Глава двадцать девятая

ИНДИЯ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ОТВЛЕЧЕНА. До квалификации с ней все было в порядке, но с тех пор она будто не со мной. Она кажется озабоченной чем-то.

Даже когда мы занимаемся любовью, создается впечатление, будто отчасти она отсутствует, и мне это не нравится. Совсем не нравится.

Сразу после гонки в Будапеште я должен был отправиться с командой в Бельгию, но изменил планы и полетел обратно в Лондон вместе с Индией. Я не собирался оставлять ее, пока она была в таком состоянии. У меня было всего несколько дней, прежде чем нужно было улетать в Бельгию, и до того момента я был настроен выяснить, какого черта с ней происходит.

Мы прибыли домой вчера, и она пошла на работу. Не встретилась со мной, чтобы пообедать. Она, извиняясь, выдумала какую-то чушь про сильную занятость.

Сейчас я вижусь с ней в первый раз после нашего возвращения, и мы находимся у нее дома. Джетт наверху, Кит на свидании, а мы с Индией смотрим фильм, но с тем же успехом я мог бы сидеть здесь один.

В общем, она сейчас со мной, и я никуда не уйду, пока она мне не скажет, что с ней такое.

— Ты собираешься рассказать мне? Или мне, блядь, начинать угадывать? — Слова получились несколько более грубыми, чем я рассчитывал.

Ее взгляд направлен на меня. В нем плещется гнев.

— Расскажу тебе что?

Я беру пульт и выключаю телевизор.

— Расскажешь мне, что тебя гложет.

Ее выражение лица проясняется.

— Ничто меня не гложет.

Да ради всего святого!

— В воскресенье я выиграл Гран-при в Венгрии.

Она смотрит на меня в смятении.

— Я знаю. Я была там.

— Физически была. Мысленно — нет. За день до этого ты стала смотреть на меня иначе. Иисусе, Индия, как-то мало у тебя было энтузиазма в связи с моей победой на первой гонке, на которой ты присутствовала после начала наших отношений, а мне ведь было немного, блядь, важно, чтобы ты была свидетелем этой победы, и все, что я получил, это поздравления и похлопывания по плечу.

— Иисусе, прости, что не дала тебе полагающегося количества оваций! — огрызается она. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Запихнула язык тебе в глотку? Сорвала одежду и отымела прямо здесь и сейчас? Прости, но это было бы неуместно, знаешь ли, из-за моего ребенка и остального гоночного населения, находящегося здесь!

— Ты кричишь на меня? — спрашиваю я ее.

Серьезно, со мной что-то не так, потому что я невероятно завелся, когда она разозлилась. От ее разъяренного вида мой член становится твердым как гвоздь. Ну, почти все, что она делает, заставляется мой член твердеть, но ее гнев определенно мой афродизиак.

— Мать твою, звучит очень похоже, да? — Она хмурит брови.

Она сексуальная как сам секс.

— Я правда хочу тебя трахнуть прямо сейчас, — говорю я ей со всей серьезностью.

Она смотрит в мою сторону, ее глаза расширяются и в них пылает огонь.

— Ты серьезно?

— Я никогда не шучу о желании трахнуть тебя.

— Иисусе! Ты правда выводишь меня из себя, — раздражается она.

Она поднимается с софы, но я ловлю ее за руку, останавливая, и тяну к себе. Она издает протестующий звук, но на самом деле не пытается встать.

— Ты правда заводишь меня, — говорю я ей.

Она смотрит на меня, выдерживая паузу.

— Я сейчас очень зла на тебя, Леандро, — бормочет она, но ее голос уже не такой злой, каким был до этого.

— Да, ну так и я тоже зол на тебя, Индия. Но все равно готов для тебя. — Я скольжу руками к ее заднице, чтобы стиснуть ее.

Она щурится, уставившись на меня.

— У нас не будет секса.

— В данный момент не будет, но как только Джетт заснет, я привяжу тебя к твоей кровати и оттрахаю до потери пульса.

От моих прикосновений она вздрагивает. Обожаю то, что она не может устоять передо мной, как и я не могу устоять перед ней.

— И если мне придется тебя пытать, чтобы вытянуть правду, лишая оргазма, тогда так тому и быть. Но я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне, что же тебя гложет, чтобы мы могли это исправить, и чтобы я мог провести время в постели, даря тебе множественные оргазмы.

Она роняет голову мне на плечо и выдыхает с грустью. От этого я взвинчиваюсь до предела.

— Поговори со мной, детка.

Она поднимает на меня взгляд. Я вижу в ее глазах страх, а потом они наполняются слезами.

Я сажусь ровно и обхватываю руками ее лицо.

— Иисусе, Индия, ты на самом деле начинаешь меня пугать.

Она бросает взгляд в направлении закрытой двери в гостиную, после чего снова смотрит на меня. Она выдыхает, затем начинает говорить приглушенным голосом:

— Пола, отца Джетта, сегодня выпустили из тюрьмы. Пока ты в субботу был на трассе, я получила звонок от Расселла, адвоката, который занимался его заключением. Делом, в котором я была главной свидетельницей. Причиной, по которой он отправился в тюрьму.

— Ты не являешься причиной того, что этот ублюдок отправился в тюрьму. Он сам тому причина.

— Пол винит меня за то, что отправился за решетку.

— Индия, он сел, потому что он педофил. У него был секс с девочками-подростками. Ты сама забеременела, когда была подростком, ради всего святого.

Она съеживается. Страдание искажает черты ее лица и из глаз текут слезы. Из-за этого я чувствую себя тотальным мудаком.

Я ловлю ее скатывающуюся слезу и вытираю большим пальцем.

— Прости, детка. Мне не следовало этого говорить.

— Нет, ты прав. Просто, слыша это, мне кажется, будто я жертва.

— Ты была жертвой, сейчас ты выжившая. — Я наматываю ее волосы на руку. — Ты гребаное чудо. Ты сильнейшая личность из всех, кого я знаю, Индия. Кем ты была, и кем стала… большинство людей сдались бы, но не ты. Ты боролась изо всех сил, чтобы дать своему сыну наилучшую жизнь. Ты должна гордиться собой.

Ее глаза наполняются нежностью.

— Я, вроде как, люблю тебя. — Она пальцами проводит по моим волосам.

— Я тоже, вроде как, люблю тебя. Очень сильно. — Я приближаюсь к ней и прижимаюсь к ее губам поцелуем.

Отодвигаясь, я откидываю голову на софу.

— Пол вышел из тюрьмы, что это значит для нас?

Я вижу, что она улыбнулась, когда я сказал «нас». Затем она пожимает плечами.

— Он будет жить в Манчестере, где и жил. У него будет электронный браслет и комендантский час, так что он не сможет приехать сюда, если захочет. Но Расселл добился запретительных постановлений для меня и Джетта.

— Пол угрожал тебе?

Она опускает взгляд.

— Да. Давно. Сразу после того, как сел в тюрьму, он отправил мне письма с угрозами.

Чистая праведная ярость зажглась внутри меня. Пусть только этот мудозвон приблизится к Индии или Джетту, и я убью его сам.

— Я найму для тебя и Джетта охрану, когда меня не будет рядом. — Как мне паршиво осознавать, что мне скоро нужно улетать, а этот ублюдок на свободе и делает, что ему угодно.

— Что? Нет, в этом нет необходимости. — Она качает головой. — Не думаю, что он побеспокоит нас. Я не слышала о нем ничего с тех самых писем. И он уже давно пытался получить досрочное освобождение, сейчас же ходит на свободе и, уверена, не станет ею рисковать.

— Пол когда-нибудь просил увидеться с Джеттом?

— Нет. Думаю, он относит Джетта к причине, по которой отправился в тюрьму. Почти уверена, что ему кажется, если бы я не забеременела, то о нем никто бы ничего и не узнал.

Гнев, раздражение и беспокойство за нее и Джетта несутся по моим венам.

— Прошу, позволь мне нанять нескольких охранников, чтобы обезопасить вас.

— Нет необходимости, Леандро. — Она ладонью касается моей щеки. — Со мной все будет в порядке. Но, так и быть, нанять охрану для Джетта хорошая идея. Просто на всякий случай.

— Я, черт подери, разрываюсь от злости на то, что мне нужно отправляться в Бельгию, — вздыхаю я. — Я правда не хочу оставлять тебя. Почему бы тебе и Джетту не отправиться со мной?

— Мы не можем. Мне нужно возвращаться на работу. У меня есть пациенты, зависящие от меня. Я и так уже брала отгулы. Больше не могу. — Она выдыхает и выглядит немного потерянной.

— Тогда и я не отправлюсь в Бельгию.

Она смотрит на меня ошеломленно, роняя руку, что касалась моего лица.

— Нет. — Она настроена решительно. — Ты должен поехать. У тебя контракт, и это важно для тебя. Это твой первый сезон после аварии.

Я обхватываю ее лицо руками.

— Ты для меня куда важнее.

— Со мной все будет в порядке. — Приближаясь ко мне, она целует меня в лоб. — Здесь Кит. — Затем она целует меня в кончик носа. — Прошу, не беспокойся.

Ненавижу ощущать себя пойманным в ловушку и быть в противоречивых чувствах. Мне на самом деле не хочется оставлять ее, пока этот гребаный ублюдок ходит по улицам, но по контракту я обязан отправиться в Бельгию. Как бы мне хотелось, чтобы она полетела со мной.

Я начинаю говорить, но она прерывает меня своими губами, целуя меня со всей страстью.

Я знаю эту ее игру, но беспомощен перед ощущением ее нежного язычка в моем рту и ее упругого тела, прижатого к моему.

— Это еще не конец, — бормочу я напротив ее губ, руками изучая ее задницу.

— Не сомневаюсь в этом, — шепчет она в ответ. Затем углубляет поцелуй, толкаясь бедрами по моей эрекции.

Я могу поработать над этим позже: уговорить ее отправиться со мой.

Потому что ни за что на свете у меня не получится чувствовать себя нормально, если я оставлю ее здесь одну.

И если она не поедет, тогда я без колебаний найму охрану и приставлю ее к Индии и Джетту до тех пор, пока не вернусь к ним. Затем я буду разбираться, какого хера делать с остальными гонками, потому что уверен, что ни за что, блядь, не буду оставлять ее на длительные промежутки времени, пока этот уголовник, ее бывший, на свободе.