ПРИМЕЧАНИЯ. «Преступление и наказание» было впервые опубликовано в журнале «Русский вестник» (1866, январь — декабрь)

«Преступление и наказание» было впервые опубликовано в журнале «Русский вестник» (1866, январь — декабрь). В следующем году вышло отдельное издание романа. По сравнению с журнальным текстом, в нем было проведено новое деление на части и главы (в журнальном варианте роман был разделен на три части вместо шести), несколько сокращены отдельные эпизоды и внесен ряд стилистических исправлений.

Как свидетельствуют письма Достоевского, в романе объединились два, первоначально различных творческих замысла писателя.

Собираясь в 1865 году за границу, Достоевский 8 июня 1865 года предложил издателю «Отечественных записок» А. А. Краевскому роман, который обещал представить ему в октябре. «Роман мой, — писал Достоевский, — называется «Пьяненькие» и будет в связи с теперешним вопросом о пьянстве. Разбирается не только вопрос, но представляются и все его разветвления, преимущественно картины семейств, воспитание детей в этой обстановке и проч. и проч. Листов будет не менее двадцати, но может быть и более» (Ф. М. Достоевский, Письма, т. I, М.—Л. 1928, стр. 408).

Предложение Достоевского не было принято Краевским, и роман «Пьяненькие» остался неосуществленным. Но из этого романа в «Преступление и наказание» перешли образ «пьяненького» чиновника Мармеладова, трагические картины жизни его семьи и описание судьбы его детей.

Через три месяца после цитированного письма Краевскому, в начале сентября 1865 года Достоевский из заграницы (с курорта Висбаден) пишет редактору журнала «Русский вестник» М. Н. Каткову новое письмо, в котором предлагает ему повесть на сюжет, совпадающий с основной сюжетной линией «Преступления и наказания». Сообщая, что он работает над этой повестью уже два месяца, собирается ее закончить не позднее чем через месяц и что в ней будет «от пяти до шести печатных листов», Достоевский так излагает ее основную мысль:

«Это — психологический отчет одного преступления. Действие современное, в нынешнем году. Молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шатости в понятиях, поддавшись некоторым странным «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. «Она никуда не годна», «для чего она живет?». «Полезна ли она хоть кому-нибудь?» и т. д. — Эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обобрать, с тем чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства — притязаний, грозящих ей гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству», чем уже, конечно, «загладится преступление»…».

Однако после совершенного героем убийства процентщицы, по словам Достоевского, и «развертывается весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божия правда, земной закон берет свое, и он кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтоб хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям; чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли свое… Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить свое дело…

В повести моей есть, кроме того, намек на ту мысль, что налагаемое юридическое наказание за преступление гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому, что он и сам его нравственно требует» (там же, стр. 418–419).

Работа над повестью для «Русского вестника» горячо увлекла Достоевского. «Повесть, которую я пишу теперь, будет, может быть, лучше всего, что я написал, если дадут мне время ее окончить», — писал он 28 сентября 1865 года своему другу А. Е. Врангелю. Но чем далее Достоевский работал над нею и обдумывал ее план, тем более разрастался и становился сложнее ее замысел, впитывая в себя материал ранее задуманных «Пьяненьких» и превращаясь из замысла небольшой повести в замысел большого романа. После возвращения в Петербург, в конце ноября 1865 года, когда для романа было уже «много написано и готово», Достоевский, по его собственным словам, «все сжег» и «начал сызнова», по «новому плану» (там же, стр. 422, 430). С этого времени форма романа окончательно установилась, и через месяц Достоевский мог сдать начало его в «Русский вестник», продолжая лихорадочно работать над романом (как это было обычно для него) до конца года — параллельно с печатанием «Преступления и наказания».

Творческая работа писателя над «Преступлением и наказанием» получила отражение в трех дошедших до нас записных тетрадях Достоевского (эти записные тетради с некоторыми неточностями изданы И. И. Гливенко в книге: «Из архива Ф. М. Достоевского. «Преступление и наказание», М. 1931; в настоящее время они хранятся в Москве, в Центральном государственном архиве литературы и искусства). Самые ранние записи в указанных тетрадях относятся к периоду с июля по сентябрь 1865 года, самые поздние — к началу 1866 года, когда первая часть романа уже появилась в «Русском вестнике». Записи эти дают весьма интересное (хотя и неполное) представление об истории формирования замысла «Преступления и наказания» и о дальнейшей истории работы писателя над романом. В то же время они содержат и ценный автокомментарий к нему. Как видно из их анализа, Достоевский сперва начал писать роман от лица главного героя, в форме его «исповеди», причем на этой ступени работы в романе отсутствовали фигуры следователя Порфирия Петровича, а образы сестры Раскольникова — Дуни, Лужина и Свидригайлова играли эпизодическую роль. После возвращения в Петербург форма повествования от лица Раскольникова была оставлена и заменена дававшей более широкие возможности для изображения картины окружающего мира и психологического анализа души героя формой повествования от автора. Одновременно значительно расширяется число действующих лиц и эпизодов: наряду с персонажами, известными нам уже по первоначальным записям, — Раскольниковым, чиновником Мармеладовым, Соней, старухой-процентщицей, — в нем появляются фигуры следователя Порфирия, детально разрабатываются образы Дуни, а также Лужина и Свидригайлова — психологических «двойников» главного героя.

Достоевский всегда рассматривал свои романы как своеобразный, углубленный художественный отклик на «текущие» темы современной общественной жизни. Это относится и к «Преступлению и наказанию»: углубление социального неравенства, распад семьи, пьянство, рост преступности, проституция и многие другие явления пореформенной действительности, художественно отраженные в «Преступлении и наказании», широко обсуждались в середине 60-х годов, когда Достоевский работал над романом, на страницах русских газет и журналов. К анализу этих явлений не раз обращались в 1861–1865 годах издававшиеся Достоевским (совместно с его старшим братом) журналы «Время» и «Эпоха», причем освещение их в журналах Достоевского зачастую созвучно их художественной трактовке на страницах романа.

Изображенный в романе район Петербурга (примыкающий к торговому центру города в 60-е годы — Сенной площади), где живут Раскольников и другие главные герои романа, был хорошо знаком Достоевскому по личным наблюдениям, так как в этой части Петербурга писатель жил в 40-х и 60-х годах. Район этот, прилегающие к нему улицы и переулки описаны Достоевским на страницах романа с исключительной, «физиологической» точностью. В тексте «Преступления и наказания» большинство называемых автором улиц обозначены сокращенно («С-й (Столярный) переулок», «В-й (Вознесенский) проспект», «К-й (Конногвардейский) бульвар» и т. д.), но, взяв план тогдашнего Петербурга, сокращения эти легко расшифровать, и как показали исследователи, расположение и облик соответствующих домов и улиц, описанных в романе, вплоть до мельчайших деталей соответствуют их реальному местоположению и внешнему облику. До настоящего времени в Ленинграде сохранились «дом Раскольникова» на углу Гражданской (б. Мещанской улицы) и улицы Пржевальского (б. Столярного переулка), «дом Сони Мармеладовой» (угловой по каналу Грибоедова и Казначейской улице), «дом Алены Ивановны» и многие другие места и здания, изображенные Достоевским непосредственно с натуры, о чем он сам рассказывал позднее своей жене А. Г. Достоевской (см. об этом: Л. П. Гроссман, Семинарий по Достоевскому, М. — Пг, 1922, стр. 56–58; Н. П. Анциферов, Петербург Достоевского, Пг. 1923, стр. 63-104; Л. П. Гроссман, Город и люди «Преступления и наказания» — предисловие к кн.: «Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание», ГИХЛ, М. 1935, стр. 5-52).

С той же удивительной точностью, как топография тогдашнего Петербурга, воспроизведена в романе и вся реальная атмосфера жизни города начала 60-х годов. Так, из тогдашних газет мы узнаем, что в связи с ростом нищеты трудового населения в это время в Петербурге особенно усилилось ростовщичество, ставшее широким бытовым явлением. Только в одном номере (141) «Ведомостей С. — Петербургской полиции» за 1865 год помещено одиннадцать объявлений об отдаче денег на проценты под различные залоги. «Все эти объявления, — писала другая газета того времени, — показывают, с одной стороны, крайнюю потребность в деньгах в бедном люде, а с другой — накопление… сбережений людьми, не умеющими обратить эти деньги на какое-нибудь производительное предприятие. При чтении всех этих предложений денег представляется, с одной стороны, скаредность и алчность, а с другой стороны, раздирающая душу нищета и болезнь» («Голос», 1865, № 38).

Что в основу рассказа о преступлении Раскольникова легли художественно претворенные им на страницах романа факты, извлеченные из уголовной хроники, Достоевский сам писал в цитированном выше письме к Каткову: «Несколько случаев, бывших в самое последнее время, убедили, что сюжет мой вовсе не эксцентричен. Именно, что убийца развитой и даже хороших наклонностей молодой человек. Мне рассказывали прошлого года в Москве (верно) об одном студенте, выключенном из университета… — что он решился разбить почту и убить почтальона. Есть еще много следов в наших глазах о необыкновенной шатости понятий, подвигающих на ужасные дела» («Письма», т. I, стр. 419–420). О том же инциденте — нападении студента на почту, с целью ограбления, — а также о случаях подделки кредитных билетов и ценных бумаг людьми, «передовыми по своему общественному положению», среди которых оказался будто бы даже один «лектор всемирной истории», упоминает в романе Лужин (ч. II, гл. 5).

Весною 1865 года во многих русских газетах были помещены отчеты о суде над купеческим сыном Герасимом Чистовым, убившим топором двух женщин и похитившим имущества и денег на сумму 11 260 рублей. А 14 января 1866 года, в момент печатания начальных глав «Преступления и наказания», в Москве студент Московского университета Данилов убил с целью ограбления отставного капитана-ростовщика Попова и его служанку Марию Нордман. Впоследствии подкупленный крестьянин Матвей Глазков, содержавшийся в московском тюремном замке, принял на себя убийство Попова, но подкуп был разоблачен и подтверждена вина действительных убийц — Данилова и его отца. Узнав из газет о преступлении Данилова, Достоевский не без основания мог утверждать в письмах к друзьям, что в своем романе он обнаружил дар психологического предвидения, как бы предугадав и изложив художественно дело Данилова еще до совершения им преступления.

Ряд характеров и деталей романа восходят к определенным бытовым прототипам или к сходным деталям биографии автора «Преступления и наказания». После смерти своего старшего брата и прекращения журнала «Эпоха» писатель оказался без литературной работы и без средств, преследуемый кредиторами. В это время ему пришлось непосредственно самому столкнуться с петербургскими ростовщиками, ходатаями по делам (в том числе — присяжным стряпчим Павлом Петровичем Лыжиным, явившимся, по-видимому, прототипом Лужина), полицией и т. д. Некоторые детали из жизни Мармеладова Достоевский мог извлечь из устных рассказов и писем к нему сотрудника «Времени» П. Горского, полунищего литератора-неудачника, страдавшего запоем и зачастую ночевавшего на сенных барках. Образ гражданской жены Горского, немки Марты Браун подсказал автору, вероятно, и фигуру Катерины Ивановны (рядом черт биографии и характера — болезненной гордостью, обидчивостью, ранней смертью от чахотки — она напоминает также первую жену Достоевского, Марью Дмитриевну). Чтобы спасти «Эпоху» и помочь семье брата, Достоевский в августе 1864 года вынужден был одолжить по векселю 10 000 рублей у богатой тетки-ханжи А. Ф. Куманиной, — унизительная поездка к ней за деньгами в Москву, вызванные этим размышления, посещение ее дома в какой-то мере психологически подготовили Достоевского к описанию размышлений Раскольникова в начале романа и сцены посещения им квартиры Алены Ивановны. Наконец в образе Свидригайлова как видно из черновых записей к роману, запечатлен психологический облик одного из обитателей омского острога, убийцы-дворянина Аристова, описанного в «Записках из Мертвого дома» под именем А-ва.

С данным в романе описанием Сенной и примыкающих к ней улиц, заселенных чиновниками и беднотой, жаркого и пыльного петербургского лета 1865 года непосредственно перекликается содержание многих фельетонов в тогдашних газетах. «Сенная, — писал за год до появления «Преступления и наказания» фельетонист «Петербургского листка», — удобопроходима только для потерявших обоняние: бараки с преющими рогожами, с гниющей парусиной, с грязными проходцами между балаганов, заваленных разными испортившимися продуктами… Жалок бывает иногда при дурной погоде петербургский дачник, но во сколько раз несчастнее его петербуржец, поставленный в необходимость провести лето в городе, где со всех сторон его охватывает пыль, духота, зловоние» (1865, № 1). «Жара невыносимая (сорок градусов на солнце), духота, зловоние из Фонтанки, каналов… оглушительная трескотня экипажей, пыль не столбом, а целым облаком над всем Петербургом от неполиваемой мостовой; известковая пыль от чистки штукатурки наружных стен домов днем, от разгрузки и развозки извести с каналов и Фонтанки ночью; серая, от толстого слоя пыли, зелень скверов и садов и т. д. — вот что представляет из себя Северная Пальмира уже более двух недель» (1865, № 196).

Место жительства Раскольникова в романе — район Столярного переулка (здесь жил в 1864–1867 годах и сам писатель) — славилось обилием питейных заведений. «В Столярном переулке, — писала та же газета-находится 16 домов (по 8 с каждой стороны улицы). В этих 16 домах помещается 18 питейных заведений, так что желающие насладиться подкрепляющей и увеселяющей влагой, придя в Столярный переулок, не имеют даже никакой необходимости смотреть на вывески: входи себе в любой дом, даже на любое крыльцо, — везде найдешь вино» (1865, № 40). Рядом, на Вознесенском проспекте, помещалось 6 трактиров (один из них посещает в романе Свидригайлов), 19 кабаков, 11 пивных, 16 винных погребов и 5 гостиниц.

Как отмечалось выше, Достоевский начал работу над «Преступлением и наказанием» с замысла романа «Пьяненькие», а в окончательном тексте романа не случайно столь значительное место заняли фигура Мармеладова, многочисленные уличные сцены, где фигурируют пьяные мещане, мастеровые, проститутки. «Пьянство, — писала в 1865 году, говоря о Петербурге, газета «Голос», — в последнее время приняло такие ужасающие размеры, что невольно заставило призадуматься над этим общественным несчастием… Прогуливаясь по улицам, каждый мог натолкнуться на несколько валяющихся пьяных с разбитыми носами и лицом, покрытым кровью» («Голос», 1865, № 98). «В Петербурге нередко встречаются не только отдельно идущие пьяницы, но и целые их ватаги. Если такие встречи производят вообще грустное впечатление сами по себе, то неприличные слова, руготня пьяниц оскорбляют не только нравственное чувство образованного, но даже нередко и просто трезвого человека. Кроме того, толкотня и озорничество со стороны пьяных причиняют много неудобств проходящим, в особенности женщинам и детям» («Голос», 1865, № 16).

Точно соответствуют фактам, зафиксированным в газетных сообщениях, и другие, более второстепенные детали романа: так, в виду отсутствия в тогдашнем Петербурге водопровода, газеты жаловались неоднократно на «желтую воду» из колодцев и рек, которую развозили водовозы (ср. ч. II, гл. 1), на «оборванных извозчиков», «вонь из распивочных», квартирных хозяек-немок и т. д. Мысль Раскольникова о необходимости в городе устроить фонтаны, которые бы «освежали воздух на всех площадях» (ч. I, гл. 6), перекликается с аналогичным проектом, изложенным в «Петербургском листке» (1865, № 82), а иронические слова поручика Пороха о «сочинителе», который, не уплатив в трактире за обед, был задержан и обещал отомстить своим обидчикам «сатирой» (ч. II, гл. 1), варьируют аналогичные сплетни, которые повторяли реакционно настроенные обыватели (СПб. Ведомости, 1865, № 175). Детальное сопоставление между картиной Петербурга в романе и отражением событий жизни города в текущей газетной хронике 1865–1866 годов проведено В. В. Даниловым в его статье «К вопросу о композиционных приемах в «Преступлении и наказании» Достоевского» («Известия Академии наук СССР, Отделение общественных наук», 1933, № 2, стр. 249–263).

В спорах и дискуссиях между персонажами романа нашли отзвук также многие характерные темы и сюжеты журнальной публицистики 60-х годов. Подобные отклики (на новейшие в то время позитивистские естественнонаучные и социологические идеи, вроде взглядов на общественную жизнь бельгийского статистика А. Кетле, на апологию роли великих исторических личностей и прославление завоевателей в предисловии Наполеона III к его сочинению «Жизнь Юлия Цезаря», на роман П. Г. Чернышевского «Что делать?», на статьи в журнале «Русское слово» критика-демократа В. Зайцева, на усилившуюся в 60-е годы борьбу за равноправие женщины и распространение в России женского образования и т. д.) носят в романе, как правило, острополемический характер и отражают особенности позиции Достоевского в общественно-литературной и политической борьбе того времени (охарактеризованные во вступительной статье к настоящему изданию). Важнейшие из них отмечаются ниже.

Еще до начала публикации романа в «Русском вестнике» Достоевский поставил редакции условие «не делать в нем никаких поправок» (Письма, т. I, стр. 429). Однако в процессе печатания «Преступления и наказания» постепенно обнаружилась «противуположность воззрений» (там же, стр. 444) по ряду вопросов между автором романа и издателем журнала реакционером М. Н. Катковым, а также его помощником — Н. А. Любимовым. Результатом ее явился конфликт между Достоевским и обоими редакторами журнала, усмотревшими в романе «следы нигилизма» и недостаточно строгое разграничение добра и зла. Под давлением редакции «Русского вестника» Достоевский был вынужден переработать главу IV нынешней четвертой части (содержащую эпизод посещения Раскольниковым Сони и чтения ею Евангелия) и пойти на ряд нежелательных для него сокращений в этой и других главах (о конфликте Достоевского с редакцией и вмешательстве Каткова в текст романа см. письма писателя к А. П. Милюкову, Каткову и Любимову от июля 1866 года — Письма, т. I, стр. 442–444; т. IV, стр. 281–282). Первоначальный текст этих глав до нас не дошел, и они известны только в печатной редакции.

Уже первая часть «Преступления и наказания», появившаяся в январском и февральском номерах «Русского вестника» за 1866 год, имела большой успех у читающей публики. 18 февраля Достоевский, продолжавший в это время работать «как каторжник» над последующими частями, писал Врангелю, что о начальных главах «Преступления и наказания» он «уже слышал много восторженных отзывов», а 29 апреля И. Л. Янышеву, что роман «поднял» его «репутацию как писателя» (Письма, т. I, стр. 430, 432, 435). 18 марта 1866 года на вечере Литературного фонда в Петербурге Достоевский с успехом прочел вторую главу первой части романа — беседу в распивочной между Мармеладовым и Раскольниковым. Через несколько дней, 25 марта (6 апреля) 1866 года Тургенев в письме к Анненкову отметил, что первая часть «Преступления и наказания» Достоевского «замечательна» (вторая половина первой части, то есть теперешняя вторая часть, показалась ему слабее первой, отдающей «самоковыряньем». И. С. Тургенев, Письма, т. 6, Изд. Академии наук СССР. М.—Л. 1963, стр. 66). Из отзывов других писателей-современников о романе наиболее интересен отзыв Ф. И. Тютчева, который, сопоставив в разговоре с автором «Преступление и наказание» с «Отверженными» Гюго, сказал, что русский роман «выше», «хотя и очень иногда растянут в изучении подробностей». Роман Достоевского, по словам Тютчева, «дал такие удивительные этюды, которые, не было бы его, так бы и остались совсем неизвестными миру» (Ф. М. Достоевский, Письма, т. III, стр. 206).

Первые критические отклики на «Преступление и наказание» появились сразу же после публикации начала романа в «Русском вестнике» и имели острополемический характер. Таковы были, в частности, заметки о романе Г. 3. Елисеева («Современник», 1866, № 2, отдел «Современное обозрение»; № 3, его же, «Русская литература. Журналистика»), резко протестовавшего против того, что ответственность за изображенную в романе «шатость понятий» Достоевский стремится возложить на передовые общественные идеи 60-х годов и находящуюся под их влиянием демократическую студенческую молодежь. Эти упреки, обращенные к Достоевскому революционно-демократическим «Современником», были повторены и рядом других журналов, близких к демократическому лагерю («Неделя», 1866, № 5; «Искра», 1866, № 12 и др.).

После окончания публикации романа с итоговой оценкой его от лица демократической части русского общества выступил Д. И. Писарев в статье «Борьба за жизнь» (первая половина этой статьи под названием «Будничные стороны жизни» была опубликована в журнале «Дело», 1867, № 5; вторая, первоначально запрещенная цензурой, была напечатана в том же журнале через год под заглавием «Борьба за существование» (1868, № 8). В этой своей статье Писарев дал глубокий анализ трагедии Раскольникова, критик показал ее конечную обусловленность социально-экономическими, материальными условиями общественной жизни. Из числа других критических статей о «Преступлении и наказании», появившихся после завершения печатания романа в «Русском вестнике», нужно выделить как наиболее интересные статьи друга Достоевского Н. Н. Страхова («Отечественные записки», 1867, № 2–4) и писателя-романиста Н. Д. Ахшарумова («Всемирный труд», 1867, № 3). Стоявшие на противоположных Елисееву и Писареву либеральных позициях, авторы этих статей подошли к оценке «Преступления и наказания» односторонне, стремясь использовать роман для борьбы с «нигилизмом». Но вместе с тем в статьях их содержится и ряд тонких, проницательных суждений о нравственно-психологической проблематике романа, сохранивших свое значение до наших дней.

Уже в год появления «Преступления и наказания» в печати отрывок из романа был опубликован во французском переводе (газета «Соurrier russe», 1867, 29 августа). В 1882 году «Преступление и наказание» было переведено на немецкий язык, в 1883 году — на шведский, в 1884 году появляются полный французский, норвежский и датский переводы романа, в 1885 году — голландский, в 1886 году — английский, в 1886–1887 годах — польский, в 1888 году — сербский, в 1889 году — венгерский, итальянский и финский. С этого же времени роман многократно инсценировался и ставился на сцене — в России (с 1899 г.) и за рубежом (первая зарубежная постановка — в парижском театре «Одеон», 1888 г.). Выдающимися исполнителями роли Раскольникова были П. Н. Орленев и Н. Н. Ходотов. На сюжет «Преступления и наказания» существуют также несколько кинофильмов, а также опера швейцарского композитора Г. Зутермейстера «Раскольников» (1948).

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 2, стр. 520.

[2] Ф. М. Достоевский, Дневник писателя за 1873 и 1876 годы, ГИЗ, М.—Л. 1929, стр. 173.

[3]«Время», 1862, № 9, стр. 133.

[4] А. П. Суслова, Годы близости с Достоевским, М. 1928, стр. 60.

[5]«Из архива Ф. М. Достоевского. «Преступление и наказание», ГИХЛ, М.—Л. 1931, стр. 217.

[6] Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская… — Циммерман был владельцем магазина модных головных уборов в тогдашнем Петербурге, на Невском проспекте.

[7] «Се человек!» — слова Понтия Пилата о Христе, выражающие восхищение его твердостью и терпением (Евангелие от Иоанна, XIX, 5).

[8] На Кире Персидском остановились. — На начале курса древней истории. Кир (VI в. до н. э.) — основатель древнеперсидского царства.

[9] …книжку «Физиологию» Льюиса — изволите знать-с? — Льюис Д. Г. (1817–1878) — английский физиолог-дарвинист и философ-позитивист. Его книга «Физиология обыденной жизни» вышла в русском переводе в 1861 году. Передовая демократическая молодежь 60-х годов широко пользовалась ею наряду с сочинениями Бокля, Молешота, Бюхнера, К. Фохта, Дарвина в борьбе с авторитетом церкви и в пропаганде естественнонаучных знаний.

[10] «Хуторок» — популярная в середине XIX века песня на слова А. В. Кольцова (музыка Е. Климовского).

[11] «…Прощаются же и теперь грехи твои мнози…» — Слова, которые Евангелие вкладывает в уста Христа (Евангелие от Луки, VII, 47–48).

[12] …тотчас же после госпожинок. — Госпожинки (оспожинки) — праздник по случаю уборки хлеба с полей, который отмечался 15 августа (в Успение). Ему предшествовал двухнедельный пост, также называвшийся госпожинками.

[13] …за весь Шлезвиг-Гольштейн не отдаст… — Отторжение герцогств Шлезвиг и Гольштейн от Дании и присоединение их к Пруссии было одной из целей войн Пруссии с Данией (1864) и Австрией (1866). В 1867 году Шлезвиг и Гольштейн стали прусскими провинциями. Все эти события систематически освещались русскими газетами и журналами 60-х годов, в частности, журналом Достоевского «Время» (1861, №№ 1 и 4).

[14] …скорее в негры пойдет к плантатору… — Гражданская война между Севером и Югом (1861–1865) и борьба за освобождение негров в США находили живой отклик в русском обществе, передовых журналах и газетах 60-х годов, которые часто прибегали к аналогиям между положением крепостных крестьян и негров в Америке. В 1857 году вышел русский перевод «Хижины дяди Тома» Г. Бичер-Стоу, в 1862 году в приложении к журналу Достоевского «Время» был напечатан перевод романа Р. Хильдрета «Белый раб». Оба эти произведения, написанные сторонниками освобождения негров, живо рисовали отношения между ними и плантаторами южных штатов.

[15] …в латыши к остзейскому немцу… — О массовом бегстве крестьян-латышей из остзейских (прибалтийских) губерний, вследствие эксплуатации их немецкими баронами, писали в 60-х годах русские газеты (см., например, «Московские ведомости», 1865, № 115, 139).

[16] Это, говорят, так и следует. Такой процент… должен уходить каждый год… — Достоевский намекает на теорию бельгийского статистика и математика А. Кетле (1796–1874). Один из основоположников статистики, Кетле стремился приложить статистический метод к изучению явлений также и общественной жизни. При этом, руководствуясь идеями современного ему позитивизма, он полагал, что законы общества неизменны, и это вело Кетле к фаталистическому выводу о том, что известный постоянный процент бедняков, публичных женщин, преступников, самоубийц и т. д. неизбежен всегда и даже будто бы составляет необходимое условие существования всякого человеческого общества. Указанный пессимистический вывод Кетле противоречил идее социально-исторической природы преступности (а также и всех форм общественного неравенства — идее, которую разделяли Чернышевский и Добролюбов и которая — под влиянием французского утопического социализма 40-х годов — была усвоена также молодым Достоевским). Тем не менее взгляд Кетле пользовался довольно широким распространением в 60-е годы в России и за рубежом. Его придерживались английский либеральный историк Т. Г. Бокль и немецкий экономист А. Вагнер, труды которых были известны в 60-х годах также и в России (см. прим. 9, 65), критик и публицист демократического журнала «Русское слово» В. А. Зайцев, против которого и направлены, по-видимому, в первую очередь рассуждения героя романа.

[17]Благодарю (нем.) — Ред.

[18]… по части женского вопроса… — Женский вопрос (то есть проблема равноправия женщины) — один из вопросов, по которому в 60-е годы шла острая борьба между охранительной и демократической печатью. В защиту прав женщины в это время горячо выступали М. Л. Михайлов, Н. Г. Чернышевский («Что делать?») и другие публицисты «Современника». Борьба вокруг женского вопроса получала прямое или косвенное отражение также и в изданиях, рассчитанных на широкого читателя.

[19] «Confessions» — «Исповедь» (франц.) — автобиографическое произведение Жан-Жака Руссо (1712–1778), написанное в 70-х годах и изданное посмертно (1782–1789).

[20] …Руссо в своем роде Радищев — то есть демократ, революционер-просветитель.

[21] Тем промышляют… — В газетах того времени нередко рассказывалось о петербургских бедняках, промышлявших тем, что они нарочно бросались под колеса экипажа, чтобы получить вспомоществование по увечью (см., напр., «Голос», 1865, № 65).

[22]приятная, привлекательная (франц. avenante) — Ред.

[23]… которую, неизвестно почему, назвал пальмерстоном… — По имени английского государственного деятеля первой половины XIX в., главы партии вигов лорда Пальмерстона (1784–1865).

[24] Шармер Е. Ф. — известный в то время в Петербурге француз-портной.

[25]почестями (франц. honneur) — Ред.

[26] Наука же говорит: возлюби прежде всех одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано. — Достоевский вкладывает здесь в уста Лужина популярные в 60-е годы идеи английских экономистов И. Бентама (1748–1832) и Д. С. Милля (1806–1873), полемически вскрывая буржуазность этих идей. Вместе с тем в словах Лужина можно уловить и полемику автора с Н. Г. Чернышевским, Н. А. Добролюбовым и их последователями — русскими революционерами 60-х годов, также строившими свое моральное учение на основе понятия разумно понятого личного интереса, но делавшими из этого другие выводы, чем названные английские экономисты: по представлению революционных демократов, разумно понятый интерес требует от личности отказа от узкого своекорыстия, заботы об общем благе всех членов общества (теория «разумного эгоизма»).

[27] Излер Иван Иванович — «забавник и любимец петербургской публики», по характеристике тогдашних газет, владелец загородного увеселительного сада «Минеральные воды» (в Новой деревне), пользовавшегося в 60-е годы большой популярностью у публики.

[28] Бартола, Массимо, Ацтеки… — Летом 1865 года петербургские газеты были полны рекламными заметками о лилипутах — юноше Массимо и девушке Бартоло, — которых демонстрировал публике некий заезжий предприимчивый антрепренер Морис. По сообщениям газет, лилипуты были будто бы привезены в Европу из Мексики, по происхождению являлись потомками ее древних обитателей — ацтеков и находились под особым покровительством английской королевы Виктории и Наполеона III. 29 июня лилипутов специально возили в Петергоф, ко двору («Петербургский листок», 1867, №№ 98, 115).

[29] …пожар на Песках, пожар на Петербургской, еще пожар на Петербургской… — В 1865 году пожары в Петербурге и провинции были повальным бедствием. «Пожары, пожары и пожары в ужасающих размерах — вот печальные и почти ежедневные известия, которые приносят нам газеты», — писали «Русские ведомости» (1865, № 61). «Все газеты наполнены известиями о пожарных случаях, более или менее важных», — вторил им «Голос» (1865, № 166).

[30]молокососы, желторотые (франц. blanc-bec) — Ред.

[31]Довольно болтать! (франц.) — Ред.

[32] …а живу в доме Шиля… — В одном из домов Шиля (на углу Малой Морской (улицы Гоголя) и Вознесенского проспекта) в Петербурге жил с февраля 1847 по апрель 1849 года сам Достоевский. Здесь 23 апреля 1849 года он был арестован по делу петрашевцев.

[33]зонтике (франц. ombrelle) — Ред.

[34] Это ощущение могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение. — Достоевский вспоминает здесь о собственных переживаниях и переживаниях своих товарищей, осужденных по делу петрашевцев. 22 декабря 1849 году на Семеновском плацу в Петербурге им был зачитан смертный приговор и они были приготовлены к расстрелу, после чего смертный приговор им был заменен каторгой.

[35] Рубинштейн. — Достоевский был лично знаком с композитором, дирижером и пианистом А. Г. Рубинштейном (1829–1894) и слышал его игру на литературно-музыкальных вечерах в Петербурге.

[36] …королева… которая чинила свои чулки в тюрьме — жена Людовика XVI, Мария-Антуанетта, во время Великой французской революции.

[37]Подыхайте, собаки, если вам плохо! (франц.) — Ред.

[38]да здравствует вековечная война (франц.) — Ред.

[39] …настоящий властелин, кому всё разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне… — Здесь перечислены реальные факты биографии Наполеона I — взятие Тулона (17 декабря 1793 г.); подавление восстания роялистов в Париже (октябрь 1795 г); египетская экспедиция (1799), во время которой генерал Бонапарт покинул армию и поспешил во Францию, где захватил власть в свои руки; поражение и разгром «великой армии» в войне 1812 года. Каламбур Наполеона, сказанный им, по свидетельству Коленкура, после разгрома: «От великого до смешного — один шаг».

[40] «Несу, дескать, кирпичик на всеобщее счастие…» — Ироническая перефразировка призыва, встречающегося в произведениях последователя Фурье В. Консидерана (1808–1893) и других социалистов-утопистов 30-40-х годов: «Apportez sa pierre & #224; l'& #233; difice nouveau» (принести свой камень для здания Нового мира).

[41] …«дрожащая» тварь! — Цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Подражания Корану», I (1824).

[42]и ничто человеческое (лат.) — Ред.

…и я человек есмь et nihil humanum… — Перефразировка известных слов из комедии римского драматурга Теренция (II в. до н. э.) «Самоистязатель»: «Homo sum et nihil humanum a me alienum puto» — я человек и ничто человеческое мне не чуждо.

[43]добрая война (франц.) — Ред.

[44] …осрамили у нас всенародно и вселитературно одного, дворянина… вот еще немку-то отхлестал в вагоне… — В конце 1860 года газеты сообщали о возмутительном случае избиения рижской мещанки помещиком Козляиновым. В связи с этим журнал Достоевского «Время» (1861, № 1) резко полемизировал с газетой «Северная пчела», защищавшей Козляинова.

[45] «Безобразный поступок «Века». — В начале 1861 года в газете «Век» (№ 8) была напечатана статья Камня-Виногорова (псевдоним П. И. Вейнберга). Автор ее с негодованием рассказывал, что на литературно-музыкальном вечере в Перми некая г-жа Толмачева, вопреки «чувству стыдливости и светским приличиям», с «вызывающими» жестами прочитала публично монолог Клеопатры из повести А. С. Пушкина «Египетские ночи». Статья «Века», направленная против поборниц «современной безнравственности», вызвала возмущение прогрессивной прессы. Достоевский откликнулся на «безобразный поступок «Века» двумя статьями, где взял под защиту г-жу Толмачеву и дал восторженный разбор пушкинских «Египетских ночей» («Образцы чистосердечия» и «Ответ «Русскому вестнику» — «Время», 1861, №№ 3 и 5).

[46] …Дюссотов, пуантов этих ваших… — Дюссо (Dussot) — владелец ресторана в Петербурге; пуант (франц. point) — место гуляний.

[47]я в пьяном виде нехорош (франц.) — Ред.

[48] …говорят, Берг в воскресенье в Юсуповом саду на огромном шаре полетит… — Берг — владелец увеселительных аттракционов в тогдашнем Петербурге; в газетных объявлениях именовал себя балетмейстером и воздухоплавателем.

[49]чтоб угодить вам (франц.) — Ред.

[50] …в доме Вяземского на Сенной… ночевывал… — Дом Вяземского (Вяземская лавра) — ночлежный дом, прибежище петербургской нищеты, подробно описанное в те же годы, когда создавалось «Преступление и наказание», в романе В. В. Крестовского «Петербургские трущобы» (1864–1867).

[51] «Сих есть царствие божие» — цитата из Евангелия от Матфея, V, 10 (слова из Нагорной проповеди).

[52]накоротке (франц.) — Ред.

[53]так уж заведено (франц.) — Ред.

[54] …в Севастополе, сейчас после Альмы… — Битва при реке Альме (во время Крымской кампании 1853–1856 гг.), в которой русские войска потерпели поражение и были вынуждены отступить к Севастополю, имела место 8/20 сентября 1854 года. Она явилась прологом к героической обороне Севастополя.

[55] …первую параллель открывает… — Начинает рыть первый ряд траншей.

[56]шут (франц. bouffon) — Ред.

[57] …на бумаге-то они и Наполеона разбили… а смотришь, генерал-то Мак и сдается со всей своей армией… — 20 октября 1805 года австрийская армия, во главе которой стоял генерал Мак, сдалась в плен Наполеону под Ульмом. Эпизод появления Мака после поражения его армии в штабе Кутузова описан Толстым в романе «Война и мир» (т. I, ч. 2, гл. III), начало которого («1805 год») появилось в печати в 1865–1866 годах; указанная глава романа Толстого была опубликована в «Русском вестнике» (1866, № 2) в промежутке между появлением в том же журнале первой и последующих частей «Преступления и наказания».

[58] …случаи драки в будущем обществе немыслимы… — Последующая речь Лебезятникова насыщена многочисленными пародийными откликами на основные идеи революционно-демократической публицистики 60-х годов и на роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?».

[59]будем различать (франц.) — Ред.

[60] …вопрос о целовании рук, то есть что мужчина оскорбляет женщину неравенством, если целует у ней руку. — Лебезятников перефразирует следующее рассуждение Веры Павловны в романе «Что делать?»: «Не надобно мужчинам целовать рук у женщин. Это, мой милый, должно бы быть очень обидно для женщин; это значит, что их не считают такими же людьми, думают, что мужчина не может унизить своего достоинства перед женщиною…» (гл. вторая, XVIII). Пародией на правила семейной жизни, установленные героями романа Чернышевского, является и дальнейший рассказ Лебезятникова «о дебатах» членов коммуны «по поводу свободного входа в комнаты в будущем обществе».

[61] …деятельность, которая стоит всякой другой и уже гораздо выше, например, деятельности какого-нибудь Рафаэля или Пушкина, потому что полезнее! — Лебезятников излагает здесь в окарикатуренном виде полемические высказывания критиков журнала «Русское слово» — В. А. Зайцева и Д. И. Писарева, боровшихся с идеями «чистой» науки и «чистого» искусства и требовавших от науки и искусства практической пользы для общества.

[62] …жена ваша докажет вам только, как она же уважает вас, считая вас неспособным воспротивиться ее счастию… — Ср. в «Что делать?» слова Лопухова, узнавшего, что Вера Павловна полюбила Кирсанова, и не желающего мешать их счастью: «Разве ты перестанешь уважать меня?.. моя судьба нисколько не будет жалка оттого, что ты не лишишься через меня счастья» (Гл. третья, XXV).

[63]полностью (франц.) — Ред.

[64]Боже милосердный! (нем. Gott der Barmherzige) — Ред.

[65] «Общий вывод положительного метода»… статью Пидерита (а впрочем, тоже и Вагнера)… — Под этим названием в Петербурге в начале 1866 года под редакцией Н. Неклюдова был издан сборник статей, представлявший собой, по замыслу редактора, популярный свод новейших естественнонаучных и социологических идей Запада. В числе этих статей были работы немецких ученых-позитивистов физиолога Т. Пидерита «Мозг и дух. Очерк физиологической психологии для всех мыслящих читателей» (где духовная деятельность связывалась с деятельностью мозга) и экономиста А. Вагнера «Законосообразность в, по-видимому, произвольных человеческих действиях с точки зрения статистики», представлявшая популяризацию теории бельгийского статистика и социолога А. Кетле о неизменности основных законов общественной жизни (см. прим. 16).

[66]держись прямо! (франц.) — Ред.

[67] «Гусар, на саблю опираясь» — романс на слова К. Н. Батюшкова (стихотворение «Разлука»). Музыка приписывается М. Ю. Вьельгорскому.

[68]

Мальбруг в поход собрался,

Неизвестно, когда вернется…

(франц.) — Ред.

[69]

Пять грошей, пять грошей,

На устройство нашего хозяйства…

(франц.) — Ред.

«Cinq sous», «Malbrough s'en va-t-en guerre» — популярные сентиментальные французские песенки; первая — из пьесы Деннери и Лемуана «Божья милость, или Новая Фаншон» (1841).

[70]… глиссе, па де баск — танцевальные фигуры.

[71]У тебя алмазы и жемчуг

(нем.) — Ред.

«Du hast Diamanten und Perlen» — популярный романс на слова Гейне, часто исполнявшийся на улице шарманщиками. В воспоминаниях Н. Фан-Фохта рассказывается, что в 1866 году мемуарист сыграл этот романс на рояле летом на даче в присутствии Достоевского, после чего Достоевский заинтересовался им и часто его напевал (см. «Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников», т. 1, изд. «Художественная литература», М. 1964, стр. 378–379).

[72]

У тебя прекраснейшие очи,

Девушка, чего же тебе еще?

(нем.) — Ред.

[73] «В полдневный жар, в долине Дагестана»… — романс на слова М. Ю. Лермонтова (стихотворение «Сон»). Музыка К. Н. Пауфлера (1854) или А. В. Толстой (1864).

[74]напрасно! (нем.) — Ред.

[75] …как мичману Дырке… — Здесь Достоевский ошибочно называет упоминаемого в «Женитьбе» Гоголя мичмана Дырку вместо другого персонажа, называемого в той же комедии, смешливого мичмана Петуха (действие второе, явл. VIII).

[76]надгробного слова (франц.) — Ред.

[77]дорогой друг (франц.) — Ред.

[78]естественность и искренность (франц.) — Ред.

[79]Где только не гнездится добродетель? (франц.) — Ред.

[80]довольно болтать! (франц.) — Ред.

[81]прощай, моя радость (франц.) — Ред.

[82]теория как всякая другая (франц.) — Ред.

[83]ничто (лат.) — Ред.

[84] Ливингстон Дэвид (1813–1873) — английский путешественник, исследователь Африки, миссионер. Его «Путешествие по Замбезии», вышедшее в Лондоне в 1865 году, вызвало многочисленные отклики в русской печати. В 1867 году в Петербурге вышел русский перевод этой книги под редакцией друга Достоевского Н. Н. Страхова.

[85] Вот еще этих повивальных бабок чрезмерно много распространяется… Я говорю про этих стриженых девок… Лезут в академию, учатся анатомии… — В словах поручика Пороха выражено его презрительное отношение к передовой женской молодежи 60-х годов, боровшейся за права женщины и стремившейся приобрести высшее образование. В России 60-х годов оно было для женщин ограничено возможностью получения только двух профессий: акушерки и учительницы. Подготовка к первой из них осуществлялась в Петербурге при Медико-хирургической (ныне — Военно-медицинской) академии.