Слово иеромонаха Феофилакта (Безукладникова), сказанное во время отпевания убиенных оптинских иноков[86] 7/20 апреля 1993

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Христос воскресе! Приближается к концу, братия и сестры, чинопоследование пасхального отпевания над тремя нашими усопшими собратиями — иеромонахом Василием, иноком Трофимом и иноком Ферапонтом. Память Оптиной пустыни хранит очень много отпеваний и прощаний с ее насельниками. Очень много осталось письменных воспоминаний о том, как в Оптине провожали в последний путь, например, Оптинских старцев, о чем мы можем читать в жизнеописаниях этих подвижников благочестия. Но сегодня здесь совершается нечто необычное, чудное и дивное. Те, которые населяли Оптину пустынь и отошли ко Господу, сегодня носят разные наименования. Преподобного Амвросия Церковь причислила к лику святых, и теперь его называют преподобным и богоносным Оптинским старцем и всея России чудотворцем. Остальных старцев мы поминаем наименованием приснопамятных блаженнопочивших[87]. А вот этих трех братий мы поминаем титулом убиенных.

Всякий христианин, хорошо знакомый с учением Церкви, знает, что на Пасху так просто не умирают, что в нашей жизни нет случайностей, и отойти ко Господу в день Святой Пасхи составляет особую честь и милость от Господа. С того дня, когда эти трое братий были убиты, по-особому звучит колокольный звон Оптиной пустыни. И он возвещает не только о победе Христа над антихристом, но и о том, что теперь земля Оптиной пустыни обильно полита не только потом подвижников и насельников, но и кровью оптинских братьев, и эта кровь является особым покровом и свидетельством будущей истории Оптиной пустыни. Теперь мы знаем, что за нас есть особые ходатаи пред Престолом Божиим.

Кончина этих трех собратий чем-то похожа на кончину Самого Господа нашего Иисуса Христа. Господь также был предан невинно в последние дни Своей земной жизни в руки злодеев и умерщвлен. И эти три оптинских брата погибли от руки убийцы, которого они не знали, перед которым не были ни в чем виноваты, потому причиной этого убийства послужило сатанинское озлобление, ибо дьявол является человекоубийцей изначала.

При жизни монахов хвалить нельзя. Святые отцы говорят, что вообще никакого человека хвалить нельзя, можно человека хвалить лишь в состоянии его уныния. Но теперь, когда эти три собрата предлежат перед нами здесь своими телами, а души их предстоят сегодня, на третий день по их кончине, перед Престолом Божиим, мы можем вспомнить то хорошее, что было в их жизни. Вспомнить мы можем очень немногое, потому что мы гораздо удобнее замечаем лишь пороки и недостатки друг друга и мало соответствуем христианскому устроению, которое требует искать в другом положительные черты.

Первый, о ком надо рассказать, — это иеромонах Василий. Он был уже в сане священника, и ему было трудно сокрыть те черты благочестия и подвижничества, которые он себе усвоил и усваивал с первых дней пребывания в Оптиной пустыни. Все, кто его знал, могут сказать, что он пришел проводить монашескую жизнь нелицемерно и не стремился никогда к тому, чтобы его скорее постригли, быстрее рукоположили, но думал о том, как стяжать в своем сердце Духа Святаго. Те, кто жил с ним по соседству или в ближайших келлиях, могут вспомнить о том, что по ночам через фанерную перегородку было слышно, как он читал вполголоса Псалтирь, и хотя для того, чтобы делать поклоны, он клал на пол телогрейку или кусок войлока, было слышно, что он творит Иисусову молитву. Он служил в Оптиной пустыни и в Москве при открытии подворья в первое время, которое было самым трудным, самым тяжелым. И хотя там многое сгибало, расслабляло внутренне, он остался непоколебим. По свидетельству его родственников и близких, он таким же был и в миру. Все, хорошо знавшие отца Василия, как-то внутренне надеялись, что из него получится хороший батюшка, получится настоящий монах, к которому можно будет обратиться за советом, который никогда не оставит. Но, видимо, один суд — человеческий, а другой суд — Божий. И Господь судил ему перейти путь сей земли, чтобы предстательствовать за нас там, в невечернем дне Царствия Божия.

Инок Трофим трудился еще в гражданской жизни в сельском хозяйстве, и здесь, в Оптиной пустыни, на него возлагались большие надежды в устроении подсобного хозяйства, и он эти надежды оправдал. Он отличался простотой, незлобием, великодушием и всепрощением. Его добрые голубые глаза всегда светились внутренней радостью.

Инок Ферапонт останется в нашей памяти как человек скромный, молчаливый, как человек, который втайне творил каждую ночь пятисотницу с поклонами. Находясь на общих послушаниях, он трудился там, где ему определяло священноначалие монастырское.

Но, братия и сестры, любое событие должно нас в чем-то назидать, тем более кончина наших трех собратий. И тут вспоминается еще одно учение Церкви. Говорится о том, что Церковь не может не плодоносить, не может быть мертвым организмом, в котором или есть спасающиеся, или их нет. И если христиане, и особенно монахи, живут ревностно, благочестиво и подвижнически, Церковь Божия наслаждается миром и благоденствием, когда же ослабевает эта духовная ревность, то начинаются гонения, убийства, и, как правило, гибнут лучшие сыны Церкви, ибо всякий грех омывается кровью.

Сегодня от некоторых мирян, которые соприкасаются отчасти с жизнью монашества, можно порой услышать такие слова, что нынешние монахи в лучшем случае бывают просто людьми добрыми и хорошими, что для нашего монашества, а тем более для монашества оптинского не хватает одного очень важного момента — не хватает подвижничества. Монах не может просто оставаться тем человеком, каким он был в миру, это звание призывает к большему. Еще преподобный Амвросий говорил, что суть монашества — это досаду подъяти и укоризну, нельзя жить в монастыре прохладно, здесь требуются особая ревность и усердие. И поэтому смерть этих трех братьев служит укором и для меня лично, и назиданием для всех нас. Мы все должны очень серьезно пересмотреть свою жизнь, подумать, как мы соответствуем жизни евангельской, насколько мы соответствуем званию монашескому.

Теперь идут дни Святой Пасхи, когда запрещается сетовать, печаловаться, даже в случае похорон, отпевания. Но все равно в наших сердцах есть скорбь, и встает вопрос: как можно соединить радость со слезами? А Церковь отвечает, что можно, и это бывает не только в такой ситуации, как у нас сегодня. Например, Церковь повелевает христианам причащаться в дни двунадесятых праздников. Но причастию предшествует исповедь, а исповедь, покаяние сопряжены с раскаянием и печалованием о собственных грехах. То есть бывает такое в Церкви, когда печаль соединяется с радостью. Очень скоро, братия и сестры, в конце отпевания вы будете подходить прощаться. В чинопоследовании написано, что, подходя к усопшему, мы должны ему говорить: " Христос воскресе! " — и этим выражать нашу веру, что нет больше смерти на земле, что наша жизнь с момента Воскресения Христа приобрела вечный смысл: если люди умирают, то лишь на некоторое время, до Страшного Суда Божия.

Мы верим: эти братия сейчас благочестиво наследовали удел вечной блаженной жизни, потому что даже в отношении мирских лиц, и даже вне пасхального периода, сказано, что, убивая человека, убийца берет все грехи его на свою душу. Поэтому, братия и сестры, они отошли ко Господу, очистив свои немощи человеческие невинно пролитой кровью.

В истории Оптиной пустыни было на праздник Пасхи что-то подобное. Еще до революции, в старой Оптине, после ранней Божественной литургии богомольцы устремились к паромной переправе (тогда не было моста через Жиздру), паром только отчалил от берега, и, чтобы его не ждать, деревенская молодежь решила переправляться на лодке. В общей суете лодку переполнили больше меры и, когда выплыли на середину реки — а Жиздра тогда была в разливе, — перевернулись, люди попали в холодную, мерзлую воду между несущимися льдинами и стали тонуть. И те из них, что взывали: " Христос воскресе! " — спаслись, а остальные утонули. Мать одной молодой девушки очень печалилась и пришла к Оптинскому старцу, который запретил ей печалиться о своей усопшей в день Святой Пасхи дочери. А в скором времени сама дочь явилась ей и сказала: " Мама, ты не плачь, нам здесь очень хорошо, мы находимся вместе с Господом".

И мы сегодня не столько печалимся, сколько радуемся, потому что эти три брата благополучно начали и успешно завершили свой жизненный монашеский путь, и обращаемся к ним с радостным пасхальным приветствием: " Христос воскресе! ".