Глава 23.

Запор.

Запор не тот, что в жопе, как вы уже поняли, а тот, что после Жопы.

Запор -- это город на Украине. Еще мы называли его Запарижье.

...Иногда идешь, а твой рот чего-нибудь поет. Несусветное. Мозг играет,

изощряется. Подберет, манда, какой-нибудь мотив и давай его гонять на разные

слова. Вот например:

Твое влагалище, большое как градирня,

Напоминает мне осенние трусы.

А я люблю тебя, игрушка заводная,

А я люблю тебя, медведик мой простой.

Ну что это такое?! Хуйня чистой воды, за которую всякому человеку

должно быть стыдно. А вот поди ж ты, имеет право на существование:

искусство. И ничего не поделаешь. Плетью обуха...

Мы приехали в Запор ранним утром, в 7 часов утра после " войны". Уже

будучи лейтенантами. И поперлись устраиваться в общагу.

Это была середина августа. Ну, лето! Юг. Тепло. Днепр. Пляж. А нужно

было, напротив, устраиваться на работу простыми рабочими. А не хотелось.

Хотелось спуститься из общаги по южной аллее с пирамидальными тополями к

набережной Днепра, к громадному пляжу. И упасть там в горячий песок.

Но злая неволя тоталитаризма заставляла нас работать на

металлургическом комбинате. Ебала в жопу. Нужно было к отчету по практике

подколоть заводскую справку о получении рабочей специальности. И у всех у

нас в этих справках с чисто заводской непосредственностью было написано

" Здал техминимум на резчика горящего металла".

Если б не работа, это была бы лучшая практика: солнце, дешевые

изобильные продукты, разные колбасы, пирожки, десятки соков, фруктовые

кефиры, печенья, фрукты, пряники, овощи, арбузы, дыни, пирожные, конфеты,

пирожки, булочки-хуюлочки, маслице-хуяслице. А в Центральном гастрономе,

несмотря на антиалкогольную компанию, светлым приветом застоя стояли батареи

разноцветных разнокалиберных бутылок. Глаза разбегались, и их потом трудно

было собрать в одну кучку. Проклятый застой! Окосеть можно! Спаивали народ

мартинями всякими.

Мы жили вшестером в одной очень большой комнате: Я, Бен, Яша, Баранов,

Вова Королев и Рубин.

Как и в Черепе скидывались помаленьку, Рубин ходил в ближайщий

гастроном, покупал сахар, сухарей-хуйрярей и какой-нибудь колбасы.

Развращенный изобилием пищи, я как-то на пробу купил кругляк узкой кровяной

колбасы черного цвета. Она почему-то омерзительно воняла. Специфически,

наверное. Как заморский плод дуриан. Колбаса лежала на столе и имела такой

непрезентабельный вид, что, когда Королев вошел в комнату и увидел ее, то

подумал, что совершен хулиганский акт: на стол насрали. Такой вид имела

запорожская кровяная колбаса. Мы ее потом съели.

А как приятны и душевны были наши вечерние чаепития! Хорошо было,

собравшись вечерком, попить чаю. Отдохновенно, на закате дня, перед

погружением в объятия Морфея испить стаканчик-другой ароматного грузинского

напитка номер 36. Под интеллигентную беседу о целках.

Раскусывая ароматный сухарик, Вова поделился, как он в общаге сломал

одну толстую целку. Был такой случай. Маленький росточком Вова задался целью

поебаться. Привел толстую девку, на которую никто не зарился, и которой тоже

давно уже пора было расставаться с девственностью, потому что дальше

оставаться целкой было уже просто неприлично. Вова замесил круто, по всем

правилам -- вино, карты, музон. Но на звуки музона после 23-00 нагрянули

оперы. И обнаружили весь спектр запретных удовольствий в Вовиной комнате:

музыка после 23-00, азартные игры, спиртные напитки и баба после 23-00 в

чужой комнате. Вове обломилось моральной пизды в виде хозработ. Но Вова не

сдался.

На второй раз все получилось. Вова наконец в беляевской общаге потерял

невинность, попутно обесчестив честную до того девушку.

-- Кстати, после этого она начала всем давать напропалую, -- закончил

свой рассказ Вова Королев, хрустя ароматным сухариком и скромно позвякивая

ложечкой в стакане.

-- Да, Вова первым взял эту крепость... Теперь там сделали музей, --

как всегда остроумно заметил я.

Между прочим, последнюю, про музей, фразу мы с Яшкой выпалили

одновременно. Он точно поймал мою мысль. Калиостро -- не хуй собачий.

Нам слишком хорошо жилось, это не могло долго продолжаться. Мы даже

съездили на " Ракете" в Днепропетровск. Мы всячески оттягивали устройство на

работу. Прослышав об этом, нас вызвал руководитель практики композитор

Берковский и сильно поругал, сказав, что мы его подводим:

-- Вам лишь бы насрать руководителю!..

Пришлось устраиваться. Нам с Яшей и Вовой Королевым не повезло больше

всех. Мы попали в ад...

Сошествие в ад.

Промедление смерти подобно, говорят некоторые. Это точно. Мы попали в

самую жопу. В теплое местечко. Я, Микоян и Королев Вова.

Мы стояли в обороне на последней точке. Мы работали на уборке

раскаленного металла с линии стана 550.

Раскаленный меньяр (короткий квадратный профиль) шел через форштосс по

рольгангу, автоматически сталкивался на боковой отвод, откуда шлепперами

сбрасывался на бугеля. Бугеля -- это вилкообразные подставки, куда падает

прокат.