Мы «отыгрываем будущие и возможные действия», гоняя по Образу мира Образ себя, осуществляющего Образы действий с Образами вещей и Образами существ.

Еще раз повторю: мазыки считали, что сущностно есть только два вида образов — Образы миров и Образы действий. Все образы вещей, по сути, это образы миров. И Образы себя — Масовые стоды — или Образы существ — то же самое.

Вот об Образах себя мы сегодня и поговорим.

Тут надо отдать должное психологии, она об этом понятии писала немало. И мы однажды это все подробно изучим. Более того, начиная, кажется, с работ Бернштейна, который не был, в действительности, психологом, а был физиологом, которого физиологи сейчас, похоже, потеряли, а психологи почему-то присвоили себе, ведутся исследования и того образа себя, который движется в пространствах воображаемого движения. Он же отражается в клеточных тканях мозга, как утверждают психофизиологи, маленьким человечком. Насколько я помню, перевернутым вверх ногами. Зовут его «гомункулусом».

Этот раздел психофизиологии, начиная с того же Бернштейна, называют Биомеханикой и очень уважают. На нем основывалось когда-то бывшее у нас роботостроение. Сейчас, кажется, не основывается. И я предполагаю, что сломалось оно в России не из-за перестройки, а из-за немыслимых сложностей, которые не смогла победить технология. В пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века к этому направлению мысли примазало себя семиотическое движение и именно кибернетикой робототехники и занялось. Работы их отчетливо показали, кто среди нас самый умный, но в производство так и не пошли — их бы там не поняли.

Я рассказываю об этом кратко, но не просто так. Мне важно донести одну простую мысль: как бы мы ни переусложняли Исту чего бы то ни было, эта вещь будет работать, если Иста есть. Будет работать как операционная среда Виндоуз, больше которой в мире ничего не ругали. Безобразная и безобразно громоздкая среда, тем не менее, работает, потому что в основе ее лежит Иста разумного взаимодействия человека с компьютером. И даже все попытки тысяч программистов Майкрософта показать всему миру, кто здесь самый умный, не могут помешать человеку сделать то, что он ожидает от компьютера.

Если самая запутанная и странная программа работает, значит, в ней есть разумная основа, соответствующая действительности этого мира.

И наоборот: если что-то, несмотря на все усилия, не воплотилось в жизнь или не получилось, значит, в нем отсутствовала Иста, отсутствовало соответствие исходному образу этого мира, построенному Разумом из впечатлений.

Иными словами, раз усилия всех психологов, психофизиологов, семиотиков и робототехников нашей страны не привели к созданию человекоподобных роботов, значит, в их рассуждениях была ошибка, которая не давала создать Исту. Не давала создать полноценный образ того, как робот должен осуществлять действия в условиях планеты Земля.

Это не совсем верное утверждение, поскольку мы знаем примеры множества производственных роботов, построенных нашими людьми. Но разделим предметы обсуждения. Все эти роботы, которые воплощены и действуют, не имеют к психологам никакого отношения. Их создавали инженеры. Просто брали и воплощали свои представления о том, как действует тот или иной человеческий орган. Чаще всего, рука. И помощь психологов им тут была только помехой. Это они могут представить и воспроизвести и сами. Так даже легче — никто не мешает.

Наука, в частности психология, и даже физиология движения, нужна там, где ставится гораздо более сложная задача, чем создание робота-манипулятора, выполняющего одну частную задачу. Вот с этим психология и не справилась. Я предполагаю, потому, что не смогла создать точное описание того, как человек проигрывает свои предполагаемые действия в воображении, когда думает.

Не берусь осуждать психологов за это. Задача очень сложна. И не берусь сам решать эту задачу во всей полноте, на которую замахивались психологи. Ограничусь пока простейшим описанием того, как и чем думает человек. Но жду ваших наблюдений, чтобы убедиться, что этот шаг сделан действительно верно. А значит, если на основе его создать нечто более сложное, даже привнесенные в надстройку сложности, умности и ошибки не помешают делать дело. Основа будет скрипеть, зависать, но делать ожидаемое, поскольку она соответствует действительному миру.

Итак, воплотившись, думаем мы всегда одно и то же: мы решаем задачу выживания на этой планете. Конечно, если не меняем направление тока жизни и не принимаем смерть. Человек не равен своему разуму и может иметь собственные, отличные от разумных, задачи. И бывает, что ему удается вспоминать себя до появления разума. Тогда мы можем себе позволить просто думать. О чем угодно и как угодно. К сожалению, поскольку и для этого нужен разум, темы продолжаем думать тем, что накопили за жизнь, — образами разума, — и в итоге, даже после десятков лет, проведенных в полетах вне тела, как Роберт Монро, остаемся все теми же людьми своего общества и своей эпохи.

И все же, пока мы осознаем себя человеками, мы думаем только одну думу, воплощенную в тысячи, тысячи, тысячи мыслей. Мы выживаем, решая это как задачу задач. То есть Задачу, воплощенную в бесчисленное множество разнообразнейших задач и задачек. Чаще всего, мы настолько увязаем в этой повсеместной задачности нашей жизни, что не видим даже исходный вопрос, определяющий всю работу разума: как убрать помеху жизни. Но приглядитесь, вопрос этот всегда один и тот же, несмотря на множество видов решений, которые мы находим…

Это важно увидеть и понять. Без понимания того, что разум всегда направлен в одну сторону, невозможно понять, что такое разум. А он — всего лишь простейшее орудие, данное человеку для выживания и усложняемое нами в зависимости от сред, в которые мы попадаем. Но при этом разум остается всегда все тем же простейшим порывом или напором, который мы всего лишь чувствуем в себе. Он — это все та же способность сознания стекать с плотностей мира. Он — лишь ток жизни, имеющий направление.

Имеющий направление и способный воплощать это движение в образы и запоминать полезные находки.

В сущности, Разум только этим отличается от Стиха — стихиального состояния сознания. Сознание в Стихе, то есть «тихое сознание», как говорили мазыки, точно так же обеспечивает выживание и решение задач, но не помня и не запоминая, просто обтекая помеху, вставшую на пути человека. Разум облекает это в образы, и образы эти все сложнее, по мере усложнения жизни, но он прост и понятен нашему естеству, потому что его не надо понимать. В своей основе разум для нас всего лишь чрезвычайно знакомое ощущение: движение продолжается или оно остановилось, и я ощущаю упор, я во что-то уперся.

Вот так мы знаем истину и мир. Именно это чувство позволяет нам «думать» во снах и иных мирах.

Но в этом мире мы думаем образами, которые делаем, храним и в нужный миг извлекаем из памяти. И образы эти очень точно соответствуют этому миру. Истоты — это точнейшие слепки, отпечатки окружающих вещей и явлений. Потому и делаются они из впечатлений, из того, что впечаталось, отпечаталось в сознании.

И пока мы находимся на Земле, ток разума ощущается движущимся до тех пор, пока он совпадает с Истами вещей или явлений и течет по истотам. И он же ощущается остановившимся, упершимся в преграду, если мы пытаемся идти не по истотам или выскочить за рамки Исты.

Но это просто техническая накладка одного на другое. Не наличие Исты определяет действительность того, с чем я столкнулся, Иста лишь тень вещи. Вещь или явление существуют сами по себе. И я упираюсь в них разумом в действительности. Исты и истоты, как и любые другие образы, имеют лишь значение узнавания и подсказки, не более. Но поскольку они всегда присутствуют, когда я действую правильно, и постоянно присутствуют, когда я ошибаюсь, совпадая с моими действительными ощущениями, я привыкаю считать, что мои действия не соответствуют им, а не миру. Не по уму делаются, неразумны, как говорится.

Плевать бы на весь этот разум, но на Земле так жить легче. К тому же, разум отражает этот мир всецело. А это значит, что в земной жизни мы просто не можем выйти за его пределы. Если появляется нечто новое, неведомое, он тут же делает его образ, и вот уже мы снова внутри разума. Побыть вне разума не могут даже сумасшедшие, битва за выход из него безнадежна, как битва за выход из себя. И мы сдаемся и смиряемся, просто не в силах найти место, где бы его не было.

И забываем про сны. Сны позволяют многое понять о себе, поскольку в них с разумом творятся странности. Но мы предпочитаем от них отмахиваться, а не изучать эти подсказки… И это верно, пока ведет только к тому, что все путается в голове. Поэтому не надо делать излишних усилий в попытке остановить поток мыслей и рывком достичь просветления. Даже Будда смог его достичь, лишь отказавшись от усилий.

Для большей части людей существует лишь один путь движения к себе: спокойно разобраться в том, что имею в собственном хозяйстве, и двигаться лишь через понимание и постоянный труд. То есть разбираться, понимать и не ослаблять усилия, что значит не вкладывать в него больше, чем тебе позволяют условия твоего выживания. Потому что, если вкладывать больше, однажды ты сожжешь все запасы, и усилие твое ослабнет. Чтобы не ослаблять усилия, его надо делать слабее, чем можешь. Иначе говоря, не больше, чем можешь сегодня и каждый день.

Вот и продолжим разбираться с тем, как и чем думает разум, чтобы до конца понять ту загадку, что поставили перед собой в первой части исследования. Чем отличается Днеразум от Сноразума.

Для этого я предлагаю вам понаблюдать за тем, как вы строите образы возможных действий, проигрывая возможные действия и выбирая из них лучший, то есть наиболее подходящий, образ. И прошу посмотреть через то, как это описывали мазыки.

А описывали они наше думанье, как игру, которую Разум ведет в Образе мира, выделяя в нем лишь ту часть, которая нужна для данной задачи, с помощью Куколки, которую водит по этому образу, как ребенок по лоскутному одеялу на печи. Куколка эта является Образом себя.

Общее имя для всех Образов себя было Ольшанка. Ольшанок этих, или Масовых стодов, то есть различных образов себя, было много. Целая Лествица. Для каждой возрастной вежи создается новая. И при этом ты сам еще и дорисовываешь ее, исходя из собственных данностей. Тем не менее, мазыки выделяли несколько видов Олынанок, в которых проявляются родственные черты у всех людей одной культуры.

В частности, самый первый Образ себя назывался, как и самый первый Образ мира, — Материк. Он рождается как представление о себе как о Теле боли и отражает окружающий мир, как Мир плотностей, Материк.

Затем в него входят люди, которые нянчатся с дитем. Как вы понимаете, это мамки и няньки. Поэтому следующий образ себя складывается у ребенка через то, как его видят мамки, и называется Мамич. Он ложится на Материк, и он еще полностью заемный, своего рода, отражение окружающего мира. Ребенок в Мамиче даже еще не говорит «я», он говорит про себя в третьем лице.

А затем приходит самоосознавание через самооценку. Ребенок может уже давно говорить «я», но быть еще в Мамиче, но вот когда он подумает про себя, что он Маленький гаденыш, иначе говоря, когда у него появляется цель отомстить взрослым за то, что они предали его божественность, он переходит в следующий образ себя, в Гаденыша. Может, правда, и не перейти, если его не лишили любви и восхищения болезненно. Но пребывание в Гаденыше очень важно, потому что именно в этом возрасте рождается ощущение себя Душевным человеком. Именно этот Образ себя будет править всей жизнью человека, выстраивая относительно себя все остальные образы.

Почему? Потому что именно в этом возрасте ребенок начинает испытывать душевную боль и понимать, что такое душа.

Затем, с переходом в отрочество, образы себя у мальчиков и девочек разделяются. Мальчик ощущает себя Бараном, девочка Козой. И ведут себя соответственно.

Иначе говоря, именно Ольшанкой Барашка или Козочки они и решают свои жизненные задачи. А Барашек или Коза эти накладывают свои особенности поведения на все их решения.

Я не буду подробно излагать эту часть Хитрой науки, поскольку ею мы будем заниматься особо.

Достаточно, если вы поняли. В дневном разуме вы всегда гоняете по Образу вашего мира свой Образ себя, свою Ольшанку или своего Олынанка. Но при этом вы знаете, что решение верно или что вы движетесь к решению, не потому, что вы сличаете свой путь с каким-то ответом, а по самому ощущению движения. При этом, это ощущение всегда может быть проверено рассудочно: выкладкой соответствующей последовательности образов-истот, которые ведут к цели.

Когда я вас долго мучаю с какими-нибудь задачами по Устроению дел, а потом выкладываю свое решение, про которое вы говорите: как просто! — вы всегда проверяете эти образы именно на ощущение того, что поток стиха, воплощенного в разум, свободно протекает сквозь них. Именно это ощущение движения прямо к цели и дает вам единственное истинное ощущение действительного решения, а с ним и разумности моего предложения.

Это значит, что, наблюдая за собой, вы должны теперь углубить свою способность самонаблюдения до того, чтобы отдельно видеть решение в последовательности образов и его же в ощущении свободного протекания или движения.