Глава первая 2 страница

556

звуков жизни не щадить»), П полемизировал с этой идеей своих политических друзей.

5—6 — Бранил Гомера, Феокрита: /Зато читал Адама Смита... — Гомер (Омир — визант. форма имени, воспринятая русской средневековой традицией и перешедшая в XVIII в. в «высокий стиль») — древнегреческий народный поэт (аэд), время жизни — предположительно от XII до VII в. до н. э. Античная традиция приписывала ему авторство эпических поэм «Илиада» и «Одиссея». Феокрит (III в. до н. э.) — древнегреческий поэт, автор идиллий. Творчество Гомера и Феокрита вызывало повышенный интерес в эпоху предромантизма, во время поисков путей к национально-самобытной героической и народной культуре, противостоящей салонному искусству эпохи рококо. В России начала XIX в. Гомера и Феокрита переводили поэты отчетливо демократической ориентации — Мерзляков и Гнедич. Опыты их оказали большое воздействие на русскую гражданскую (в том числе и декабристскую) поэзию. Однако в тех кругах Союза Благоденствия, с которыми соприкасался П (кружок Н. И. Тургенева), увлечение античной поэзией вызывало ироническое отношение. П были известны слова Тургенева во вступительной речи при приеме в «Арзамас», иронически противопоставлявшие бесполезный, по его мнению, перевод «Илиады» Гнедичем полезным сочинениям по политической экономии: «Я, занимая мысли мои <...> финансами, вздумал, что приличнее было бы помощнику библиотекаря и переводчику Гомера, вместо Илиады, перевести в стихах, и даже экзаметрами, например: Sussmilch Gottliche Ordnung или Justi Abhandlung von den Steuem und Abgaben», то есть «Зюссмильх», «Божественный порядок», «Трактат о налогах и доходах» Юсти — произведения экономистов, изучавшиеся Тургеневым в Геттингене (Арзамас и арзамасские протоколы. Л., 1933. С. 193). Адам Смит (1723— 1790) — англ. экономист, оказавший сильное влияние на Н. И. Тургенева и политэкономические идеи декабристов. Разговоры П с Тургеневым, утверждавшим, что «поэзия и вообще изящная литература не может наполнить души нашей, открытой для впечатлений важных, решительных» (Русский библиофил. 1914. № 5. С. 17), и считавший вслед за Адамом Смитом, что «деньги составляют весьма малую часть богатства народного» и что «народы суть самые богатейшие», «у коих всего менее чистых денег» (Тургенев Н. Опыт теории налогов, 2-е изд. СПб., 1819. С. 93), отразились в характеристике воззрений Онегина.
Таким образом, Онегин вслед за Адамом Смитом видел путь к повышению доходности хозяйства в увеличении его производительности (что, согласно идеям Смита, было связано с ростом заинтересованности работника в результатах своего труда, а это подразумевало право собственности для крестьянина на продукты его деятельности). Отец же Онегина предпочитал идти по традиционному для русских помещиков пути: разорение крестьян в результате увеличения повинностей и последующий заклад поместья в банк (см. с. 493—495).
Интерес к политической экономии был яркой чертой общественных настроений молодежи в 1818—1820 гг. Ср. в пушкинском «Романе в письмах»: «В то время строгость правил и политическая экономия были в моде» (VIII, 55).

557

12 — Когда простой продукт имеет. — Простой продукт — перевод одного из основных понятий экономической теории физиократов1 «produit net» (чистый продукт) — продукт сельского хозяйства, составляющий, по их мнению, основу национального богатства. У П курсив подчеркивает цитатный и терминологический характер этого выражения.
Стихи эти привлекли внимание К. Маркса, который в работе «К критике политической экономии» писал: «В поэме Пушкина отец героя никак не может понять, что товар — деньги» (Маркс К, Энгельс Ф. Соч. М., 1959. Т. 13. С. 158). Ф. Энгельс во «Внешней политике русского царизма», анализируя экономические основы агрессивной внешней политики, писал: «Это было время, когда Евгений Онегин (Пушкина) узнал из Адама Смита —

„Как государство богатеет..."». (Там же. Т. 22. С. 29)

VIII, 5 — Что было для него измлада... — Измлада (церковносл.) — смолоду. Употребление слова «измлада», возможного лишь в высоком стиле, придает строфе иронический оттенок.

9—10 —...наука страсти нежной, /Которую воспел Назон... — Овидий Назон — римский поэт (43 г. до н. э. — 16 г. н. э.), автор «Метаморфоз» и элегий. Был сослан императором Августом в город Томи в устье Дуная. В кишиневский период П неоднократно проводит параллели между своей судьбой и судьбой Овидия. Наука страсти нежной — непристойная дидактическая поэма Овидия «Наука любви» (Ars ametoria). Упоминание «Науки любви» резко снижает характер любовных увлечений Онегина. Это особенно ощущалось в черновых вариантах первой главы с их упоминаниями «б< есст> ыдных наслаждений» (VI, 243):
Любви нас не природа учит
А первый пакостный роман... (VI, 226)

Ссылка на Овидия как создателя «любовной науки» традиционна в «щегольском наречии». А. В. Храповицкий в предисловии к «Любовному лексикону» писал: «Всякому же известно, что Овидий, гражданин древнего Рима, приметив любовные хитрости, сочинил книгу о любовном искусстве. Итак тогда еще любовь сделалась наукою» (Любовный лексикон / Пер. с франц. М„ 1779. С. 3).

IX — В печатном тексте строфа опущена и заменена тремя строчками точек. В беловом автографе: Нас пыл сердечный рано мучит. Очаровательный обман, Любви нас не природа учит

________________________
1 Физиократы — французские экономисты XVIII в., рассматривавшие землю в качестве единственного источника богатства и отрицавшие любые формы государственного вмешательства в экономику.

558

А Сталь или Шатобриан.
Мы алчем жизнь узнать заране, Мы узнаем ее в романе
Мы все узнали, между тем
Не насладились мы ни чем —
Природы глас предупреждая
Мы только счастию вредим
И поздно, поздно вслед за ним
Летит горячность молодая
Онегин это испытал
Зато как женщин он узнал (VI, 546).

Пропуски строф становятся у П в дальнейшем композиционным приемом, создавая многоплановость художественного пространства текста (см.: Гофман М. Л. Пропущенные строфы «Евгения Онегина» // Пушкин и его современники. Вып. XXXIII—XXXV. Пб., 1922. С. 1—328; Тынянов 70. Я. О композиции «Евгения Онегина» // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977).

XII, 2 — Сердца кокеток записных! — Записной здесь: «завзятый, отъявленный, общепризнанный» (Словарь языка П. Т. 2. С. 84). «Кокетка записная» — выражение, имевшее почти терминологическое значение, ср. в стихотворении Баратынского «Моя жизнь» (1818—1819?):
Люблю с красоткой записной
На ложе неги и забвенья
По воле шалости младой
Разнообразить наслажденья.
(Баратынский. Т. 1. С. 266)

Стихотворение это впервые опубликовано в 1936 г., однако автограф его находился в альбоме лицеиста Яковлева. Альбом этот был в руках П, который вписал в него свое стихотворение «Я люблю вечерний пир...». Выражение это у П означает женщин полусвета (понятие «хорошего тона» исключало возможность откровенного кокетства для женщины «света»: «Кокетства в ней ни капли нет — / Его не терпит высший свет» — 8, XXXI, 7—8), соединявших свободу обращения с большей, чем у светских дам, живостью разговоров, непринужденной веселостью и смелостью в любовных увлечениях. Автор ЕО различал оттенки обращения «тонкой вежливости знати» и «[ветренности] милых шлюх» (VI, 351). Ср. параллельный фразеологизм «франты записные» (7, LI, 9), видимо, образовавшийся под влиянием первого. ХП, 10 — Фобласа давний ученик... — Фоблас — герой романа Ж.-Б. Луве де Кувре (1760—1797) «Похождения кавалера Фобласа». Нарицательное имя женского соблазнителя. Об отношении Я к Луве де Кувре см.: Вольперт Л. И. «Фоблас» Луве де Кувре в творчестве Пушкина // Проблемы пушкиноведения. Л., 1975. С. 87—119.

559

XIII—XIV — П опустил эти две строфы, заменив их тремя строками точек. В черновом автографе значится:
XIII
Как он умел вдовы смиренной
Привлечь благочестивый взор
И с нею скромный и смятенный
Начать краснея < разговор>
Пленять неопытностью нежной
и верностью надежной
[Любви] которой [в мире] нет —
И пылкостью невинных лет
Как он умел с любою дамой
О платонизме рассуждать
[И в куклы с дурочкой играть]
И вдруг нежданой эпиграммой
Ее смутить и наконец
Сорвать торжественный венец.

XIV
Так резвый баловень служанки
Анбара страж усатый кот
За мышью крадется с лежанки
Протянется, идет, идет
Полузажмурясь, [подступает]
Свернется в ком хвостом играет
Расширит когти хитрых лап
И вдруг бедняжку цап-царап —
Так хищный волк томясь от глада
Выходит из глуши лесов
И рыщет близ беспечных псов
Вокруг неопытного стада
Все спит — и вдруг свирепый вор
Ягненка мчит в дремучий бор (VI, 224—226).

Образ кота как изображение хитрого волокиты находит близкое соответствие в «Орлеанской девственнице» Вольтера:
Осведомленнее был наш Монроз.
Он очень ловко расспросил прислугу
Где спит Агнесса, где ее покой,
Все осторожным взглядом замечая,
Как кошка, что идет, подстерегая
Застенчивую мышку, чуть ступая
Неслышною походкой воровской,
Глазами блещет, коготки готовит
И, жертву увидав, мгновенно ловит...
(Вольтер. Орлеанская девственница /
Пер под ред. М. Л. Лозинского. М., 1971. С 156)

Эпизод этот, выпав из ЕО, попал в «Графа Нулина». О том, что поэма Вольтера была в поле зрения П в момент его работы над первой главой, свидетельствует не только этот отрывок. Заметные переклички имеются между предисловием к первой главе ЕО и предисловием отца Апулея Ризория Бенедиктинца, под маской которого Вольтер издал свое предисловие к поэме. Перекликается не только образ условного издателя — лица постороннего по отношению к автору поэмы, но и более конкретные детали — ироническое утверждение: «Особенно нас утешает, что в нашей „Девственнице" найдется гораздо меньше дерзостей и вольностей, чем у всех великих итальянцев, писавших в этом роде» (Там же. С. 30) и: «...да будет нам позволено обратить внимание поч< теннейшей> пуб< лики> и гг. журн< алистов> на достоинство, еще новое в сатирическом писателе: наблюдение строгой благопристойности в шуточном описании нравов. Ювенал, Петрон, Вольтер и Байрон — далеко не редко не сохранили должного уважения к читателям и к прекрасному полу» (VI, 528). В предисловии и примечаниях Вольтер именует себя «скромным автором» (Там же. С. 32, 243). П так же именовал себя в примечании (VI, 193).
Пропуск двух строф в окончательном тексте отмечал границу между частью, посвященной характеристике героя (строфы I—XII), и описанием его дня (XV—XXXVI). Характер Онегина в том виде, в каком он рисуется в первых двенадцати строфах, отмечен противоречием между чертами, позволяющими включить его в круг молодежи, испытавшей воздействие Союза Благоденствия, и свойствами, полностью несовместимыми с такой характеристикой. Онегин то приближается к идеалу «умного человека», то сливается с полярно противоположным ему типом «светского молодого человека». Колебание в этом типологическом поле создавало возможность переключения тона повествования то в сатирический, то в иронический, то в лирический план.
Выделение истории дня светского франта как особой сатирической темы (ср.: Толстой Я. Н. К петербургскому жителю // Мое праздное время. СПб., 1821; параллели между стихотворением Я. Н. Толстого — приятеля П по «Зеленой лампе» — и строфами, посвященными дню Онегина, дают картину убедительных соответствий, см.: Бродский. С. 85—86) вполне закономерно в контексте общественных настроений 1820-х гг. Жизнь петербургского франта подчинялась общему закону дворянской культуры — стремлению к ритуализации быта, почти полностью исключавшей возможность индивидуального распорядка дня. В этом смысле жизнь франта приближалась к таким, казалось бы, далеким от нее и строго организованным формам, как быт офицера или течение «работ» в масонской ложе. Во всех этих случаях последовательность моментов (дня или заседания) строго устанавливалась и не подлежала индивидуальным вариациям.
Поколение декабристов, выдвинув требования для человека активно формировать свое поведение и лично отвечать за поступки, резко воспротивилось ритуализации быта. «Деятельной праздности» светского ритуала противопоставлялось свободное уединение, кабинетная работа мысли. И парад, и масонская ложа стали восприниматься как тягостные и бессодержательные

561

обряды Мишенью сатирических стрел делается механическое однообразие раз навсегда заведенного светского ритуала, тема «потери времени».

XV, 1 — Бывало, он еще в постеле.. — Распорядок дня франта сдвинут по отношению к средним нормам светского времяпрепровождения. День Онегина начинается позже обычного («проснется за полдень»). Ср: «В высшем обществе день начинался довольно рано. в 10 часов вставали, обед происходил обыкновенно в 4—5 часов» (Севернее Г Т Петербург в XIX веке // Историч. вестник. 1903. Май. С. 621). См с. 517—521.

5 — Там будет бал, там детский праздник — Детский праздник — бал для подростков. «Дамами» на детских праздниках были 13—16-летние барышни, приезжавшие в сопровождении матерей. Однако возраст «кавалеров» мог быть самый разнообразный. Ср. описание «детского праздника» у Иогеля в «Войне и мире» (т 2, ч 1, гл. 12). Детские праздники начинались и оканчивались раньше обычных балов, так что молодой человек мог успеть еще заехать с детского праздника в театр, а затем поехать на бал.

10 — Надев широкий боливар... — Курсив и фамильярно-метонимическая замена шляпы именем прославившего ее политического деятеля указывают на сознательное использование П жаргонизма из диалекта франтов. Боливар Симон (1783—1830) — вождь национально-освободительного движения в Латинской Америке, кумир европейских либералов 1820-х гг. Судя по иконографическим материалам, Я носил шляпу & la Bolivar. Ср. в романе В. Гюго «Отверженные». «Это происходило во времена борьбы южноамериканских республик с испанской короной, борьбы Боливара с Морильо Шляпы с узкими полями составляли принадлежность роялистов и назывались „морильо", либералы облюбовали шляпы с широкими полями, носившие название „боливаров"» (ч I, кн. 5, гл. XII)

11 — Онегин едет на бульвар — Бульвар (см с. 518) — Невский проспект в Петербурге до весны 1820 г. был засажен посередине аллеей лип и в бытовой речи именовался бульваром. Около двух часов дня он был местом утренней прогулки людей «хорошего общества». «...Чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей: они наконец вытесняются нежными их родителями, идущими под руку с своими пестрыми, разноцветными, слабонервными подругами» (Н. В Гоголь, «Невский проспект»)

13—14 — Пока недремлющий брегет /Не прозвонит ему обед — Брегет — часы фирмы парижского механика Брегета (вернее, Бреге) Абрахама-Луи (1747—1823) Поведение Онегина во многом не совпадает с нормами дендизма, отклоняясь в сторону традиционного поведения русского щеголя-петиметра Ср. употребление часов «безмозглым петиметром» в «Щепетильнике» В И. Лукина: «.. они будут его разбужать по полуночи в двенадцатом часу и позже < > будут показывать время, когда должно ему скакать на свидание

562

с любовницею...» (Русская комедия и комическая опера XVIII века. М.; Л, 1950 С. 101—102).
Ср, с другой стороны, в «Пелэме..» Э Бульвер-Литтона: «— Скажите, мистер Пелэм, а вы уже купили часы у Бреге — Часы? — переспросил я. — Неужели вы полагаете, что я стал бы носить часы? У меня нет таких плебейских привычек. К чему, скажите на милость, человеку точно знать время, если он не делец, девять часов в сутки проводящий за своей конторкой и лишь один час — за обедом? Чтобы вовремя прийти туда, куда он приглашен? — скажете вы; согласен, но — прибавил я, небрежно играя самым прелестным из моих завитков, — если человек достоин того, чтобы его пригласить, он, разумеется, достоин и того, чтобы его подождать» (Бульвер Литтон. С. 74).
Прозвонит ему обед. — Карманные часы «с репетицией» были снабжены механизмом, который, если надавить на специальную пружинку, «отзванивал» время Таким образом, время можно было узнавать, не раскрывая крышки, прикрывавшей циферблат. Мода на часы фирмы «Брегет» поддерживалась не только их точностью, но и тем, что А.-Л Бреге никогда не производил двух одинаковых часов. Каждый образец был уникальным. В музейном собрании Московского Кремля хранится брегет с семью циферблатами, показывающий часы, минуты, месяцы календаря Великой французской революции (часы производства 1792 г.) и грегорианского календаря, дни недели и декады

XVI, 2 — «Пади, пади!» — раздался крик — «Пади!» — крик форейтора, разгоняющего пешеходов Быстрота езды по людным улицам составляла признак щегольства «.Все, что было аристократия или претендовало на аристократию, ездило в каретах и колясках четвернею, цугом, с форейтором. Для хорошего тона, или, как теперь говорят, для шика, требовалось, чтобы форейтор был, сколь можно, маленький мальчик, притом чтобы обладал одною, насколько можно, высокою нотой голоса <. > Ноту эту, со звуком и!., обозначающим сокращенное „поди", он должен был издавать без умолку и тянуть как можно долее, например, от Адмиралтейства до Казанского моста. Между мальчиками-форейторами завязалось благородное соревнование, кто кого перекричит...» (Пржецлавский О А Воспоминания // Помещичья Россия.. С. 67—68)

5—б — К Talon помчался- он уверен, / Что там уж ждет его Каверин. — Ресторан Талон существовал до весны 1825 г Он находился на Невском проспекте (ныне д. 15, в его помещении теперь находится кинотеатр «Баррикада»). Каверин Петр Павлович (1794—1855) — приятель П в лицейские и петербургские годы. Учился в Геттингене (1810—1811), служил в лейб-гусарском и Павлоградском гусарском полках. Был известен разгульным поведением и свободомыслием, член Союза Благоденствия См стихотворения П «К портрету Каверина» и «К Каверину». Весельчак, известный повеса легко делавший и плохо отдававший долги, гусар и дуэлянт, Каверин был одновременно членом «Зеленой лампы», другом Н. И Тургенева (несмотря на недоразумения, вызванные его беспечностью в денежных делах), Грибое-

563

дова, Пушкина, Вяземского и Лермонтова. Лучше всего Каверина характеризует письмо Тургенева к брату Сергею от 29 мая 1818 г. Рассказав о крепостнических выходках своего двоюродного брата «гнусного Бориса», Тургенев продолжает: «Сравни же с этим поступок повесы Каверина, к которому кучер принес 1000 рублей и просил за это свободы. Он ему отвечал, что дал бы ему свои 1000 р. за одну идею о свободе: но, не имея денег, дает ему отпускную» (Тургенев. С. 261). Сводя Онегина с Кавериным, П вводил героя в свое собственное близкое окружение.

7—14 — Вошел: и пробка в потолок... — Стихи нагнетают одновременно бытовые и литературные детали: вино кометы — шампанское урожая 1811 г., года кометы (см.: Кузнецов Н. Вино кометы // Пушкин и его современники. Вып. XXXVIII—XXXIX. Л., 1930. С. 71—75). Roast-beef окровавленный — ср. в стихотворении Парни «Goddam!»: «...le sanglant roast-beef <...> le jus d'Ai»; «кровавый ростбиф» — блюдо английской кухни, модная новинка в меню конца 1810-х — начала 1820-х гг. Страсбурга пирог — паштет из гусиной печенки, который привозился в консервированном виде (нетленный), что было в то время модной новинкою (консервы были изобретены во время наполеоновских войн). Лимбургский сыр — импортировавшийся из Бельгии очень острый сыр, с сильным запахом. Лимбургский сыр очень мягок и при разрезании растекается (живой); ср. другое объяснение: «покрытый слоем „живой пыли", образуемой микробами» (Словарь языка Я. Т. 1. С. 790).

XVII, 8 — Почетный гражданин кулис... — В 1810—1820-е гг. понятие «театрал» включало не только представление о завсегдатае театра, знатоке и ценителе игры актеров. Театрал поддерживал дружеские отношения с актерами, покровительствовал тем или иным актрисам, организуя в партере «партии» их поклонников, гордился любовными связями за кулисами и принимал активное участие в театральных интригах, «ошикивая» или «охлопывая» актеров и актрис. Главы театральных «партий», такие, как Катенин и Гнедич, были авторитетными ценителями актерской игры и наставниками в вопросах декламации. Однако основную массу театралов составляли люди, для которых принципиальные вопросы искусства отступали на второй план перед закулисными интригами (см.: Жихарев С. П. Записки современника. М.; Л., 1955. С. 557—634). П, которого участие в «Зеленой лампе» и дружба с Н. Всеволожским, П. Мансуровым, Д. Барковым и другими ввела в круг театральных интересов и закулисных знакомств, пережил период, когда и его можно было назвать «почетным гражданином кулис» (ср. стихи 13—14 в следующей, XVIII строфе). Связь XVII строфы с воспоминаниями о «Зеленой лампе» устанавливается текстуально. Ср. характеристику Всеволожского в черновом варианте послания Я. Н. Толстому:
..гражданин кулис,
Театра злой летописатель,
Очаровательниц актрис
Непостоянный обожатель (П, 776).

564

(См. также: Гроссман Л. Пушкин в театральных креслах // Собр. соч. М., 1928. Т. 1. С. 243—384; Королева Н. Декабристы и театр. Л., 1975). Однако статья П «Мои замечания об русском театре» (XI, 9—13) показывает, что уже в 1820 г. он перерос театральную групповщину, и образ молодого театрала, который «гуляет по всем десяти рядам кресел, ходит по всем ногам, разговаривает со всеми знакомыми и незнакомыми» (XI, 9), хвастаясь закулисными связями, стал вызывать у него иронию. Сочетание лиризма и иронии характерно и для строф, рисующих Онегина в театре.

10 — Где каждый, вольностью дыша... — Вольностью дыша — галлицизм respirer 1'air la liberte. В прижизненных изданиях — цензурная замена «критикой дыша». Ср. слова Рылеева на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.: «Мы дышим свободою» (Воспоминания Бестужевых. М.; Л., 1951. С. 37, 41).

12—13 — Обшикать Федру, Клеопатру, / Моину вызвать... — П дает суммарную картину типичных театральных ролей эпохи. Точное определение пьес, которые здесь имеются в виду, затруднительно. Федра — персонаж из оперы — переделки известной одноименной трагедии Расина. Ср.: «18 декабря < 1818> была представлена в бенефис Сандуновой лирич< еская> опера в 3 дейст< виях> в стихах, «Федра» (из театра Расина), перевод Пет. Ник. Семенова, музыка соч. Лемаена и Штейнбельта» (Арапов П. Летопись русского театра. СПб., 1861. С. 272). Клеопатра — установить, какую роль имел в виду П, не удалось. Моина — героиня трагедии В. А. Озерова «Фингал». «30 декабря < 1818> в роли Моины» выступала второй раз молодая актриса А. М. Колосова. «В Моине она была пластично прелестна и долго шли толки об ее игре» (Там же). П, видимо, посетил оба спектакля. Попытки связать все три роли непременно с балетом в свое время вызвали протест Б. В. Томашевского (см.: Лит. наследство. 1934. Т. 16—18. С. 1110), однако продолжались и впоследствии: А. А. Гозенпуд видит в строках 12—13 намек на балет «Тезей и Ариадна» (см.: Гозенпуд А. А. Музыкальный театр в России, I. Л., 1959. С. 343—344). Однако соображения эти недостаточно убедительны.
Театр в пушкинскую эпоху не только зрелище, но и место общественных собраний и определенный форум независимой общественной жизни. Актеры императорских театров, подчиняясь официальному ведомству, в известном смысле воспринимались как лица, несущие некоторую степень государственного авторитета. Наблюдение за порядком в театре было вверено полиции как одна из существенных ее обязанностей. Одновременно актеры, как деятели искусства, были зависимы от одобрения публики, которая имела право выражать свое мнение шумными знаками. Широкая осведомленность публики в закулисных интригах, протекциях, оказываемых тем или иным актрисам со стороны театральной дирекции или известных сановников, легко придавала овациям и свисткам оттенок политических акций. В 1822 г. приятель П. П. А. Катенин был выслан из Петербурга за демонстрацию в театре против любовницы петербургского генерал-губернатора Милорадовича — актрисы М. А. Азаричевой. У П неоднократно бывали ссоры в театре, приводившие к неприятностям с полицией (его ссора в 1818 г. с Перевозчиковым вызвала

565

донос полицмейстера Горголи и причинила П много беспокойства) и дуэлям (например, с майором Денисовичем). Театральному поведению П был свойствен эпатирующий тон, в черновых вариантах XVII строфы приписанный Онегину: «он бурный»; «Ежову вызвать...» (VI, 229), Е. И. Ежова — второстепенная актриса, гражданская жена Шаховского, объект насмешек арзамасцев.

XVIII, 1 — Волшебный край! там в стары годы... — Последние годы, проведенные перед ссылкой П в Петербурге (совпадающие со временем действия первой главы), были периодом его исключительно напряженных театральных интересов и проходили под впечатлением оживленной полемики о комедии на страницах русских журналов. Имена, названные П в XVIII строфе, неизбежно вызывали у читателя той поры ассоциации с острой перепалкой между театральными «партиями», распределявшими аплодисменты и свистки в зале, и столкновениями литературных группировок. Памятником активного участия П в этой борьбе остался набросок: «Мои замечания об русском театре» (XI, 9—13). «Вовлеченный в борьбу арзамасцев с Шаховским, Пушкин с начала своей литературной деятельности был в оппозиции к Шаховскому, но затем под влиянием Катенина познакомился и сблизился с ним, стал посетителем его салона. Несмотря на отрицательное отношение к некоторым пьесам Шаховского (например, к „Пустодомам"), Пушкин продолжал интересоваться Шаховским и его кружком и в годы ссылки» (Мордовченко Н И Русская критика первой четверти XIX века. М.; Л., 1959. С. 245). В 1819 г. наметился отход П от односторонне «арзамасской» ориентации и сближение его с катенинским лагерем. Однако в определенном отношении взгляды П совпадали с критикой Катенина А. А. Бестужевым в 1819 г. «Когда Пушкин писал о стихах Катенина „отверженных вкусом и гармонией", он явно был единомышленником Бестужева <...> В основных вопросах, разделявших обе стороны, Пушкин был не на стороне Катенина. В споре о Семеновой Пушкин был против Катенина, в споре о славянизмах он был, конечно, последовательным арзамасцем. Единственное, в чем Пушкин расходился со своими единомышленниками, это в оценке Озерова...» (Томашевскш. Кн. 1. С. 290—291).
На этом фоне сложилась та глубоко независимая от групповых интересов картина истории русского театра, которая изложена в XVIII строфе. XVIII в. представлен именами Фонвизина и Княжнина (Сумароков, к которому П относился отрицательно, обойден). Здесь интересно, во-первых, то, что на первый план выдвинута комедия: Фонвизин назван раньше Княжнина, да и этот, последний, возможно, упомянут П как автор «Несчастья от кареты». П, как и критики-романтики, не видел в трагедии XVIII в. национального начала и противопоставлял ей в этом отношении комедию. Фонвизин — постоянный спутник П на всем протяжении его творчества. До «Капитанской дочки» включительно (см. с. 662) всякое обращение к XVIII в. вызывает у П образы Фонвизина.

4 — И переимчивый Княжнин.. — Княжнин Яков Борисович (1742— 1791) — драматический писатель, автор трагедий «Росслав», «Вадим Новго-

566

родский», комедий «Хвастун», «Чудаки», «Несчастье от кареты», комической оперы «Сбитенщик» и др. Я относился к творчеству Княжнина холодно, хотя и интересовался им как жертвой самовластия («Княжнин умер под розгами» — XI, 16) и автором «Вадима Новгородского». Эпитет «переимчивый» связан с упреками в заимствовании сюжетов из репертуара французского театра и намекает на сатирическое изображение Княжнина в комедиях Крылова (см.: Гуковский Г А Крылов и Княжнин. XVIII век. М.; Л., 1940. Сб. 2. С. 142—152).

5—7 — Там Озеров невольны дани / Народных слез, рукоплесканий / С младой Семеновой делил.. — Озеров Владислав Александрович (1769—1816) — драматург, автор пользовавшихся перед войной 1812 г. шумным успехом трагедий «Эдип в Афинах» (1804), «Фингал» (1805), «Дмитрий Донской» (1807). Творчество его пропагандировалось карамзинистами (см. статью П. А. Вяземского «О жизни и сочинениях В. А. Озерова»).
В 1816 г. П оценивал Озерова положительно (I, 197). Однако в 1819 г. он высказался об Озерове более сдержанно, объяснив его успех игрой Семеновой: «Она украсила несовершенные творения несчастного Озерова» (XI, 10). Такой оценкой и объясняется то, что успех Озерова в ЕО назван «невольны дани народных слез, рукоплесканий». Семенова Екатерина Семеновна (1786— lg49) — трагическая актриса, ученица Гнедича. П исключительно высоко ценил ее драматический талант (см.: «Мои замечания об русском театре», XI, 9—13). С именем Семеновой был связан острый спор, возникший в театральной критике в 1819 г. Дебют Колосовой, которую Катенин и его последователи выдвигали на место первой русской трагической актрисы, обострил конфликт литературных группировок. В театральном зале сложились «партия Семеновой» и «партия Колосовой». Успех Семеновой в роли Медеи 15 мая 1819 г. был шумно отмечен журналами. В «Сыне Отечества» появилась восторженная статья Я. Н. Толстого, за ней последовала другая (NN — вероятно, Н. Н. Гнедича), столь же положительная. П разделял мнение о превосходстве Семеновой. Упоминание Озерова и Семеновой, казалось, придавало строфе антикатенинскую окраску. Тем резче выступали следующие стихи, высоко оценивающие роль Катенина и Шаховского в истории театра.

8 — Там наш Катенин воскресил. — Катенин Павел Александрович (1792—1853) — активный участник движения декабристов, руководитель Военного общества (см.: Оксман Ю. Вступ. статья к воспоминаниям П. А. Катенина о Пушкине // Лит. наследство. М., 1934. Т. 16—18. С. 624—625), теоретик группы «младших архаистов».

9 — Корнеля гений величавый... — первоначально было: «Эсхила Гений величавый» (VI, 259), что намекало на пристрастие Катенина к идее высокого трагического театра. Однако П предпочел биографически более конкретную ссылку на Корнеля. Катенин опубликовал монолог Цинны из одноименной трагедии Корнеля, политически заострив его при переводе и превратив в яркое декабристское стихотворение (Сын Отечества. 1818. № 12), и перевод