Глава 24. Скромное обаяние Метрополии.

Молодой человек, в общем, ожидал, что приглашение в гости к девушке закончится сексом, но чтобы таким бурным и страстным… До этого дня со стороны Альбины чувствовалась некоторая осторожность, несмотря ни на что, она как будто не доверяла Ирвину. Однако свидание в парке явно подтолкнуло ее к решению открыться окончательно. Неудивительно, что она выбрала для этого именно свой дом.

Дом, кстати, Ирвина удивил. Это была не квартира, а один из маленьких аккуратненьких коттеджей в пригороде Терраны. Его окружал небольшой участок с зеленым газоном, и уютным задним двориком. Не дворец, конечно, но явно больше и дороже квартиры лейтенанта. Когда они прошли на кухню, Интерфер восхищенно выдохнул: его скромная плита и ряд шкафчиков не шел ни в какое сравнение с шикарной барной стойкой через все помещение, которая разделяла зону готовки и обеденный сектор. Ему снова вспомнилось: Альбина ведь из Метрополии и их разделяет примерно такая же пропасть, как ее с бывшим женихом. Впрочем, девушка, увидела его замешательство и весело сказала:

-Не робей ты так! Можешь даже что-нибудь сломать или разбить, я разрешаю.

Интерфер хмыкнул. Чувство юмора у Альбины было специфичное, но ему нравилось. Ломать он ничего не стал, только спросил:

-Значит, ты решила связать свою карьеру с колонией?

-Работать в колониях выгодно, очень выгодно. Мало — мало спецов из Метрополии готовы покинуть Континент. Они вас просто боятся, им кажется, что тут … ну, — девушка замялась, подбирая слово помягче, —… не самые лучшие условия для жизни. А жителей колоний на мою специальность не учат.

-Почему?

-Потому что аудит – это финансовый контроль. Метрополия не доверяет его местным. Вот и выходит, что там, на Континенте у меня было бы много конкурентов, но здесь я очень себе уникальна, — Альбина кокетливо похлопала глазками.

-Но если ты имеешь в виду, что я хочу связать свою жизнь именно с Шаррой, то тут — как сложится. На данный момент, я работаю в вашем архипелаге, буду тут еще долго, несколько лет, и Террана мне показалась самым приятным городом, чтобы здесь жить.

-И ты вот так просто купила себе дом в Терране только потому, что пока тут удобно??? – Ирвин был удивлен и следующий вопрос у него буквально вырвался, — сколько же зарабатывают аудиторы?

Девушка игриво приподняла бровь:

-Достаточно, чтобы позволить себе в постели собственного лейтенанта полиции.

Интерфер смешался. Девушка снова улыбнулась и жестом пригласила сесть его на высокий стул за барной стойкой:

-Дело не в том, сколько я зарабатываю, дело в том как жители колонии относятся к своему жилью. Понимаешь, Ирвин, есть одна важная особенность, которая отличает вас от жителей Континента. Вы стремитесь пустить корни там, где живете. Купить квартиру или дом, начать обставлять ее, обзаводится друзьями, знакомыми, связями. Переезд – это всегда стресс, его не любят, стараются избежать всеми силами. Жители Метрополии более мобильны, они не привязываются к месту, легче на подъем. Если есть хорошее предложение по работе на другом конце Континента, почему его отвергать? Проще переехать.

-И все бросить?

-А что все? Ты думаешь, что если я буду уезжать, я этот дом сожгу? Или я купила его с месячной зарплаты? Для меня это тоже дорогая покупка, я не сразу смогла это себе позволить. До него у меня была квартира в другой колонии. Если я уеду отсюда, я продам этот коттедж и куплю на новом месте что-то еще лучше. Я покупаю-то лишь потому, что переезжаю нечасто, а есть такие, кто каждый год мигрируют. Те вообще берут жилье в аренду и не покупают свое. В этом нет ничего страшного.

-А как же друзья, знакомые?

-С этим чуть сложнее, но все решаемо. Этим мы и отличаемся, ты ищешь аргументы против, а я ищу аргументы за.

Ирвину вдруг стало немного обидно:

-Вообще-то, я тоже родился не в Терране.

-Да, в Руте, ты рассказывал. И твой шаг достоин уважения, многие не могут и этого. Но… вот ты приехал в Террану, тебе тут понравилось и ты усиленно стал пускать корни. А представь, что завтра тебя переведут служить в другую колонию, как твоего коллегу с Рододендрона… как его, ты ж рассказывал…

-Когель, — лейтенант поежился. Мысль о переводе ему в голову как-то не приходила.

Альбина ненавязчиво сменила тему и скоро Интерфер уже забыл о своих опасениях. А потом они как-то логично оказались в постели, где и случился самый бурный секс за всю коротенькую историю отношений. И вот сейчас, девушка лежала, подперев голову рукой, водила пальцем по груди лейтенанта.

-Можно тебя кое о чем спросить?

-Конечно, спрашивай.

Альбина на секунду задумалась, стараясь подобрать слова помягче, потом все же начала:

-Только ты не бойся меня обидеть и сам не обижайся, если что. И ответь, пожалуйста, честно. Как жители колоний относятся к выходцам из Метрополии?

Вопрос застал Ирвина врасплох. Он попытался собраться с мыслями, но после такого бурного действа, получилось плохо. И он снова решил не кривить душой:

-Тут все очень сложно. Почти никто из жителей колоний не представляет, как вы живете, просто есть понимание, что лучше нас. И все очень любят пощеголять любым предметом, хоть как-то связанным с Метрополией. Но почти никто на Шарре даже близко не стоит с рядовым жителем Континента в своем развитии.

Как бы тебе объяснить попонятней… Ну вот представь себе жизнь простого шахтера или рабочего на Шарре. У него, обычно, есть дом. Не такой как этот коттедж, далеко не такой, скорее развалюха на куске земли. Там плохо покрашены стены, грубая мебель, щели в окнах. И у соседа так же. И у его соседа. В принципе, у нашего воображаемого рабочего есть ресурсы повесить ровные окна, нормально покрасить дом. Есть даже возможность съездить в Террану и купить хорошую мебель, никаких ограничений на передвижение внутри колоний у него нет. Но нет у него и главного – понимания, зачем и как это сделать, если все вокруг живут так же. Как он представляет себе лучшую жизнь? Качественно, этот тот же уровень. Он думает, что есть дома, где не надо затыкать окна, где есть больше комнат, чем у него. Где краска ровнее лежит. Я пока понятно говорю?

Альбина улыбнулась:

-Да, у тебя весьма сочные образы, я прям представила. Но я пока не понимаю, какое отношение — это все имеет к нам?

-Ну вот, Метрополия для большинства Шарры – это такие рабочие-господа, которые за счет колоний живут в больших, ровнопокрашенных домах с хорошими окнами. Зависти к ним нет, потому что по факту их почти никто не видел. Скорее злость оттого, что они «что-то у нас забирают» и оттого, что они «не с нашего поселка». И все. В то же время, когда действительно в такую деревню приедет человек из Метрополии, перед ним будут изо всех показывать, как у них все здорово и замечательно, и что они ничуть не уступают. Нельзя ж признать, что мы хуже. Смотрится, кстати, забавно. Думаю, ваши со смеху покатываются от общения с нашим рабочим классом.

-Хм. Ну согласна, в поселках всегда как-то все грубее, а в городе?

-Да суть та же, только в окнах дырок нет и краска на стенах ровная. Жители городов живут на другом уровне качества, но у них нет принципиальных различий с поселковыми.

-А принципиально – это как?

-Ну вот как ты мне пример с корнями приводила. Мы ведь и правда стараемся пустить корни так, что б нас не вырвать было. Мы боимся, боимся голода, остаться на улице, нищеты. Того, что было если не с нами, то с нашими отцами. Мы не в состоянии ощутить вашу легкость на подъем. Когда я учился в Метрополии, для меня первое время все было в новинку… Не только для меня, кстати, жизнь на Континенте перекраивает мозг невероятно. Ты вдруг начинаешь смотреть на всю свое существование, на друзей, на родителей, как на маленьких пугливых детей, с кучей комплексов и смешными целями. Ты понимаешь, Метрополия живет лучше не потому, что у них дома лучше, а потому что они думают иначе. Точнее не так, скорее потому что они думают по-другому, у них дома и лучше. Вот даже у тебя, — тут Ирвин оглядел спальню, — как красиво все стоит, подобрано, по полочкам. Я так не могу. Сколько мне не дай денег, я не смогу создать такой же дом, как у тебя без посторонней помощи. У меня все получится топорно, грубовато и не очень уж красиво.

Девушка вступилась за Ирвина:

-Зато твое жилье очень самобытное. В нем приятно оказаться девушке.

-Почему?

-Во-первых, видно, что хозяйки у него нет. Это всегда приятно, хозяйничать там, где ее рука нужна, но ее нет, — тут Альбина улыбнулась.

Интерфер также не удержался от улыбки.

-Во-вторых, ну не знаю… Есть мужчины, которые превращают в кошмар все, к чему касаются. У тебя порядок. Не образцовый, но вполне на уровне для занятого молодого человека.

К своей улыбке Ирвин еще и покраснел. Но все же продолжил:

-Возвращаясь к твоему вопросу. Вы здесь чужие, за это вас и не любят. Плюс – многие в душе считают, что вы у нас что-то забираете, а потому что-то нам должны. Это правда, по сути, только большинство народа не понимает, что если мы в итоге отвоюем у Континента фабрики, на них все равно придется кому-то работать. Все почему-то считают, что оно будет работать само, как бы это глупо ни было. Никто не понимает всех последствий независимости, все хотят прав и никто не задумывается об ответственности.

В общем, да, вас не любят. Но Метрополия действует кнутом и пряником. Любые восстания против нее подавляются безжалостно, все, кто говорит о независимости колоний – вне закона. Но лояльность поощряется, правильно оформленные просьбы удовлетворяются. Так, к примеру, построили Террану. Континенту был предложен красивый грамотный план, который доходчиво показывал какие выгоды можно поиметь, если переселить большую часть населения из-под коптящей трубы подальше. Особо подчеркну – это был не ультиматум, это было всего лишь предложение. Пожелание, если хочешь. И Континент его одобрил.

-Получается, не так уж плоха Метрополия? – с некоторой надеждой спросила девушка.

Ирвин грустно усмехнулся:

-Альбин, пойми. Лично к тебе у меня нет претензий, равно как и к большинству жителей Континента. Так получилось, что вы родились в лучшем месте, это не преступление. И я даже не в особой обиде за подавление восстаний. Большинство колоний еще не готовы к самостоятельности. Я тебе уже рассказывал, во что превратилась неделя независимости для Шарры. Но правительство Метрополии отлично знает одну важную вещь: в существующей системе колонии никогда не выйдут за пределы своей деревни и не вырастут до взрослой жизни. Независимость превратится для них в кошмар. А любые уступки ничуть не потревожат власть Континента. Просто потому, что уступки Континент делает в ответ на какие-то требования. А что может потребовать наш воображаемый рабочий? Окна ему заткнуть, дом покрасить? Другой построить – вот предел мечтаний. Для Континента не проблема, раз в десять — пятнадцать лет можно. За свою жизнь такой рабочий принесет на порядок больше дохода и даже не поймет этого. Только следи, чтобы он сильно не умнел.

Метрополия поощряет лояльность колоний, выпуская, таким образом, пар и накопившееся недовольство. Год, два, три колонии просят. Потом требуют. Уже на этом этапе можно немного уступить, новые запросы появятся лишь через некоторое время. Если колония зажирается, можно допустить на ней восстание и подавить его – пусть знают кто сильней. Так произошло тогда на Шарре: жители требовали принципиально невозможную вещь — самим выбрать себе правителя. Этого не допустят, жертвы не имеют значения, авторитет Континента непререкаем. Но и то! Всю колонию ведь не расстреляешь, работать кому-то надо. Казним особо рьяных зачинщиков, свалим на них то, что они всем запудрили мозги. Все! Они получили по заслугам, вы работайте дальше, прощаем. Как-то так…

Жители Шарры не любят Метрополию за ее протекторат, налоги, власть. За то, что не дает колониям свободу, качает ресурсы. Я не люблю ее только за одно: она не дает нам вырасти. Начать мыслить по-другому, стать взрослыми, а не оставаться обиженными детьми, которым родители дозируют сладкое и говорят, когда надо спать. Я хочу, чтобы мы были свободны, но до этого все же поняли: что спать нужно, а от переизбытка сладкого болит живот.

Альбина слушала его и чем дальше, тем большее удивление появлялось на лице девушки. Когда он закончил, она сказала:

-Ирвин… Я поражена. Я никогда не слышала, чтобы житель колонии настолько чётко и без прикрас рассказывал, как все устроено… Раньше я думала, что ты просто боялся перемен. Потому оказался в аэропорту, среди сил верных Метрополии. Но ты вновь сумел меня удивить. И как ты думаешь, что делать колониям?

Ирвин пожал плечами и ответил:

-Не знаю. Я чувствую, что есть какой-то выход, но пока не могу понять какой. Одно знаю – очередной революции нам точно не надо. Метрополия нам ее не простит и запросто может забрать то, что уже получено. Разрушенная Террана, вновь заселенная Рекурента – это не такая уж фантастика. Вернемся лет на сто назад.

Альбина почесала нос. Она обдумывала слова Ирвина. На минуту повисла тишина. Потом девушка сказала:

-Ты можешь не верить, но сегодня я посмотрела на колонии другими глазами. Ты был прав, смешно наблюдать чванство и показушность многих людей, с которыми приходится сталкиваться. Раньше я считала их… немного глупыми, что ли. Сейчас понимаю, что у них и не было шанса где-то чему-то научиться. Им бы не позволили, в этом ты прав.

-Получается вилка. Свободой нужно уметь пользоваться, но Метрополия не позволит этому научить, а без нее – хаос. А уж если представить маловероятный, но возможный сценарий, что взбунтуются все колонии и свергнут власть Континента, а то и захватят его – мы все дружно улетим назад на несколько веков. Вот этого вообще бы не хотелось. Потому пока я защищаю действующую власть. И думаю.

-И никаких-никаких мыслей?

-Они есть, но весьма смутные.

-Поделишься?

Тут Ирвин стал на редкость серьезным:

-Альбина, только все сказанное: между нами, хорошо? Не то, что я высказываю какую-то крамолу. Но мне бы не хотелось, чтобы о ходе моих мыслей знал еще кто-то.

Девушка пожала одним плечом и красноречиво кивнула.

-Хорошо. Есть такая колония, называется Аваст. Точнее, это уже не колония. Ты когда-нибудь была там?

-Не помню, я объездила немало мест… Но там, кажется, нет.

-Значит, не была. Ее бы ты запомнила. Так вот, Аваст в свое время попросил у Метрополии один бонус, до которого пока не додумался никто. И они, как мне кажется, ближе всех подошли к ответу на все вопросы…