Монах Нил

(†15/28 января 1869)

В миру Николай Павлов, родом из города Мценска Орловской губернии, купеческий сын. Росту он был небольшого и горбат, но был человек умный и практичный. Поступил сначала с монастырь в июне 1853 года, лет 20 от роду, и был у настоятеля отца архимандрита Моисея младшим келейником.

Вспоминал он после о взаимных отношениях духовных старцев — родных братьев отца архимандрита Моисея и жившего в Оптиной пустыни на покое отца игумена Антония. Зная, что по словам святого Иоанна Лествичника: " Кажущиеся мужественными и терпеливыми, подвижники, бывши оставлены на время, и как утвердившиеся в добродетели, не получая уже от настоятеля ни обличений, ни поношений, лишаются снисканной кротости и терпения" (Лествица. Слово 4: 27), отец архимандрит не переставал упражнять своего брата, болезненного старца, в добродетелях послушания, терпения и смирения. Раз как-то отец Моисей налил в малый горшочек супу и подмешал туда разных разностей, так что из супа буквально вышли помои, и велел келейнику отцу Николаю отнести их отцу Антонию. Тот отнес. Отведав принесенного снадобья, отец игумен как бы несколько с неудовольствием спросил: " Николай! Какую-то бурду ты принес мне? ". Тот обыкновенно ответил: " Это отец архимандрит велел отнести к вам". Отец Антоний только протянул: " А! ".. — и затем все покушал за святое послушание. К келейникам же своим и вообще к братиям, еще не утвердившимся в монашеской жизни, отец архимандрит был весьма снисходителен. " Однажды, — сказал Николай, — залез я в погребок, где хранились для угощения почетных посетителей варенье и другие сласти, и вздумал испробовать вареньица: то из той банки съем ложку, то из другой. Вдруг настоятель заглядывает в погребок и, увидев меня, спрашивает: " А что ты тут, брат, делаешь? ". Смешавшись и не зная, что ответить, я только мог промолвить: " Да вот, батюшка, кушаю".— " Да уж, нужно кушать", — сказал только настоятель, повернулся и ушел. Таким образом и напугал, намекнув чрез это о должном воздержании, и помиловал. Так поступал этот мудрый старец почти всегда и со всеми братиями.

5 августа 1856 года послушник Николай перешел в скит. Причина сему неизвестна. Но можно полагать, что старцу Макарию нужен был келейник, так как Николай занял эту должность у старца. 16 марта 1857 года он определен был в число братства указом консистории, а 19 февраля 1858 года пострижен в рясофор. Зимой 1862 года уже по кончине старца Макария отец Николай стал болеть ногами, которые наконец и совсем у него отнялись. Доктора Кустов, Кеслер, Шереметьевский и другие признали болезнь его неизлечимой. Как последнее средство они ему предлагали прижигание спинного хребта смолой, впрочем, [не высказывали] надежды на успех и после этой мучительной операции, посему предложение это больным не было принято.

31 июля 1863 года перевезли больного отца Николая в Задонский монастырь Воронежской губернии и там по молитвам великого новоявленного угодника Божия чудотворца, святителя Христова Тихона, отец Николай при употреблении простых медицинских пособий так поправился, что 4 июня 1864 года прибыл в Оптинский скит исцеленным. Хотя в ногах ощущал он слабость, но все-таки ходил свободно даже и без палки, а по времени ноги у него и еще более укрепились. По возвращении в скит он опять занял должность келейника у нового скитоначальника и старца иеромонаха Илариона. Когда исцеленный прибыл из Задонска в Оптину, бывший в то время еще в живых духовный старец игумен Антоний при личном с ним свидании проговорил ему замечательные слова, изреченные Господом исцеленному Им расслабленному: " Ну, Николай, се здрав еси, к тому не согрешай, да не горше ти что будет! " [см.: Ин. 5, 14]. Но в чем заключались согрешения Николая, известно только Господу. По внешности он был человек исправный: жизнь проводил воздержанную, к церковным службам и вообще к молитвенным правилам был усерден, келейное послушание исполнял тщательно; словом, мог служить примером для прочих братий.

28 августа 1866 года отец Николай пострижен был настоятелем обители отцом игуменом Исаакием в мантию, причем дано было ему новое имя — Нил. Проходя по-прежнему келейное послушание, он в первых числах октября 1868 года заболел опять прежней болезнью, опять отнялись у него ноги, и эта болезнь его была уже предсмертной. Три с половиной месяца он тяжело хворал. Все это время он неоднократно сообщался Святых Христовых Таин; также и особорован был святым елеем. Но по неведомым судьбам Божиим кончина его, как передавали очевидцы, была трудная. Она последовала 15 января 1869 года. Всего жития его было 35 лет. После его кончины старец его, скитоначальник отец Иларион, сказал: " О нем нужно молиться". И молились скитские братия по чувству любви братней кто как мог и сколько мог. Через несколько времени скитский пономарь, рясофорный монах Сергий (впоследствии иеросхимонах Савватий, скончавшийся в 1895 году) увидел во сне отца Нила в смиренном положении. Зная, что он скончался, отец Сергий спросил: " Каково тебе, отец Нил? ".— Он ответил: " Прежде было плохо, а теперь полегче". Помилуй нас, Господи, помилуй нас, всякого бо ответа недоумеюще, сию Ти молитву яко Владыце, грешнии, приносим: помилуй нас!

Монах Нифонт (Пономарев)

(†28 декабря 1849 /10 января 1850)

В миру Никита Филимонович Пономарев, родитель вышеописанного схимонаха Сергия и иеросхимонаха Илариона[75]. Купец города Саратова, а прежде был крепостным господ Ширинкиных. Дед его Матвей был пономарем села Макарова Новохоперского уезда Воронежской губернии, отчего получилась и фамилия Пономаревых. У сего Матвея был брат Меркурий, тоже пономарь. Пономари эти во время солдатского набора с духовного звания, чтобы избежать воинской повинности, укрывались в имении господ Ширинкиных в селе Ключи, недалеко от села Макарова. По времени Ширинкин и записал их в свои ревизские сказки и таким образом закрепостил.

Но через несколько лет внук Матвея Никита Филимонович Пономарев в 1820 году со всем своим семейством отпущен был на волю. По ремеслу он был портной, и по отпуске на волю поселился со своей семьей в городе Новохоперске, а через девять лет, именно в 1829 году, когда младший сын его Иродион прекрасно усвоил себе в Москве отцовское ремесло, перебрался на жительство в город Саратов. Десять лет прожили в Саратове Пономаревы, год от года богатея от своего ремесла, но к концу этого времени пошли у них по разным предприятиям неудачи. Наконец главный их деятель по хозяйству, сын Никиты Филимоновича Иродион Никитич по влечению своего боголюбивого сердца избрал монашескую жизнь и в 1839 году поступил в скит Оптиной пустыни под руководство опытных в жизни духовной старцев, иеросхимонахов Льва и Макария, а через три года после сего, именно в феврале 1842 года, прибыл к нему и родитель его. Во все время своего семилетнего в скиту пребывания Никита Филимонович, несмотря на свои престарелые годы, до самой предсмертной своей болезни ревностно нес возлагаемые на него послушания, между прочим заведовал в церкви свечным ящиком. Грамоте он умел очень слабо, но эту слабость восполнял благочестивым размышлением. Например, прочитает с расстановками одно слово: " По-ка-я-ни-е". Остановится и начнет размышлять: " Покаяние! А я как живу? Какое у меня покаяние? ". И долго так рассуждает с сердечными воздыханиями. Затем продолжает чтение дальше.

К концу жизни Никиты Филимоновича его стало огорчать то обстоятельство, что живший долгое время в скиту сын его Иродион Никитич, во всем исправный послушник, не получает мантии. Многих, после него поступивших, братий постригали в мантию, а его все обходили. Каждый такой раз Никита Филимонович обращался к сыну с горьким вопросом: " Иродион! А нас-то когда же? ". От Иродиона же слышался только один ответ: " Потерпим! ". Так ждал Никита Филимонович пострига своего сына до самой своей кончины и все-таки не дождался. Он скончался 28 декабря 1849 года, 76 лет от роду, с напутствием Святых Христовых Таин, предварительно приняв постриг в мантию с именем Нифонт.