Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Большое полосатое чудовище
Был уже совсем вечер, и уже первая звёздочка проклюнулась над Алькиным домом. Жёлтая маленькая звезда... Ребята сидели на кирпичах, которые остались от ремонта котельной, и молчали. Они думали о Белом Олене. Историю про Белого Оленя только что рассказала Людмила. Эта девчонка вместе с братом Павликом приехала на каникулы к Алькиным соседям. Она знала, наверно, целую тысячу всяких историй про приключения, но сказка об олене и его друзьях была лучше всех. В ней говорилось, как однажды охотники принесли в зоопарк оленёнка со светлым, будто серебряным мехом и как он тосковал по густым тёмно-зелёным лесам, которые росли у подножия высокой Белой горы. Оленёнок не помнил матери, а помнил только Белую гору с серебристым блеском на склонах. Он был тогда ещё непонятливый и думал, что эта гора и была его матерью: ведь он такого же серебристого цвета. Однажды маленький сын сторожа пожалел оленёнка, открыл клетку и вывел его по ночным переулкам на окраину города. Много дней пробирался оленёнок лесными путями к Белой горе. Замирал от страха, когда слышал незнакомые запахи. Спасался от жестокого разбойника — волка Ранды. И, наконец, он увидел снежный блеск вершины и услыхал, как птицы передают по лесу звонкую новость: — Вернулся маленький Белый Олень! Вернулся сын Серой Венты! А большой бурый медведь Барк ласково встретил оленёнка и рассказал, что на самом деле его мама не Белая гора, а серая олениха. А птицы уже кричали, что Вента бежит сюда, и оленёнок, замирая от радости, помчался навстречу. Но за сухим сучковатым деревом прятался злой охотник Жакарус. Он прищурил зелёный глаз и застрелил Венту... Прошло несколько лет, и оленёнок стал взрослым. Пока он рос, медведь Барк охранял его от врагов. И другие звери тоже заботились о нём. А когда оленёнок превратился в большого Белого Оленя, он стал сильнее всех и никого не боялся. И однажды на горной тропе он встретил Жакаруса. Жакарус завыл от страха и схватил ружьё. Но пальцы у него тряслись и не могли надавить курок, а Белый Олень медленно и молча наступал. Жакарус заорал ещё громче, попятился и свалился в чёрную пропасть, где в громадных котлах варила ядовитые травы колдунья Чунгара... Стало прохладно, только кирпичи, на которых сидели ребята, были ещё тёплыми. Солнце здорово нагрело их днём. — Давайте как-нибудь играть, — нерешительно предложил маленький Юрчик. Но никто не ответил, потому что все думали о Белом Олене. — Давайте играть в лунки, — жалобно сказал Юрчик. — Не хочется, — вздохнул Валерка. — Ну их, эти лунки, — сказала Женька. — Темно уже, — объяснил Павлик, чтобы Юрчик не обиделся. Людмила что-то проворчала. Непонятно. Один Алька ничего не сказал. Он смотрел на облако. Это облако поднималось над крышами в сумерках вечернего неба. Оно было крутым, громадным и светлым, как серебряная гора из сказки. Оно словно изнутри светилось. — Какое облако... — тихо сказал Алька. Все посмотрели вверх. — Оно отражает закат, — объяснил Павлик. Он перешёл уже в четвёртый класс и любил всё на свете объяснять. — Закат горит с другой стороны неба и светит на облако. Но заката не было видно за высоким забором, а облако у всех на виду излучало мягкий свет. Было тихо, только на улице рычал мотор маленького экскаватора. Там днём и ночью шла работа: к новым домам прокладывали трубы. Юрчик сказал, что пойдёт домой, а то бабушка заругает. Жил Юрчик в соседнем дворе. Через ворота он никогда не ходил. Через забор было ближе. Сейчас он тоже свернул за дом и побрёл на другой конец двора, к забору. — А тому мальчишке, наверно, попало от своего отца, — вдруг сказал Валерка и жалобно поморщился. Он не любил, когда кому-нибудь попадало. — Какому? — не понял Павлик. — Ну, тому, сыну сторожа. За то, что выпустил оленёнка. — Ты придумаешь! — почему-то обиделась Женька. — Может быть, никто и не узнал. — Конечно не узнал, — решительно сказала Людмила. — Если бы узнали и ему бы попало, про это говорилось бы в сказке. — Правильно, — согласилась Женька. — Сторож, наверное, подумал, что оленёнок сам сбежал из клетки. — Звери не могут сбежать, — начал Павлик. — На клетках замки сделаны, которые сами запираются, если двери закрыты... Он хотел как следует объяснить, какие на клетках замки, и стал разводить тонкими руками. Но Людмила сказала: — Не знаешь если, то не говори. В прошлом году, когда ты в лагере был, из цирка удав уполз. Его по всему городу искали, а он нырнул в реку и уплыл. На пароходе догоняли. — Так не бывает, — скучным голосом сказал Павлик. — Не хочешь — не верь... — Большой был удав? — спросил Валерка. — Не знаю. Средний. — Если средний, то он не очень опасный, — объяснил Павлик. — А вот если змея анаконда, которая в Южной Америке живёт... Она знаете какая? Двадцать метров. — Ну вас... — поморщилась Женька. — Про змей даже совсем неинтересно. Они противные. — Скользкие, — согласилась Людмила. — Все девчонки боятся змей, — сказал Павлик назло Людмиле. — И лягушек, и мышей... — А ты боишься собак, — сказала Людмила. — И ещё боишься ходить в темноте по лестнице. Я знаю. — А ты толстая! — А ты шкелет! — Хватит вам, — жалобно протянул Валерка. — Всё ругаются и ругаются... — Смотрите, — снова тихонько сказал Алька, — в горе появилась пещера. И все тут же позабыли про спор, потому что стали смотреть на облако. В серебристо-розовой облачной горе появился глубокий провал, и в нём клубились тени — серые и синие. — Там живёт ночь, — прошептала Женька на ухо Альке. У Альки защекотало в ухе, но он не отодвинулся. Ему стало хорошо и немножко страшно: будто он сидит в кукольном театре перед началом интересной-интересной сказки и ждёт, когда поднимется занавес. Альке даже показалось, что сейчас появится что-то необыкновенное. Но появился обыкновенный Юрчик. Он вернулся совсем незаметно. Никто сначала его и не увидел: все смотрели в небо. Юрчик постоял с опущенными плечами, вздохнул и виновато сказал: — Там кто-то сидит. — Где? — очнулась Женька, и все взглянули на Юрчика. — У забора, — прошептал он. Алька вдруг понял, что Юрчик перепугался. Так перепугался чего-то, что не смог даже бежать и не решается громко разговаривать. Глаза у него были круглые, как синие пластмассовые колесики от игрушечного грузовика. — Тихо, — строго сказал Алька, хотя никто и не шумел. — У какого забора? Юрчик ладонью махнул назад, через плечо, и стал ковырять сандалией землю. Потом еле слышно проговорил: — Я домой пошёл, а оно сидит в траве... — Кто? — хором спросили все, Юрчик приподнял плечо: — Не знаю... Полосатое. — Оса? — обрадовался Павлик. Все знали, что Юрчик боится ос и шмелей, а они ведь полосатые. — Сам ты оса! —хмуро сказал Юрчик.— Оно большое. — Кошка? — спросила Людмила. — Бывают полосатые кошки. — Сама ты кошка! — сказал Юрчик. — Оно вот такое... — Он раскинул руки, поглядел в обе стороны и увидел, что рук не хватает. — Ещё больше. — Чудовище какое-то... — пробормотала Женька. — Ты не врёшь? — Оно шевелится, — вздохнул Юрчик. Он почти перестал бояться, потому что непонятный зверь был далеко, а ребята близко. Людмила старательно зевнула: — Ерунда какая-то. — Может быть, там тигр? — нерешительно заговорил Валерка. — Может быть, убежал из зоопарка и прячется. Ага? Юрчик замотал головой: — Не... у тигров бывают чёрные и жёлтые полоски. — А у этого? — Чёрные и серые... — Кто ещё бывает полосатый? — деловито спросил Алька, а по спине у него пробежал холодок: необыкновенное всё-таки случилось. — Зебры, — сказал Валерка. — Кабаны, — прошептала Женька. — Камышовые коты, гиены, бурундуки, киты-полосатики, — перечислил Павлик, будто у доски на уроке. — Сам ты кит-полосатик, — сказала Людмила. — Надо пойти да посмотреть. А то сидим тут..: Оно лежало в густой и высокой траве. Оно дышало. Головы и хвоста не было видно. Среди стеблей крапивы и репейника виднелся лишь черно-серый полосатый бок, а из-под лопуха выглядывала тяжёлая пятнистая лапа. Бок тихо колыхался, а лапа не шевелилась. Было непонятно, спит этот зверь или притаился, чтобы сейчас прыгнуть и кого-нибудь слопать. — Это не зебра, — прошептал Валерка. — Это вообще непонятно кто, — сказала Людмила и поёжилась... Алька почувствовал, как у него зачесались пятки. Это, наверно, потому, что недалеко на улице работал экскаватор. Его мотор был негромкий, но сильный, и земля мелко дрожала. Дрожь передавалась пяткам сквозь тапочки. Ребята стояли у стены дома и по очереди смотрели из-за угла на непонятное существо. До него было ещё далеко, но ближе никто не подходил. Наконец Павлик вытянул вверх длинную руку и тонким голосом произнёс: — Товарищи, без паники. Ничего страшного. Обнаружено большое полосатое чудовище. Что делать? — Это не зебра, — снова серьёзно сказал Валерка. — Лучше бы уж это был тигр, — вздохнула Людмила. — Тогда хоть все понятно... — Может быть, это полосатая корова? — робко спросил Юрчик. Ему не ответили. Людмила почесала кончик носа согнутым пальцем. — А в тайге тигров ловят сетями, — задумчиво проговорила она. У Альки перестали чесаться пятки. Серебристое громадное облако растворяло в сумерках рассеянный свет. Альке вдруг подумалось, что такие облака бывают над жаркими странами, где бродят по джунглям жёлтые львы, а воины африканских племен, собираясь на охоту, бъют в большие барабаны. Альке стало совсем не страшно, только голос почему-то сделался сиплым. — На площадке есть волейбольная сетка, — прошептал Алька. — Она большая. Все молчали. — Забоялись, — хрипло сказал Алька. Сетку они отвязали быстро. Женька встала на плечи Людмиле у одного столба, Валерка подсадил Альку на другой, и они сразу распутали узлы. — Надо держать по краям, — решил Алька, — а серединой накрыть чудовище. Когда он сказал " чудовище", в животе у него что-то застонало, а левая коленка дёрнулась куда-то вниз. Алька удивился. Ведь он совсем не боялся, только в голове всё время прыгало одно слово: " При-клю-че-ни-е, При-клю-че-ни-е..." С одной стороны сетку взяли Алька, Валерка и Женька. С другой — Людмила и Павлик. И ещё к ним прицепился Юрчик. Павлик до сих пор дулся на Людмилу и сказал: — Шла бы ты отсюда! Никакого толку не получится. Ты толстая и будешь мешать. — Зато я сильная, — возразила Людмила. — А ты хлюпик. — Тихо! — сердитым шёпотом предупредил Алька, и его послушались. Путь через двор показался длинным-длинным. Длиннее, чем от дома до кинотеатра " Спутник", потому что ноги двигались очень уж медленно. А когда охотники вышли из-за дома, ноги почти совсем остановились. Стало ещё темнее, и чудовища почти не было видно, только светлая лапа проглядывала в тёмных лопухах. " При-клю-че-ни-е, при-клю-че-ни-е", — глухо стучал экскаватор. — Ура! — хрипло крикнул Алька и побежал к забору. И все охотники тоже побежали, и Павлик тоже, кажется, крикнул " ура" тонким голосом. Альке стало весело, только глаза почему-то сами собой закрылись. И у других, наверно, тоже закрылись. Потом Алька почувствовал коленями жёсткие листья репейника и повалился животом в ломкую высокую траву. И все повалились тоже, а середина сетки накрыла чудовище. Они лежали и ждали страшных рывков и рычания. Но было тихо. Может быть, чудовище не проснулось? Алька открыл один глаз и увидел что-то тёмное и расплывчатое. Это был просто лопух. Алька хотел открыть второй глаз. Но тут ему под локоть попал какой-то очень острый камешек. Алька дёрнул рукой и угодил в крапиву. Это была не простая крапива, а самая жгучая, с тёмными узкими листьями, — собачья. Она жалится даже сквозь рубашку. А если локоть голый, то даже мёртвый, наверно, вскочит! А ведь Алька-то был не мёртвый. И, конечно, вскочил. И увидел, что никакого чудовища нет. — Вставайте, — уныло сказал Алька. В траве лежал свернувшийся полосатый матрац, а из-под него торчало старое берёзовое полено. Когда все поднялись и освободили матрац из-под сетки, упругая трава снова выпрямилась и начала вздрагивать. И стало казаться, что матрац живой: он тихо колыхался в траве. Алька понял, что всё это из-за экскаватора, от которого дрожала земля. — Это нашей соседки матрац, — сказал Юрчик и виновато вздохнул. — Она его на забор повесила, чтобы пыль выбивать палкой. А он, значит, упал... — Вот из тебя бы пыль палкой...—мрачно произнесла Людмила. — Надо отнести сетку, — сказал Павлик. — Никто её и здесь не украдёт, — отмахнулась Женька. Всё вокруг ещё больше потемнело. И большое облако уже не было похоже на светлую серебряную гору из сказки. Оно расплывалось в сумерках. Всё сделалось обыкновенным и неинтересным. Алька вспомнил, что день закончен. Ничего хорошего сегодня уже не случится. Не будет никаких тайн, зовущих на опасную охоту. Даже обыкновенной игры в лунки не будет, а придётся идти домой. Ужинать. Мыть ноги. Спать... Злая досада заскребла Альке горло. Прищурившись, он глянул на Юрчика. Драться Альке не хотелось, но рука его как-то сама размахнулась и сильно хлопнула Юрчика по голове. Алька почувствовал, как под ладонью подмялись волоски на Юркином затылке, а голова послушно качнулась вперёд, будто у деревянной лошадки. Юрчик ничего не сказал, даже не обернулся. Он тихонько пошёл с опущенной головой от ребят, и одна сандалия у него хлюпала и скребла, потому что был оторван ремешок. Алька взглянул на ребят. Они смотрели вслед Юрчику, а потом Женька отвернулась и неуверенно сказала: — Так и надо ему... — Аида домой, — хмуро предложил Валерка. И они пошли. Поодиночке, будто жили в разных домах. Алька шёл всё тише и тише. Он остался во дворе один. Почему-то всё думалось о Юрчике. Алька знал, что Юрчик жаловаться не будет. Он вообще никогда не жалуется. Но это Альку не радовало. Он остановился, потоптался на месте, а потом ноги сами повернули назад, к забору. Всё скорей и скорей. Алька с разбегу проскочил колючие заросли, подтянулся на досках и через две секунды был в соседнем дворе. Юрчик сидел на крыльце; его майка белела в сумерках, как маленький парус. Алька нерешительно подошёл сбоку. Юрчик нагнулся низко-низко. Голову опустил ниже колен. Может быть, он плакал? — Ты чего... сидишь? — пробормотал Алька. — Сандалия порвалась. Ремешок... — вздохнул Юрчик. — Бабушка утром пришила, а он опять... Никак не приделаю. Он не плакал. И он не удивился, что рядом появился Алька. Всё-таки хорошо, что иногда отрываются ремешки. — Давай, — деловито сказал Алька. Он сел рядом и сдёрнул с ноги Юрчика сандалию. Потом нащупал в кармане моток медной проволоки. Эта проволока давно мешала ему, царапала ногу, и он собирался её выбросить. Хорошо, что не выбросил. В другом кармане Алька отыскал гвоздь — вместо шила. — Сейчас... Всё будет, как надо. Уже совсем стемнело, и Альке пришлось работать на ощупь. Но всё равно он ловко действовал проволокой и гвоздём. Дело было привычное: ведь и у него часто отрывались ремешки. Юрчик сидел, привалившись к Алькиному плечу. Он шевельнулся и вздохнул так, что у Альки на виске торчком встали волосы. И тихонько сказал: — Я ведь не знал, что оно не настоящее... Чудовище... — Конечно, не знал, — ответил Алька сквозь зубы, потому что перекусывал проволоку. — А если бы настоящее, мы бы ему... дали... — Ага, — прошептал Юрчик. Он доверчиво сопел и тепло дышал Альке в щёку. Наверно, так же дышал Белый Оленёнок, когда засыпал под боком у большого доброго медведя. Алька наконец откусил и выплюнул проволочную нитку. — Всё, — солидно сказал он. —. Закончен ремонт. Ну-ка, давай твою лапу...
|