Глава XI. Следующий день начался с очень тусклого утра, в течение которого солнце лишь раз попыталось пробиться сквозь облака

Следующий день начался с очень тусклого утра, в течение которого солнце лишь раз попыталось пробиться сквозь облака. Из этого Кэтрин сделала вывод, что все для ее планов складывается как нельзя лучше. В столь раннюю пору года солнечное утро, по ее понятиям, чаще всего оборачивалось дождливым днем, тогда как хмурый рассвет предвещал позднейшее прояснение. Она попросила мистера Аллена подтвердить ее предположения, но тот, лишенный возможности распоряжаться небесными явлениями и не имея при себе барометра, отказался нести ответственность за погоду. Тогда Кэтрин обратилась к миссис Аллен. Ответ этой леди казался более благоприятным: она, мол, нисколько не сомневается, что день будет ясным, если только тучи рассеются и выглянет солнце.

Около одиннадцати часов, однако, настороженный взгляд Кэтрин заметил на оконном стекле несколько капель дождя, вызвавших ее печальное восклицание:

– Боже мой, кажется, начинается дождь!

– Я так и думала, – сказала миссис Аллен.

– Значит, мы никуда не пойдем, – сказала Кэтрин со вздохом. – Но, быть может, его пронесет стороной или он к двенадцати часам кончится?

– Может, и так, дорогая. Только после дождя будет ужасно грязно.

– Ну, это пустяки. Грязь меня не испугает.

– Да, – безразлично сказала миссис Аллен, – я знаю. Вас грязь не испугает.

Немного погодя Кэтрин, которая вела наблюдение из окна, заметила:

– Дождик усиливается.

– В самом деле, усиливается. Если он продолжится, земля станет совсем мокрой.

– Уже видно четыре зонтика. До чего я их ненавижу!

– Их неудобно таскать с собой. Я всегда предпочитаю карету.

– А ведь утро казалось таким благоприятным! Я была уверена, что будет сухо.

– Все в этом были уверены, дорогая. Но если дождь не кончится, в Галерее будет мало народа. Надеюсь, мистер Аллен наденет перед уходом плащ. Боюсь, однако, он этого не сделает, – он ведь способен на что угодно, только бы не носить плаща. Странно, почему мистер Аллен его не любит, в нем ему так хорошо!

Дождь продолжался, частый, но мелкий. Каждые пять минут Кэтрин подбегала к часам, объявляя по возвращении, что, если в следующие пять минут он не прекратится, она потеряет всякую надежду. Пробило двенадцать, а лить не переставало.

– Вы не сможете пойти, моя дорогая.

– Я все еще немного надеюсь. Подожду до четверти первого. В это время обычно проясняется, мне кажется, небо чуть-чуть посветлело. Уже двадцать минут первого, больше ждать нечего. Ах, если бы у нас установилась погода, какая стояла в Удольфо или, по крайней мере, я Тоскане, или, скажем, на юге Франции! В ночь, когда умер бедняга Сент-Обен. О такой погоде можно только мечтать!

В половине первого, когда Кэтрин утратила к погоде всякий интерес и уже не видела смысла в ее улучшении, небо начало само собой проясняться. Выглянувшее солнце застигло ее врасплох. Она огляделась. Тучи рассеивались, и тотчас же вновь вернувшись к окну, она стала наблюдать и приветствовать благоприятные перемены в природе. Через десять минут уже нельзя было сомневаться, что вторая половина дня будет великолепной, – в полном соответствии с мнением миссис Аллен, которая «все время считала, что погода улучшится». Теперь возникал вопрос – может ли Кэтрин надеяться, что ее друзья все же за ней зайдут, то есть не был ли дождь настолько сильным, чтобы помешать мисс Тилни выйти после него из дома.

Было слишком грязно, чтобы миссис Аллен решилась сопровождать мужа в Галерею. Поэтому он отправился туда один. И едва лишь Кэтрин проводила его взглядом вдоль улицы, как ее внимание привлекли те же самые два экипажа с теми же самыми тремя пассажирами, которые застали ее врасплох несколько дней тому назад.

– Боже мой, Изабелла, Джеймс и мистер Торп! Боюсь, что они приехали за мной. Но я не поеду – я никак не могу с ними ехать, вы же знаете, мисс Тилни может еще прийти!

Миссис Аллен с этим согласилась. Джон Торп вскоре предстал перед ними. А немного раньше они услышали его голос, потребовавший еще с лестницы, чтобы мисс Морланд поторапливалась, и объявивший, как только дверь распахнулась:

– Живей, живей! Немедленно шляпу на голову, нельзя терять ни секунды – едем в Бристоль. Как поживаете, миссис Аллен?

– В Бристоль? Это же так далеко! И все равно я сегодня не могу с вами ехать – я занята. За мной в любую минуту могут зайти друзья.

Разумеется, это возражение было отвергнуто как несущественное. Миссис Аллен была призвана Торпом подтвердить его правоту, и двое его спутников вступили в комнату ему на подмогу.

– Кэтрин, любовь моя, разве это не замечательно? У нас будет божественная поездка, Благодарите вашего брата и меня – это мы ее выдумали. Нас осенило за завтраком, клянусь вам, в один и тот же момент. Если бы не этот противный дождь, мы бы выехали на два часа раньше. Но какое это имеет значение – сейчас лунные ночи, и все пройдет замечательно. Вообразите, нас ждут просторы полей, деревенский воздух! Я в полном восторге – насколько это лучше, чем Нижние залы. Мы направляемся прямо в Клифтон и там обедаем. А когда покончим с обедом, если останется время, доедем до Кингвестона.

– Не уверен, что все это нам удастся, – заметил Морланд.

– Бросьте каркать! – закричал Торп. – Нам удастся в десять раз больше. Кингвестон? Да что там! И Блэйзский замок, и любое другое место, о котором мы узнаем. Вот только сестрице вашей эта поездка не угодна.

– Блэйзский замок! – вскричала Кэтрин. – Что это такое?

– Лучшее место в Англии. Чтобы на него взглянуть, стоит проехать пятьдесят миль в любую погоду.

– Но что это? Настоящий старинный замок?

– Самый старинный во всем королевстве!

– И похож на те замки, о которых пишут в романах?

– Как две капли воды!

– Нет, правда, там есть башни и галереи?

– Дюжины!

– Мне бы, конечно, хотелось на все это посмотреть. Но я не могу. Мне невозможно уехать.

– Невозможно уехать? Любовь моя, что это значит?

– Я не могу ехать, потому что... – (глядя в пол из боязни увидеть улыбку на лице Изабеллы) – я жду мисс Тилни и ее брата. Мы условились предпринять загородную прогулку, и они обещали за мной зайти в двенадцать часов.

В это время шел дождь, но сейчас погода исправилась и они, должно быть, вот-вот придут.

– Можете их не ждать. – сказал Торп. – Я их заметил, когда мы сворачивали на Брод-стрит. У этого Тилни фаэтон со светлыми гнедыми?

– Право, не знаю.

– Я зато знаю. Его я и видел. Вы ведь говорите о человеке, с которым вчера танцевали не так ли?

– Конечно.

– Ну да, я и видел, как они свернули на Лэнсдаун-роуд. С ним была еще такая смазливая девчонка.

– Вы их действительно видели?

– Клянусь честью. И сразу узнал – у него, оказывается, недурная скотина.

– Как странно! Должно быть, они решили, что для прогулки пешком слишком грязно.

– Вот именно. Такой непролазной грязи еще не бывало! Пешком? Это так же невозможно, как летать по воздуху. Так грязно не было еще за всю зиму – везде по щиколотку!

Его поддержала Изабелла:

– Кэтрин, дорогая моя, вы представить себе не можете, какая на улицах грязь! Итак, едемте. Вы должны ехать – больше отказываться не из-за чего.

– Мне бы очень хотелось увидеть замок. Но сможем ли мы в него зайти? Подняться по лестницам, заглянуть в помещения?

– Да, да, в любую щель и любой угол!

– И все же! Что, если они уехали ненадолго – пока подсохнет, и скоро придут?

– Этого не случится, будьте покойны. Я слышал, как Тилни крикнул кому-то, кто скакал мимо, что они едут до самого Уик-Рокса.

– Хорошо, я согласна. Миссис Аллен, могу я поехать?

– Как хотите, моя дорогая.

– Уговорите ее, миссис Аллен! – раздался общий призыв.

Миссис Аллен не оставила его без ответа.

– Что ж, дорогая, может, вам действительно стоит поехать?

И через две минуты они были уже в пути. Чувства Кэтрин, когда она садилась в экипаж, находились в полном смятении. Ей было жаль лишиться одного большого удовольствия, и вместе с тем она предвкушала другое, почти равное по силе, хотя и иного рода. Она не могла избавиться от мысли, что Тилни обошлись с ней не слишком любезно, так легко нарушив договоренность и даже не сообщив ей, чем это вызвано. После времени, назначенного для прогулки, прошел только час. И вопреки всему, что ей говорили о непролазной уличной грязи, собственные ее наблюдения доказывали, что по улицам можно было пройти без особенных неудобств. Сознавать, что новые друзья проявили к ней полное невнимание, было весьма больно. С другой стороны, предвкушаемое удовольствие от посещения замка, похожего на Удольфо, каким ей представлялся Блэйзский замок, казалось настолько заманчивым, что могло отвлечь ее чуть ли не от любых огорчений.

Не сказав друг другу ни слова, они быстро проехали по Палтни-стрит и Лора-плейс. Торп переговаривался со своей лошадью, а Кэтрин размышляла о нарушенных обещаниях и разрушенных арках, о фаэтонах и ошибочных казнях, о семействе Тилни и люках-ловушках. Когда они проезжали Аргайл-Билдингс, эти размышления были внезапно прерваны вопросом ее спутника:

– Что это там за девица на вас пялилась, пока мы ее обгоняли?

– Кто? Где?

– Да вон, с правой стороны. Ее, наверно, уже не видать.

Кэтрин оглянулась и увидела мисс Тилни, которая медленно шла по улице, опираясь на руку своего брата. Оба смотрели ей вслед.

– Остановитесь, мистер Торп, остановитесь! – вскричала она нетерпеливо. – Это мисс Тилни! Это же она! Как вы могли сказать, что они уехали? Сейчас же остановитесь! Я соскочу и вернусь к ним!

Что толку было в ее мольбах? Торп лишь подхлестнул лошадь, чтобы она бежала быстрее. Брат и сестра Тилни скоро перестали на них смотреть и через минуту скрылись за углом Лора-плейс, а в следующее мгновение она сама перенеслась на Рыночную площадь. Но все же и теперь, и на протяжении всей следующей улицы Кэтрин продолжала молить Торпа, что он остановил кабриолет.

– Ради Бога, мистер Торп, ради Бога! Остановитесь. Я не могу ехать дальше. Я не пойду. Я должна вернуться к мисс Тилни!

Но мистер Торп только смеялся, щелкал кнутом, гикал и издавал другие невнятные звуки, продолжая нахлестывать лошадь. И бедной раздосадованной Кэтрин, лишенной возможности выбраться из экипажа, ничего не оставалось, как отказаться от дальнейших попыток бегства и подчиниться. Она, однако, не поскупилась на упреки.

– Как же вы, мистер Торп, посмели так меня обмануть? Как вы могли сказать, что видели их на Лэнсдаун-роуд? Я бы отдала все на свете, лишь бы этого не случилось! Они сочтут, что я вела себя так странно, так невежливо. Проехала мимо и ничего не сказала! Вам не понять, насколько это меня мучает. Теперь ни Клифтон, ни все другое не доставит мне никакого удовольствия. Лучше бы мне, гораздо лучше сейчас же сойти и добраться до них пешком. Зачем вы придумали, что видели их в фаэтоне!

Торп оправдывался, ничуть не смущаясь, клялся, что никогда в жизни не встречал таких похожих друг на друга мужчин, и почти не отказывался от утверждения, что видел все же самого мистера Тилни собственной персоной.

Их совместное путешествие – даже после того, как они исчерпали эту тему, – не могло быть особенно приятным. Кэтрин уже не старалась, как во время предыдущей поездки, оказывать ему внимание. Она слушала его неохотно и отвечала небрежно. Единственным утешением для нее оставался Блэйзский замок, и только о нем она время от времени думала с удовольствием, хотя, конечно, отказалась бы от радости лицезреть его стены, лишь бы не пожертвовать пешей прогулкой и тем более не вызвать неудовольствие мистера и мисс Тилни, – отказалась бы от возможности пройти по анфиладе обширных, Бог весть когда заброшенных палат с остатками великолепной мебели; застрять в узком повороте подземелья, наткнувшись на низкую, забранную решеткой дверь; или даже вдруг очутиться в непроглядной тьме, оттого что порывом ветра внезапно задуло их светильник – единственный светильник!

Поездка продолжалась тем временем без каких-либо происшествий. Они находились в виду города Кейншэма, когда оклик ехавшего позади Морланда заставил его приятеля натянуть поводья и поинтересоваться, что случилось. Отставший экипаж подъехал ближе, и, когда они получили возможность переговариваться, Морланд сказал:

– Лучше бы повернуть, Торп. Уже слишком поздно, чтобы забираться сегодня дальше. Ваша сестра со мной согласна. Мы выехали с Палтни-стрит час назад, а проехали чуть больше семи миль. Остается не меньше восьми. Ничего не получится. Мы поздно выбрались. Отложим-ка поездку на другой день, – сейчас лучше вернуться.

– А мне наплевать! – угрюмо ответил Торп тут же повернув лошадь, погнал ее в Бат. – Если б у вашего брата была в упряжке не эта старая кляча, – проворчал он, – мы бы отлично поспели. Моя лошадь, дайте ей волю, добежала бы до Клифтона за какой-нибудь час. Я себе чуть руку не вывихнул, приноравливая ее к шагу этой запаленной кобылы. Этакая глупость, что у Морланда нет своего кабриолета и лошади.

– Вы ошибаетесь! – горячо возразила Кэтрин. – Уверена, что он этого просто не может себе позволить.

– Отчего же не может?

– Должно быть, у него нет для этого денег.

– И чья же в этом вина?

– Насколько мне известно, ничья.

В ответ Торп в своей громогласной и бессвязной манере, к которой прибегал столь часто, выразил мысль, что «скаредность – чертовски дрянное качество» и что «если люди, купающиеся в деньгах, не способны покупать хорошие вещи, то кто же тогда способен». Кэтрин даже не пыталась его понять. Утратив то, что должно было стать для нее утешением в первой утрате, она все меньше старалась быть приятной сама и находить приятным своего спутника. И на обратном пути до Палтни-стрит она не произнесла даже десятка слов.

Войдя в дом, Кэтрин узнала от лакея, что через несколько минут после ее отъезда при. ходили джентльмен и леди и справлялись о ней. Когда он сказал, что она уехала с мистером Торпом, леди поинтересовалась, не просила ли мисс Морланд что-нибудь передать, и получив отрицательный ответ, стала искать свою карточку, не нашла ее при себе и ушла. Размышляя об этом душераздирающем известии Кэтрин медленно поднималась по лестнице. На верхней площадке ее встретил мистер Аллен. Узнав о причине их быстрого возвращения, он сказал:

– Я рад, что вы вернулись и что у вашего брата хватило благоразумия отказаться от этой безрассудной затеи.

Вечер все провели у Торпов. Кэтрин была встревожена и грустна. Но Изабелла, играя в покер и имея своим партнером Морланда, нашла в этом вполне удовлетворительную замену просторам полей и деревенскому воздуху Клифтона. Она также не раз выразила свое удовлетворение по поводу того, что все они не пошли в Нижние залы.

– Как я сочувствую несчастным, которые там собрались! И как я рада, что меня нет среди них! Любопытно – состоится ли там бал по всей форме? Танцы, конечно, еще не начались. Я ни за какие блага на свете не хотела бы там оказаться! Такое удовольствие провести иной вечер в узком кругу! Могу поручиться, что общего бала сегодня не будет. Митчелы, насколько я знаю, не придут. Право, мне жаль тех, кто там собрался. Но вам, мистер Морланд я чувствую, хотелось бы быть среди них, не так ли? Уверена, что хотелось бы. Ну что ж, ради Бога, вас никто не удерживает. Надеюсь, вы сможем отлично без вас обойтись. Мужчины всегда воображают о себе Бог знает что.

Кэтрин уже почти готова была обвинить Изабеллу в недостаточной чуткости к ней и к ее огорчениям – так невнимательно подруга отнеслась к ее мыслям и так ничтожно было предложенное ею утешение.

– Любовь моя, – прошептала она, – не будьте такой букой. Вы разобьете мое сердце. Разумеется, это было ужасно. Но во всем виноваты лишь Тилни. Почему они не пришли чуть пораньше? Было, конечно, немного грязно, но разве это существенно? Мы с Джоном, я уверена, не обратили бы на это внимания, Когда дело касается друзей, я готова на все! Уж так я устроена – ничего не поделаешь. И Джон такой же – он удивительно привязчив. Боже, какие вам выпали карты! Клянусь, у вас все короли! Я счастлива, как никогда в жизни. Мне во сто раз приятнее, что они все у вас, чем если бы они попали ко мне.

Здесь я могу покинуть Кэтрин простертой на подобающем истинной героине бессонном ложе с головой на терниях облитой слезами подушки. И да будет она считать себя счастливой, если ей доведется хотя бы один раз вкусить полноценный ночной отдых на протяжении трех предстоящих месяцев!