Послушник Максим Горностаев

(†20 декабря 1888 /2 января 1889)

Из крестьян Ливенского уезда Орловской губернии Зубцовской волости деревни Белый Колодезь. Поступил в скит 17 декабря 1887 года 19 лет от роду. Исполнял общие послушания — куда позовут — и отличался трудолюбием. Во время служб церковных очень хорошо пел на клиросе первым тенором. Имел неосторожность в зимнее время сильно натопить печь в своей келлии и поспешил закрыть трубу, почему во время сна, вероятно от угара, скончался 20 декабря 1888 года, прожив в обители только один год. Бог да ублажит и упокоит душу почившего раба Своего Максима в Царствии Небесном.

Монах Мартин (Кривенков)

(†4/17 августа 1863)

Мартин Андреевич Кривенков — из дворовых людей помещика Болховского уезда Тульской губернии, свиты Его Высочества генерал-майора князя Владимира Дмитриевича Голицына. Родился в 1841 году, поступил в скит 3 июля 1862 года. Отличался простодушием, преданностью старцу и послушанием. Во время церковных служб углублялся в молитву, проходя четки. Когда же братия стала это замечать, он возразил: " Да разве они думают, что я делаю это без благословения батюшки? ". Старцем в то время был иеросхимонах Амвросий.

Но недолго ему пришлось пожить в скиту. Зимой 1862 года он заболел чахоткою. На следующий год болезнь очень усилилась. 22 апреля он переведен был в Ключаревский корпус, что на восточной стороне Предтеченской церкви. 26 июля особорован, чем был очень утешен, а 4 августа 1863 года в воскресенье во втором часу пополудни скончался 22 лет от роду, келейно пострижен в мантию. Во время болезни неоднократно приобщался Святых Христовых Таин. Приблизительно за месяц до смерти в сильном изнеможении, как бы в исступлении, произнес следующие замечательные слова: " Мне надо в августе все дела свои покончить", что и исполнилось. Умер в надежде на милосердие Искупителя.

Схииеродиакон Мартирий (Кашнов)

(†2/15 января 1908)

В миру Михаил Павлов Кашнов, из крестьян Тульской губернии Ефремовского уезда Старогольской волости деревни Нижнегольской. Родился в 1854 году и был холост. Еще мальчиком, кажется, в начале 60-х годов поступил было в Оптину пустынь в число братства, но, поживши немного, опять по обстоятельствам возвратился в мир. Между тем желание иноческой жизни не ослабевало в нем, и он в 1884 году 17 апреля опять прибыл в Оптину и поступил в скит. 1895 года 3 июля пострижен в мантию и наречен Мартирием. Главным его послушанием в скиту было варить квас. Это очень трудное послушание. Варят в скиту квас обыкновенно Великим постом на 2-й неделе, когда снег начинает уже несколько таять. Квасовару приходится быть то в сильном тепле у кипящей воды или вынимать из горячей печи котлы с запаренным для кваса тестом; то распотевши выходить на холод для наблюдения за прочими работами. И потому отец Мартирий всегда почти за этим послушанием простужался.

Как хороший квасовар, он в мае 1899 года вытребован был в Калугу в Архиерейский дом сварить квас; и за удачное исполнение сего послушания Преосвященным Макарием посвящен был 27 мая в иеродиакона. В конце 1907 года он готовился было и к посвящению в сан иеромонаха, но почувствовал нездоровье — с ним часто стала случаться рвота. Потому он перешел в больницу. Тут рвота у него все более и более стала учащаться. Доктор козельский Карасев нашел, что у отца Мартирия рак в желудке. Потому он был особорован, пострижен в схиму и, пока было возможно, сообщался Святых Христовых Таин. Он также до последней возможности перебирал четки с молитвой Иисусовой. Перед самым же исходом души из тела он был в большой тревоге, бился и руками, и ногами. Когда же он троекратно был осенен иерейским благословением и окроплен святой Богоявленской водой, тотчас стал утихать. Когда же прочтен был над ним канон на исход души, он совершенно успокоился и вскоре мирно почил о Господе 2 января 1908 года 53 лет. Тело его перенесено было в скитскую церковь и там [в скиту], по обычаю после литургии, погребено.

Инок Матфий (Кузнецов)

(†26 ноября /9 декабря 1904)

В миру Матфий Егорович Кузнецов, из крестьян Калужской губернии Тарусского уезда Салапенской волости села Салапенок. Первоначально поступил в Оптину пустынь в монастырь 8 мая 1886 года, когда ему было уже лет за сорок. Тут он был несколько времени гостинником. Но вот [случилось] для него большое искушение: он имел пристрастие к винопийству, а в пьяном виде, как известно, человек ни Бога не боится, ни людей добрых не стыдится. " Однажды, — как он сам впоследствии сказывал о себе, — в летнее время едет в экипаже старец батюшка отец Амвросий, а я был в угаре. Снял с себя всю одежду да и выбежал к нему навстречу в адамовском костюме. Взглянув на меня, любвеобильный и снисходительный старец только промолвил: " Ну, еще благодать Божия не отступила от него". Однако, вероятно, по той же самой причине, что по временам он лишнее выпивал и безобразил, его уволили из обители 23 августа 1892 года. Вторично он уже поступил в скит 1 июня 1899 года, и сначала дали ему келлию на пасеке, а потом перевели в соседство к одному старичку для послужения. В скиту Матфий Егорович при помощи Божией укрепился и в продолжение пятилетнего пребывания в скиту вина нисколько не пил.

Он имел жену и семейство. Одна из дочерей его выдана была в замужество в городе Лихвин, отстоящий от Оптиной пустыни верстах в 35-ти, но была несчастлива в жизни. При ней жила и мать ее, разделяя с нею горькую долю. И потому Матфий Егорович изредка с благословения начальства ходил пешком в Лихвин, дабы по возможности облегчить тяжелую их участь добрым словом, а иногда и вещественным пособием, так как он имел деньжонки и любил помогать не только родным, но даже и не родным, больным и бедным.

В порученном ему послушании был исправен, очень послушлив и уважителен. Последняя черта в нем отобразилась преимущественно незадолго до его кончины, как будто он предчувствовал свой близкий уход, смиряясь и низко кланяясь. Любил он еще читать душеполезные книги, а также интересовался и политическими новостями. Впрочем, среди разговоров Матфий любил вспоминать о некоторых замечательных крестьянах своего села. Был, например, у них один блаженный. Случился в селе сильный пожар. В опасности была хата одной бедной вдовы. Блаженный вбежал в эту хату и затворился в ней вместе с бедной крестьянкой. Опасаясь, как бы не загорелась хата и не сгорели бы в ней блаженный с вдовой, находившиеся на пожаре начали употреблять все усилия, чтобы отворить дверь. Но блаженный так уперся в нее ногами, что несколько сильных крестьян никак не могли отворить дверь. Что же вышло? Все дворы вокруг бедной хаты погорели, а хата вдовицы уцелела.

Еще: был в их селе один крестьянин, который жил обычно, как и прочие крестьяне, по-грешному, любил иногда и лишнее выпивать. И вот однажды он до того напился, что едва и жизни не лишился. Находясь в таком безвыходном положении, он, однако, помнил и понимал свою опасность. Боясь, как бы не умереть сугубою смертью, душевною и телесною, и ужасаясь Страшного Суда Божия и вечного мучения, он мысленно обратился ко Всеблагому Господу, прося Его о помиловании. При этом он дал Богу такой обет: " Господи, если теперь Ты сохранишь мою жизнь, то я уже никогда не буду пить вина". И Господь помиловал его. Крестьянин же этот не только во всю свою остальную жизнь исполнял свой обет — не пил вина, но и вообще вел истинно благочестивую жизнь: отказался от мясной пищи, желал бы даже довольствоваться сухоядением, но от сухоядения мало было сил для домашних работ, потому пищу для него жена подправляла конопляным маслом. Жена его по наваждению вражию одно время грешила с другим и имела незаконную дочь, но хозяин-крестьянин нисколько не оскорбился за это на свою жену и даже с любовью нянчил незаконнорожденную девочку. Всегдашним любимым чтением его была славянская Псалтирь. Он так полюбил эту книгу и так услаждался ее чтением, что сам собственною рукою, несмотря на постоянные домашние тяжелые работы, всю ее списал. Всегда в разговорах с другими выражался так: " Я жду смерти как праздника". Наконец перед самой кончиной просил, чтобы и в гроб с ним положили Псалтирь. Это его благое желание и было исполнено. Дал бы Бог, чтобы побольше у нас на Руси было таких крестьян!

Матфий Егорович пострижен был в рясофор, но когда именно, неизвестно. Можно полагать, что это было еще при первом его пребывании в монастыре, так как старых и пожилых послушников постригают в Оптиной вскоре по поступлении их в обитель. Кончина его последовала от паралича 26 ноября 1904 года. Дня за три или четыре до нее, когда все скитяне готовились к принятию Святых Христовых Таин, и он вместе со всеми говел, исповедался и причастился Святых Христовых Таин. В день самой кончины, утром, он еще ходил в монастырь и привез оттуда на тачке тяжелый старый мельничный жернов, имея в мыслях устроить что-то вроде машины на пользу скитян. Но так как голова у него всегда была очень слаба, то, думается, не подействовало ли это излишнее напряжение сил на такой печальный исход.

Среди дня в послеобеденное время соседи отца Матфия по келлии увидели его спящим на пороге своей келлии. Думая, что он проснется, оставили его несколько времени в таком положении. Но, видя, что он не просыпается, доложили о сем скитоначальнику отцу Иосифу и по его благословению позвали фельдшера-монаха, который хотел было привести спавшего нашатырным спиртом в чувство, но не мог. Затем отец Матфий перенесен был на койку, где он и спал остальную часть дня и всю последующую за ним ночь и наконец рано утром вышеозначенного числа заснул уже вечным сном. О сем дали знать телеграммой в Москву его родному младшему брату, казначею Новоспасского монастыря иеромонаху Тихону, который успел прибыть к погребению своего почившего брата, к коему всегда питал любовь и уважение. Отец Тихон и совершил погребение тела. Всей жизни отца Матфия было 65 лет. Мир и спасение душе твоей, достоблаженный брате Матфие!

Иеросхимонах Михаил (Андреев)

(†21 декабря 1897 /3 января 1898)

В миру Максим Лукич Андреев, родом из московских мещан. Занятие имел на ткацкой фабрике и управлял некоей частью работавших там женщин. Некоторые из последних, как признавался он, во время работы покушались пошалить со своим управляющим, но он, оберегая свое девство, очень просто поступал с таковыми. Даст хорошую оплеуху, тем и оканчивались все любезности. Живя в Москве, Максим Лукич был в тесной дружбе с Тимофеем Петровичем Труновым (впоследствии монахом Тимоном), каковая дружба не прерывалась у них и в скиту. Первым их удовольствием в Москве было ходить в великие праздники к Божественной литургии в ту церковь, где служил митрополит Филарет. Проживши уже более половины своей жизни в миру, оба они согласились поступить в монастырь. Максим Лукич первый порвал связь с миром. В летнее время 1860 года он, предварительно уволившись с фабрики, пошел странствовать в Киев к угодникам Божиим Печерским и по другим монастырям. И так как родился он и вырос в Москве и никуда с фабрики не отлучался, то даже не имел надлежащего понятия о всех хлебных растениях. " Пошел я странствовать, — так после рассказывал он, — смотрю — растет просо, но не понимаю, что за растение, так как вижу это первый раз в жизни. Сорвал одну былку, иду и помахиваю ею. Встречается мужик, и я спрашиваю: " Что это такое? ". Мужик смотрит на меня и улыбается. " Да скажи, пожалуйста, — говорю ему, — ведь я всю жизнь прожил в Москве, не знаю, на чем хлеб и растет".— " Да просо", — ответил он. " Ну, вот и спасибо тебе", — сказал я и пошел в путь далее".

Побывавши в некоторых обителях, странствующий Максим прибыл наконец в 1861 году в Оптинский скит. Здесь увидел его батюшка старец Амвросий и, узнав о его намерении поступить в монастырь, стал уговаривать его остаться в скиту. И Максим, после некоего колебания, остался. Это было Великим постом, в марте упомянутого года. От роду тогда ему было 40 лет. Помещен он был на жительство сначала в Ключаревский корпус (на восточной стороне от Предтеченской церкви), а потом в 1863 году 24 февраля взят был в келейники к старцу батюшке отцу Амвросию. Келейником у старца он пробыл более 20 лет. 15 апреля 1864 года послушник Максим пострижен был в рясофор, а в 1870 году 5 апреля в Неделю ваий — в мантию, причем получил новое имя — Михаил. 16 мая 1877 года отец Михаил посвящен в Калуге архиепископом Григорием II в сан иеродиакона, а 29 июня 1883 года в городе Козельске в соборе посвящен был в иеромонаха уже епископом Калужским Владимиром.

Отличительные свойства отца Михаила — большая любовь и преданность старцу батюшке отцу Амвросию, соединенная с беспрекословным послушанием. Келейническая обязанность, сама по себе трудная и суетная, при старце Амвросии вследствие многочисленных посетителей в особенности была тяжела. Но отец Михаил долгое время, хотя и не без скорбей, проходил это святое послушание, пока наконец, будучи уже иеромонахом, не был определен на другое послушание — в соборную келлию отправлять вместе со скитскими братиями известные скитские правила. В разговорах он был грубоват, но имел доброе сердце и был человек доброжелательный. Кроме того, отец Михаил отличался практичностью в хозяйственном отношении, потому какие бы хозяйственные дела ни предпринимались старцем Амвросием, всегда он поручал отцу Михаилу присматривать за ними. Так, например, нужно было поставить корпус для отца Климента (Зедергольма), или перестроить внутренность келлии самого отца Амвросия и переложить в ней печь, или только что купленное у Калыгина Шамординское, почти развалившееся имение, привести на первый раз несколько в порядок и т. п., везде отец Михаил был в числе главных деятелей.

И в миру, и в скиту он был сторонником любителей состязаться с раскольниками и сам по возможности принимал в этом деле некое участие. Он даже некоторое время имел по этому поводу переписку с известным профессором Московской [Духовной] Академии [Н. И.] Субботиным.

К службам Божиим отец Михаил был очень усерден и, несмотря на свои престарелые годы с ослаблением сил телесных, не отказывался служить в скиту Божественную литургию до последней возможности. Раз, взглянув на отца Михаила, старец Амвросий как бы в шутку проговорил: " Еще попущением Божиим может быть старцем". И вправду, хотя много людей к нему не относилось, однако все-таки некоторые пользовались его советом.

Незадолго до кончины своей отец Михаил был под сильным искушением от помыслов, которые побуждали его перейти из Оптинского скита в Гефсиманский при Троице-Сергиевой Лавре, где, как он говорил, были в то время близкие знакомые ему монахи, но по молитвам старцев живых и отшедших искушение это миновало.

С течением времени отец Михаил все более и более ослабевал в силах и келейно принял постриг в схиму без перемены имени. К концу 1897 года он уже не в силах был выходить из келлии, был особорован святым елеем и часто сообщаем Пречистых Таин Христовых.

Настало 21 декабря упомянутого года. Утром часов в девять сидел он и спокойно разговаривал с прислуживающим ему братом. Вдруг последовал с больным удар. Он упал на пол, издал предсмертный стон и испустил дух. На третий день после кончины по обычаю служилась в скиту Божественная литургия, а после были похороны. Всех лет его жизни было 76. На могильной его плите означено 72 года, но это, вероятно, по ошибке.