Вестник Московского университета

Научный журнал

Основан в 1946 году

Серия 12 социально-политические исследования

1/1994

Коваленко В. И. Интегративная идеология в России: основания, пробле­мы, перспективы 3

Ковалев А. М. Государственная идеология. Что это такое? 7

Ильин В. В. Национально-государственная идеология — энтелехия отечест­венных реформ 21

Метлов В. И. «Русская идея», возрождение России и проблема метод 36

Исторические судьбы российской государственности

Г о б о з о в И. А. Смысл существования России 44

Вопросы теории политической науки

Р я б о в А. И., Чистяков В. Б. Политическая культура 49

Из истории политической мысли

Шаронов Д. И. Концепция органической демократии И. А. Ильина 60

Колесниченко Ю. В. Опыт евразийства: тема личности в отечественной философии 71

Политика и мораль

Мапельман В. М. Концепции политической морали в истории России 78

Данишевская Г. А. Россия между традиционализмом и модернизмом:

проблема массового нравственного идеала

Зарубежные ученые на страницах журнала

Дюамель Л. (Канада). Советско-канадские и российско-канадские отношения 86

В этом номере редакция завершает публикацию материалов Меж­дународной научной конференции «Российская государственность: духовно-идеологические основания», состоявшейся в Московском госу­дарственном университете 1—3 июня 1993 г.

ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ В РОССИИ

В. И. Коваленко

ИНТЕГРАТИВНАЯ ИДЕОЛОГИЯ В РОССИИ: ОСНОВАНИЯ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ

Обсуждая проблемы духовно-идеологической ситуации в стране с ее глубочайшим драматизмом внутренних перемен, с весьма болез­ненной ломкой существовавшей у нас в течение длительного времени системы ценностей, в круг дискуссионных вопросов неизбежно втор­гается проблема утверждения в обществе такой духовно-нравствен­ной парадигмы, которая могла бы обеспечить динамичное, устойчивое, опирающееся на массовую поддержку движение России по пути политической модернизации. Более того, начинает явственно звучать и мотив «национально-государственной идеологии.

«Национально-», «государственная», «идеология» — каждое из этих трех слов вызывает острейшую реакцию, рождает противополож­ные, резко сталкивающиеся между собой мнения — от безоглядной поддержки до столь же безоговорочного отторжения. В самом деле, «национальная» — в многонациональной стране с высокой степенью этнической напряженности. «общенациональная» — в условиях струк­турирования различных групп интересов; «государственная» — в ситуа­ции, когда осмысливается весь тяжкий груз многовековых традиций тотального огосударствления всей общественной жизни в России; «идеология» — в период осознания тяжести господствовавших у нас идеологем, деформирующих экономические, социальные, политические и культурные процессы в обществе... Не случайно, очевидно, что в ходе дискуссий звучала и идея о некорректности центрального поня­тия конференции («духовно-идеологические основания новой государ­ственности»), о замене его такими терминами, как «концепция», «про­грамма» модернизации и т. п.

Со всей определенностью выступаю против этой позиции. Под­линно масштабные изменения в истории неизменно и всегда опирались не просто на программы и планы, но на глубинные сдвиги в обще­ственном сознании, менталитете населения, на сочетание (наложение во времени и по степени напряженности) интеллектуального поиска и массового духовного подъема. Вспомним ли мы драматические про­цессы становления христианства, или «революцию в умах» во Франции вкупе с вдохновенным маршем марсельцев-санкюлотов на Париж, или особую роль духовной харизмы, духовного подвижничества в це­лом, в России, когда она решала задачи национального освобождения от татаро-монгольского владычества. Такие примеры можно было бы продолжить.

Россия сегодня — в кризисе, и коль скоро всякий выход из кри­зиса связан с сильной духовной идеей, любое глубинное изменение — с нравственно осмысленной позицией подавляющего большинства на­селения, я — за общенациональную, общегосударственную идею, способную

обходимые основания под процессами утверждения гражданского кон­сенсуса в российском обществе.

Один из любимых мною писателей как-то заметил: «Мало быть Магелланом — нужно еще по крайней мере, чтобы был Магелланов пролив». Еще лучше мудрая старая китайская пословица: «Если ты очень ждешь своего друга, не принимай стук своего сердца за топот копыт его коня». Так существуют ли сегодня у нас, в обществе, про­шедшем через кровь, автоматные очереди и танки, основания для того, чтобы перевести задачу достижения национального согласия и; императивной плоскости, из области неких модальных данностей I сферу реальных политических решений? Вопрос сложный. Россия, очевидно, еще не выстрадала центризм. Более того, центристская позиция, как представляется, вообще может быть доминирующей только в условиях относительно стабильного развития, но отнюдь не в переходную эпоху, не в период быстрых исторических перемен. Тем боле таких, как в нашей стране, где былую официальную монолитность общества сменяет конгломерат плохо увязанных между собой, сталкивающихся друг с другом групп интересов, отражающих различны стремления социальных сегментов, конституирующихся политически партий и движений. Вполне понятно, что в этих условиях для реально действующих политиков на первый план выступает задача разработки политических технологий, нацеленных на обеспечение приоритетов: позиций той силы, которую они представляют. Ясно, однако, и другое: любой серьезный политик, тем более аналитик — член научного сообщества (если мы действительно хотим вырвать науку из надое шей всем нам ее роли служанки идеологии), не может не включа1 в круг своего внимания такие стратегемы, которые внутренне предполагают наличие целевой установки на перспективное видение процессов политической жизни.

Сегодня общество нуждается в эффективных реформах, но менее заинтересовано в стабильности, преодолении безвластия, в наведении элементарного порядка. Вполне вероятным исходом в так ситуации может стать путь авторитарной модернизации, который, вообще говоря, продемонстрировал свои возможности в движении к посттоталитарному устройству. Этот путь, однако, таит в себе и очевидно опасности. И хотя небезосновательны рассуждения о целесообразно': утверждения политики властной руки, часто выводимый из них тег о том, что народ ждет очередной узды, для меня далеко не б спорен. Скорее другое: экспектации масс на единство общества вырастают из мощного основания, которое, как мне представляется, уже сложилось. В чем оно выражается?

Позволю привести одну цитату из книги известного историка А. 3. Манфреда «Наполеон Бонапарт»: «Партийной разделенное размежеванию на «патриотов» и «аристократов» Бонапарт противопоставил объединяющее звание французов. «Франция», «французе флаг», «французы» — это и были те широкие, надпартийные поня1 вокруг которых Бонапарт стремился объединить и сплотить большинство нации. И эти лозунги пришлись по вкусу (речь идет о периоде, когда Бонапарт стал первым консулом.— Авт.) большинству»1.

Как приоритетную я хотел бы выдвинуть концепцию рационных, государственных, а еще лучше национально-государственных интересов России, которая может, по моему убеждению, стать ценрализирующей для общества, придать новые импульсы процессу об

Манфред А. 3. Наполеон Бонапарт. М

ления страны, заложить основы для утверждения действенной интегративной идеологии.

Я вместе с тем отдаю себе отчет в том, что без своего конкрет­ного наполнения эта концепция окажется бессодержательной конст­рукцией и может дать простор самым различным трактовкам. Более того (и пример с Наполеоном в этом отношении весьма показателен), привести к далеко не однозначным последствиям.

Какими же видятся реальные слагаемые интегративной идеоло­гии? 2 Концепция национальных интересов и приоритетов России рас­сматривается мною и моими коллегами по кафедре в роли своеобраз­ной «идеи-рамки», способной обеспечить коисенсусную связь между приверженцами различных идеологических убеждений, мировоззрен­ческих ориентации.

Во что это может вылиться на практике и, очевидно, раньше или позже выльется, если иметь в виду образцы и нормы развитой полити­ческой культуры, демонстрируемой сегодня целым рядом стран? По­литической культуры, где неотъемлемой ее чертой стала идея беспре­рывного обновления и совершенствования органических структур, что привело к превращению -всех идеологий в идеологии открытого типа, конкурирующие между собой не на основе отторжения альтернатив­ных ценностей, а на основе адаптации их к собственной модели. В ре­зультате консерватизм здесь стал социальным и либеральным, либе­рализм — социал-демократическим, а социал-демократия — либераль­ной, и все они так или иначе восприняли парадигму общечеловеческих ценностей — законности и нравственности, гуманизма, ненасилия, рав­ноправия партнеров в смысле равных стартовых возможностей граж­дан, групп, партий.

Имеет ли сегодня в России любая из классических идеологий шансы на единичную победу? Может ли таковой быть социализм (даже если он откажется от своих фундаменталистских форм) в силу мощ­ного вызова со стороны либерализма с его пиететом к личностному раскрепощению? Либерализм — в стране с устойчивым этносоциальным архетипом, традиционно ориентированным на ценности коллек­тивизма (вспомним, что об исконной «социалистичности» русского мужика писал не только и не столько В. И. Ленин, но и П. А. Сто­лыпин, П. Н. Дурново)? Консерватизм, который в массовом сознании вообще ассоциируется с чем-то реакционно застойным?

Между тем разве консерватизм своими идеями о фундаменталь­ных ценностях человеческого общежития, об органическом характере общественного развития, о значении преемственности и обновления социальных связей, передающихся от предков к потомкам, не обога­тил коллективный разум мира? Чему иному, как ни либерализму, при­надлежит великая историческая заслуга в осознании приоритетности личностного начала, свободы и ответственности человека, самих осно­ваний гражданского общества? Можно ли сегодня представить мир без имеющей многовековую историю идеи социальной справедливости, взращенной на социокультурных основаниях социалистической тради­ции? Но самое главное состоит в том, что на уровне современной сту­пени цивилизационного развития все эти идеологии стали работать в

2 По поводу ряда из таких слагаемых (взаимодействие демократии и патрио­тизма, «постиндустриалистская траектория», геополитические измерения проблемы и др.) я уже имел возможность высказаться на страницах нашего журнала (см.: Ко­валенко В. И., М о щ е л к о в Е. Н. Российская государственность: идеология и самосознание народа//Вестн. Моск. ун-та. Сер.

12, Социально-политические исследо­вания

режиме взаимошлифовки, дополняя и корректируя друг друга, обеспечивая тем самым естественное движение общества от начала свобод к началу равенства и наоборот, оптимальное сочетание динамизма

стабильности в социальной и политической сферах.

История, к сожалению, научила нас чрезвычайно мало. Меньше всего — пониманию экологии общественной жизни. И самую злу шутку играют с нами наш привычный революционаризм, отказ от пуп 'терпеливого взращивания культуры соревновательности различив общественных форм, обманчивый мираж правомерности «революций: ной целесообразности». Это верная дорога к режиму «единственной правильности», чреватому опасностью навязывания стране авантюрных «больших скачков», «нового порядка», с неизбежностью загоняющих Россию в очередной тупик. Требуется осознать, наконец, что м носистема — это всегда смерть системы, путь к социальной атрофии энтропии.

Замечательный русский поэт Вяч. Иванов верно подметил: основная причина раздробленности мира заключается не столько в драматическом взаимоотталкивании ненавистного, сколько в трагедии противоречивой, убийственной расправы соприродного, друг друга дополняющего. Политика в России сегодня не будет серьезной и ответственной, если она не усвоит простейшей механики политического и идеологического плюрализма, только и позволяющего движение в сторону преодоления конфронтационности «а базе общесистемных исторических потребностей.

О живой диалектике политического управления хорошо сказал эстонский философ Г. Наан: общество, поскольку оно всегда ста] перед собой определенные цели, т. е. выступает как система с отрицательной обратной связью, непременно должно включать в себя механизма: консервативный (стабилизирующий, сохраняющий), оперативный (движущий, обновляющий) и демпферный (уравновешивающий, смягчающий). Именно оптимальное сочетание этих механизме может дать единственно гарантии для предотвращения столкновений полярных сил, не допустить принятия экстремистских решений, (осуществления авантюристических действий. Полагаю, хотя нынешняя ситуация и дает повод для сарказма, перспективной в историческом плане политической силой может стать лишь та, которая своевременно проявит готовность к широкому взаимодействию со своими политическими оппонентами, утвердит активную линию в проведении полит гражданского мира и национального согласия в стране. В этом — лог действительно прочной основы под новым общественным порядком, той меры общественного единства, той степени общественной поддержки, без которых и думать нечего об успехе реформ в стране

Об одном из видных представителей российской либеральной интеллигенции мне рассказывали, что свои выступления в любой аудитории он начинал с обращения: «Милостивые государыни! Милости государи!». Он не изменил своему правилу и в бурные месяцы 1991 став тогда известным политическим деятелем. Его предупреждали, эти слова, адресованные «братишкам» с их рвущим глотку: “Даешь” будут первыми и последними в его речи, но он оставался верен с Освистанный в 1917 г., он вернулся к нам сегодня: его считают за честь цитировать, к его имени относятся с подчеркнутым пиететом.

Даже если это легенда, то легенда красивая, достигающая до притчи. Ныне в нашем поляризованном, накаленном обще мало верится в ценности «срединной культуры», возможности толерантности в политической среде. Взгляд ан

чит нравственной установке ученого. Но всегда актуальным остается, завет наших предшественников — замечательной российской интел­лигенции: сеять разумное, доброе, вечное.

Поэтому я заканчиваю тем, с чего начиналось выступление каж­дого из наших коллег перед своими собратьями по научному сообще­ству: «Милостивые государыни! Милостивые государи!..»

ВЕСТИ. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12, СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. 1994. № I

А. М. Ковалев

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

Проблема государственной идеологии сравнительно новая для нашего обществоведения и поэтому почти не разработанная в научной литературе. Достаточно сказать, что даже в Большой Советской Энцик­лопедии отсутствует такое понятие, как «государственная идеология».

Дело в том, что до последнего времени у нас господствовала пар­тийная идеология. И хотя партийная и государственная идеология далеко не одно и то же, несмотря на это считалось, что данные поня­тия чуть ли не идентичны, что партийная идеология исчерпывает госу­дарственную, и потому последней не придавалось значения.

Проблемы государственной идеологии не получили надлежащего рассмотрения также и потому, что у нас все в основном сводилось к классовой политике, в то же время недооценивалось общечеловече­ское. А без учета общечеловеческих ценностей трудно дать анализ и раскрыть содержание государственной идеологии.

Наконец, необходимо отметить, что и господствующий у нас тех­нический детерминизм, экономический подход все сводили, по сути дела, к одной экономике («политика — концентрированное выражение экономики»), тормозили разработку проблем государственной идео­логии, не позволяли увидеть ее более глубокие корни.

Поскольку проблема государственной идеологии сравнительно но­вая и неразработанная, то выскажу лишь самые общие соображения. по этому вопросу.

1. Существует ли государственная идеология?

На этот вопрос обычно дается отнюдь не однозначный ответ. Не­которые авторы считают, что государственная идеология вообще су­ществовать не может, так как может быть лишь классовая или пар­тийная идеология.

В. Л. Шейнис прямо заявляет буквально следующее: «По поводу существования в России государственной идеологии. Здесь я высту­паю против такой идеологии. Если мы стремимся к свободному демо­кратическому обществу, то у нас должен быть плюрализм идеологи­ческих доктрин и концепций»'.

Б. В. Золотарев также пишет: «На вопрос, нужна ли России госу­дарственная идеология, я бы ответил следующим образом: такой идео­логии не должно быть вообще»2.

А поскольку в нашем обществе в настоящее время наблюдается противостояние различных партийных идеологий, то отвергается всякая надклассовая надпартийная идеология. Вместе с тем эти представления

1 Вести. Моск. ун-та. Сев. 12, Социально-политические исследования. 1993. № 2. С. •!!?.

2 Там же. С. 19.

отражают и неприятие прежней господствующей у нас идеологии, т. е. под видом отрицания конкретной идеологии стремятся доказать, что

-вообще якобы не должно быть никакой государственной идеологии. По моему же мнению, именно отсутствие объединяющей государ­ственной идеологии является одной из причин разгула у нас сепара­тизма, анархии, национализма и других деструктивных тенденций. Да-

леко не случайно и то, что нигилистическое отношение к единой госу­дарственной идеологии на практике зачастую ведет к подмене общих интересов групповыми, клановыми или, в лучшем случае, к сведению идеологии к политике, а иногда и к политиканству. Примеров тому можно привести сколько угодно из нашей повседневной практики.

Все это в конечном счете проистекает из непонимания того, что государство — более широкое образование, чем классы или партии, что идеология и политика — это далеко не одно и то же, наконец, что может быть как реакционная, так и прогрессивная государствен­ная идеология. Одна может навязывать свои догматы обществу и лич­ности, а другая — представлять свободу личности, а также политиче­ским течениям и взглядам.

Как известно, идеология — это система взглядов на мир в целом, на коренные цели и интересы данной общественной группы. В соот­ветствии с различием самих общественных групп может различаться и идеология. Может быть идеология класса (классовая идеология), нации (национальная идеология), государства (государственная идео­логия) и т. д. При этом любая государственная стратегия должна опи­раться на историческое и духовное наследие своего народа, с утратой которого политика превращается в политическую игру различных со­циальных сил.

Государство — это не нация, не этническая единица, это народ как политически и. экономически организованная общность. Госу­дарство хотя и состоит из множества подсистем различного уровня и конфигурации, но представляет собой функционально взаимосвязан­ную систему.

Все это обусловливает наличие общего интереса, который ока­зывается выше любых частных интересов локальных групп. На по­добной основе и возникает система ценностей, приобретающих всеоб­щее значение: мир, внешняя безопасность, экономическое благополу­чие, социальная и политическая справедливость, самореализация лич­ности, экологическая защита и т. д. Такие интересы и ценности мо­гут быть выражены как общие цели данного государства и найти от­ражение в его идеологии. В этой связи трудно согласиться с теми, кто отрицает единую государственную идеологию.

Если государство как некая общность представляет определенную реальность, то на основе чего же объединены в данном государстве различные классы, партии, национальные общности и т. д.? По моему мнению, лишь постольку существует данное государство, поскольку существует и организующая его какая-то общая идея. И напротив, если исчезает такая объединяющая идея, то рано или поздно распа­дается и государственное здание.

В качестве примера можно взять бывшую Чехословакию. Пока существовала общая государственная идея, существовала и Чехосло­вакия как единое государство. После того как возобладали новые идеи о самостоятельности чехов и словаков, прекратило свое существование и единое чехословацкое государство.

Следовательно, во всяком государстве существует определенна? государственная идея, представляющая собой, как уже отмечалось

совокупность взглядов на коренные принципы данного государствен­ного устройства, отражающая долговременные внутренние и внешние интересы проживающего в нем народа или народов.

В конечном счете государственная идеология — это отражение в сознании коренных потребностей оптимальной самореализации дан­ного народа, организованного в государство путем создания для этого адекватных социальных и природных условий. Как правило, государ­ственная идеология, которая может носить как научно обоснованный, так и ненаучный характер, закрепляется в определенных конститу­ционных нормах данного государства, в законах, программах полити­ческих партий и т. д. В то же время государственная идеология может и не получить конституционного оформления и выступать в системе неписаных норм и правил, религиозных принципов, догм и т. д.

В различных странах в зависимости от геополитической, этниче­ской или экономической ситуации те или иные стороны государствен­ной идеологии могут выдвинуться на первый план. Вместе с тем при перемене общественного строя, смене внешнеполитической ориентации и т. д. отдельные стороны государственной идеологии могут видоиз­меняться.

Однако поскольку государственная идеология отражает коренные государственные интересы народа, которые носят относительно ста­бильный характер, то основные постулаты государственной идеологии остаются без существенных изменений на протяжении более или ме­нее длительного времени и даже могут коренным образом < не менять­ся при смене форм политического устройства общества.

Одно время такие видные западные социологи, как Р. Арон,. Д. Белл, писали о якобы наступившем процессе деидеологизации в современном мире, который в конечном счете завершится преодоле­нием идеологического противостояния.

Однако жизнь не подтвердила эти предположения. В мире про­исходит не деидеологизация, а скорее демонополизация идеологии, раздробление ее на более мелкие части, возникновение частных атомизированных идеологий, тех или иных социальных групп, наций, этни­ческих образований и т. д.

Если же говорить о мире в целом, то на место биполярного мира приходит монополярный мир с множеством своих внутренних образо­ваний. В то же время целостность и взаимосвязанность мира, возни­кающие под -влиянием глобальных интеграционных процессов, всту­пают во все большее противоречие с политической обособленностью государств — нацией.

Все это не только не ослабляет, но и усиливает необходимость обеспечения глобального порядка в разъединенном мире в виде ми­рового правительства или иных каких-то организующих общественных и идеологических механизмов.

Одним словом, демонополизация идеологии не должна вести и не ведет к абсолютному противопоставлению частей своему генети­ческому целому, к независимости и противостоянию их друг другу. Напротив, такое дробление происходит в рамках сохранения каких-то общих основополагающих принципов. Следовательно, данный процесс лишь подтверждает, что все в мире, в том числе и идеология, подчи­нено принципу общего, особенного и единичного. При этом как общее не может существовать за счет ущемления особенного и единичного, так и особенное и единичное — за счет общего.

Особое значение наличие единой государственной идеологии пред­ставляло для России. Это связано с тем, что Россия — евроазиатская

Страна, протянувшаяся с Запада на Восток на протяжении многих тысяч километров. К тому же она имеет многонациональную струк­туру, объединяет людей с различными религиозными верованиями, традициями и т. д. А это, естественно, повышало необходимость ее вы­деления как из Востока, так и из Запада, т. е. обусловливало ее самобытность.

В таких условиях государственная идеология выступала своеоб­разной «скрепкой» Российского государства. Поэтому далеко не слу­чайно, что распад бывшего Советского Союза был неразрывно связан с падением или ослаблением господствующей в обществе идеологии. Характерными чертами российской государственной идеологии выступали общинность, соборность, государственность, религиозные ценности, культ царя-батюшки и т. д.

Особенно велика потребность в новой государственной идеоло­гии в современных условиях. Можно даже предположить, что кризис и дефицит идеологических принципов для современной России более опасны, чем дефицит в сфере экономики, так как они грозят хаосом и беспорядком в сфере человеческих отношений. Именно поэтому но­вая идеология нам нужна как воздух.

Насущная необходимость в новой идеологии обусловлена, в част­ности, тем, что старая идеология распалась, а новой пока не создано. После распада бывшего СССР усилились центробежные тенденции, что, естественно, не может не повышать роли объединяющего идео­логического начала. Ныне, когда миллионы людей не по своей воле оказались разделенными друг от друга, когда растут социальная не­защищенность, нищета и неуверенность в завтрашнем дне, когда уни­жено национальное достоинство и померкло национальное самосозна­ние наших людей, как никогда возрастает потребность в единой госу­дарственной идеологии.

При этом самое главное заключается в недопущении того, чтобы распад бывшего СССР по примеру Австро-Венгрии перекинулся на нижние этажи государственного здания и не затронул внутреннего единства государств, входящих в СНГ, в первую очередь Российского государства.

В обстановке духовного, морального, политического, материаль­ного и физического упадка русского народа необходимо «нащупать» фундамент нашей культуры и государственной идеи. Ибо никогда не возродится Россия, если не будут созданы условия для полнокровного развития присущего только нашему народу миропонимания.

2. Объективные основы государственной идеологии

По каким же направлениям может идти разработка новой госу­дарственной идеологии в условиях современной России? На каких объективных предпосылках она может базироваться?

В силу относительной самостоятельности идеологии присущи соб­ственные имманентные тенденции развития. Всякая идеология уходит своими корнями в прошлое, она основывается на прежних историче­ских традициях народа. Однако это не означает, что новая идеология может возникнуть лишь на базе прошлого идейного, мыслительного материала. Филиация идей, как правило, не продуктивна. Поэтому государственная идеология, связанная с дальнейшим развитием Рос­сии, хотя и должна базироваться на прошлых исторических тради­циях, но эти традиции могут быть включены в нее как бы в снятом виде. Иными словами, она должна не только использовать прошлое и исходить из него, но и обогатиться новыми представлениями, кото-

рые отражают современное состояние, а также будущее российской действительности.

Все это следует подчеркнуть особо, так как у нас наблюдается нигилистическое отношение к прошлому, отрицание целых периодов в развитии российской истории. А между тем все это — наша история, где жили и творили наши предки.

В основе любой, в том числе государственной, идеологии должны лежать определенные объективные и субъективные предпосылки. Прежде всего выработка государственной идеологии должна базиро­ваться на основе учета коренных потребностей настоящего и особенно будущего развития страны. Лишь после того как мы уясним, в каком направлении и куда идет Россия, современная цивилизация в целом, можно с учетом этого определять и новую идеологию. Известно, что, прежде чем возникла идеология рабочего класса, Маркс и Энгельс предприняли глубокий анализ немецкой и мировой действительности, рассмотрели объективные и субъективные основы процесса становления новых идеологических принципов. Аналогичную работу проделал и Ленин в конце XIX — начале XX столетия, прежде чем он определил пути дальнейшего развития России. После смерти Ленина КПСС в противовес теории «перманентной революции» выдвинула важнейший идеологический тезис о строительстве социализма в одной стране.

Почему именно этот тезис, а не теория «перманентной револю­ции» был поддержан народом? Да потому, что теория Троцкого ста­вила судьбу развития России в зависимость от того, что произойдет в странах Запада, а теория возможности победы социализма в одной стране была рассчитана на мобилизацию собственных сил и ресурсов народа, на его историческую самобытность.

Точно так же не случайно потерпела неудачу и попытка Бухарина свернуть курс на индустриализацию страны или, точнее, замедлить ее темп за счет уступок крестьянству. В условиях, когда Россия стояла перед необходимостью промышленного переворота, перехода от земле­дельческой цивилизации к промышленной, да еще нарастающей угро­зы новой войны, такая политика также не могла пользоваться под­держкой народа.

Однако при определении путей развития России русские марк­систы, исходя лишь из одного формационного подхода,.допустили целый ряд крупных ошибок. Не случайно Плеханов ориентировался на буржуазную революцию в России, а Ленин, большевики взяли курс на осуществление социалистической революции. Однако обе перспек­тивы оказались нереальными для России, так как они исходили глав­ным образом из западного опыта и не учитывали в полной мере спе­цифику развития нашей страны. Поэтому курс на буржуазное пере­устройство общества был отвергнут еще Октябрем 1917 г., представ­лявшим своеобразную реакцию на капитализацию страны.

В то же время в России не могла произойти и социалистическая революция, а тем более не могло быть осуществлено построение со­циализма. В такой отсталой стране, как Россия, могло возникнуть и действительно возникло некое антикапиталистическое, но и несоциа­листическое образование, представлявшее собой своеобразное сочета­ние промышленной цивилизации и пережитков азиатской обществен­ной структуры. Поскольку государственная собственность возникла в так называемых социалистических странах на неадекватной матери­ально-технической основе и являлась результатом не столько высо­кого уровня производства, сколько его недостаточного развития, то, по моему мнению, целесообразно рассматривать общественные струк-

туры России и ряда стран восточного региона в качестве особой обще­ственно-экономической формации. Иными словами, промышленный

-способ производства общественной жизни (промышленная цивилиза­ция) в различных регионах и странах выступал в виде двух общест­венно-экономических формаций — капиталистической и социалисти­ческой. Поэтому не случайно, что, хотя в Программе КПСС ставилась задача осуществить в ближайшем будущем переход от социализма к

-коммунизму, ничего подобного не произошло. Утопичность данного проекта стала заметна чуть ли не на второй день после этого провоз­глашения.

Беда состояла в том, что, опираясь только на формационный под-Ход в представлении о ходе исторического времени, рассматривая себя в качестве вершины, авангарда общественного прогресса, мы в извест­ной степени оторвались от других течений общецивилизационного потока. Результат — у всех на виду. Вот почему для нас сейчас так остро стоит проблема ликвидации последствий отрыва, самоизоляции в этом общественном потоке.

Для определения дальнейших перспектив развития России одного формационного подхода крайне недостаточно. Формационный подход необходимо сочетать с цивилизационным подходом и на базе этого определить реальные перспективы модернизации России. А это зна­чит, что выработка новой государственной идеологии должна быть результатом совместных усилий политиков, ученых, общественных дея­телей, представителей всех наук. Государственная идеология любой страны должна прежде всего базироваться на внутренних предпосыл­ках в сочетании с всесторонним учетом внешних тенденций и влияний. Если применить данное положение к российской действительности, то оно означает сочетание формационных и современных цивилизационных тенденций. При этом речь идет не о том, что либо одно, либо другое, а о том и другом, вместе взятом в неразрывном органическом единстве.

Государственная идеология должна строиться с таким расчетом, чтобы она включала в себя все прогрессивные общецивилизационные тенденции и ценности. В то же время необходимо отсечь все то, что касается их использования и применения в западном капиталистиче­ском формационном исполнении.

В этой связи встает вопрос о формационном подходе, для кото­рого характерна абсолютизация некоторых тенденций общественного развития, а потому и ограниченность, что стало очевидным в условиях новой исторической реальности.

Прежде всего формационный подход претендует на то, что с его помощью можно создать какую-то идеальную общественную модель. Однако «чистых» формаций не бывает, и попытка все детально сосчи­тать и детально обозначить заведомо обречена на провал.

Если применительно к прошлому это было не так очевидно, то в отношении будущего данный недостаток проявился с наибольшей силой. Претензия на универсальность обернулась догматизацией и омертвлением теории общественно-экономических формаций.

Теория общественно-экономических формаций больше подходит к анализу западной, европейской цивилизации, на ее основе она и соз­давалась. Но она не позволяет охватить собой всю сложность и много­гранность мирового процесса. Поскольку общественная жизнь вклю­чает не только произведенное человеком, но и произведенное приро­дой, поскольку ее характер может меняться не только под влиянием изменения орудий труда, но и под влиянием роста народонаселения,

особенностей природного окружения и т. д., то одного формационного подхода уже недостаточно. Нужен более широкий цивилизационный подход, который охватывал бы не только произведенное человеком, но и произведенное природой, включая в себя и производство вещей, и производство самих людей.

Потребность в этом возрастает еще и потому, что в обществах с различной численностью населения и человеческого потенциала, а также с разным природным окружением на основе одних и тех же

орудий труда могут возникать различные общественные системы.

Поэтому, стремясь понять те процессы, которые сегодня происхо­дят в мире, да и в нашей стране, определить их направленность и перспективы, мы не сможем обойтись привычным формационным под­ходом с его ступенчатой схемой развития общества. Эта схема ока­зывается слишком узкой, чтобы с ее помощью можно было рассмот­реть всю картину современного мира. Необходим более широкий и глубокий взгляд. Его может обеспечить общецивилизационный подход к общественному развитию. Такой подход предполагает отказ от за­данных шаблонов и схем, открытость для вновь возникающих тенден­ций, исключает снижение значения тех или иных частей общественного организма, ставит во главу угла интересы и потребности развития всего мирового сообщества как системы, а не отдельных, пусть и пере­довых, его частей. В этой связи можно сказать, что формация — со­циально-экономическая форма реализации цивилизационных прин­ципов.

Поскольку до последнего времени объектом анализа обществен­ных наук выступала преимущественно материально-производственная сфера общества, то, как правило, все это находилось за границами данной сферы, либо носило стихийный неосознанный характер и вы­ражалось в песнях, сказаниях, обычаях, либо извращалось религиоз­ными или какими-либо иными верованиями.

Для того чтобы расширить рамки сознательного над бессозна­тельным, научно осознанного над стихийным необходимо обеспечить расширение рамок исследования общественной жизни путем включе­ния не только ее материально-производственной сферы, но и природ­ных основ. В соответствии с этим при выявлении путей формирования идеологии, отражающей новые социальные реалии, следует сущест­венно изменить ориентиры и доминанты, определяющие течение обще­ственных процессов.

При разработке идеологии, как и политики, в прошлом существо­вала одна решающая доминанта — экономика. Из состояния мате­риально-производственной сферы, способа производства материальных благ выводились вся социальная жизнь общества, его политика и идеология. Не случайно считалось, что политика — это концентриро­ванное выражение экономики, а идеология — продукт экономического бытия общества. Из такого подхода ка'к раз и вытекало сведение идео­логии к политике, к отношению классов, а также к отождествлению идеологии и политики.

Вместе с тем прошлые подходы абсолютизировали общественные антагонизмы, сведя историю к борьбе различных классов, и в то же время недооценивалось единство общества. Иными словами, получа­лось не единство и борьба противоположностей, а борьба без их единства. Из этого, естественно, вытекало отрицание государственной и национальной идеологий, сведение их к идеологии отдельных про­тиводействующих классов и социальных групп.

А между тем любая, -идеология, — а государственная в особенно-

сти — это продукт не только определенной материально-производст­венной сферы, но прежде всего результат человеческой деятельности. Точнее говоря, представляя как формационный, так и цивилизационный феномен, идеология — это отражение долговременных интересов,, деятельности и поведения людей в определенной социальной и природ­ной среде. Следовательно, она выступает не только продуктом способа производства материальных благ, но и продуктом способа производ­ства всей общественной жизни, взятого в единстве человеческого по­тенциала, способа материального производства и природной среды, в которой функционирует то или иное общество. При этом чем ниже уровень экономической жизни общества, тем соответственно большее влияние на государственную идеологию оказывают природно-демографические компоненты данного народа. По мере же прогресса обще­ства растет роль экономических компонентов.

Сведение же идеологии только к примату производства ведет к недооценке человеческого потенциала, народа как основного творца и двигателя истории, к тому же представляющего собой сложнейшее со­циально-природное образование и включающего различный половозра­стной состав населения, этносы, а также социальные и иные различия между людьми. Иными словами, человеческий потенциал, его интересы и потребности должны быть взяты во всех его формах и проявлениях и положены в основу государственной идеологии.

К чему приводит недооценка человеческого потенциала и его мно­гообразных форм можно видеть на основе прогнозов относительно развития бывшего Советского многонационального государства. Наша наука и идеология не предвидели возможности распада бывшего Союза ССР, но, напротив, исходя из чисто экономических предпо­сылок, твердили о сближении наций и их постепенном слиянии, при­чем не в таком уже отдаленном будущем. Однако при этом не учи­тывалось, что существуют не только тенденции, заключенные в мате­риально-производственной сфере, но и тенденции, вытекающие из самой этнической основы общества, т. е. человеческого потенциала. Иными словами, действует не одна, а по крайней мере две тенденции и происходит борьба между ними. В частности, подобно тому как существует закон разнообразия человеческих индивидов, также суще­ствует закон генетического разнообразия различных этнических групп населения. И данное государственное образование не всегда выступает лучшей формой для воплощения и реализации этого разнообразия и относительной самостоятельности различных этнических групп в рам­ках целого.

На определенном этапе, когда индивидуальное существование этносов, как и отдельных человеческих индивидов, затруднено, усили­вается тенденция к их единству. В условиях же, когда внутренние воз­можности для развития наций и народностей возрастают, все больше дает о себе знать тенденция к их индивидуальному независимому су­ществованию.

В качестве иллюстрации можно привести первобытное равенство. Просуществовав сотни тысяч лет, в конечном счете оно распалось,, уступив место классово-эксплуататорскому обществу. Случайно ли произошел подобный распад? Поскольку первобытное равенство про­тиворечило естественному неравенству человеческих индивидов, оно было отвергнуто и на смену ему пришло социальное неравенство.

В свое время развитие материального производства создало усло­вия для индивидуального существования, что способствовало рас­паду первобытного строя. Теперь промышленная цивилизация сфор-

мировала условия для индивидуального развития различных нации и народностей. А это сопровождается образованием преимущественно однонациональных государств.

Не случайно Западная Европа, которая в прошлом делилась лишь на несколько империй, затем распалась на преимущественно однонациональные государства, между которыми совершались бесчис­ленные войны, включая и две мировые. И лишь в последнее время начался процесс интеграции Западной Европы на экономической осно­ве, а также под влиянием глобальных проблем.

Тенденция к образованию однонациональных государств с дви­жением промышленной цивилизации устремляется все дальше на Восток.

При разработке путей дальнейшего развития наций и националь­ных отношений в России необходимо учитывать наличие различных исторических тенденций — тенденцию к объединению наций, вытека­ющую из экономической и глобальной необходимости, и тенденцию к.их самостоятельному развитию, вытекающую из этнических основ социальной жизни, из необходимости поддержания генетического разнообразия генофонда человечества.

Какая из этих тенденций возьмет верх, покажет будущее. Идео­логия должна быть на стороне той, за которой это будущее. Во вся­ком случае, исходя из наличия различных тенденций, необходимо обес­печить полноту свободы населяющим страну этносам и в то же время стремиться к достижению единства наций и народностей, целостности государства.

Или возьмем условия социальной жизни людей. В своих теорети­ческих посылках традиционная социология исходит из того, что в осно­ве общественных отношений лежат социальные условия, созданные людьми в процессе исторической деятельности. Иными словами, обыч­но учитывались условия только социального порядка и недооценива­лись природные основы общественной жизни. А между тем человек отличается от животного не тем, что у него отсутствует природная детерминация, а лишь тем, что эта природная детерминация опосредуется социально-экономической, возникшей на основе развития ору­дий труда.

При определении перспектив общественного развития практиче­ски дело сводилось к положению Маркса о том, что ветряная мель­ница дает нам общество с сюзереном во главе, а паровая -мельница — общество с промышленным капиталистом. Опираясь на эти положения Маркса, ученые искали рабство в Древней Руси, а Ленин и Плеханов, как уже отмечалось, определяли очередность общественных перемен в 'новое время. Исходя из схемы Маркса, мы провозгласили о построе­нии социализма и даже осуществляли переход к коммунизму. А меж­ду тем в России не оказалось рабства, а в Сибири и на севере Евро­пы — крепостного права, т. е. феодального строя. Со строительством же коммунизма мы попали в положение Колумба, считавшего, что он открыл Индию, а не Америку.

В силу существенных различий природного окружения в одних условиях может идти процесс совершенствования ветряной мельницы путем превращения ее в паровую, а в других — развитие общества может более длительное время осуществляться за счет расширения масштабов живого труда.

В любых условиях общество стремится преодолеть свой конфликт с окружающей природной средой. Но в менее благоприятной среде этот конфликт преодолевается путем преимущественного развития ору-

дий труда — искусственных органов человека, а в более благоприят­ных — путем роста живой рабочей силы в результате увеличения численности народонаселения, развития таким образом числа естест­венных органов и орудий человеческой деятельности. А это, в свою очередь, не может не повлечь за собой изменения характера смены общественных отношений в различных странах.

Далее. В зависимости от характера природной среды и отноше­ния общества с природой в одних условиях могут возникнуть одни орудия труда, а в других — качественно иные. Поэтому положение Маркса правильно лишь при двух необходимых предварительных условиях, а именно: если отвлечься от географического положения страны и присущей ей плотности населения или если природное окру­жение, в котором живет то или иное общество, не очень разнится, а плотность народонаселения более или менее одинакова. Если же эти природно-демографические компоненты слишком различны, то в та­ком случае на одних и тех же орудиях труда могут возникнуть прин­ципиально иные общественные структуры. Более того, в разных природно-демографических условиях могут вообще появиться различные орудия и средства производства. В частности, маловероятно, чтобы нынешние развивающиеся страны повторили историю развития про­мышленной цивилизации в странах Запада.

Исходя из способа производства общественной жизни, становится более понятным отношение политики к государственной идеологии. И политика, и идеология должны исходить из способа производства общественной жизни в целом. Если же политика и тем более идеоло­гия будут основываться лишь на одном способе материального про­изводства, игнорируя при этом человека и окружающую среду, то в таком случае создается угроза появления глобальных проблем типа обмеления Арала, порабощения техникой самого человека и т. д.

На самом деле хотя политика — продукт развития всего обще­ства, но в качестве детерминирующей основы политики выступает спо­соб производства материальных благ и вытекающие из него социаль­но-политические структуры: базис, надстройка, власть и т. д. Что же касается идеологии, то для нее существенно отношение общества и природы в целом, т. е. между всеми компонентами способа производ­ства общественной жизни. Следовательно, хотя политика и идеология имеют один объект, но они различаются между собой своими предме­тами и, следовательно, обладают относительной самостоятельностью по отношению друг к другу.

Политика отражает вариабельность истории, она исходит из осо­бенностей развития производительных сил и производственных отно­шений, экономического базиса и надстройки в различных странах и условиях, а государственная идеология отражает состояние народа в целом, положение его этнических групп в данном геополитическом пространстве. Если говорить более конкретно, то государственная идеология призвана отразить в целостности и взаимодействии состоя­ние: а) материально-производственной, социальной, политической и духовной сфер общества; б) его этнических основ и характеристик; в) географической среды, в которой функционирует данное общество, и т. д. Иными словами, государственная идеология призвана отразить отношения общества с природой при данном уровне развития мате­риального производства и способствовать их оптимальному влиянию на жизнь народа.

При подобном подходе политика — это стратегия конкретного поведения тех или иных социальных групп, их отношение между собой

по поводу государственной власти, тогда как идеология — это опре­деленные ориентиры всего народа в целом, организованного в данное государство, по коренным вопросам его существования, жизнедеятель­ности и развития.

Политика может ограничиться теми или иными отдельными сторо­нами развития данного общества, тогда как идеология отражает не определенные, а наиболее общие и коренные основы жизнедеятельно­сти людей, общества как некоего целого: целостность государства, ха­рактер его общественного строя, генеральное направление его внут­ренней и внешней политики и т. д. Государственная идеология — это отражение интересов всех основных классов и социальных групп дан­ного общества. Иными словами, она охватывает все население и то общее, что присуще всем его общественным слоям. Идеология, так же как и управление, не может сводиться лишь к экономике и исхо­дить лишь из экономической структуры. Она должна включать этни­ческие и другие естественные отношения.

В соответствии с этим политика носит более или менее подвиж­ный характер. Она меняется в результате вариабельности процессов, а также при переходе от одного этапа к другому, тогда как идеоло­гия, отражая коренные закономерности, более или менее стабильна, она остается неизменной на протяжении сравнительно длительного времени.

В этой связи государственная идеология не может быть и некоей суммой политических линий различных партий и социальных сил. По сравнению с политикой государственная идеология — это категория более высокого уровня обобщенности. Государственная идеология представляет нечто общее, политика — более частное. Последнее должно исходить из общего и в то же время обладать относительной самостоятельностью по отношению к нему. Именно поэтому государ­ственная идеология не может вмешиваться в конкретные вопросы политики тех или иных социальных сил или этнических групп, как это было в недавнем прошлом, предоставляя ей достаточный простор для отражения их интересов. Более того, в рамках государственной идеологии может иметь место противостояние и даже борьба различ­ных политических сил.

3. О некоторых чертах современной государственной идеологии России

При разработке современных идеологических принципов одни при­зывают вернуться к прежним ценностям, другие — -взять за основу западный вариант, третьи — следовать исключительно своим собст­венным самобытным путем. Как известно, американская идея с са­мого начала была направлена на развитие инициативы человека, а не государства.

Народам же, населяющим евразийское пространство, присущи общинность (соборность), коллективизм, взаимовыручка и т. д. Не случайно в России государственная идея превалировала над всеми остальными, притом государство стояло намного выше интересов личности и фактически попирало ее. Вместе с тем дореволюционная идеология не была научно оформлена и в значительной мере прони­зана религиозными догматами и принципами. Что же касается после­революционной идеологии, то она в значительной мере носила утопи­ческий характер.

Новая идеология, по моему мнению, не должна игнорировать глубоко коренящийся в российских традициях дух товарищества, сотрудничества и взаимопомощи. С этой целью необходимо приложить

максимум усилий для укрепления государственного единства стран решительного пресечения сепаратизма. Нельзя также допускать, чтобы наработанная веками собственность нашего народа стала предметом притязаний хищнических мафиозных посягателей. Необходимо решительно встать на пути тех, кто стремится осуществить политику разрушения национальных ценностей, проповедующих национальный нигилизм.

Следует также обеспечить сохранение многих социально справедливых завоеваний, еще недавно принадлежащих нашему народу (бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное образование, защиту материнства и детства, стариков и т. д.).

Новая идеология должна отразить как целостность государства, так и интересы населяющих его наций и народностей, а самое главное — интересы человеческой личности. При этом главные составляющие идеологической целостности страны должны быть основаны не военной силе и принуждении, как это было раньше, а на внутреннем согласии, правопорядке, прогрессе и просвещении.

Новая государственная идеология России должна обрести надёжные основы и характер.

До последнего времени поле деятельности политики и идеолог) их усилия были направлены на поддержание необходимого соответствия между производительными силами и производственными отношениями, экономическим базисом и надстройкой и т. д. В современных условиях сфера отражения и действия политики и идеолог значительно расширяется. Они призваны обеспечивать и поддерживать необходимое соотношение и соответствие не только между компонентами способа производства материальных благ, но и между все компонентами способа производства общественной жизни в цел* т. е. между человеческим потенциалом, материально-производствен? сферой общества с природной средой, в которой функционирует или иное общество. При этом во главу угла должно быть положено производство, а сам человек, его всемерное развитие. А это, в ев очередь, требует более глубокого исследования природных основ общественной жизни.

Итак, государственная идеология призвана отразить процент оптимальной самореализации данного народа, организованного в государство и находящегося в определенном геополитическом простр стве путем создания для этого соответствующих условий природ демографического, экономического, социального и культурного рядка.

Государственная идеология призвана выступать гарантом суверенитета народа, целостности его этнической основы и геополитического пространства. В конечном счете она направлена на обеспечение единства государства, законности и правопорядка, на защиту прав личности и всего населения страны.

При этом, поскольку ныне русских больше умирает и меньше рождается, необходимо принять первоочередные государственные решения и разработать программы по демографическим проблемам (рождаемость, смертность, миграция), укреплению семьи, по переселении

обустройству беженцев.

Следует срочно разработать и ввести широкомасштабную систему мер по защите материнства и детства, поддержке и стимулированию рождаемости.

В государственной идеологии должны найти отражение та: экономический и политический строй общества, характер основ

институтов власти, историко-культурные традиции народа, его госу­дарственная и духовная преемственность. Восприняв все, что способ­ствует прогрессу данного общества, государственная идеология в то же время отвергает все то, что стоит на его пути.

Если с учетом всех компонентов способа производства общест­венной жизни подойти к обоснованию некоторых принципов современ­ной государственной идеологии России, то следует отметить, что Рос­сия уже прошла начальный этап промышленной цивилизации и перед ней встала задача создания гуманного демократического общества многоукладной экономики. При этом если раньше российская идея была направлена на всемерное укрепление государственности, то со­временное общество, сохраняя общность, прочность и цельность госу­дарства, призвано вместе с тем раскрепостить личность. Иначе гово­ря, сохраняя целостность государства, она должна быть нацелена на человека, всемерное развитие демократических основ, на раскрытие его социально-природных потенций.

Россия представляет собой многонациональное государство. В со­ответствии с этим поддержание целостности и спокойствия государ­ства в сочетании с обеспечением национального самоуправления наро­дов составляет важнейшую черту государственной идеологии. Эта идеология должна отражать, с одной стороны, нечто единое и целост­ное, а с другой — учитывать многообразные интересы различных на­ций и народностей, населяющих нашу страну, предоставляя им доста­точно простора для оптимального развития. Поэтому если раньше государственная идеология была направлена на то, чтобы как можно быстрее стереть различия между народами, унифицировать их про­цесс развития и ускорить слияние наций, то теперь во имя обеспечения генетического разнообразия генофонда человечества необходимо обра­тить серьезное внимание на учет их специфики и своеобразия, вести борьбу как против национализма, так и против национального ниги­лизма.

Россия — огромная страна, простирающаяся с запада на восток. Государственная идеология должна быть носительницей целостности и нерушимости геополитического пространства России, его сохране­ния в интересах не только настоящего, но и будущих поколений. В этой связи возникает важная проблема поддержания оптимального соотношения и соответствия между всеми компонентами способа про­изводства общественной жизни: народонаселением, материально-про­изводственной сферой, а их вместе — с природным окружением, обес­печением на этой основе гармонического отношения между обществом и природой, решением глобальных проблем.

Евроазиатское положение ведет к тому, что Россия подвержена влиянию как западной цивилизации с ее тенденциями к интенсивно­му процессу развития на основе совершенствования орудий труда, так и к восточному типу развития с преобладанием экстенсивных путей общественных преобразований.

Поэтому в образе жизни российского общества переплетаются черты и представления, связанные с его своеобразным положением, широтой и многообразием геополитического пространства, а также с этническим разнообразием населения.

Всячески сохраняя, поддерживая и преумножая все положитель­ное в исторических традициях народа, необходимо в то же время преодолевать общинно-культовые представления, возвеличивающие «вождя» и принижающие личность.

В связи с тем что фактически под угрозой находится нравствен-

ность миллионов людей, подвергаются нападкам самобытность российского самосознания и национальная государственность, необходим вести решительную борьбу против насаждения культа безнравственности и насилия, порнографии и разврата, способствуя формировали! достойного человека, честного чистого образа жизни людей, преумножающего нравственные ценности.

Уделяя большое внимание накопленному церковью духовном опыту и общечеловеческим ценностям, необходимо вместе с тем повышать роль науки и образования, придавая идеологическим принципам научный характер.

Что же касается дальнейших путей развития России, то, исходя из всей сложности общественных процессов, назревшие преобразования следует осуществлять с учетом, с одной стороны, специфики ра вития российского общества и его многовековых исторических традиций, включая и те, которые возникли у народа после Октября 1917 ] а с другой — оптимального использования достижений современной промышленной цивилизации в целом.

Поскольку совокупные 'производительные силы нашего общества приближаются к западным стандартам, то следует максимально и пользовать и применять те достижения, которые возникают на основе в рамках современной цивилизации. В то же время в структуре совокупных производительных сил стран Запада и нашей стороны продолжают оставаться существенные различия. Поэтому важно видеть необходимость различий и в общественных структурах, возникающих на их основе.

Следует учитывать присущую нашей стране специфику совокупных производительных сил (значительный удельный вес живого труда; масштаб населения и необходимость обеспечения его роста; обширное территории, которая не требует такой степени интенсивности развит и напряжения общественного организма, как это было на Западе и т. д.) и, исходя из этой специфики, перестраивать всю общественную структуру нашей страны.

Конкретно это означает, что следует сохранять доминирую роль государственных или коллективных форм собственности, регулирующую роль государства в области рыночных отношений, разработать сильные защитные социальные механизмы для малообеспеченных слоев населения. А так как развитие нашей страны сближается к достижениям современной цивилизации, то следует максимально их использовать и реализовать (многообразие форм собственности, в том числе и частной, рыночные отношения, граждане! ' общество, правовое государство и т. д.).

Вместе с тем, используя достижения промышленной цивилизации, нельзя допускать копирования и принесения на нашу почву специфических процессов, свойственных западному капитализму, так. они отражают иную, во многом чуждую нам структуру, связанную с европейским способом общественного производства.

Иными словами, возникнув на новом витке современной цивилизации, будущее общество не будет ни социалистическим, ни капиталистическим, а воплотит в себе качественно новые общечеловеческих общецивилизационные ценности, что и найдет свое отражение в ид логических и политических принципах.

НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕОЛОГИЯ — ЭНТЕЛЕХИЯ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ РЕФОРМ

Переживаемая Отечеством ситуация точно и емко передается фи­гурой — от одного берега отстало к другому не пристало. Не потому ли остается гадать, где мы: в посткоммунизме, в неодемократии...

Перелом. Период в жизни неизменно амбивалентный, критиче­ский. Развенчаны старые идеалы, не укоренены новые. Подобная безосновность долговременно вещь нетерпимая. Человек — существо цен­ностное, идеалологичное. Без возвышающих, целеориентирующих душу абсолютов ему нельзя. Привлекая слог Достоевского, можно сказать: человек — неисправимый идеалист; он ждет святынь, любит их, его сердце жаждет их, потому что он так создан, что не может жить без святынь; и при всем том он хочет святынь посвятее, дабы им покло­няться.

Просто идеалист, однако, может не знать, что такое современ­ность. Просто идеалист может быть человеком истории. Не то граж­данин. Как плоть от плоти и кровь от крови своей страны он есть патриот, служитель, волеизъявитель Отечества. Преодолевая отстра­нение созерцательное идеалистическое поклонение святыням, он прак­тически утверждает их. Утверждает, полагаясь не на жизнь мысли, а на мысль жизни. Последнюю развертывает общенациональная пат­риотическая идеология.

Избегающая как давления повседневности, так и отрешенных абсолютов, идеология совмещает интерес к вечному с живой реаль­ностью. Прошлая конфессионально-партийная идеология — тлетвор­ный псевдоскоп — содержала столько изъянов, что их совокупный эффект создает впечатление одной колоссальной дезориентирующей ошибки. Ни на классовой, ни на расовой, ни на партийной, ни на конфессиональной ненависти Россию не возродить и не построить.

Изменить народ невозможно. Потому нужна отображающая его порывы реалистичная ответственная духоподъемная идеология, не раз­вязывающая темнот ни классового, ни конфессионального чванства.

Перефразируя Плутарха, утвердим: подобно тому как свет делает нас друг для друга не только заметными, но и полезными, наши чаяния, побуждения, действия идеология делает одухотворенными, значимыми.

«Нет ничего практичней хорошей теории», — акцентировал Больц-ман. Наибольшей практичностью обладает фундаментально жизненная идеология. Намечая контур национального чувства жизни, ассюрируя творческое дело масс, идеология выступает экзистенциальной силой, материально зримым локомотивом исторического процесса.

Цена идеологии и цена ошибки в идеологии грандиозны, в чем убеждает опыт отечественного послеоктябрьского устроительства, реа­лизуемого как плохо спланированный некорректный эксперимент с санкции скверной иллюзии. Памятуя об этом, надо тем не менее не деидеологизировать жизнь (в силу интенциональности духовность не терпит пустоты, на безрыбье заполняясь низкопробным равнодушием, являющимся формой цинизма слабых духом), а делать ставку на мо­билизующее дееспособное миропредставление, органически стыкующее слово с делом.

Живи, как пишешь, и пиши, как живешь: иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы, — именно этот завет Батюшкова дол же быть принят как ценностное ядро новой идеологии. Идеологии не авторитарного, догматически безусловного сознания, а сознания граж­дански ответственного.

Разворачивая сюжет о роли идеологии в жизни, выскажемся однозначно: от идеологии напрямую зависит жизнь. Одно дело идее логия дядьки Савельича, умещающаяся в недалекое «Плюнь и поцелуй». Иное дело идеология высокого борения:

Верно, знать, о Русь, твое значенье! Мужайся, стой, крепись и одолей.

Разные ценности — разные программы, перспективы, горизонты, устои жизни. Какими бы они ни были, нельзя допускать, чтоб лозу! «из ниоткуда в никуда» был нашим национальным лозунгом.

Выражающая исконно оптимистические утверждающие начала жизнедеятельности, свойственные нашему народу, его пониманию мир его места в нем, общенациональная идеология обращается к соотеч ственникам для укрепления их душ. Постичь Россию возможно мысль и чувством, сознанием и сверхсознанием. На то идеология не прете дует. Взывая к гражданской совести, она подчеркивает: у всех н одна Россия; лишь оставаясь преданным ей, возможно рассчитывать на продолжение вершения жизни. Потому общенациональная идеология суть серьезное духовное подспорье, привязывающее челнок к ко ме большого корабля и поставляющее тематизацию вопросов: что ее Россия? зачем мы России? Общенациональная идеология — это здоровое чувство Родины, говоря словами К. Аксакова: уважение к сво земле, признание прав своего народа на самобытну