Коли проснусь до солнышка

Да разогнусь о полночи,

Так гору сокрушу!

Случалось, не похвастаю,

Щебёнки наколачивать

В день на пять серебром!»

Пахом приподнял «счастие»

И, крякнувши порядочно,

Работничку поднёс:

Ну, веско! а не будет ли

Носиться с этим счастием

Под старость тяжело?..»

«Смотри, не хвастай силою, -

Сказал мужик с одышкою,

Расслабленный, худой

(Нос вострый, как у мёртвого,

Как грабли руки тощие,

Как спицы ноги длинные,

Не человек - комар). -

Я был - не хуже каменщик

Да тоже хвастал силою,

Вот бог и наказал!

Смекнул подрядчик, бестия,

Что простоват детинушка,

Учал меня хвалить,

А я-то сдуру радуюсь,

За четверых работаю!

Однажды ношу добрую

Наклал я кирпичей,

А тут его, проклятого,

И нанеси нелёгкая:

«Что это? - говорит. -

Не узнаю я Трифона!

Идти с такою ношею

Не стыдно молодцу?»

- «А коли мало кажется,

Прибавь рукой хозяйскою!» -

Сказал я, осердясь.

Ну, с полчаса, я думаю,

Я ждал, а он подкладывал,

И подложил, подлец!

Сам слышу - тяга страшная,

Да не хотелось пятиться.

И внёс ту ношу чертову

Я во второй этаж!

Глядит подрядчик, дивится,

Кричит, подлец, оттудова:

Ай, молодец, Трофим!

Не знаешь сам, что сделал ты:

Ты снёс один по крайности

Четырнадцать пудов!»

Ой, знаю! сердце молотом

Стучит в груди, кровавые

В глазах круги стоят,

Спина как будто треснула...

Дрожат, ослабли ноженьки.

Зачах я с той поры!..

Налей, брат, полстаканчика!»

Налить? Да где ж тут счастие?

Мы потчуем счастливого,

А ты что рассказал!»

«Дослушай! будет счастие!»

«Да в чём же, говори!»

«А вот в чём. Мне на родине,

Как всякому крестьянину,

Хотелось умереть.

Из Питера, расслабленный,

Шальной, почти без памяти,

Я на машину сел.

В вагоне - лихорадочных,

Горячечных работничков

Нас много набралось,

Всем одного желалося,

Как мне: попасть на родину,

Чтоб дома помереть.

Однако нужно счастие

И тут: мы летом ехали,

В жарище, в духоте

У многих помутилися

Вконец больные головы,

В вагоне ад пошёл:

Тот стонет, тот катается,

Как оглашённый, по полу,

Тот бредит жёнкой, матушкой.

Ну, на ближайшей станции

Такого и долой!

Глядел я на товарищей,

Сам весь горел, подумывал -

Несдобровать и мне

В глазах кружки багровые,

И всё мне, братец, чудится,

Что режу пеунов

(Мы тоже пеунятники,

Случалось в год откармливать

До тысячи зобов).

Где вспомнились, проклятые!

Уж я молиться пробовал,

Нет! всё с ума нейдут!

Поверишь ли? вся партия

Передо мной трепещется!

Гортани перерезаны,

Кровь хлещет, а поют!

А я с ножом: «Да полно вам!»

Уж как господь помиловал,

Что я не закричал?

Сижу, креплюсь... по счастию,

День кончился, а к вечеру

Похолодало, - сжалился

Над сиротами бог!

Ну, так мы и доехали,

И я добрёл на родину,

А здесь, по божьей милости,

И легче стало мне...»