Глава 18. Полицейские байки.

Похоже, что шейные платки были изюминкой Альбины. Ирвин не видел этой детали гардероба на ней всего один раз: когда они познакомились. С тех пор они меняли цвет и фасон, но неизменно присутствовали на шее девушки.

Сложно поверить, что они не виделись всего двое суток. После весьма удачного свидания у Ирвина дома, лейтенанта выдернули прямо из постели и отправили на МФ-11. Альбина тогда тоже засобиралась домой, но Интерфер уговорил ее остаться. Была уже поздняя ночь, линейные поезда не ходили, а вызывать такси… Да в общем-то, ничего сложного не было в том, чтобы вызвать такси. Тем более в Терране не было более безопасного вида транспорта, чем такси.

Но ему не хотелось отпускать Альбину, она и сама не горела желанием уехать. Так и осталась, только второй комплект ключей ей дал на всякий случай. Как оказалось – не зря, вернулся домой он только под утро. И обнаружил вымытую посуду, заправленную кровать и записку с просьбой позвонить, как освободится. Работу аудитора никто, конечно, не отменял.

В итоге договорились встретиться на следующий день, то есть сегодня.

Ирвин знал, что эта встреча очень важна. Гораздо важнее, чем та. Сейчас Альбина затаится и будет смотреть на его дальнейшее поведение, после того, как они переспали. Это любимое занятие девушек: вбить себе в голову, что мужчинам от них нужен только секс и за ним ничего, собственно, уже и нет.

Ирвин с таким отношением сталкивался постоянно. Элементарный вопрос: а откуда берутся браки, семьи, отношения на данном этапе прекрасному полу в голову не приходил. Вот и Альбина почти наверняка начнет выведывать его дальнейшие планы и как он к ней относится теперь. Переживем, не впервой.

Они встретились на уже обкатанной остановке линейного поезда. Ирвин подумал, что точку сбора пора бы менять, наверняка у девушки с этой остановкой связаны не самые лучшие воспоминания. Но все как-то получалось, что здесь.

Итак, Альбина вновь появилась из-под земли (выехала на эскалаторе), вместе с толпой других пассажиров подземки. Кстати, идея зарыть поезда под землю пришла именно колониям. Лет двести назад стволы близлежащих шахт стали объединять техническими тоннелями, а чтобы быстрей попадать с места на место, использовали вагонетки. Со временем, идея трансформировалась в полноценные пассажирские составы под землей. Метрополии эта идея казалась странной, но со временем и ее города переняли удобную новинку. Подземные поезда не были скованы наземными постройками, и не имели ограничений в скорости. Сейчас они есть в самом захудалом поселке Метрополии. Что касается Шарры, то такой транспорт был только в Рекуренте, Терране и Руте.

Но мысли Ирвина сейчас были далеко от истории линейных поездов. Он смотрел на Альбину. Как же она преобразилась за этот месяц! Свет прямо лучился у нее изнутри, на щеках появился румянец, а глаза блестели. Вот лишь бы чего не сорвалось, пока-то все идет как надо. А там…

Интерфер давно ловил себя на мысли, что одиночество гнетет его. В отличие от свободолюбивого Когеля, он особо не боялся брака, но вот достойной кандидатуры все не находилось. Да и специфичная работа не прибавляла времени на поиски.

Увидев его, девушка подошла. На лице была просто безупречная белоснежная улыбка, Ирвин вдруг понял, что от природы такого почти не бывает и девушка наверняка исправляла прикус. Ну, это ее дело.

-Привет! – Альбина чмокнула его в щеку.

-Привет, — Ирвин также не стал пытаться поцеловать девушку в губы. Сегодня в его планы вообще не входило что-то интимное. Как раз наоборот:

-Пойдем. У меня для тебя снова сюрприз.

Девушка вдруг перестала улыбаться и осторожно спросила:

-А он опять у тебя?

-Нет, сегодня нет.

Когда Крис узнал о том, что задумал его напарник в этот раз, то чуть не свалился с кресла. Неудивительно, учитывая его манеру закидывать ноги на стол и качаться туда-сюда, он часто соскальзывал на пол.

Ирвин повел Альбину в Центральный парк. Он не очень любил это место, Лебединый пруд напоминал о событиях восьмилетней давности, а он их старался не ворошить без надобности. Но сегодня повод был. В Терране было не так уж много мест, где можно устроить пикник.

С собой лейтенант прихватил рюкзак с бутербродами и пледом. Взяв Альбину за руку, он быстрым шагом направился в сторону парка. Девушка засеменила рядом и очень скоро не выдержала темпа:

-Ирвин, подожди, не беги так! Я же на каблуках, да и у тебя один шаг – два моих.

-Извини, — Интерфер немного сбавил шаг.

-Ничего. Знаешь, говорят, что быстро ходят одинокие люди.

-Да? А почему?

-Потому что они не привыкли, что рядом может кто-то идти и ему нужна скидка, они ориентируются только на свой темп.

Случайная мысль, высказанная с явной иронией, оказалась на удивление глубокой и Ирвин даже на минуту задумался. Альбина некоторое время шла молча, но потом все же решилась вмешаться в его мыслительный процесс:

-А куда мы все-таки идем?

-В Центральный парк. Сегодня у нас по плану пикник!

-Ух! Все по плану. А можно будет как-нибудь взглянуть на этот подробный план?

-Возможно…

До Парка они дошли минут за двадцать. Надо отдать должное его основателям, продумано там было почти все. В том числе, множество маленьких опушек, отгороженных друг от друга плотным барьером деревьев. Как раз для семейных или романтических пикников. На одной из них они и расстелили плед, Ирвин выложил бутерброды и картинно задумался:

-Так… А пить-то мы что будем?

Альбина смотрела на него с любопытством, в ее глазах горели озорные огоньки:

-Я не знаю, ты же ведущий.

-Что ж… Оплошал твой ведущий. Значит, поищем что-нибудь в лесу, — с этими словами Ирвин поднялся на ноги и огляделся вокруг, — блин, хоть бы воды где взять. Может, вон в том дупле что-то завалялось?

С этими словами он подошел к огромному дубу на окраине опушки. В дубе было внушительное дупло. Актёр из Интерфера был никакой, все реплики получились на редкость фальшивыми, но когда он извлёк из дупла бутылку вина Альбина расхохоталась и захлопала в ладоши:

-Здорово! Лейтенант, вы меня не перестаете удивлять, я как-то думала, что полиция большим умом не отличается…ой…

Тут девушка замялась. Ирвин махнул рукой. Обычные граждане недолюбливали полицию, тайны в этом не было. Хотя слова Альбины прозвучали крайне неуместно. Она и сама это поняла:

-Извини, я не хотела оскорблять твоих коллег. Просто...ну… в общем, я хотела сказать, что ты очень сообразительный и оригинальный.

Ирвин присел на край пледа и принялся раскупоривать бутылку. Альбина какое-то время наблюдала за ним, а потом вдруг сказала:

-Спасибо, что не повел к себе. Правда. Я этого боялась.

-Почему? Тебе что-то не понравилось в прошлый раз?

-Нет, нет, что ты! Нет, тогда все было здорово, просто… Знаешь, у многих мужчин после этого как будто ломается какой-то барьер. Я не знаю, смогу ли это объяснить правильно, но меняется отношение. Как будто до этого девушку надо завоевывать, водить везде, дарить цветы, а вот после, все, миссия выполнена. Я понимаю, что конфетно-букетный период не длится вечно, но как-то неприятно, когда он резко обрывается, да еще и по такому поводу. Спасибо, что с тобой не так.

Ирвин хмыкнул:

-Сказано со знанием дела. Неужто я у тебя не первый?

-Эй! – шутливо вскинулась девушка.

-Считай это маленькой местью за тупую полицию.

Альбина засмеялась. Они разлили вино по стальным походным стаканчикам. Ирвин вдруг понял, насколько он проголодался, потому тут же запихнул в рот целый бутерброд. Альбина с улыбкой смотрела как он ест, сама она откусила лишь маленький кусочек. Когда лейтенант немного прожевал, вдруг спросила:

-Ирвин, а можно один вопрос?

-Конечно.

-Ты, правда, не слишком похож на полицейского. В нашу первую встречу я сказала, что примерно так себе и представляла сотрудника вашего ведомства, но ты удивляешь меня, чем дальше, тем больше. Как получилось, что такой человек пошел работать в такое место?

-А чем тебе так не угодила полиция? Кто-то должен ловить преступников.

-Мне кажется, что в колониях эта организация выполняет больше карательные функции. Во всяком случае, жители вас точно недолюбливают. Я тут слышала в новостях про разгром какой-то базы Сопротивления. Кажется, она называлась Фабрика. Погибло много людей. Я, хоть и родилась в Метрополии, но все же считаю, что людей нельзя судить за их политические взгляды.

-За это никто и не судит. Судят за теракты, которые они устраивают с завидной регулярностью. Или ты считаешь, что если у убийства есть политический мотив, то это не убийство?

-Разумеется, убийство! Просто для борьбы с такими людьми существует Комитет Метрополии, насколько я это знаю? Почему полицию все равно приплетают?

Ирвин вздохнул и глотнут немного вина. Потом ответил:

-Чтобы ты понимала смысл того, как все устроено и работает, пожалуй, начну сначала.

За безопасностью и правопорядком на Шарре следят две структуры. Колониальная полиция, к которой относимся все мы, занимается любыми уголовными и административными правонарушениями, будь то пьяная драка или теракт с сотней жертв. Это основа правопорядка. Комитет Метрополии интересуют только крупные дела, обычной дракой он заниматься не будет. Однако, наши сферы влияния все равно постоянно пересекаются. И вот дальше нужно понять суть этих организаций.

Полиция преимущественно состоит из местных, однако, обучение они проходили в Метрополии. Это обязательное условие. КАЖДЫЙ полицейский жил и учился на Континенте, тут без вариантов.

Комитет, напротив, состоит из выходцев Метрополии. У Комитета куда больше прав и влияния – они могут вмешаться или даже забрать себе любое дело, у них очень широкие права на применение оружия, имеют право по своему усмотрению казнить особо опасного преступника на месте. У них совершеннее техника, нет проблем с кадрами. Однако полицейских больше, они местные, а, значит, пользуются большим доверим у населения. Как я уже упоминал, Комитет и полиция постоянно сталкиваются лбами на разных делах, преимущественно это те, что связаны с терроризмом.

-Я бы сказала, что они революционеры, а не террористы, — перебила Альбина Ирвина.

-Называй как хочешь, это предмет отдельной дискуссии. Я, пожалуй, все же продолжу называть их террористами. Так вот, у полиции всегда свой взгляд на ведение дел, полицейские помягче Комитета, да и полномочий у них поменьше. Комитет жестче и агрессивней, но они как были чужаками, так и остались. Потому полностью освободить полицию от ловли повстанцев не получится, Комитет в одиночку это не вытянет. Так и толкаемся. При этом есть у нас подразделения, которые не хотят марать себя политическими дрязгами. Например, департамент Криминальной Полиции занимается исключительно уголовщиной, его начальник Джозеф Карпентер категорически запрещает подчиненным лезть в политические дела. Но я работаю в Департаменте Поддержания Стабильности, так что война с терроризмом – моя прямая обязанность.

-Тогда я снова задам тебе изначальный вопрос: как вообще ты оказался в полиции?

Ирвин вздохнул и поставил стакан на землю:

-Тебе ответить честно?

-Хотелось бы.

-Я родился в самом большом поселке Шарры, в Руте. Крупнее только Террана и Рекурента. Оттуда не так много путей, по которым может пойти твоя жизнь. Самые очевидные – на завод или в шахту. Теоретически можно поступить в университет в столице или даже Метрополии и стать инженером, но для этого нужно иметь очень много серого вещества в голове. У меня столько нет.

Альбина хмыкнула, потом спросила:

-Но есть и третий путь – полиция?

-Да. Этот путь мало отличался от первого. Кем может стать выходец из рабочего поселка? Постовым, не выше. А постовая служба, точнее, Департамент Общественного Порядка – это именно те полицейские, о которых ты такого невысокого мнения. Недалекие, грубоватые, солдафоны. Но именно такими качествами и нужно обладать, чтобы пьяные драки разнимать, да жуликов ловить по горячим следам. Мне там было неуютно с первого дня, но я мечтал о карьере офицера, хотя знал, что мне ничего не светит. Хотелось думать, искать, расследовать, а не составлять очередной протокол на пьющего шахтера, который опять побил жену.

-Но ты ведь добился своей цели!

-Да. Тут мне помог мятеж, который был восемь лет назад. И еще я многое понял тогда, Альбина. Потому и называю террористов террористами и никак иначе.

-И что же произошло восемь лет назад?

Ирвин вновь взял свой стакан с вином, отпил и ответил:

-Мятеж. То есть сначала это был просто массовый митинг. Как раз истекали полномочия тогдашнего главы колонии, и на это место собирались назначить нового человека. Старый уже был, старый - это в буквальном смысле, он хотел на пенсию, о чем и уведомил Метрополию. У него был отличный зам, который был весьма популярен в колонии. Его звали Ангелус Фарелус. Все надеялись, что именно его назначат преемником. Я тебе больше скажу, даже Континент уже собирался это сделать.

-Но?

-Но кто-то пустил слух, что его не назначат. Мощный слух. И вышел митинг на защиту Фарелуса, митинг, который, в общем-то, был не нужен. А Метрополия очень не любит такие вещи, она никогда не пойдет на уступки, если требовать в лоб. Митинг разогнали, тогда еще силами полиции. На следующий день защищать Фарелуса вышло в десять раз больше людей.

-И Метрополия ввела войска?

-Нет, поначалу надеялись на полицию. Прислали своего ставленника, Фарелус болтался в воздухе, явно колебался. Ему хотелось стать лидером Шарры, но сразу выступить против Метрополии он не решился. Пару дней его не слышно, не видно было. Думал. Наверняка не один, кто-то склонял его на нужную сторону. В итоге он поддержал тех, кто вышел на улицы и собрался все же возглавить Шарру. К тому времени сделать это законно было уже нельзя, преемник назначен. В общем, получилось, что это уже была последняя черта. Полиции отдали приказ разгонять толпу, а Фарелуса арестовать. Я хорошо помню этот день. Уже была осень, вода замерзла, промозгло, но снега еще не было. Мы круглые стуки стояли в оцеплении, а за барьером… А кто за барьером? Обычные люди, трудяги. Тех, кого мы защищали. Точнее, должны были защищать.

Тут Ирвин на минуту замолчал и отпил еще вина. Альбина тоже помолчала, но потом все же не выдержала:

-И что было дальше?

-Дальше? Глядя в глаза толпе, всем этим людям у нас невольно стал закрадываться вопрос, а на той ли мы стороне? На площади проходил огромный митинг за то, чтобы жители Шарры, то есть мы все могли определять свою судьбу, выбирать человека, который будет нами управлять. Тогда вопрос о независимости еще не ставили, он возникнет позже. Получается, что мы, полиция, должны были выполнять приказы Метрополии и подавить справедливые, в общем-то, требования своих соотечественников. Повстанцы умело пользовались этим нашим внутренним противоречием и насаждали нам мысль, что мы должны слиться с этой толпой и вместе выступить против Метрополии единым фронтом.

-И вы выступили?

-Я – нет, а большинство, да. У меня на форме есть небольшая нашивка в виде лебедя, означает принадлежность к гвардии. Лебедь – символ верности. Гвардейцы в полиции – это те, кто остались верны Метрополии, но нас было меньшинство. Точно так же и среди гражданского населения часть людей не захотели участвовать в мятеже, а кто-то даже пошел против него. Тогда на нас смотрели как на предателей. Какое-то время нам удавалось сдерживать силы повстанцев на Шарре, причем приходилось сражаться против своих. Я не очень люблю вспоминать эти грязные времена. Потом нас поддержала прибывшая армия Метрополии и уже вместе переворот удалось свести на нет. Фарелуса расстреляли.

Альбина молчала. Замолчал и Ирвин. Наконец, девушка решилась нарушить тишину:

-А можно еще один вопрос?

-Да.

-Почему же ты не пошел со всеми? Остался верен Метрополии, ведь ничего такого народ Шарры не требовал тогда, более того, почти все твои сослуживцы перешли на сторону народа. А ты прекрасно знал, как Метрополия подавляет мятежи, но выступил за них. Ты не похож на беспринципного человека, почему тогда?

-Потому что еще тогда, стоя в оцеплении я начал видеть, Альбина. Видеть то, что видели немногие. В нас летели дымовые шашки. Но мы не видели, кто их бросает, мы видели лишь обычных людей, боевики прятались в толпе, за их спинами.

Мы сражались против своего народа, но мы это и так понимали. А кто-то планомерно промывал нам мозги, изо всех сил давя на это чувство. Потому что толпа громила отделения полиции, армейские части, административные здания. А особняк местного магната, на чьих фабриках трудились многие жители Шарры, который основательно выкачивал деньги из колонии себе в карман, так вот его особняк стоял нетронутым. Более того, его охраняли люди, с лентами «за свободу Шарры». Ленты, кстати, очень оперативно напечатал не пойми кто, и раздавали их просто так.

Эта революция стала вызывать у меня все больше вопросов. Несмотря на общий настрой, я чувствовал, что не все идет своим чередом, что чья-то неведомая рука направляет ход событий в нужную сторону.

Повстанцы продвигали справедливые и светлые идеи, но многие не чурались грабежами, мародерством, было много изнасилований. На территории штаба полиции вообще такое происходило, потом даже нашли изнасилованную девочку с гербом Метрополии на спине, его ей выжгли как клеймо. Девочка была мертва, разумеется. Неет, это была не воля народа. Вслед за организованным и чистым гражданским протестом на Шарру пришла анархия.

Я давно знал, что ни одна революция не приносит людям счастья. Разрушить все и построить заново – плохая стратегия. Настоящее счастье достигается только путем эволюции и постепенных перемен. Но в самом начале протестов я даже усомнился в этом, мне на какое-то время стало казаться, что все получится: сейчас мы единым строем выступим против Метрополии, она отступит, мы получим свободу и заживем. Но первый же дух свободы погрузил колонию в такой хаос, что я просто испугался. Уж лучше жить под властью Метрополии, но без страха ходить по улицам, подчиняться общим законам, пусть это даже будут не наши законы. После колонизации прошло уже много времени, темные времена, когда из нас тянули все жилы прошли, сейчас участь колоний не так уж плоха. И Метрополия продолжает идти на уступки.

Нет, те, кто организовали этот переворот не хотели счастья для Шарры. Они просто не хотели делиться с Метрополией. Вот и вся суть той революции. Потому я выступил на стороне Лебедей. И, честное слово, я не жалел об этом ни дня.

***

Кафе «Дуал» работало в обычном режиме. Да, оно подразумевалось, как место романтических встреч, но это больше по вечерам, днем сюда иногда забегали просто поесть одиночки или парами, необязательно на свидания. Вот и сейчас никого особо не удивила парочка полицейских в форме, которые сидели за столиком в углу и пили чай. Может зашли передохнуть на дежурстве, а, может, служебный роман у них наклевывается. Кому какое дело?

Опытный взгляд определи бы, что девушка была в форме постового сержанта, а вот молодой человек целый лейтенант. А еще он был раза в три больше своей спутницы.

Руки у Астры еще немного дрожали, но это была приятная дрожь. Она сама не до конца верила в то, что с ней происходит в этот день. Она, Астра Нова, преступник номер один на Шарре сидит в кафе и пьет чай с лейтенантом колониальной полиции. Скажи такое месяц назад – не за что б ни поверила. Она глубоко вздохнула и посмотрела на своего спутника. Тот ее радости не разделял:

-Ну что, прошло мое боевое крещение?

-Почти. Ты обещал рассказать, что находится на пятом этаже?

-Там тюрьма. Точнее, следственный изолятор. Туда попадают все задержанные.

-А почему именно на пятом? И почему тот лестничный пролет не снимают камеры?

-Раньше изолятор был в подвале, где ему и место. Но как-то один умник умудрился прокопать туда подкоп из соседнего здания и несколько преступников сбежали. С тех пор, изолятор перенесли поближе к центру здания, но не слишком высоко, чтобы не таскать задержанных по всем коридорам. В подвале сделали душевые, оружейную и архив.

-А камеры?

Крис отвел взгляд и отпил чай. Потом все же спросил:

-Ты, правда, хочешь это знать?

-Теперь уже точно хочу.

-Во время бунта, восемь лет назад, штаб полиции почти в полном составе остался верен Метрополии. И те полицейские, что там были, сражались до последнего. Проблема в том, что штаб как крепость – взять нахрапом не получится, но и деваться оттуда некуда. Вертолетов там один или два постоянно дежурит, да и куда лететь, если вся Шарра – один большой враг. Про небесный гарнизон в аэропорту они не знали. Когда у толпы появились лидеры, штаб полиции стал одной из главных целей…

В общем, из полицейских, что там были тогда не осталось в живых никого. Вся гвардия, что есть сейчас – это мелкие сошки, которые по каким-то причинам не перешли на сторону мятежников. Постовые, патрули, участки полиции в поселениях. Я смутно знаю подробности той истории, знаю, что Метрополия собрала верные силы в Рекуренте и в аэропорту Терраны, два очага неподчинения общему настрою, - тут Когель невесело усмехнулся и отпил из своей кружки.

Астра, в принципе, знала эту историю, только, с другой стороны. Знала она и про штурм штаба полиции. Эта история повстанцев точно не красила, потому они о ней вспоминать не любили. Не вспоминала и Метрополия.

Тем временем Крис продолжил:

-Рекурента почти целиком находилась под контролем сил верных Метрополии, аэропорт Терраны планировали захватить через несколько дней после начала волнений. Сразу как-то не сообразили, там и укрылись многие из тех, кого станут называть «лебеди». Когда пошли брать его, они успели там укрепиться. Но что такое аэропорт, по сравнению со штабом полиции? Гражданское здание, еще и стеклянное. Думали, что его сметут.

Астра и про это знала. Защитники аэропорта получили от мятежников фору в несколько дней. Пока окончательно появилось управление мятежом, пока взяли под контроль все основные здания Терраны, пока одно, пока второе. На аэропорт, который находился в удалении от города, выдвинулись чуть позже, чем надо было бы. Но тогда ни у кого не было сомнений, что кучка полицейских и примкнувших к ним гражданских не устоит перед первым же ударом…

-Аэропорт продержался неделю, — продолжил Когель, — строго говоря, его так и не сдали, через семь дней туда высадился десант Континента, и уже объединенными силами они начали теснить мятежников обратно в город. История о том, как они выстояли даже вошла в армейский учебник Метрополии. Я думаю, что их можно было понять. Они сражались не за Континент, а за свои убеждения и в первую очередь за свою жизнь. В случае поражения, их бы вырезали как штаб. Мощный стимул. Потом говорили, что за всю неделю не допустили ни единой ошибки и ни одной бреши в обороне. Я думаю, что преувеличивают, но смысл от этого не меняется. Неделю они продержались, вошли в историю как «небесный гарнизон», почти не понесли потерь и первыми были зачислены в гвардию. Потом туда отправят всех полицейских, которые не предали Метрополию. Но их первыми.

***

-…После обороны аэропорта нам дали звание гвардейцев и лебединые нашивки, — Ирвин вдруг понял, что уже сто лет не рассказывал никому о тех событиях. Но с Альбиной его как прорвало.

-Я читала, что оборона была просто героическая, но как вы выстояли? Вам противостояла армия, которая вас превосходила в десятки раз?

-Это была не армия, Альбина. Армия штурмовала штаб полиции, вот там повстанцы согнали много своих обученных головорезов. И настоящие герои погибли там. В аэропорту все наглядно увидели, как куча необученных шахтеров не в состоянии противостоять малым силам подготовленной полиции. Та неделя – это, можно сказать, революция такая, какой должна была бы быть, если в нее не вмешивается Сопротивление. Вот там мы увидели народ. Пьяный, неорганизованный, орущий какие-то лозунги, направляемый такими же мало вменяемыми лидерами. Людское стадо, как оно есть, во всей красе. Каждый раз, когда я вижу чистых рабочих, инженеров, студентов, я вспоминаю по сути их же, но там, восемь лет назад. Что с людьми делает вседозволенность, как они быстро превращаются в животных, даже удивительно. Революция – это страшно еще и потому, что теряешь всякую верю в людей. Ну не всякую, тут я загнул, конечно. Были отдельные, кто сохранил свое лицо. Но в большинстве своем – стадо. И этим стадом, уже почти не скрываясь, погоняли повстанцы. Умело, только они и сами расслабились. Охмелели от победы. А нам отступать было некуда, мы знали, как погибли в штабе наши, себе такого же мы не хотели.

-А как же ваши коллеги? Те, что, перешли на сторону народа. Неужели они спокойно смотрели на то, как вас убивают?

-Сопротивление учло и это. Штаб полиции смели очень быстро, сметали его силами, как я уже говорил, боевиков-головорезов, да разъяренный народ еще подключили. Полицейских, которые поддержали мятеж оттеснили на окраины под предлогом патрулирования территории и недопущения беспорядков. Когда узнали о том, что произошло в штабе, была не хилая стычка повстанцев с этими … не знаю. Наверное, они все-таки предатели, но почему-то не могу я их так называть. Стычка особых последствий не имела, наших бывших коллег почти убедили, что все вышло спонтанно и более такого не повториться. Хотя, после нее, часть людей прозрела и присоединилась к нашему небесному гарнизону. Проклятье, красиво нас все-таки обозвала Метрополия!

-А разве это не народная молва вам такое придумала? — удивилась Альбина.

-Да кто бы нам это придумал? Народ, который нас там осаждал? Вся история мятежа переписана Метрополией задним числом. Общий ход событий правильный, но замяты некоторые факты, некоторые, напротив, выставлены значительней, чем было на самом деле. Вот оборона аэропорта – яркий пример. В той истории она имела не такое большое значение, как преподнесли позднее. Ну не высадился бы там десант, высадились бы вертолетами в пустыне, потеряли два-три дня. Разница не принципиальна. Но Континенту важно было показать, что были несогласные с мятежом, сохранившие верность. Ну и сама осада получилась, конечно, хрестоматийной. Опережая твой вопрос, нет, и в ней наши бывшие коллеги с той стороны тоже не участвовали.

По сути, пришла толпа, эти пьяные в прямо и переносном смысле представители человеческой расы нам и говорят, сдавайтесь и тогда, возможно, - тут Ирвин выделил голосом, - ВОЗМОЖНО, вам сохранят жизнь. Нашли дураков…

В общем, ту неделю я помню смутно, эпизодами. Помню, было много мыслей, что я почему-то сражаюсь со своим же народом за свою жизнь и за Метрополию. Как это странно и неправильно, но выбора нам уже не оставили. Точнее, мы сами его сделали, когда пришли отстаивать аэропорт, но все равно. Да неважно, на самом-то деле. Через неделю мы были вымотаны, но могли бы держаться еще. Запасы еды и воды там были, оружие предусмотрительно натащили еще в первый день, а потом нам Метрополия сбрасывала посылки с вертолетов, попутно накрывала наших противников артналетами с воздуха. Потом прибыл и десант.

Тут Ирвин замолчал и глотнул еще вина. Альбина почувствовала, что пауза была сделана не просто так.

-Ты как будто чего-то недоговариваешь. Точнее… рассказываешь официальную версию. Что-то было не так, на самом деле?

-Нет, все было так, только…

***

-…Только какой смысл был делать из лебедей героев? – Астра отхлебнула еще немного чая из кружки. Она уже и сама не поняла, как включилась в рассказ о тех событиях.

-Что? – не понял Когель.

-Ну смотри. Было три сильных очага сопротивления революции. Рекурента, штаб полиции и аэропорт. Штаб взяли первым, но там прессинг был такой, что никому не позавидуешь. Это произошло быстро. Боев в Рекуренте почти не было, они так и остались верны Метрополии. Главный и самый продолжительный удар пришелся на аэропорт. Уже дня через два — три на Шарре появились истребители и вертолеты Континента, наносили точечные удары по мятежникам, сбрасывали помощь лебедям. А спустя неделю появился десант, и общими силами мятеж подавили.

-Все так. Но я по-прежнему не понимаю к чему ты клонишь, - впервые за день Крис был заинтригован.

-Зачем тянуть неделю? Если есть верные силы, почему не высадить десантников как можно скорее, чтобы спасти кого еще можно? Опереться на их поддержку? Откуда они могли знать, что небесный гарнизон продержится так долго? Ну сколько нужно для формирования ударного отряда и воздушной подготовки? День, два, три. Ну не неделя же! Но ждали неделю. Вопрос – чего ждала Метрополия?

-И чего?

***

-…И чего ждала Метрополия? - Альбина была вся внимания.

-Думаю, она хотела показать мятежной колонии что будет без их власти. Когда с улиц исчезнет порядок и власть перейдет к Сопротивлению. Когда люди получат столько свободы, что не смогут с ней справиться. Урок получился более чем поучительный. Нам же хотели показать, насколько мы чужие на своей родине. И что выбор в пользу Метрополии обратной дороги не имеет.

Понимаешь, я до сих пор помню момент высадки десанта. Какие там штурмовики, какой Комитет?! Вот где мы увидели настоящую армию! Я никогда не видел такой слаженности, такой тактики, такого оружия! Они разогнали толпу, осаждающую аэропорт, в первый же час после высадки. К концу первого дня Террана почти целиком перешла под их контроль. Мятеж? Я тебя умоляю, Альбина, у Континента больше ста колоний и в одной — двух постоянно происходят волнения, это считается нормой. Соответственно, есть летучие отряды, которые эти волнения подавляют, им было не в первый и не в последний раз. Тогда я понял еще одну важную вещь – мы тут сидим, надувшись от гордости, и мечтаем о свободе. Сопротивление готово воевать с Континентом. Но оно даже не представляет его мощь и силу. Пока повстанцы сидят в подполье, и высовываются только ради мелких атак, Метрополия лениво шугает их местной полицией и Комитетом. Но если поднимается мятеж, вот только тогда можно увидеть на что способны наши хозяева.

Если колония мечтает одолеть такие силы в одиночку, то… ну это не от большого ума. Вот мятеж половины колоний Континент, пожалуй, не одолеет, да только вряд ли это когда-то случится. Во всяком случае, я на это надеюсь.

***

-…С той поры мы сделали много важных выводов, — Астра тяжело вздохнула, — все тогда получилось как-то… Не так, как надо было. Не туда направили главный удар, не так себя повели, не смогли организовать людей, да и сами быстро потеряли всякую организацию. Как будто выпили первый раз в жизни и опьянели. Больше таких ошибок мы не допустим.

Надо отдать должное Метрополии, они дали Шарре побарахтаться в их же помоях, которые выплыли наружу. Потом, когда писали эти истории официально, особый упор делали на случаи беззакония. Положительные моменты и тот факт, что Сопротивление тогда поддержало абсолютное большинство населения старались замалчивать. Как и наши настоящие цели. Мы хотели сделать народ свободным, и народ этого хотел. Тот факт, что большая часть полиции перешла на нашу сторону о чем-то говорил. Все устали от власти Метрополии, все хотели сами распоряжаться своей землей. И это был протест в один голос за редким исключением. Да, неорганизованный и местами грубый, но ведь прошла всего неделя. Еще немного и все бы пришло в порядок. Но не успели.

-А ты уверена, что смогли бы?

-Уверена. Континент вмешался в самый выгодный момент для себя, как раз когда удалось начать наводить порядок, остановить это беззаконие. Еще недельку, пар бы окончательно вышел и все вернулось в норму. Но этой недельки мы и не получили.

Ну а люди у нас какие? Простые как гайка от болта. Не любят думать своей головой. И не любят проигрывать. Потому, с радостью приняли официальную версию Континента, что мятежники задурили всем голову, но добрая и справедливая Метрополия все расставила по своим местам.

Так, ну я что-то заболталась. Ты так и не рассказал секрет того лестничного пролета.

-А нет никакого секрета, — Крис поставил на стол пустую кружку, — верная Континенту полиция вернулась в свой штаб, измотанная, озлобленная, усиленная армией и сотрудниками из наиболее преданных колоний. Вернулась туда, где перебили всех их коллег. Чтобы с добрым лицом и дальше охранять закон и порядок. Взрывная смесь, от рук таких служителей закона могло погибнуть немало членов Сопротивления. А Континент этого не хотел категорически: его власть должна была принести в первую очередь порядок. Да, большинство мятежников были расстреляны, но по закону и с судом.

При этом, первое, что сделали спецы из Метрополии: починили видеонаблюдение в штабе, чтобы исключить случаи несудебных разборок с задержанными и вернуть в умы полицейских этот самый порядок. На вас смотрят, забудьте мятеж, работайте как раньше. Излишне активные действия полиции пресекала армия, которая еще какое-то время оставалась на Шарре. Все только по закону, никаких обид или разборок.

Но одну лазейку для выхода пара все же оставили, тот самый пролет, на котором до сих пор нет камеры. И из того окна, Астра, вылетело и разбилось насмерть очень много твоих соратников. Судя по протоколам — исключительно по своей воле. Ладно, уже темнеет. Я ответил на все твои вопросы, могу получить свой гонорар?

-Да, конечно, — Астра достала из внутреннего кармана пухлый конверт и отдала Крису. Он спрятал его в карман кителя, не открывая, быстро поднялся и вышел.

Девушка же еще какое-то время сидела за столиком, осмысливая сегодняшний день.