. Отказавшись от идеи встать, я продолжила лежать, размышляя о прошедшей вечеринке. Это была самая-пресамая ужасная ночь в моей жизни. За исключением, может быть, некоторых ночей во время войны с Волдемортом, но согласитесь, это нельзя сравнивать.
Мне было невыносимо стыдно, и все еще ужасно плохо. При попытке перевернуться на бок на меня вновь нахлынуло чувство тошноты. Как будто бы я не просто повернула голову, а десять минут прокаталась на карусели.
Но стоило мне закрыть глаза, как в дверь постучали. Я попыталась сосредоточиться. Кто это мог быть? Что им было нужно? Где я, вообще-то, находилась? Прохрипев «войдите», я приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, кто это был.
В комнату вошла темноволосая девушка с подносом в руках. Мягко улыбаясь, она подошла к моей кровати и поставила поднос на прикроватный столик. Затем, все также безмолвно, вышла.
Предприняв еще одну, на этот раз увенчавшуюся успехом, попытку сесть, я посмотрела на поднос. На нем был стакан, как я вскоре узнала, с апельсиновым соком, бутерброд с сыром, сдобная булочка и джем. От вида всего этого меня снова начало мутить. Единственное, что заинтересовало мой слабый организм – это сок. Я залпом выпила весь стакан и снова упала на кровать. Металлический шарик в моей голове от такого резкого движения подпрыгнул и устроил небольшое сотрясение мозга. Тихонько простонав, я прикрыла глаза.
Но теперь сон не шел. Несмотря на убийственное желание снова заснуть, сознание все настойчивее требовало выяснить, где я и почему мне приносят завтрак в постель.
Еще одно героическое усилие – и я оказалась на ногах. Чуть постояв, чтобы все вокруг перестало кружиться и пропали эти неприятные цветные пятна в уголках глаз, я подошла к зеркалу. Вид у меня был помятый, но более или менее сносный. Продолжая борьбу с тошнотой, я вышла из комнаты. Поозиравшись по сторонам, я увидела лестницу, ведущую вниз. Спустившись по ней, я оказалась в небольшой гостиной с цветастыми занавесками на окнах и старенькой мебелью. Прислушавшись, я услышала голоса, и, обогнув лестницу, увидела кухню. Там была та темноволосая девушка, которая принесла мне завтрак и Снейп в облике профессора Вейнса, говорящий что-то на немецком:
- Du sollte es nicht tun. Sie braucht ein Schlä fchen halten. Ich zweifle ob sie frü hstü cken werde.
- Ja, aber Steffi sagte… - отвечала ему девушка.
Снейп усмехнулся и, чуть приобняв её, добродушно ответил:
- Steffi hat immer Recht? (*)
Удивленная, я прошла вперед, и меня, наконец, заметили. Но вместо какого-либо комментария от Снейпа – о прошедшем вечере, о моем внешнем виде, или о чем угодно еще – я услышала от него приветствие на немецком. И, несмотря на головокружение, все же смогла сообразить, где оказалась.
- Это Оберсдорф? – спросила я.
- Ja, ja! Obersdorf! – улыбаясь, произнес молодой мужчина, выглядевший в точности как профессор Вейнс.
Девушка тоже улыбнулась мне и что-то спросила. Я пожала плечами и сказала все, что знала по-немецки:
- Nein Deutsch. (**)
Девушка понимающе кивнула, и спросила по-английски:
- Завтрак хорошо?
- Аа, завтрак… Спасибо, но еда…, - сморщившись, я покачала головой и помахала рукой, давая понять, что один ее вид вызывает у меня отвращение.
А потом, подумав, добавила.
- Вот попить бы.
И жестом изобразила, будто бы пью что-то из невидимой чашки, а потом одобрительно кивнула. Девушка сразу поняла, что я имела в виду и налила стакан сока.
- Спасибо, - сказала я и с удовольствием выпила предложенный напиток.
Утолив жажду, я, наконец, вспомнила о правилах приличия.
- Гермиона Грейнджер, - произнесла я, положив руку на грудь.
- Оле Деш, - представился светловолосый мужчина.
- Аника, - произнесла девушка.
Повисла неловкая пауза. Я не могла спросить у них, что я делаю в их доме, или где Снейп, потому что даже не знала, под каким именем они его знали. Хозяева, похоже, тоже не знали, что сказать.
Тут, по счастью, на кухню вошел сам Снейп в своем истинном обличии.
- Наконец-то вы соизволили встать, - обратился он ко мне, - уже одиннадцатый час.
Я быстро обвела взглядом комнату в поисках часов.
- Десять ноль три, - сказала я, обнаружив на стене старенькие часы с боем.
- Это и называется одиннадцатый час.
Ответил он и обратился к Оле:
- Зелье fertig через пять минут, - он поднял руку, растопырив пять пальцев.
Оле кивнул и, улыбнувшись мне, вышел.
- Вы позавтракали? – поинтересовался у меня Снейп. По-хозяйски проходя на кухню и начиная возиться с посудой.
- Нет, мне… не хочется, - ответила я, рассматривая его спину.
Готова поклясться, он усмехнулся, но когда снова повернулся ко мне, выражение его лица было абсолютно серьезным.
- Как насчет чая?
Я прислушалась к собственным ощущениям. Мысль о чае не вызывала тошноты, и я согласилась.
Пока Снейп готовил чай, Аника жестом предложила мне сесть за большой деревянный стол у окна. Несмотря на желание знать, почему я оказалась в Оберсдорфе, я хранила молчание. Во-первых, потому что у меня не было никаких сил разговаривать. Просто физически такая нагрузка казалась невозможной. Во-вторых, меня все грызло чувство стыда. То, как я вела себя прошедшей ночью – начиная от фокуса с Кеннетом и кончая путешествием со Снейпом в этот дом – было просто отвратительно. Как бы мне хотелось забыть те позорные минуты! Но как бы ни так. Снейп одним своим присутствием напоминал мне о них.
Погруженная в собственные безрадостные мысли, я даже не заметила, как вышеназванный человек подошел ко мне, и обратила на него внимание, только когда фаянсовая кружка с грохотом опустилась на стол прямо перед моим носом. Я поморщилась от боли в голове и протянула руки к горячему напитку.
Снейп поставил на стол еще одну кружку, и снова мне показалось, что кто-то вскрыл мо черепную коробку и молотком ударил прямо по мозгам. Когда третья чашка опустилась на стол, я была готова заплакать. Затем профессор со скрежетом пододвинул тяжелый стул к столу, и мне показалось, что он процарапал тупым ножом линию от моего затылка до копчика. Аника, для которой и предназначалась третья чашка чая, к счастью, вела себя совершенно бесшумно и не доставляла мне столько дискомфорта.
- Вы даже не спросите, где вы? – спросил, наконец Снейп.
Я отрицательно покачала головой.
- Я уже знаю, - сказала я.
- И знаете, почему? – последовал следующий вопрос.
- Нет.
Повисла тишина. Я мысленно закатила глаза.
- Ну и почему?
- Мне кажется, вам неинтересно, - издевательски произнес Снейп.
Я тяжело вздохнула. Мысленно сформулировав фразу так, чтобы в ней было как можно меньше слов, сказала:
- Интересно. Все равно расскажете. Поэтому не спрашивала.
Снейп оценивающим взглядом посмотрел на меня.
- Голова болит? – наигранно сочувственным голосом спросил он.
Я взглянула на него, сощурив глаза.
- Нет, - был упрямый ответ.
- Ну ладно. Я хотел предложить антипохмельное зелье, но раз все в порядке…
- Это не похмелье. Я отравилась, - буркнула я.
Послышался смешок.
- Ну да. И чем же, позвольте спросить?
Надувшись, я искоса посмотрела на профессора.
- Алкоголем, - еле слышно сказала я.
- Ааа. Вот как вы это называете…
- Хватит издеваться, - потребовала я, но прозвучали слова довольно жалобно.
Снейп на несколько секунд замолчал, а затем обратился к Анике.
- Bringen bitte зеленое, - он показал на зеленое полотенце, лежавшее на столе, - зелье. Если холодное. Если Kalt. Не hiess, не горячее, а kalt.
Аника кивнула и вышла из кухни.
- Думаю, это будет вам уроком, - сказал профессор, когда мы остались одни.
Я скучающе взглянула на него.
- В следующий раз вы вряд ли подвергнете себя риску «отравиться алкоголем», - пояснил он.
Я поморщилась.
- Только не надо меня воспитывать, - сказала я, - вы не мой отец. Хотя… даже он меня не воспитывает.
- За что заслуживает самого горячего порицания. Если бы он уделял вам больше внимания, вам бы не пришло в голову поддаваться влиянию сомнительных типов и устраивать спектакли для меня.
Я фыркнула.
- Даже если закрыть глаза на то, что это было безнравственно и даже аморально, - продолжал он, - вы поступили совершенно глупо, подвергая опасности собственную жизнь. Отправились в безлюдный лабиринт… кроме мистера Кента есть немало людей, представляющих для вас опасность. Напомню, Карателей было несколько, не один очарованный вами мистер Кент. Да и его общество нельзя назвать безопасным. Что если бы я не последовал за вами? Не думаю, что его остановили бы ваши слова о том, что «вы так не договаривались».
Тщетно пытаясь спрятать голову в огромной кружке, я продолжала пить чай, делая вид, что меня не трогают его слова.
- Я думаю, самое время начать оправдываться, - заметил профессор несколькими мгновениями позже.
Я в который раз тяжело вздохнула.
- Я не могу пока что, - ответила я. – Давайте попозже.
В этот момент вернулась Аника. Она протянула профессору пузырек, и тот, проинспектировав зелье, протянул его мне.
- Анти-алко-отравительное зелье. Прошу, - иронично произнес он, и я приняла лекарство.
Аника сразу же ушла, я же, жадно выпив все до капли, прикрыла глаза. Постепенно тошнота стала проходить, тиски, сжимавшие мою голову и шею ослабили хватку, вскоре исчезла мышечная слабость. Через пару минут я набрала воздуха в грудь и выдохнула. Чертово какой-позор-похмелье прошло.
Открыв глаза, я посмотрела на Снейпа с благодарностью.
- Спасибо, - тихо сказала я.
Он безразлично пожал плечами.
- Тогда начинайте, - были его слова.
Я удивленно спросила, что именно я должна начинать.
- Оправдываться.
На это я лишь хмыкнула.
- Я вообще-то, себя виноватой не считаю, - сказала я, поразмыслив, - По крайней мере в том, в чем вы меня обвиняете.
Он вопросительно поднял бровь.
- На любви и на войне все средства хороши.
- Как по-гриффиндорски, - сардонически прокомментировал Снейп, а я нагло ухмыльнулась.
- Я думаю, мне присущи качества всех факультетов – как и многим другим, - заметила я, намеренно стараясь сменить тему. - Гриффиндор был моим осознанным выбором.
- Ну разумеется. Одинадцать лет – как раз тот возраст, когда люди принимают осознанные решения.
- Перед тем, как попасть в Хогвартс, я внимательно изучила главу в Истории Хогвартса, посвященную факультетам, и потом долго думала, куда хотела бы попасть. Слизерин не подходил по понятной причине. Хотя там и попадаются маглорожденные или полукровки, сдается мне, им не очень сладко живется среди слизеринцев. Приходится всеми силами доказывать, что они достойны учиться на этом факультете.
Снейп согласно кивнул, задумчиво глядя в окно.
- Я не боюсь трудностей, но даже если бы я добилась уважения от однокурсников, я никогда не смогла бы уважать их сама из-за их взглядов. Но все это вовсе не значит, что я не обладаю хитростью. Хаффлпафф мне не походил из-за излишнего спокойствия. Я знала, что если со мной рядом не будет кого-то, кто все время будет подстегивать меня к активной деятельности, я просто сгнию. Когда подруга моего еще магловского детства уехала в другой город, я целые летние каникулы провела в компании кузины, отличающейся редким спокойствием. Это было скучнейшее лето в моей жизни, даже не смотря на то, что я прочитала половину книг на полке в гостиной. Но в общем, те качества, которые ценятся на Хаффлпаффе, такие как доброта и честность, во мне есть. Сейчас, возможно, в меньшей степени, но в одиннадцать я была честна до ужаса и имела склонность к состраданию. Какое-то время я не могла выбрать между Гриффиндором и Рейвенкло. Потом я представила себя среди Рейвенкловцев, таких умных и начитанных, и поняла, что ничем не буду от них отличаться. Буду одна из сотни умных и начитанных. Это было неинтересно. В Гриффиндоре же, поняла я, у меня будет определенное преимущество перед остальными. Я не говорю, что считала – или считаю – своих друзей недостаточно умными, чтобы хорошо учиться. Но из того, что я прочитала в Истории Хогвартса, я поняла, что гриффиндорцы, как правило, не отличаются прилежностью. Они импульсивны, неусидчивы, горячи, старательны только тогда, когда им что-то действительно интересно. Каждый из них находит себе занятие по вкусу и демонстрирует в нем немалые успехи. Но все остальные предметы теряют для них интерес, и оценки по ним редко бывают лучше, чем «выше ожидаемого».И я поняла, что это то, что мне нужно: горячие головы и при этом не конкуренты в учебе. Правда, в первые месяцы в Хогвартсе я сильно пожалела о своем выборе, решив, что ошиблась в расчетах. Они не слишком хорошо принимали меня, потому что я была не такая, как они. Но стоило мне проявить черту, доказывающую, что я тоже достойна звания Гриффиндорки, и все изменилось. И вскоре все пошло так, как я рассчитывала.
- Вы страшный человек, мисс Грейнджер, - сказал Снейп саркастично, когда я замолчала, - по сравнению с вами, мои слизеринцы – ангелы, спустившиеся на землю, чтобы нести людям добро.
Я усмехнулась.
- И как ловко вы обвели всех вокруг пальца. Все-то считали вас маленькой доблестной гриффиндоркой, а вы, на самом деле, воплощение Салазара Слизерина в гольфах.
Еще одна усмешка с моей стороны.
- И как вы ловко сменили тему, чтобы не объяснять своё поведение, - продолжал Снейп, - я бы, может быть, даже не заметил, если бы не желал так сильно увидеть, как вы краснеете от стыда.
Я скривила губы.
- Ну что вы хотите услышать? – спросила я устало.
- Правду.
- Кажется, мы поменялись ролями, - заметила я. – Ну что ж, думаю, здесь нечего особо объяснять. Я попросила у профессора Ростова совет, как мне заставить вас прекратить вредничать и вести себя как маленький ребенок. Он предложил попытаться обратиться к вашему инстинкту защитника, что почти сработало. Сначала я хотела, чтобы мне помог Эмиль, но он… о, черт! – вдруг воскликнула я, - надо узнать, как он!
- Это может подождать, - твердо произнес Снейп.
Вздохнув, я продолжила:
- В общем, Эмиль оказался недееспособен, и я пошла искать другого помощника. Когда увидела Кеннета, подумала, что это был бы идеальный вариант. И вы бы поверили, и его не жалко, если что.
- А о том, что я мог отреагировать неадекватно и покалечить мерзавца, вы не подумали? – едко поинтересовался Снейп.
- Я же говорю, мне его не жалко, - жестко сказала я.
- А как насчет меня? Вам не кажется, что одного обвинения в убийстве для меня достаточно?
Я смущенно отвела взгляд в сторону.
- Ну… на самом деле… не думаю, что вы совершили бы что-то ужасное… Вы всегда умели держать себя в руках…
- Эгоистка, - выплюнул Снейп.
- От такого слышу, - ответила я совершенно несправедливо.
- В общем, - продолжила я тремя секундами позже, - подговорив Кеннета, я нашла Ростова и попросила его, чтобы он сказал вам, что видел, как я пошла в сторону лабиринта и за мной пошел какой-то парень. Что он, очевидно, и сделал, подгадав правильное время.
- Убью мерзавца.
- А от меня «спасибо» передайте.
Снейп метнул на меня рассерженный взгляд, но я, как ни в чем не бывало, продолжила:
- Сначала все шло хорошо, вы волновались за меня. Не смейте отрицать! – Повысила я голос, заметив, что Снейп собирается что-то сказать. – Вы, наконец, были готовы проявить свои чувства, но потом вдруг все испортили своим наглым вторжением в мой мозг.
- Вторжением? Девочка моя, вы думали так громко, что услышал бы даже глухой. Вы посылали образы Ростова и Кента с такой готовностью и трепетной радостью, словно это были рождественские открытки.
- Я действительно была рада, что все шло по плану! Буду в будущем иметь в виду вашу склонность к подсознательному проникновению в чужой разум.
После небольшой паузы, Снейп сварливо заметил:
- Приятно знать, что в тот момент, когда я сидел рядом с вами, вы думали о других мужчинах.
Я перевела на него изумленный взгляд. Затем постаралась сделать вид, что ничего такого не услышала, и ответила:
- Вы уже просто не знаете, к чему прицепиться.
- Я знаю! Вы пытались обмануть меня, обвести вокруг пальца…
- Вывести на чистую воду! – закончила я за него.
Мы оба замолчали. Спустя почти полминуты я тихо произнесла:
- Сколько можно ходить вокруг да около?
Снейп встал, прочистил горло и ровным тоном сказал:
- Я переместил нас сюда, потому что собираюсь провести здесь следующую неделю. Хозяева были настолько добры, что позволили мне пригласить вас также погостить у них. У вас есть какие-то планы на предстоящие семь дней?
Я была удивлена, но постаралась не подать виду. Растерянно посмотрев в окно, я попыталась припомнить, что собиралась делать после выпускного.
- Спасибо за предложение, сэр. Я с радостью приму его. Мне нужно будет только отправить несколько писем.
- Перо и пергамент можете найти в своей комнате на письменном столе. И я же просил оставить это «сэр».
- Да, с…профессор Снейп. Хорошо.
Снейп поморщился, но не стал ничего говорить. Он просто жестом приказал мне следовать за ним, и поспешил покинуть кухню. Я помчалась за ним.
Мы пересекли гостиную и, выйдя через заднюю дверь, оказались в малюсеньком садике. Там на разложенных на скамейке подушках сидела та самая светловолосая молодая женщина, которая приходила однажды к Снейпу в университет, и которую я видела с Оле в Оберсдорфе, когда была тут в прошлый раз. У неё на руках резвился ребенок лет трех или четырех – я плохо разбираюсь в детских возрастах. Рядом на низкой скамеечке сидел Оле и вырезал что-то из дерева. Чуть в стороне от них в плетеном кресле, прикрывшись пледом, занималась вязанием Аника.
Когда мы со Снейпом вышли к ним, они все одновременно подняли головы и дружелюбно улыбнулись. Даже на лице мальчишки появилось довольное выражение.
- Штеффи, познакомься, это Гермиона Грейнджер. Гермиона, это Штеффи, хозяйка этого дома и жена Оле.
- Очень приятно, - с немецким акцентом произнесла Штеффи, - а это Эрих, наш сын.
Она приобняла мальчика и тот начал извиваться, пытаясь выбраться из её объятий. Рассмеявшись, Штеффи отпустила ребенка и тот, спрыгнув с колен матери, побежал к песочнице, располагавшейся неподалеку.
- Мне тоже очень приятно, - ответила я, - спасибо, что разрешили погостить у вас.
- Не стоит благодарности. Друзья Северуса – наши друзья, - ответила женщина. - Моя сестра сказала, вы не завтракали, - произнесла она, указывая на Анику, - вы плохо себя чувствуете?
- О, нет, спасибо. Теперь все хорошо, профессор Снейп дал мне зелье.
К собственному недовольству, я чуть покраснела. Я надеялась, что эти люди не знали, ЧТО за зелье дал мне их «Северус».
- О, тогда славно.
- Штеффи, мы с Гермионой пойдем в город. Нужно что-нибудь купить? – поинтересовался Снейп.
- Нет, спасибо Северус. Если только Гермиона чего-нибудь хочет. Что бы вы хотели на обед, Гермиона?
Я смущенно пробормотала, что не имею никаких особых предпочтений в еде, и мы со Снейпом, попрощавшись с хозяевами, ушли. Молча пройдя через гостиную, мы остановились у камина. Я вопросительно взглянула на профессора. Он бросил дымолетного порошка на угли, что-то пробормотал, и засунул в появившееся пламя голову. Очевидно, с кем-то побеседовав, он запустил в огонь и руки, и вскоре извлек из камина мой сундук с вещами.
- О! – только и смогла произнести я.
- Ростов был так чертовски любезен, что позаботился о ваших вещах, мисс Грейнджер, - произнес Снейп.
- Э, мне показалось… вы начали называть меня Гермиона, - проговорила я, краснея.
Профессор, кажется, тоже почувствовал себя неловко, но быстро взял себя в руки и сказал:
- Да, Гермиона. Отлевитируйте сундук в свою комнату, переоденьтесь и примите душ, если это необходимо. Ванная комната в конце коридора на втором этаже. Затем спускайтесь сюда, я буду вас ждать. Мы пойдем в город.
Выслушав указания, я кивнула и отправилась к себе. Выполнив все, я, спустя полчаса, спустилась в гостиную, обнаружив там Снейпа в обличии профессора Вейнса – или теперь правильно сказать Оле Деша – и мы покинули дом.

На улице было очень людно – совсем не так, как когда мы прибыли в Оберсдорф прошедшим утром. С трудом пробираясь между волшебниками и колдуньями, мы даже не могли поговорить. Когда я едва не потерялась в толпе, Снейп схватил меня за рукав и потащил за собой. Мне такое обращение не понравилось, и я, настойчиво высвободив руку, осторожно взяла профессора под локоть. Он, кажется, немного напрягся, но потом, очевидно, решил не обращаться на меня внимания и полетел дальше. Я едва успевала переставлять ноги.
- Где-то пожар и мы спешим, чтобы успеть достать детей из горящего дома? – спросила я, задыхаясь.
- Я привык быстро ходить.
- Ваш способ передвижения и ходьба не имеют ничего общего.
- Мы уже пришли.
Снейп указал на небольшой магазинчик Faul Kesser, прилавки которого были сплошь уставлены ингредиентами для зелий. Войдя, Снейп поздоровался с продавцом и протянул ему исписанный пергамент. Продавец – седовласый старик – начал юрко бегать от полки к полке, насыпать что-то в кульки или упаковывать в серую бумагу, периодически сверяясь с пергаментом. Затем он сложил все в один большой пакет, взмахом палочки уменьшил его и, написав что-то на пергаменте, протянул его Снейпу. Тот взглянул на цифры, которые начертил старик, и, достав из кармана деньги, отсчитал нужное количество.
Когда мы вышли из магазина, я спросила:
- Вы прожили здесь довольно долго, не так ли?
Снейп кивнул.
- Достаточно.
- Расскажите мне, - попросила я.
Профессор едва заметно вздохнул и предложил зайти в близлежащее кафе.
- Не люблю разговаривать на ходу, - поделился он.
- Естественно. Так ходить, как вы, можно только правильно дыша. Разговоры сбивают ритм.
Разместившись за столиком у окна, мы заказали по чашке чая, и я приготовилась слушать.
- После того, как я узнал, что Темный Лорд побежден, я скрылся из Англии – у меня заранее были подготовлены различные планы побега. Примерно через год после постоянных перемещений и игр в прятки, я решил осесть где-нибудь в одном месте. Было совершенно невозможно варить достаточное количество Оборотного Зелья, при этом постоянно меняя место дислокации.
Я согласно кивнула.
- Так случилось, что я оказался здесь, в Оберсдорфе и свел знакомство с Оле. Мне нужно было разузнать о том, что это за город, чтобы разработать план действий, а Оле оказался достаточно разговорчивым, чтобы помочь мне в этом. Штеффи тогда ждала сына, но беременность проходила очень тяжело. Оле рассказал и об этом, и я вызвался помочь. Сначала они не очень доверяли мне, но когда у Штеффи случился приступ, и она едва не потеряла ребенка, а я оказался рядом с подходящим зельем в руках, их настороженность в отношении меня сменилась слепым обожанием. Проблемы были на протяжении всего срока, а во время родов Штеффи была на грани смерти. Опять же, мое содействие сохранило жизнь и ей, и ребенку. Взамен я получил крышу над головой на любой удобный для меня срок и внешность. Оле не из этих мест, и мы легко убедили всех, что я его брат-близнец, проведший всю жизнь в Англии.
- Но мне показалось, что Оле не говорит по-английски, - сказала я.
- Он говорит, но очень плохо. Примерно также плохо, как я по-немецки. Но специальные заклинания и несколько пинт отменного немецкого пива стирают все языковые барьеры.
- А что за зелье вы готовили сегодня утром? О котором сказали Оле, когда пришли на кухню?
Снейп закатил глаза.
- От вашего зоркого глаза ничто не укроется.
Я, улыбнувшись, покачала головой.
- Проблемы сына Штеффи, не окончились с его рождением. Он по-прежнему нуждается в лечебном зелье. Вполне вероятно, он будет нуждаться в нем до конца своей жизни. Но не очень здоровый ребенок, по мнению этой семьи, лучше, чем мертвый ребенок.
- Значит, когда Штеффи приходила к вам тогда в университет, она приходила за зельем для Эриха?
- Какая проницательность. Да, она приходила за зельем и приносила волосы Оле для моего оборотного зелья.
После небольшой паузы я заметила:
- Они кажутся очень милыми людьми. Вам повезло, что они оказались на вашем пути, не так ли?
- Я бы сказал, им повезло, что я оказался на их. С моей стороны это не везение, а результат настойчивого стремления к цели. Если бы я не встретил Оле, я нашел бы кого-нибудь другого, кому понадобились бы мои услуги.
После еще одной паузы, более долгой паузы, я задумчиво произнесла:
- Скажите, профессор, а если бы кто-то сказал, что кто-то не… не может сказать, что ему не нравится, мм, спаржа, что бы вы подумали он имеет в виду?
Снейп в замешательстве посмотрел на меня.
- Я почти привык к тому, как резко вы меняете темы разговора, даже не пытаясь скрыть это за словом «кстати», поскольку очевидно, что это всегда некстати, - сказал он, его брови удивленно подняты, - но то, ЧТО вы говорите даже меня порой сбивает с толку.
Я вздохнула.
- Ну, вот смотрите, вы спросили кого-то: «почему тебе так не нравится спаржа?». А он ответил: «Я бы не сказал, что она мне не нравится». Какие выводы вы бы сделали?
Профессор подозрительно сузил глаза.
- С чем связан этот вопрос?
- Со спаржей, - раздраженно ответила я. – Хоть раз в жизни вы можете просто ответить мне?
- Я мог бы, если бы не чувствовал, что все, что я скажу, будет использовано против меня.
Я едва заметно улыбнулась.
- Это не относится к вам, - соврала я, стараясь не смотреть ему в глаза.
- Теперь я абсолютно уверен в обратном, - отозвался Снейп, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.
Пристально глядя на меня, он сказал:
- В вопросе определенно есть какой-то подвох, но я пока не совсем понял какой.
Я закатила глаза.
- Да нет никакого подвоха. Я просто … задаю вам разные вопросы, чтобы, мм, понять… ваш способ мышления.
Снейп скептически скривил губы.
- Что за чушь?
- Просто ответьте.
Вздохнув, профессор задумчиво посмотрел куда-то в окно.
- Что ж, очевидно, человек мог иметь в виду две вещи: либо что он относится к спарже равнодушно, то есть не испытывает по отношению к ней никаких негативных эмоций, либо что он ее ненавидит.
Триумфальное «ага», вырвавшееся из моих уст, заставило Снейпа настороженно посмотреть мне в глаза. Я широко улыбнулась.
- Поясните ваше «ага», - потребовал мой собеседник.
Самодовольно подняв подбородок, я ответила:
- Однажды вы сказали, что я вам не нравлюсь…
Намеренно оставив конец фразы недосказанным, я наблюдала, как на лице профессора появляется понимание.
- Общались на эту тему с Ростовым? – произнес он безразлично.
Я слегка удивилась.
- Мм, ну да. Но…
- Сами бы вы до такого не додумались.
Я выразительно фыркнула.
- Действительно, куда уж мне, разгадать ваши замысловатые иносказания.
Снейп едва заметно пожал плечами.
- И что же? – спросила я через несколько секунд. – Ростов был прав?
Я напряглась в ожидании ответа. Сильно сжав ручку чашки, я смотрела ему в глаза. Несколько мгновений он молчал, на лице не отражалось ни одной эмоции. И вот, он набрал воздуха в грудь, чтобы ответить. Он уже приоткрыл рот, чтобы произнести…
Как вдруг рядом с нами раздался голос, полный паники. Мы с профессором вздрогнули и подняли головы, чтобы увидеть взволнованную и запыхавшуюся Анику.
- Северус! Эрих! – выдохнула она с типичным немецким «р».
Снейп подскочил со своего стула, как ошпаренный. Бросив мне на ходу «расплатитесь», он аппарировал. Я ошарашено смотрела на место, где секунду назад стоял профессор. Растерянно засунув руку в карман, я не обнаружила там ни кната. К счастью Аника еще не ушла. Я, краснея, жестами объяснила ей, что у меня нет денег. Девушка понимающе кивнула – хотя, теперь, без улыбки – бросила на стол несколько монет и тоже аппарировала. Я решила не следовать их примеру, хотя и была уверена, что смогла бы переместиться в нужное место. Мне подумалось, я вряд ли смогу помочь – если бы это было так, профессор аппарировал бы вместе со мной.
Поэтому я вышла из кафе и пешком пошла домой.
Мне было досадно. Чертовски досадно, что Снейп не успел ответить. Мы были так близки к тому, чтобы признать очевидное, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок – и тут этот Эрих… Мысленно поругав себя за жестокость по отношению к ребенку, я продолжила упиваться собственным несчастьем.
Когда я вошла в дом, вся хозяйская семья и профессор были в гостиной. Эрих тихо спал на кровати, появившейся в центре комнаты. Рядом сидели заплаканная Штеффи и Оле. Аника расположилась в кресле у камина, с печатью беспокойства на лице. Снейп сидел в таком же кресле напротив нее, но по его чертам было сложно понять, какие чувства он испытывал.
- Все в порядке? – тихо спросила я, когда он взглянул на меня.
- Пока да. Я успел вовремя.
- Что случилось? Утреннее зелье не подействовало?
- Нет, дело не в этом. Это была аллергия. Не знаю, что он съел или выпил, но это вызвало немедленную аллергическую реакцию и анафилактический шок. Я промыл ему желудок и дал Антиаллергическое зелье, но ему все еще необходимо внимание целителя, который должен появиться с минуты на минуту.
Я удивленно взглянула на Снейпа.
- Как вы… как вы поняли, что это аллергия?
Присев на низкую табуретку рядом с профессором, я с долей восхищения уставилась на него.
- Штеффи сказала, что у ребенка заболел живот, затем его начало тошнить. Когда я сюда аппарировал, из-за отека гортани он начал задыхаться. Симптомы указывали на аллергическую реакцию.
Задумчиво потерев подбородок, он продолжил:
- У него и раньше была аллергия на шоколад и арахис, но она проявлялась в сыпи и никогда не вызывала настолько серьезных осложнений. Однако я держал здесь различные зелья на все случаи жизни – с этим ребенком нельзя иначе. Это его спасло. Но необходимо выяснить, что вызвало аллергию.
- Что если он позаимствовал из вашего хранилища какое-нибудь зелье? – предположила я.
Снейп сердито взглянул на меня.
- По-вашему, я совершенный болван? Зелья охраняются такими заклинаниями, какие даже его родители не способны снять.
Я пожала плечами.
- Я просто предположила… тогда, быть может, его родители хранят какие-нибудь зелья в более доступном месте?
- Это исключено. Они предельно осторожны. Все зелья, которые они хранят в более или менее открытом доступе направлены на избавление от возможных приступов мальчика, а не на их провокацию.
- Но очевидно, что это не пищевая аллергия, - сказала я, - это либо какое-то зелье, либо… хм…погодите… он был во дворе, когда ему стало плохо?
Снейп пожал плечами, но вместо него ответила Штеффи:
- Да, он играл в песочнице.
От нахлынувшего приятного волнения, я встала и начала расхаживать по комнате.
- Такая серьезная реакция, как я сказала, как правило, бывает вызвана либо аллергией на зелья, либо аллергией на укусы животных. Например, пчел.
На слегка удивленный взгляд профессора, я сказала:
- Об этом было в книжке профессора Ростова. Помните, там была глава о природных ядах, таких, которые выделяют насекомые или змеи.
Снейп кивнул.
- Если это так, должен быть укус, - проговорил Снейп и, подлетев к Эриху, начал его осматривать.
Через несколько секунд раздалось удовлетворенное «да». Все столпились вокруг кровати, разглядывая маленькую ладошку, которая до этого была сжата в кулак. На ней лежала мертвая пчела.
- Зелье не вывело яд из организма, а только замедлило действие, - проговорил Снейп, - необходимо нейтрализовать яд противоядием, иначе вскоре приступ повторится.
- Теперь, когда мы знаем, с каким ядом имеем дело, все упрощается, - заметила я. – Есть только одно противоядие от яда пчелы.
- Действительно, - язвительно отозвался Снейп, - только где вы сейчас его возьмете? Наколдуете?
- Ну я же ведьма.
Мы с профессором недовольно уставились друг на друга.
- Где целитель? – спросила, наконец, я. – Почему его нет так долго?
- Он был у другого пациента. Там тоже серьезный случай, - ответил Снейп.
Вдруг мы услышали всхлип и обернулись. Штеффи тихонько плакала, поглаживая Эриха по голове.
- Его губы такие бледные, - проговорила она.
Оле подошел к жене и обнял ее за плечи, тогда как Снейп чуть склонил голову, разглядывая мальчика.
- Мне кажется, его состояние ухудшается, - нервно заметила я, - мы не успеем сварить противоядие, но, может быть, можно купить его? Я видела лавку готовых зелий по дороге сюда.
- Маловероятно, что там будет то, что нам нужно, - отозвался Снейп.
Однако он попросил Штеффи послать Анику в лавку. Темноволосая девушка мгновенно дисаппарировала.
- Нужно дать ему еще Антиаллергического, пока мы не придумали, что делать, или пока не явился целитель, - сказала я.
Снейп коротко кивнул, и мы вместе влили в рот мальчика порцию зелья.
- Может, еще? – спросила Штеффи.
- Слишком много зелья может вызвать отравление, - сказала я, - передозировка может только ухудшить его положение.
Аника вернулась почти сразу. Отрицательно покачав головой, она развела руки, давая нам понять, что удача была не нашей стороне.
И тут Снейп удивил меня следующим заявлением:
- Если нет противоядия, будем лечить ядом.
Мои глаза удивленно расширились.
- Вы же не имеете ввиду… нет, вы именно это имеете ввиду! Вы же сами назвали теорию Ростова фантастичной в прямом смысле этого слова.
Я уперла руки в боки, встав так, чтобы преградить дорогу Снейпу, который вознамерился куда-то пойти.
- Я и вас оскорблял неоднократно. Вы же не воспринимали это всерьез, - заметил он, отстраняя меня.
Быстрым шагом он покинул гостиную, и, преследуемый мною, прошел в кухню, где остановился у маленькой двери. Пробормотав пароль, он вошел в небольшое помещение, бывшее, очевидно, его мастерской. Вдоль одной из стен располагались стеллажи с готовыми зельями, вдоль другой – полки и шкафчики с ингредиентами. Снейп присел на корточки у хранилища готовых зелий, и, покопавшись в его недрах, извлек на свет сосуд с рубиново-красной жидкостью. Поставив его на рабочий стол, он обратил свое внимание к другой полке, с которой вскоре снял маленький пузырек с чем-то желеобразным и мутным.
Я молча наблюдала за его действиями, но распознав последнее зелье, не выдержала и заговорила:
- Противоядие от апоптозных ядов. А это, - я указала на красное зелье, - очевидно, собственно апоптозный яд?
- Совершенно верно. Это так называемая Червонная дама. Мы дадим ребенку сначала её, а затем противоядие.
- Червонная дама не лечит аллергию и не является противоядием к пчелиному яду, - констатировала я, в то время, как Снейп положил бутылочки в карманы и направился к выходу из мастерской.
- Червонная дама – нет, а рута, в сочетании с настойкой мандрагоры, которые входят в её состав, являются.
- Но количества лечебных ингредиентов в той дозе, которую мы можем дать, не опасаясь убить мальчика, может быть не достаточно, - не согласилась я, когда мы уже шли по коридору в гостиную, - к тому же, нам придется сразу дать противоядие, и тогда все возможные целебные свойства сойдут на нет.
- Посмотрим, - лаконично ответил Снейп.
Когда мы вошли в гостиную, то увидели там мага лет пятидесяти, склонившегося над Эрихом.
- Это целитель, - пояснила Штеффи, сквозь слезы глядя на нас, - я сказала ему, что вы выяснили, и он говорит, что нужно везти Эриха в Берлин в госпиталь.
- Это невозможно, он слишком слаб, чтобы аппарировать с ним или пользоваться камином, - ответил Снейп, - а на магловском транспорте он доехать до госпиталя не успеет.
Штеффи прижала ладонь ко рту и громко всхлипнула.
- Передайте целителю, что я справлюсь здесь, а он пусть сам отправляется в Берлин и везет специалистов сюда, если считает нужным.
Пока женщина переводила слова профессора, он сам подошел к Эриху, бегло осмотрел его и достал из кармана первый флакон с Червонной дамой. Я подошла ближе и начала тихо говорить:
- Вы должны, по крайней мере, спросить разрешения у родителей. Может быть, они против того, чтобы вы травили их сына.
- Думаете, они против того, чтобы он остался жив? – поинтересовался Снейп также тихо, открывая бутылочку с зельем.
- Думаю, они имеют право знать, что вы творите, - процедила я сквозь зубы.
- Я лечу их ребенка. И мне хватает ваших причитаний, не хотелось бы, чтобы вы начали выступать со Штеффи дуэтом.
Закатив глаза, я все же замолчала и стала напряженно наблюдать, как Снейп капает на ложку три капли яда, как подносит его к бледным губам ребенка, как вливает ему в рот алые капли.
Затем, очистив ложку заклинанием, он сел на стул рядом с кроватью и принялся ждать.
- Господин Шмидт спрашивает, что ты ему дал, Персеус, - произнесла Штеффи.
Я взглянула на Снейпа, ожидая его ответа.
- Зелье с рутой, настойкой мандрагоры и еще кое-какими ингредиентами, - сказал он.
Я едва заметно покачала головой, наблюдая, как Штеффи переводит услышанное на немецкий. Профессор, заметив моё недовольство, сказал:
- В чем дело? Я сказал правду.
- Недоправду, - ответила я.
- В вашем стиле, не правда ли?
Я поморщилась и саркастично ответила:
- Нет. Я, если уж вру, то вру.
Вдруг Эрих начал ворочаться. Его личико сморщилось от боли.
- Профессор, - произнесла я, но он и сам заметил изменения.
Достав из кармана противоядие, он, однако, не спешил давать его ребенку.
- Рано, - прошептал он.
- Сэр… - угрожающе произнесла я, но он лишь отмахнулся.
- Как вы, интересно, собираетесь определить, когда уже не рано, но еще не поздно? – спросила я – голос на грани истерики.
- Когда его кожа начнет шелушиться, - отозвался Снейп, не отрывая взгляда от мальчика.
- Это будет означать, что клетки его организма начинают умирать! – воскликнула я, и Штеффи вскрикнула.
- Это будет означать, что мы не можем больше позволять Червонной даме делать свое дело.
- Северус! – простонала Штеффи. – Что ты делаешь?
- Своё дело. Не мешай, - ответил профессор жестко.
- Не надо, пожалуйста, - заплакала женщина, - прошу тебя…
Её причитания прервал слабый стон, изданный Эрихом.
- Ему больно, - прошептала я.
- Думаете? – ядовито отозвался Снейп. – А мне кажется, он кричит от удовольствия.
- Вы мучаете его!
Но профессор проигнорировал меня, склонившись к лицу ребенка.
- Пора, - вдруг сказал он и прислонил к губам мальчика баночку с антидотом.
Пока Снейп вливал в его рот мутное зелье и нажимал ему на горло, чтобы лекарство было проглочено, я рассматривала кожу Эриха. Она покрылось тонкой шелушащейся корочкой. На белых щеках покоились длинные светлые реснички. Волосы на голове тоже скорее всего начали выпадать, но пока что этого не было видно. Так действовал яд Червонная Дама, постепенно разрушая человека, медленно и болезненно.
- Теперь остается только ждать, - обратилась я к Штеффи, когда Эрих перестал ворочаться, - антидот определенно подействовал на яд, который мы ему дали, но подействовал ли он на пчелиный яд – пока сказать сложно.
А еще было сложно сказать, не успела ли Червонная дама нанести вред внутренним органам. И сложно было сказать, выживет ли мальчик, если у него случится еще один приступ.
В комнате повисла тишина.
- Мисс Грейнджер, вы хотели написать какие-то письма, - сказал через некоторое время Снейп.
Я кивнула и отправилась в свою комнату. Мне действительно надо было сообщить всем, где я была, и что со мной все было в порядке. А также мне необходимо было, наконец, написать письма в университеты – два с отказом, и один с согласием. Но настроения разбираться с делами не было, поэтому просто оповестив родных и друзей о своих планах, я покончила с почтой.
Когда я спускалась вниз по лестнице, чтобы узнать, где я могу найти сову, мне встретилась Аника. Скованно улыбнувшись, она просто сказала:
- Обед.
Я поблагодарила девушку и, с письмами подмышкой, направилась на кухню. Там был только Снейп – уже в своем истинном обличии. Взяв мои письма и пообещав отправить их, он предложил мне сесть за стол.
- Остальные обедают в гостиной, но мы, думаю, можем расположиться здесь.
- Конечно.
Я была только рада такому решению – я чувствовала себя обузой, гостя в доме, где болеет ребенок.
- Профессор, может быть, это не самое лучшее время для меня, чтобы гостить здесь? – высказала я свои переживания несколькими минутами позже.
- От вас больше ничего не потребуется, - заверил меня Снейп, - не беспокойтесь.
- Потребуется? – удивилась я. – Я не имела в виду, что меня тяготит помогать вам или этим людям. Меня волнует, что я здесь помеха.
Снейп фыркнул.
- Абсолютно нет. Если бы не вы, возможно, мы бы не скоро поняли, что вызвало аллергию, и не смогли бы принять своевременный меры.
- О, - только и смогла произнести я, а затем спросила, - значит, наше лечение подействовало? С ним все в порядке?
- Да. Если не считать несущественных повреждений от Червонной дамы.
- Насколько они несущественны?
- Пока нельзя делать окончательных выводов, но судя по тому, что состояние ребенка стабилизируется, очевидно, что никаких фатальных изменений в его организме не произошло.
- Это замечательно.
Спустя еще пару минут меня вдруг осенила другая мысль:
- Профессор, а если бы у Эриха оказалась аллергия на Червонную Даму?
Снейп безразлично пожал плечами.
- Тогда она бы ему не помогла, - ответил он сухо.
Ошеломленная, я уставилась на него.
- Вы понимали это!
Он не счел нужным отвечать.
- Вы могли убить его.
- Вы правы, лучше пчелиный яд, чем я. Не беспокойтесь, если вам станет плохо, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.
Поджав губы, я уставилась в свою тарелку.
- Вам совсем не жалко Эриха? – спросила я.
- Моя жалость ему не поможет. К тому же недостаток сострадания с моей стороны полностью компенсируется всеми остальными окружающими его людьми.
- Интересно, а если бы это был ваш сын, вы были бы также хладнокровны?
Снейп посмотрел на меня странным взглядом. Затем ответил:
- Полагаю, нет. И тогда, по всей вероятности, мой воображаемый сын скончался бы до того, как я, наконец, нашел выход из ситуации.
- Вы жестоки.
- Я реалист.
Вздохнув, я отодвинула от себя тарелку с недоеденным обедом. Уже собираясь вставать из-за стола, я услышала голос профессора.
- Чувство привязанности не обязательно должно сопровождать чувство долга. Но если когда-либо у меня будет свой ребенок, он не будет испытывать недостатка в моем к нему расположении.
Я хмыкнула.
- Всегда думала, что это я не умею говорить о чувствах. Но, похоже, для вас признаться, что чисто гипотетически вы тоже можете кого-то любить в сто раз сложнее, чем для меня.
Снейп ничего не ответил, и я вышла из комнаты. Снова оказавшись у себя, я взглянула на часы. К моему удивлению было уже семь вечера. В связи с тем, что в предыдущую ночь я практически не спала, меня сильно клонило в сон, и, решив поддаться желанию организма, я переоделась в пижаму и легла спать.