Раздел 1. От этнической психологии к национальной

Возникновение и становление этнической психологии. Исследование национального характера предполагает определение не только его сущности, структуры, места, какое он
занимает в общественном сознании, ко также анализ таких феноменов, как этническая и национальная психология, поскольку национальный характер является сердцевиной, основой национальной психологии.
В литературе имеются различные трактовки как этнической, так и национальной
психологии. Одни авторы их отождествляют, другие - считают их различными отраслями
знания. В связи с этим возникает вопрос, - к каким сферам знания отнести этническую и национальную психологию? Ответы даются различные. Некоторые считают этническую психологию отраслью общей психологии, тогда как национальная психология относится ими
к сфере социальной психологии.
Автор считает, что неправомерно отождествлять этническую и национальную
психологию, проводить между ними знак равенства. Это различные отрасли знания,
имеющие свои функции, задачи, различную структуру, хотя объект исследования один и
тот же - большие группы населения, этносы.
Различные эти дисциплины и по возрасту. Возникновение этнической психологии
уходит в античность, тогда как возникновение национальной психологии связано с
появлением наций, когда социальная структура общества намного усложнилась. Уже в
древней Индии, Китае, Греции появляются первые попытки описать не только характер отдельного человека, его психологические особенности, но и психологические особенности целого народа. В европейской науке впервые употребляет понятие «характер»
древнегреческий философ Теофраст.
Кроме Теофраста, попытки нарисовать психологический портрет большой группы людей,
а то и целого народа, встречаются у ученика Сократа Ксенофонта. Так, изучая характер
персов, Ксенофонт анализирует отдельные черты их характера, подчеркивая, что они
изменяются в связи с изменением конкретных условий¹. Подобные мысли высказывают
Сократ, Платон и другие греческие мыслители. Здесь необходимо обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, в древней Греции мы встречаем первую попытку нарисовать психологический портрет целого народа, и, во-вторых, существенным является вывод о том,
что психологические черты этноса детерминированы конкретно-историческими условиями
его бытия.
Таким образом, первые попытки древнегреческих мыслителей описать психологические особенности отдельных народов правомерно считать началом возникновения этнической психологии. Возле ее истоков находились выдающиеся древнегреческие философы и
историки. Однако прошло очень много времени, прежде чем этническая психология сформировалась на научной основе. Это произошло во второй половине X I X века. На протяжении этого длительного исторического периода происходил процесс
количественного накопления материала.
Особенностью этнической психологии было то, что ее развитие в значительной мере
зависело от условия развития таких научных дисциплин, как этнография, история,
антропология, психология, культурология. Без развития этих наук не могла успешно
развиваться и этническая психология. Она опиралась на огромный фактический материал, накопленный смежными науками.
Есть еще одна закономерность, характерная для научного познания. Это вклад
выдающихся ученых в определенную отрасль науки. Именно такой вклад нередко
превращает отрасль научного познания в самостоятельную науку. Таким выдающимся
вкладом в развитие этнической психологии были исследования Штейнталя, Лацаруса,
Вундта, Шпета, Потебни и др.
Теоретическую разработку проблем этнической психологии встречаем и работах
Штейнталя и Лацаруса². Штейнталь и Лацарус обратили внимание на то обстоятельство,
что в середине X I X века существовали как самостоятельные науки логика и психология, предметом которых были мысли и чувства отдельного индивида. Однако наряду с этими
науками существовала сфера научного познания, предметом которой был дух народа. Уже
на первый взгляд, как подчеркивают Штейнталь и Лацарус, может показаться
парадоксальной постановка этого вопроса. Разве всеобщие законы мышления не распространяются на народы? Почему в таком случае мы можем говорить об особенном
духе народа? Отвечая на этот вопрос, они обратили внимание на то обстоятельство, что
мысль вообще одна, но проявление ее в различных языках неодинаково. Это различие
происходит вследствие различных представлений, что формируется в народном сознании.
Штейнталь и Лацарус не только обратили внимание на тот факт, что различные народы
имеют свое лицо, свой психологический портрет, об этом, как подчеркивалось выше, было известно еще в античности, но поставили проблему о том, почему это происходит? С их
точки зрения, причиной здесь есть наличие народного духа. Это понятие не было новым в
науке. Его нередко употребляли философы, историки, юристы. Однако статус гражданства в
науке этот термин, как подчеркивают немецкие ученые, не получил. Необходимо дать ему научную трактовку, определить его место в частности, в этнической или народной
психологии. Народная психология рассматривается Штейнталем и Лацарусом с трех
различных сторон: психологической, антропологической и исторической. Рассматривая народную психологию с психологической точки зрения, они отмечают, что человек от
природы призван жить в обществе, только в сообществе с себе подобными, человек может реализовать свои человеческие возможности, стать тем, кем он призван быть, а это
происходит лишь вследствие влияния на него общества.
Истинно человеческая жизнь, духовная деятельность возможна лишь в общества, когда
человек общается с себе подобными. Штейнталь и Лацарус рассматривали дух как продукт человеческого общества, и духовная деятельность выступает истинной жизнью и
назначением человека.
«Индивидуум есть предмет индивидуальной психологии; продолжение этой психологии составляет психология общественного человека или человеческого общества, которую мы называем народной психологией»³.
Человечество, как пишут немецкие ученые, делится на народы и именно это деление
должна доказать народная психология. При этом народная психология не исключает из
своего рассмотрения ни одного народа, ни одного института человеческого сообщества, или
веры народа. Таким образом, делают вывод Штейнталь и Лацарус, «наряду с наукой о духе
индивида возникает наука о духе народа, то есть учение об элементах и законах духовной
жизни народов. Задачи этой новой науки состоят в том, чтобы познать психологическую сущность духа народа и его деятельность, открыть законы, по которым внутренняя духовная
или идеальная деятельность народа - в жизни, искусстве и науке - начинается, распускается подымается или углубляется, оживает или умирает - указать основания, причины и поводы,
также - начало, развитие и падение личности народа»⁴. В прошлом, взгляды Штейнталя и Лацаруса на этническую психологию оценивались как идеалистические, поскольку в центре
этого учения находится концепция народного духа. Такая односторонняя,
идеологизированная оценка их творчества приводила к тому, что отрицался вклад немецких ученых в развитие этнической или народной психологии. Однако этот вклад является значительным. Фактически, Штейнталь и Лацарус выступают фундаторами этнической психологии От них берет начало эта научная дисциплина. Плодотворной в их подходе
является мысль о самостоятельности этнической психологии. Подобно тому, как имеет
право на самостоятельное существование народная психология, психология этноса.
Интересными и актуальными являются мысли Штейнталя и Лоцаруса о соотношении этнической психологии и политики, поскольку проблемы политической психологии в
нашей литературе почти не разработаны. Подчеркивая близость психологии и политики,
они в тоже время отмечают, что это вещи разные. Отличается, прежде всего, метод
деятельности политика, он не психологический, а практический. Однако политику
необходима психология. «Политика и народная психология, если не обращать внимания на
их приемы, хотя и находятся в тесной между собой связи (ибо их предмет - силы народного
духа), но по цели совершенно отличны друг от друга: эта желает только знания, та -
управления и действования; эта - чисто теоретическая наука, та - народная этика и техника
или эстетика государств. Отсюда видим, что политика должна ожидать и получить свое
научное основание от народной психологии, как уже получила это педагогика от
индивидуальной психологии»⁵.
Далее они рассматривают эту проблему в несколько другом аспекте. Государство, с их
точки зрения, является выражением внешних условий деятельности, является средством для деятельности и поэтому создает реальную, отличную от народного духа силу. Народный дух
в обществе находится как душа в теле. Государство - это проявление, реальная идея народа, следовательно - что-то внешнее, само по себе не духовное. Однако народный дух
производит еще большее влияние на форму общественной жизни, как душа на тело, и отдает государству больше, чем от него получает.
Победа имеет своей ближайшей причиной из вне, но более глубокая причина, как
утверждают Штейнталь и Лацарус, это народный дух. Следствием победы могут быть чисто внешние показатели - увеличение территории, трофеи, но победа государства имеет чисто психологические последствия, - это подъем духа народа, народных чувств и вообще подъем творческих сил. Это внутренние следствия, но и они увеличивают государственный
организм. Такова, с точки зрения Штейнталя и Лацаруса, диалектика взаимодействия
политики и этнической психологии.
Штейнталь и Лацарус также рассматривают вопрос о соотношении народной психологии
и индивидуальной. С их точки зрения, дух народа живет только в индивидуумах и не имеет независимо от индивидуумов своего отдельного бытия, поэтому в нем происходят те же процессы, что и в духе индивидуума, что составляет предмет индивидуальной психологии.
Те же процессы происходят и в народной психологии, только они происходят в сознании,
всего народа, в его творчестве, религии, поэзии, литературе. Исследуя диалектику индивидуальной и народной психологии, они приходят к выводу, что в народной
психологии происходят те же процессы, что и индивидуальной, только более сложные
и масштабные.
Естественно, отличие индивидуальной психологии от народной носит не только количественной, но прежде всего качественный оттенок. Отличие здесь как по содержанию, структуре, так и по форме. Взаимоотношение духа индивидуума и духа народа является
одной из сложных проблем. В концепции Штейнталя и Лацаруса важное место занимает антропологический аспект народной психологии, который предусматривает анализ
различных народных характеров. Однако антропологический аспект, с точки зрения
немецких исследователей, является своеобразным, поскольку он предполагает
характеристику народного характера, опираясь на темперамент.
Отметим, что проблема соотношения этнического характера эпического темперамента (соответственно национального характера и национального темперамента) оживленно дискутируется в современной литературе, поскольку речь идет как о реальности феномена национального темперамента, так и о его месте в структуре национальной психологии. Тем
большая заслуга Штейнталя и Лацаруса, которые по существу поставили вопрос о
соотношении народной психологии и темперамента, считая, что темперамент является
основой, на которой формируется народная психология.
Однако, антропологический подход, каким бы он ни был важным, не дает нам полного представления о народном характере, поскольку оставляет в стороне психологические
факторы. Какую бы значительную роль не имели климатические и физиологические
факторы они не в состоянии дать нам психологический портрет народа.
Заслугой Штейнталя и Лацаруса является то, что они уделяли значительное внимание историческим аспектам этнической психологии. С их точки зрения,. существует два класса
наук: предметом одного является природа, предметом другого есть дух. Следствием этого
является противоположность естественной истории и истории человечества. В связи с
этим возникает вопрос о том, к какому классу этих наук отнести этническую психологию?
Прежде чем ответить на этот вопрос. Штейнталь и Лацарус рассматривают вопрос об
отличии наук, изучающих природу от наук, предметом которых является дух. Сущностью естественного явления есть необходимость, сущностью духовной истории - свобода.
Отсюда вытекает также и другое отличие - природа подчинена детерминистическо-механистическим принципам. В ней. происходят кругоподобные
движения тех процессов, которые в ней наличные. Эти движения, по их мнению,
совершаются отдельно сами по себе, они вечно повторяются. Но это повторение того, что
уже было, ничего качественно нового вследствие этого не создается.
Другие процессы происходят в сфере духа. Его развитие происходит таким образом, что наличным есть прогресс. Штейнталь и Лацарус приходят к выводу, что между
естествознанием и историей существует третья наука и этой третьей наукой является
психология. Психология отличается от естествознания тем, что она исследует дух. В то же
время психология должна пояснять в духе то, что общего он имеет с природой. Дух
составляет высшую точку природы, а следовательно, демонстрирует свои преимущества
над нею. Для того, чтобы, очертить место этнической психологии в системе наук Штейнталь
и Лацарус весьма детально описывают соотношение естественных наук и наук
исторических. Естествознание, подчеркивают немецкие ученые, поделилось на две отрасли,
а именно - описательную естественную историю, к которой принадлежат: минералогия,
ботаника зоология, а также астрономия и геология. Но параллельно стоят рациональные
ветви естествознания, а именно: физика, химия, ботаническая и зоологическая физиология,
и, наконец, математика. Первая отрасль описывает естественную жизнь и бытие, то есть
факты, другая отрасль открывает всеобщие законы, за которыми возникают и развиваются
эти факты. Штейнталь и Лацарус считают, что аналогично развиваются науки о
духе. Дух имеет двойственный характер, как и науки о природе. В духе история человечества соответствует описательной естественной истории, она есть описание фактов в царстве духа. Немецкие ученые в связи с этим анализом ставят вопрос о том, где же находится физиология исторической жизни человечества? Отвечая на этот вопрос, они пишут о том, что история,
биография человечества имеет свое рациональное обоснование в народной психологии. Штейнталь и Лацарус обращают внимание на то, что на изучение духовности народов
претендует также философия истории. Но вместо открытия законов развития народов, она предлагает поверхностное изложение духовного содержания, квинтэссенцию истории.
История, по их мнению, должна объясняться, исходя из всеобщих психологических законов
и здесь роль народной психологии значительна. Штейнталь и Лацарус подчеркивают значительную роль индуктивного метода в развитии этнической психологии, поскольку последняя опирается на факты народной жизни. Кроме индуктивного метода, в
исследовании народной психологии применяется сравнительный метод наблюдений.
«Построение духа разных народов по каким бы то ни было готовым категориям не ведет
ни к каким основательным результатам. Чтобы вполне верно решить задачу народной психологии, выведенную из фактов, необходимо беспрестанное собирание фактов, источник которых здесь (в народной психологии) богаче по форме и по содержанию, чем в
индивидуальной психологии»⁶.
Откуда же необходимо брать эти факты? Богатый материал дает нам история культуры
наций и народов, Жизнь народов на различных этапах их исторического бытия: культура,
обряды, традиции являются неисчерпаемым источником для становления и развития
этнической психологии.
Научный анализ Штейнталем и Лацарусом проблем этнической психологии, ее
становления, предмета, метода, безусловно, является значительной заслугой немецких
ученых. Они по существу были первыми, кто поставил задачу (и положительно решил) обоснования новой научной дисциплины, ее места в структуре научного значения,
взаимосвязи с другими отраслями науки.
Но кроме методологических проблем, связанных с анализом этнической психологии, они поставили перед собой задачу рассмотрения важнейших аспектов этой науки. В частности,
речь идет о субъекте народного духа. Таким субъектом выступает народ. С другой, стороны, народный дух выполняет интегрирующую функцию, он превращает множественность
индивидов, то есть количественное состояние в новое качество - народ. Таким образом, народный дух выступает субъектом народной психологии. Субъект есть общее как по содержанию, та и по форме во внутренней деятельности тех единиц, что соответствуют
народу. Но такая интерпретация субъекта не приводит к нивелировке, как народов, так и индивидов, что принадлежат к различным народам. При рассмотрении каких-нибудь двух народов, как подчеркивают Штейнталь и Лацарус, мы наблюдаем не только отличие между
ними, но и элементы общего. Немецкие ученые фактически ставят проблему
взаимодействия общечеловеческого и национального, что является их значительной
заслугой. В качестве примера они берут перса и грека. В их характерах, поведении будет
много общего, в то же время при детальном рассмотрении мы видим и отличие. Это
отличие обусловлено прежде всего их принадлежностью к различным народам. Интересным является то, что они обратили внимание, прежде всего на психологические отличия,
вызванные отличиями психологии этих народов.
Штейнталь и Лацарус, для подтверждения своих мыслей, ссылаются на Эсхила и
Платона, наследие которых намного опередило свою эпоху, в то же время оно является собственностью и составляет особенность греческого духа, могло возникнуть лишь в
Греции. В связи с анализом понятий «народная психология», «народный дух», они
анализируют понятие «народ». Штейнталь и Лацарус подчеркивают, что при определении, раскрытии содержания этого понятия необходимо ссылаться на такие признаки, как
общность происхождения и язык. Однако может ли общность происхождения и язык быть определяющими признаками народа? Очи дают отрицательный ответ на этот вопрос. Ветви народа не всегда идут от одного корня, очень часто народ формируется из соединения
абсолютно различных племен. Не смешанными есть очень мало народов. С другой стороны, общность происхождения переходит далеко за границы народа, потому что очень много
народов происходят от одного пракорня, например, от германского, славянского, а эти в
свою очередь от индоевропейского. В процессе исторического развития произошло
разветвление на разные племена, которые образовали различные народы.
Общность языка также не дает ответа на вопрос о сущности народа «Отношение языков
друг к другу и, с другой стороны, отношение народов между собой не всегда содержат в себе
один и тот же ход. Нижненемецкий язык стоит гораздо ближе к нидерландскому чем к верхненемецкому; но голландцы составляют особый народ, нижненемцы и верхненемцы принадлежат к одному народу»⁷.
Среди других факторов, какими оперируют, когда пытаются определить критерии, формирующие содержание феномена народ, немецкие ученые называют естественноисторический. Речь идет о том, что исторически сложилось так, что человечество поделилось на племена, расы, семейства. Однако, как подчеркивают Штейнталь и Лацарус, духовная близость, как и отличие, не зависят от генеалогической. Они считают, что
расовая и племенная принадлежность определяется объективными критериями, тогда как принадлежность к определенному народу определяется субъективно, то есть тем, к какому
народу причисляет себя человек. «Народ есть множество людей, которые рассматривают
себя как народ, причисляют себя к одному народу».
Естественно, можно не соглашаться как с определением, так и с теми критериями, с
помощью которых Штейнталь и Лацарус очерчивают содержание понятия народ. Однако
можно согласиться с ними, что с помощью общих корней происхождения и языка сложно определить данный феномен. Немецкие ученые весьма аргументировано это доказывают.
Однако критикуя эти факторы, они считают возможным определить лишь один критерий.
Это собственное желание зачислить себя к определенному народу. Как мне кажется, абсолютизация этого субъективного фактора и отрицание других объективных, являются недостаточным для раскрытия содержания понятия народа. В становлении народа имеют значение и язык, и общие корни происхождения, и природные, и исторические факторы. Отрицать их не имеет смысла. Что же касается субъективных факторов, то они тоже
играют определенную роль, однако не выступают единственными. Они могут
характеризовать отдельного индивида в его желании или нежелании относить себя или не относить к определенному народу, но не могут характеризовать народ в целом. Штейнталь
и Лацарус рассматривают генезис народного духа. Под последним они понимают
одинаковое сознание большого количества людей. В формировании народного духа определенную роль играют внешние факторы - это одинаковое происхождение, близость
места проживания. Кроме того, формируют народный дух исторические условия бытия
народа. Вследствие этого создается материальная и духовная культура.
Штейнталь и Лацарус рассматривают также элементы народного духа, к которым они
относят язык, мифологию, религию, народное творчество, искусство и др. Среди элементов народного духа первое место, с их точки зрения, принадлежит языку, поскольку в нем в наибольшей мере проявляется народным дух. С языком тесно связана мифология, которую Штейнталь и Лацарус рассматривают как апперцепцию природы и человека, образа
созерцания определенной ступени развития народного духа. Мифы всегда имеют в себе религиозный элемент (богов, героев) и потому мифология, которая включает в себя
всеобщие апперцепции, вся религиозная. «Мифология потому так важна для народной психологии, что здесь, как нигде более, представляется возможность изучать в
величественных чертах процесс апперцепции и сгущения мысли»⁸.
Относительно религии, как элемента народного духа, то по мысли Штейнталя Лацаруса,
в религии проявляется весь человек, здесь раскрываются все его идеалы. Задача народной психологии относительно религии, как они подчеркивают, объяснить религию народным
духом, что своеобразно проявляется в ней. Вследствие психологических особенностей
народов разные народы не одинаково понимают религию. Наряду с языком, мифами и
религией элементы народного духа имеются также в народном творчестве.
Особенно большое значение для народной психологии имеют такие элементы народного творчества как сказки и пословицы. Заканчивая рассмотрение взглядов Штейнталя и
Лацаруса на народную психологию, необходимо подчеркнуть, что они опирались на достижения в сфере этнопсихологии прошлого. Они фактически придали этнической
психологии форму самостоятельной научной дисциплины, такой, которая существует наряду
с этнографией, историей, психологией, антропологией, культурологией. Со всеми этими науками она имеет прочные места соприкосновения, однако, существует как самостоятельная наука, имея свой предмет исследования, метод и структуру. Об этом они убедительно пишут
в своей работе. Но на этот аспект до сих пор не обращалось внимание. До сих пор, как
известно, в отечественной литературе, утверждается, что этническая психология является
частью либо общей психологии, либо социальной.
Этим объясняется то обстоятельство, что в психологической, философской литературе продолжает существовать недооценка того вклада, какой внесли Штейнталь и Лацарус в
развитие этнической психологии как самостоятельной научной дисциплины. Важнейшим
этапом в развитии этнической психологии было творчество В. Вундта. Концепция
этнической психологии Вундта отличается от концепции Штейнталя и Лацаруса. Поэтому
Вундт предпринимает ее критический анализ. Прежде всего, он не согласен с Штайнталем
и Лацарусом относительно предмета этнической психологии. Причем разногласия Вундта
с ними касаются таких принципиальных вопросов, как вопрос о том, существует ли
этническая психология как самостоятельная научная дисциплина. В отличие от Штейнталя
и Лацаруса Вундт отрицает право на ее самостоятельное существование, не отрицая в то
же время существование этнической психологии, как отрасли научного знания, которая
берет свои понятия из понятий индивидуальной психологии. Он считает, что понятие
душа народа имеет такое же право на существование, как и индивидуальная душа.
Вундт выступает против достаточно широкого толкования Штейнталем и Лацарусом
того круга вопросов, какими должна заниматься этническая психология. Он отрицает их утверждение о том, что этническая психология должна исследовать национальный дух
другого народа, считая, что это должно быть функцией этнологии, которая, по его мнению,
с полным правом стремится к одновременному отображению физических и
психологических свойств того или другого народа в их взаимоотношении и
взаимозависимости от природы и истории.
С таким толкованием предмета этиологии согласиться нельзя. Вундт фактически
смешивает функции этнической психологии, этнологии и антропологии. Естественно, как антропология, так и этнология рассматривают человека с его психологическими
особенностями, учитывая психологические особенности как индивидуума, так и психологию больших групп людей. Однако не эти функции являются такими, которые определяют их
предмет и задачи. Психология народа, душа народа это предмет отдельной науки -
этнической психологии, которая опирается на достижения и этнологии, и антропологии,
и общей истории.
Несмотря на тесную взаимосвязь психологии народов с общей историей, перед
психологией народов стоят задачи совершенно отличные от тех, что являются объектом исторических исследований. Психология народов должна показать пути, которыми
возможно перейти к историческим различиям общего духовного развития. С точки зрения
Вундта, психология народов, именно в этом аспекте взаимодействует с эстетикой,
философией, философией религии, а также философией истории Следствием этого взаимодействия выступают три больших отрасли научного знания, требующие
специального психологического исследования, которые составляют три главные проблемы психологии народов: языки, мифы и обычаи. Вундт признает, что эти три отрасли знания,
прежде всего, выступают объектами исторического исследования, а психологическое
объяснение в этом исследовании выступает вспомогательным средством интерпретации.
Но от истории язык, мифы и обычаи отличаются прежде всего общезначимым характером определенных духовных процессом развития, что проявляется в них. Однако, как
подчеркивает Вундт, не во всех фактах проявляется этот характер.
Дело в том, что каждый язык, каждый национальный мифологический цикл и эволюция обычаев находится в зависимости от своеобразных условий, которые не могут быть сведены
ни до каких общезначимых правил. Рассматривая функции индивидуальной психологии,
Вундт считает, что по отношению к внешней истории народов она играет роль
вспомогательною средства. «Все возникающие из общности духовной жизни процессы эволюции становятся проблемами самостоятельного психологического исследования; и
для него вполне целесообразно удержать название психологии народов по той причине, что нация является важнейшим из тех концентрических кругов, в которых может развиваться совместная духовная жизнь. Психология народов, со своей стороны, является частью общей психологии, и результаты ее часто приводят к ценным выводам и в индивидуальной
психологии, так как язык, миф и обычаи, эти продукты духа народов, в то же время дают
материал для заключений также и о душевной жизни индивидуумов»⁹.
Так, например, язык, если он берется сам по себе, является продуктом духа народа,
объясняет психологические закономерности индивидуального мышления. Эволюция мифологических представлений дает образец для анализа продуктов индивидуальной
психологии, а история обычаев освещает развитие индивидуальных мотивов воли. Вундт рассматривает взаимоотношение индивидуальной психологии и психологии народов.
Подобно тому, подчеркивает он, как индивидуальная психология служит освещению
проблем психологии народов, так, в свою очередь, факты взятые из психологии народов,
имеют значение ценного объективного материала для объяснения состояния
индивидуального сознания.
«Итак, психология народов - самостоятельная наука наряду с индивидуальной
психологией, и хотя она и пользуется услугами последней, однако и сама оказывает индивидуальной психологии значительную помощь. Против такой постановки психологии народов можно было бы возразить, что язык, мифы и обычаи в таком случае одновременно служили бы объектами различных наук: истории языка, мифов и нравов с одной стороны, психологии народов - с другой стороны. Однако такое возражение не выдерживает критики. Такая двойственность исследования обычна и в других областях знания»¹⁰.
Весьма подробно Вундт останавливается на различиях исторического и психологического исследований, несмотря на общность предмета. В качестве примера он приводит отличия в трактовке истории языка и психологии языка. Для истории языка развитие и постепенные изменения звуков, грамматических форм, дифференциация частей речи, изменение значения
слой, а также изменение понятий выступают составными частями определенного замкнутого исторического цикла, который не потерял бы своего значения, и в том случае, если бы наблюдался в такой форме всего лишь один раз. Что же касается психологии языка, то он
видит во всех этих процессах формы проявления общей духовной жизни, что имеют для него интерес, постольку они могут быть сведены к психологическим законам, имеющим большое значение.
«Язык содержит в себе общую форму живущих в духе народа представлений и законы их
связи. Мифы таят в себе первоначальное содержание этих представлений в их
обусловленности чувствованиями и влечениями. Наконец, обычаи представляют собой возникшие из этих представлений и влечений общее направление воли»¹¹.
Вундт разъясняет, что в употребляемом им контексте, мифы и обычаи рассматриваются
в самом широком смысле, так что термин «мифология» охватывает все первичные миросозерцания, понятие «обычаи» охватывает собой одновременно все первичные представления о правовом порядке.
Он считает, что духовное взаимодействие индивидов, из общих представлений и
стремлений с каких складывается дух народа создает новые условия. Именно эти новые
условия и заставляют народный дух проявиться в двух разных направлениях, которые
относятся к другому, приблизительно как форма и материя - в языке и мифах. Язык дает
духовному содержанию ту внешнюю форму, которая, по мнению Вундта, впервые дает ей возможность стать общим достоянием. В обычаях это общее содержание
выкристаллизовывается в форму подобных мотивов воли. «Подобно тому, как при анализе индивидуального сознания представления, чувствования и воля должны рассматриваться
не как изолированные силы или способности, но как неотделимые друг от друга составные
части одного и того же потока духовных переживаний, - точно так же и язык, мифы и
обычаи представляют собой общие духовные явления, настолько тесно сросшиеся друг с
другом, что одно из них не мыслимо без другого»¹².
Язык, подчеркивает Вундт, проникнут мифологическим мышлением, которое с самого
начала бывает ее содержанием. Мифы и обычаи также тесно связаны один с другим. Они относятся один к другому, как мотив и поступок. Обычаи, подчеркивает Вундт, выражают
в поступках те же жизненные взгляды, что находятся в мифах и становятся всеобщим
достоянием благодаря языку.
«Следовательно, язык, мифы и обычаи представляют собой не какие либо фрагменты творчества народного духа, но самый этот дух народа в его относительно еще незатронутом индивидуальными влияниями отдельных процессов исторического развития виде»¹³.
Это возможно кое-кому покажется необычным, - отмечает Вундт, - что язык мифы и p;
обычаи выступают как дух народа. Но это так. Так как Штейнталь и Лацарус, Вундт
показывает большое значение в этнической психологии исторического метода
исследования. Он обратил внимание на отличие народной психологии от индивидуальной.
Это отличие, подчеркивай Штейнталь и Лацарус, хотя взаимоотношение этнической и индивидуальной психологии ими рассматриваются несколько в ином аспекте. Новым в сравнении с Штейнталем и Лацарусом было то, что Вундт ставит вопрос о структуре
этнической психологии, которая включает в себя представления, чувства и волю, что соответствует языку, мифам и обычаям. Таким образом, вклад Штейнталя, Лацаруса и
Вундта в развитие этнической психологии был значителен. Они определили ее предмет,
метод, структуру, наметили тот круг проблем, какими она должна заниматься. В литературе высказывалась мысль о многоуровневом характере этнической психологии. В частности, к первому уровню относятся чувства, настроения, переживания, эмоциональное состояние.
Второй уровень составляют элементы, связанные с традициями, обычаями, что положены
в основу установок, ценностных ориентации.
___________________________________
¹ Ксенофонт, Киропедия. К. 1878.
² Штейнталь, Лацарус. Мысли о народной психологии // Филологические записки. Выпуск I, I I и V.
Воронеж, 1864.
³ Там же. -С. 88-89.
⁴ Там же. -С. 88.
⁵ Там же. -С. 90.
⁶ Там же. -С. 101.
⁷ Там же. -С. 257.
⁸ Там же. -С. 266.
⁹ Вундт В. Проблемы психологии народов. М.; 1912. С. 27.
¹⁰ Там же. -С. 28.
¹¹ Там же. -С. 33.
¹² Там же. -С. 33.
¹³ Там же. -С. 15.