Прошлое. Ольга , Мартин.

МАРТИН. Ты изменилась, Ольга…Ты – не такая, как раньше…

ОЛЬГА. Раньше ты не знал меня, Мартин …(пауза) Ты не знал меня никогда. Я встретила Мишу сегодня утром у церкви на Штаргардерштрассе, с тем маленьким белым Христом…

МАРТИН. Какого Мишу, Лёлечка?

ОЛЬГА. Да не Лёлечка я тебе! Даже не пытайся, как мы…русские! … Я встретила Мишу…Мишу Чехова… я не видела его года три…или больше! Все эти годы он был в Берлине и молчал. И все молчали вокруг … как будто бы ничего не произошло, ты понимаешь, Мартин? Ни-че-го… Он сказал, что ровно три года назад приезжал Сева… Всеволод ЭмильевичМейерхольд… МАРТИН (холодно) Это тот немец-лютеранин, принявший православие? И почему же он не зашёл к тебе поздороваться?

ОЛЬГА. Замолчи, Мартин! И никогда, слышишь? никогда не рассуждай о тех вещах, которые близко не понимаешь… Да, он не зашёл ко мне! Не зашёл, хотя был здесь, в Берлине…И знал прекрасно, что я – рядом, на соседней

улице нашей славной русской деревеньки Шарлоттенград! Но он не зашёл ко мне…Мой Мейерхольд…

МАРТИН (зло) Да успокойся, Ольга… Ты была его актрисой…Одной из…Служила в его театре… С годами многое меняется. Удел актрисы помнить режиссёра всю жизнь, удел режиссёра – помнить только свой спектакль. Актёры – это биоматериал, только глина для лепки. Разве ты не знала об этом?

ОЛЬГА. Замолчи, Мартин! Миша волновался, хотя прошло три года .(с неожиданной злобой) Запинался в словах, как мальчик-заика на Рождественской ёлке …Три года это же – целая вечность для театра, как ты не понимаешь, глупый красивенький ударник! Ты что, думал - мы вечно будем ходить по берлинским кафе, пропуская по рюмочке, и смотреть на отлёты дирижаблей? (вспоминает с усилием) «Я старался передать ему свои чувства, скорее предчувствия о его страшном конце, если он вернётся в Советский Союз, - выдавил, наконец, из себя Миша. – Он слушал молча и спокойно, а потом с грустью ответил мне…»

МАРТИН. И что же он ответил?

ОЛЬГА. Точных слов он, конечно же, не помнил… «С гимназических лет, - сказал ему Всеволод, - в душе моей я носил революцию и всегда в крайних максималистических её формах. Я знаю, что вы правы – мой конец будет таким, как вы говорите. Но в Советский Союз я вернусь…»

МАРТИН. Но зачем?

ОЛЬГА (с отчаянием) Вот и Чехов спросил его тоже! … И ты знаешь, что он ответил ему? Что ему сказал Сева? «Из честности…» Просто: «Из чест- нос- ти…»… В этом он весь… Он всегда был таким – на пределе до крови, на разрыве… и даже сейчас, когда речь зашла о жизни.Он просто не может жить по-другому! Из честности, Мартин, ты понимаешь?! Да будь она проклята, эта ваша честность!!

МАРТИН. Очень жаль, Ольга! Тогда тебе придётся смириться с тем, что он не зашёл к тебе. Если бы он зашёл, он бы пришёл проститься. Проститься

навсегда, как вы, русские, очень любите! Но он решил поступить по-немецки…

ОЛЬГА (очень тихо) Оставь меня, Мартин.