Дей­ене­рис

В ржа­вом, мер­твом и вы­сох­шем краю доб­ро­го де­рева труд­но бы­ло сыс­кать. Пос­ланни­ки ее при­носи­ли ко­рявые вет­ви хлоп­ко­вого кус­та, пур­пу­ролис­та, охап­ки бу­рой тра­вы. Най­дя два де­рева поп­ря­мее, они от­секли сучья, обод­ра­ли ко­ру и рас­пи­лили, раз­ло­жив брев­на квад­ра­том. Се­реди­ну на­пол­ни­ли вет­вя­ми кус­тарни­ков, ко­рой, охап­ка­ми су­хой тра­вы. Рак­ха­ро выб­рал же­реб­ца из ос­тавше­гося у них не­боль­шо­го ко­сяка, ко­ню бы­ло да­леко до ры­жего, что при­над­ле­жал кха­лу Дро­го, но рав­но­го то­му во­об­ще труд­но бы­ло сыс­кать. Аг­го от­вел же­реб­ца внутрь квад­ра­та, дал ему по­бурев­шее яб­ло­ко и по­валил на мес­те уда­ром то­пора меж­ду глаз.

Свя­зан­ная по ру­кам и но­гам Мир­ри Маз Ду­ур из­да­ли наб­лю­дала за про­ис­хо­дящим встре­вожен­ны­ми гла­зами.

– Убить ко­ня не­дос­та­точ­но, – ска­зала она Де­ни. – Са­ма по се­бе кровь бес­силь­на. Ты не зна­ешь зак­ли­наний и не вла­де­ешь муд­ростью, ко­торая поз­во­лила бы те­бе отыс­кать их. Вы счи­та­ете, что кров­ная ма­гия – это дет­ская иг­ра. Ты зо­вешь ме­ня мей­егой, буд­то это ру­гатель­ство. А это сло­во прос­то зна­чит «муд­рая». Ты еще ди­тя и не­вежес­твен­на, как мла­денец. Что бы ты ни за­дума­ла, у те­бя ни­чего не по­лучит­ся. Ос­во­боди ме­ня, и я по­могу те­бе.

– Я ус­та­ла от лая мей­еги, – об­ра­тилась Де­ни к Чхо­го. Тот при­ложил к лха­зарян­ке кнут, пос­ле че­го божья же­на при­дер­жи­вала язык.

Над тру­пом ко­ня они пос­та­вили по­мост из сруб­ленных бре­вен, взяв ство­лы мень­ших де­ревь­ев и пря­мые сучья боль­ших. Ство­лы кла­ли от вос­хо­да к за­кату. На по­мост по­ложи­ли сок­ро­вища кха­ла Дро­го: ог­ромный ша­тер, рас­пи­сан­ные жи­леты, сед­ла и уп­ряжь, кнут, по­дарен­ный от­цом, ког­да Дро­го дос­тиг зре­лос­ти. Аракх, ко­торым муж ее сра­зил кха­ла Ого и его сы­на, мо­гучий лук дра­конь­ей кос­ти. Аг­го до­бавил бы и ору­жие, ко­торое кров­ные Дро­го по­дари­ли Де­ни на свадь­бу, но она зап­ре­тила.

– Ору­жие это мое, – ска­зала она. – И оно мне еще по­надо­бит­ся.

Сок­ро­вища кха­ла за­вали­ли но­вым сло­ем хво­рос­та и заб­ро­сали связ­ка­ми су­хой тра­вы.

Сир Джо­рах Мор­монт от­вел ее в сто­рону, ког­да сол­нце под­полза­ло к зе­ниту.

– Прин­цесса… – на­чал он.

– По­чему ты так зо­вешь ме­ня? – бро­сила вы­зов Де­ни. – Мой брат Ви­зерис был тво­им ко­ролем, раз­ве не так?

– Да, ми­леди.

– Ви­зерис мертв, я его нас­ледни­ца, пос­ледняя от кро­ви до­ма Тар­га­ри­енов. Все, что при­над­ле­жало ему, те­перь при­над­ле­жит мне.

– Да… моя ко­роле­ва, – про­гово­рил сир Джо­рах, опус­ка­ясь на ко­лено. – Меч мой, ко­торый преж­де при­над­ле­жал ему, те­перь ваш, Дей­ене­рис. И сер­дце то­же, хо­тя оно ни­ког­да не при­над­ле­жало ва­шему бра­ту. Я толь­ко ры­царь и, кро­ме сво­его из­гна­ния, ни­чего не мо­гу пред­ло­жить вам, но мо­лю, выс­лу­шай­те. Пусть кхал Дро­го уй­дет. Вы не ос­та­нетесь од­на, я обе­щаю вам, ник­то не от­ве­зет вас в Вей­ес Дот­рак, ес­ли толь­ко вы не за­хоти­те это­го. Вам не­зачем при­со­еди­нять­ся к дош кха­лину. По­едем­те на вос­ток вмес­те со мной. В Ии Ти, Ка­варт, к Яш­мо­вому мо­рю, Ас­шаю, что у Те­ней. Мы уви­дим не­видан­ные чу­деса и выпь­ем ви­на, ко­торое бо­ги пред­назна­чили для нас. Про­шу, кха­лиси. Я знаю, что вы за­дума­ли. Не на­до, не на­до это­го де­лать!

– Я дол­жна, – ска­зала ему Де­ни. Она при­кос­ну­лась к его ли­цу с тос­кой и пе­чалью. – Вы не по­нима­ете!

– Я по­нимаю, что вы лю­били его, – ска­зал сир Джо­рах го­лосом, пол­ным от­ча­яния. – Не­ког­да и я лю­бил свою же­ну, но я не умер вмес­те с ней. Вы моя ко­роле­ва, мой меч в ва­ших ру­ках, толь­ко не про­сите ме­ня смот­реть, ког­да вы взой­де­те на кос­тер Дро­го. Я не смо­гу уви­деть ва­шу смерть!

– Не­уже­ли вы бо­итесь это­го? – Де­ни лег­ко при­кос­ну­лась гу­бами к его ши­роко­му лбу. – Я не ди­тя, что­бы со­вер­шать по­доб­ные глу­пос­ти, ми­лый сир.

– Зна­чит, вы не хо­тите уме­реть вмес­те с ним? Вы кля­нетесь в этом, моя ко­роле­ва?

– Кля­нусь, – про­гово­рила она на об­щем язы­ке Се­ми Ко­ролевств, по пра­ву при­над­ле­жащих ей.

Тре­тий уро­вень по­мос­та спле­ли из вет­вей тол­щи­ной в па­лец, его за­сыпа­ли су­хой лис­твой и хво­рос­том. Их выс­ти­лали с се­вера на юг – от ль­да к ог­ню, – а по­том пок­ры­ли мяг­ки­ми по­душ­ка­ми и ноч­ны­ми шел­ка­ми. Сол­нце уже на­чало кло­нить­ся к за­паду, ког­да они по­кон­чи­ли с де­лом. Де­ни соз­ва­ла дот­ра­кий­цев. Их ос­та­лось ме­нее сот­ни. Со столь­ки­ми же на­чинал Эй­егон, по­дума­ла она. Впро­чем, не важ­но.

– Вы бу­дете мо­им кха­ласа­ром, – ска­зала она. – Я ви­жу ли­ца ра­бов. Я ос­во­бож­даю вас! Сни­мите ошей­ни­ки; кто хо­чет, мо­жет уй­ти; не бой­тесь, ник­то не при­чинит вам вре­да. Ну а те, кто ос­та­нет­ся, бу­дут брать­ями и сес­тра­ми, мужь­ями и же­нами.

Чер­ные гла­за смот­ре­ли на нее вни­матель­но, нас­то­рожен­ные и бесс­трас­тные.

– Я ви­жу де­тей, жен­щин, мор­щи­нис­тые ли­ца ста­риков. Вче­ра я бы­ла дев­чонкой. Се­год­ня… я ста­ла жен­щи­ной. Зав­тра я бу­ду ста­рухой. Каж­до­му из вас я го­ворю: от­дай­те мне свое сер­дце и ру­ки, и для них всег­да най­дет­ся де­ло.

Она обер­ну­лась к трем мо­лодым во­инам сво­его кха­са.

– Чхо­го, те­бе даю я кнут с се­реб­ря­ной ру­ко­ятью, ко­торый был мо­им сва­деб­ным да­ром, име­ную те­бя ко и про­шу: дай мне клят­ву, что­бы жить и уме­реть, как кровь от мо­ей кро­ви, странс­твуя ря­дом со мной, что­бы сох­ра­нять ме­ня от бе­ды.

Чхо­го взял кнут из ее рук, но на ли­це его бы­ло на­писа­но смя­тение.

– Кха­лиси, – ска­зал он не­уве­рен­но, – это не де­ло. Мне стыд­но быть кров­ным жен­щи­не.

– Аг­го, – про­гово­рила Де­ни, не об­ра­щая вни­мания на сло­ва Чхо­го. «Ес­ли я обер­нусь на­зад, я по­гиб­ну». – Те­бе я даю лук из дра­конь­ей кос­ти, ко­торый был мо­им сва­деб­ным да­ром. – Блес­тя­щее чер­но­той древ­ко с двой­ным из­ги­бом бы­ло вы­ше ее рос­том. – Я име­ную те­бя ко и про­шу тво­ей клят­вы жить и уме­реть, как кровь от мо­ей кро­ви, странс­твуя ря­дом со мной, что­бы ох­ра­нить ме­ня от бе­ды.

Аг­го при­нял лук с опу­щен­ны­ми гла­зами:

– Я не мо­гу про­из­нести эти сло­ва, лишь муж мо­жет воз­гла­вить кха­ласар и наз­вать ме­ня ко!

– Рак­ха­ро, – про­гово­рила Де­ни, от­во­рачи­ва­ясь, слов­но не слы­шав от­ка­за. – Ты при­мешь ве­ликий аракх, ко­торый был мо­им сва­деб­ным да­ром, с ру­ко­ятью и клин­ком, ук­ра­шен­ным зо­лотом. И те­бя я то­же име­ную ко и про­шу, что­бы ты жил и умер, как кровь мо­ей кро­ви, странс­твуя ря­дом со мной, что­бы сох­ра­нить ме­ня от бе­ды.

– Ты кха­лиси, – про­гово­рил Рак­ха­ро, при­нимая аракх. – Я до­еду с то­бой до Вей­ес Дот­рак у под­но­жия Ма­тери гор и сох­ра­ню те­бя от бе­ды, по­ка ты не зай­мешь свое мес­то сре­ди ста­рух дош кха­лина, – боль­ше­го я не мо­гу обе­щать.

Она кив­ну­ла – спо­кой­но, слов­но бы не слы­хала его от­ве­та, и по­вер­ну­лась к пос­ледне­му из ее за­щит­ни­ков.

– Сир Джо­рах Мор­монт, – ска­зала она, – пер­вый из мо­их ры­царей. У ме­ня нет для те­бя сва­деб­но­го да­ра, но кля­нусь, что нас­та­нет день, и ты по­лучишь из мо­их рук та­кой длин­ный меч, ко­торо­го еще не ви­дел мир. Вып­лавлен­ный дра­коном, вы­кован­ный из ва­лирий­ской ста­ли. И я про­шу тво­ей клят­вы.

– Кля­нусь те­бе, моя ко­роле­ва. – Сир Джо­рах с пок­ло­ном опус­тил меч к ее но­гам. – Даю обет слу­жить те­бе, по­вино­вать­ся и уме­реть, ес­ли пот­ре­бу­ет­ся.

– Что бы ни слу­чилось?

– Что бы ни слу­чилось.

– Я свя­зываю всех вас этой клят­вой. И обе­щаю, что вы ни­ког­да не по­жале­ете о ней!

Де­ни под­ня­ла его за ру­ку. Под­нявшись на цы­поч­ки, что­бы дос­тать его губ, она по­цело­вала ры­царя и ска­зала:

– Ты стал пер­вым ры­царем мо­ей ко­ролев­ской гвар­дии.

Ощу­щая на се­бе гла­за кха­ласа­ра, она вош­ла в ша­тер. Дот­ра­кий­цы что-то бор­мо­тали и ис­ко­са пог­ля­дыва­ли на нее угол­ка­ми мин­да­левид­ных глаз. «Они ре­шили, что я обе­зуме­ла, – по­няла Де­ни. – На­вер­ное они пра­вы. Ско­ро я уз­наю это. Но ес­ли ог­ля­нусь, я по­гиб­ла».

Во­да в ван­не об­жи­гала жа­ром, До­реа по­мог­ла ей заб­рать­ся в ван­ну, но Де­ни не дер­ну­лась и не вскрик­ну­ла. Она лю­била теп­ло, воз­вра­щав­шее ей ощу­щение чис­то­ты. Чхи­ку на­души­ла во­ду мас­ла­ми, ко­торые отыс­ка­ла на ба­заре в Вей­ес Дот­рак. Под­нялся бла­го­ухан­ный пар. Ир­ри вы­мыла ей во­лосы и рас­че­сала спу­тав­ши­еся пря­ди. По­том по­тер­ла спи­ну. Де­ни зак­ры­ла гла­за, от­да­ва­ясь аро­мату.

Она ощу­тила, что теп­ло рас­тво­рило боль меж­ду ее бед­ра­ми: она по­ежи­лась, ког­да жар во­ды всту­пил в нее, из­го­няя боль и нап­ря­жение. Она поп­лы­ла.

Ког­да Де­ни очис­ти­лась, слу­жан­ки по­мог­ли ей под­нять­ся из во­ды. Ир­ри и Чхи­ку вы­тер­ли ее до­суха, а До­реа рас­че­сала во­лосы так, что они ста­ли ка­зать­ся ре­кой жид­ко­го се­реб­ро, нис­па­да­ющей на ее спи­ну. Ее на­души­ли пря­нолис­том и кип­на­моном, при­кос­нувшись к обо­им за­пясть­ям, за уша­ми и к тя­желым от мо­лока гру­дям. Пос­леднее при­кос­но­вение пред­назна­чалось для ее ес­тес­тва. Па­лец Ир­ри, лег­кий и прох­ладный, как по­целуй лю­бов­ни­ка, сколь­знул меж­ду ее гу­бами.

По­том Де­ни отос­ла­ла их всех, что­бы она мог­ла под­го­товить кха­ла Дро­го к отъ­ез­ду в Ноч­ные зем­ли. Она омы­ла его те­ло, умас­ти­ла во­лосы, пос­ледний раз пе­реб­ра­ла их паль­ца­ми, ощу­щая тя­жесть, вспо­миная тот пер­вый раз, ког­да де­лала это в ночь их бра­ка. Во­лосы эти ни­ког­да не бы­ли ос­три­жены. Мно­гие ли из му­жей спо­соб­ны уме­реть с не­ос­три­жен­ны­ми во­лоса­ми? Она ут­кну­лась в них ли­цом, ощу­щая том­ное бла­го­уха­ние ма­сел. От Дро­го пах­ло тра­вой и теп­лой зем­лей, ды­мом, се­менем и ко­нями. Он пах­нул со­бой.

«Прос­ти ме­ня, сол­нце мо­ей жиз­ни, – по­дума­ла она. – Прос­ти ме­ня за то, что я сде­лала, и за то, что дол­жна сде­лать. Я зап­ла­тила це­ну, моя звез­да, но она ока­залась слиш­ком вы­сокой, слиш­ком вы­сокой…» Де­ни рас­че­сала во­лосы кха­ла, на­дела се­реб­ря­ные коль­ца на усы и по од­но­му при­цепи­ла к ко­се ко­локоль­чи­ки: их бы­ло мно­го, зо­лотых, се­реб­ря­ных и брон­зо­вых. Ко­локоль­чи­ки, ко­торые слы­шали его вра­ги, сла­бея от стра­ха. Она на­дела на не­го шта­ны из кон­ско­го во­лоса и вы­сокие са­поги, зас­тегну­ла тя­желый по­яс из зо­лотых и се­реб­ря­ных ме­даль­онов. Из­ра­нен­ную грудь прик­рыл рас­писной жи­лет, ста­рый и выц­ветший, ко­торый Дро­го лю­бил боль­ше про­чих. Се­бе она выб­ра­ла сво­бод­ные шта­ны из пе­соч­но­го шел­ка, сан­да­лии, ко­торые заш­ну­ровы­вались до по­лови­ны го­лени, и та­кой же жи­лет, как у Дро­го.

Сол­нце уже са­дилось, ког­да она при­каза­ла от­нести те­ло кха­ла к кос­тру. Дот­ра­кий­цы мол­ча про­вожа­ли взгля­дами Чхо­го и Аг­го, вы­носив­ших его из шат­ра. Де­ни шла по­зади них. Они по­ложи­ли Дро­го на шел­ка по­душек го­ловой к Ма­тери гор, ос­тавшей­ся где-то меж­ду се­вером и вос­то­ком.

– Мас­ла! – рас­по­ряди­лась она. При­нес­ли кув­шин и об­ли­ли кос­тер, про­питав шел­ка, хво­рост и охап­ки су­хой тра­вы; на­конец мас­ло за­капа­ло из-под бре­вен, и воз­дух про­питал­ся бла­го­уха­ни­ем. – А те­перь при­неси­те дра­коньи яй­ца, – при­каза­ла Де­ни.

Неч­то в ее го­лосе зас­та­вило их бро­сить­ся бе­гом. Сир Джо­рах при­кос­нулся к ее ру­ке.

– Моя ко­роле­ва, дра­коньи яй­ца не нуж­ны Дро­го в Ноч­ных зем­лях. Луч­ше про­дадим их в Ас­шае. Толь­ко за од­но мож­но по­лучить це­лый ко­рабль, ко­торый дос­та­вит нас в Воль­ные Го­рода. Ес­ли про­дать все три, ты бу­дешь бо­гатой до кон­ца дней сво­их.

– Я по­лучи­ла их не для то­го, что­бы про­давать, – ска­зала Де­ни.

Она под­ня­лась на кос­тер и собс­твен­ной ру­кой по­ложи­ла яй­ца вок­руг те­ла сво­его сол­нца и звезд; чер­ное у сер­дца, зе­леное у го­ловы, обер­нув вок­руг не­го ко­су, мо­лоч­но-зо­лотое лег­ло меж­ду его ног. Це­луя Дро­го в пос­ледний раз, Де­ни ощу­тила гу­бами сла­дость мас­ла.

Спус­тившись с кос­тра, она за­мети­ла на се­бе взгляд Мир­ри Маз Ду­ур.

– Ты обе­зуме­ла, – хрип­ло про­гово­рила божья же­на.

– Да­леко ли от бе­зумия до муд­рости? … – спро­сила Де­ни. – Сир Джо­рах, возь­ми эту мей­егу и при­вяжи ее к кос­тру.

– К кос­тру… моя ко­роле­ва, нет, выс­лу­шай­те ме­ня…

– Де­лай­те, как я ска­зала, сир Джо­рах. – Но он ко­лебал­ся, и гнев ее вспых­нул. – Вы пок­ля­лись по­вино­вать­ся мне, что бы ни слу­чилось. Рак­ха­ро, по­моги ему.

Божья же­на не вскрик­ну­ла, ког­да ее по­волок­ли к кос­тру кха­ла Дро­го и бро­сили сре­ди его сок­ро­вищ. Де­ни са­ма об­ли­ла мас­лом го­лову жен­щи­ны.

– Спа­сибо те­бе, Мир­ри Маз Ду­ур, – ска­зала она, – за урок, ко­торый ты да­ла мне.

– Ты не ус­лы­шишь мо­его кри­ка, – отоз­ва­лась Мир­ри, ког­да мас­ло по­тек­ло с ее во­лос, ув­лажняя одеж­ду.

– Ус­лы­шу, – ска­зала Де­ни, – но мне нуж­ны не твои воп­ли, а твоя жизнь. Пом­нишь, что ты мне ска­зала ког­да-то: лишь смертью мож­но ку­пить жизнь.

Мир­ри Маз Ду­ур от­кры­ла рот, но ни­чего не от­ве­тила. Шаг­нув в сто­рону, Де­ни за­мети­ла, что през­ре­ние ос­та­вило чер­ные гла­за мей­еги, сме­нив­шись не­ким по­доби­ем стра­ха. Боль­ше де­лать бы­ло не­чего, ос­та­валось лишь сле­дить за сол­нцем и ждать пер­вой звез­ды.

Ког­да уми­ра­ет по­вели­тель та­бун­щи­ков, с ним уби­ва­ют его ко­ня, что­бы он гор­до ехал по Ноч­ным зем­лям. Те­ла их сжи­га­ют под от­кры­тым не­бом, и кхал взмы­ва­ет на ог­ненном ска­куне, что­бы за­нять свое мес­то сре­ди звезд. И чем яр­че го­рел че­ловек в жиз­ни, тем бо­лее яр­кая звез­да вспых­нет в но­чи.

Чхо­го за­метил ее пер­вым.

– Вон! – ска­зал он нег­ромким го­лосом. Де­ни пог­ля­дела и уви­дела звез­ду, не­высо­ко под­нявшу­юся над вос­то­ком. Пер­вая звез­да в ту ночь ока­залась ко­метой, с нее сры­вал­ся пла­мен­ный луч, кро­вавый дра­коний хвост. Она не мог­ла ждать бо­лее вер­но­го зна­мения.

Взяв фа­кел из ру­ки Аг­го, Де­ни ткну­ла им меж­ду по­лень­ями. Мас­ло не­мед­ленно вспых­ну­ло. Хво­рост и су­хая тра­ва за­нялись че­рез мгно­вение. Кро­шеч­ные язы­ки про­бежа­ли по де­реву как быс­трые крас­ные мы­ши, ка­тясь по мас­лу, пе­реп­ры­гивая с вет­ви на ветвь; под­нявший­ся жар вне­зап­но дох­нул на нее с лас­кой лю­бов­ни­ка и че­рез се­кун­ду сде­лал­ся не­пере­носи­мым. Де­ни от­сту­пила на шаг. Де­рево тре­щало все гром­че и гром­че. Мир­ри Маз Ду­ур за­пела прон­зи­тель­ным улю­люка­ющим го­лосом. Пла­мя кру­тилось; ви­лось, язы­ки его до­гоня­ли друг дру­га. Мрак дро­жал над кос­тром, сам воз­дух буд­то пла­вил­ся от жа­ры. Де­ни ус­лы­шала, как зат­ре­щали брев­на. Огонь ох­ва­тил Мир­ри Маз Ду­ур. Пес­ня ее сде­лалась прон­зи­тель­ней и гром­че… мей­ега ох­ну­ла, сно­ва и сно­ва, и сло­ва ее вдруг сли­лись в прон­зи­тель­ный вой, вы­сокий и пол­ный му­ки. На­конец пла­мя дос­тигло и Дро­го, язы­ки ох­ва­тили его. Вспых­ну­ла одеж­да, и ка­кое-то мгно­вение кхал ка­зал­ся об­ла­чен­ным в лос­кутья воз­душно­го оран­же­вого шел­ка и се­рого ды­ма. Гу­бы Де­ни раз­дви­нулись, и она за­та­ила ды­хание. Часть ее стре­милась под­нять­ся на этот кос­тер, че­го опа­сал­ся сир Джо­рах, бро­сить­ся в пла­мя, что­бы поп­ро­сить у Дро­го про­щения и в пос­ледний раз при­нять его в се­бя, а там пусть огонь от­де­лит их плоть от кос­тей, ког­да они соль­ют­ся на­веки.

Она ощу­тила за­пах го­рящей пло­ти – так ко­нина жа­рит­ся на кос­тре. Кос­тер ре­вел в сгу­ща­ющей­ся но­чи ог­ромным зве­рем, заг­лу­шал сла­бые, пос­ледние виз­ги Мир­ри Маз Ду­ур… дол­гие язы­ки пла­мени ли­зали чре­во но­чи. Дым воз­но­сил­ся все гу­ще, дот­ра­кий­цы, каш­ляя, от­сту­пали. По­лот­ни­ща ог­ня раз­во­рачи­вались под ад­ским вет­ром, брев­на ши­пели и тре­щали, ог­ненные ис­кры но­ворож­денны­ми свет­ля­ками воз­но­сились в ды­му и ис­че­зали во ть­ме. Жар плес­кал по воз­ду­ху ог­ромны­ми крас­ны­ми крыль­ями, от­го­няя дот­ра­кий­цев, от­го­няя да­же Мор­монта, но Де­ни сто­яла на мес­те. Она от кро­ви дра­кона, и огонь внут­ри ее.

Она дав­но до­гады­валась, как на­до пос­ту­пить, по­дума­ла про се­бя Де­ни, шаг­нув чуть поб­ли­же к кос­три­щу. Но жа­ров­ни для это­го ма­ло. Пла­мя кру­жило пе­ред ней, как жен­щи­ны, пля­сав­шие на ее свадь­бе, кру­жило, пе­ло, раз­ма­хивая жел­ты­ми, оран­же­выми и алы­ми ву­аля­ми, страш­ны­ми с ви­ду, но и прек­расны­ми, прек­расны­ми, жи­выми от жа­ра. Де­ни от­кры­ла пе­ред ни­ми ру­ки, плоть ее го­рела. «И это то­же брак», – ска­зала она се­бе. Мир­ри Маз Ду­ур умол­кла. Божья же­на соч­ла ее ре­бен­ком, но де­ти рас­тут и учат­ся.

Еще шаг, и ступ­ни Де­ни ощу­тили жар рас­ка­лен­но­го пес­ка да­же сквозь сан­да­лии. Пот бе­жал по ее бед­рам, меж­ду гру­дями, ру­чей­ка­ми тек по ще­кам – там, где не­дав­но ка­тились сле­зы. Сир Джо­рах кри­чал по­зади нее, но он те­перь ни­чего не зна­чил. Ва­жен был толь­ко огонь. Пла­мя бы­ло та­ким прек­расным: ни­чего прек­раснее она не ви­дела, каж­дый язык ка­зал­ся ей ча­роде­ем, об­ла­чен­ным в жел­то-оран­же­во-алые одеж­ды, кру­жив­шие под дым­ным пла­щом. Она ви­дела алых пла­мен­ных ль­вов, ве­ликих жел­тых змей и еди­норо­гов, сот­канных из блед­но-си­него пла­мени; ви­дела она рыб, лис и чу­довищ­ных вол­ков, яр­ких птиц и цве­тущие де­ревья; каж­дое но­вое ви­дение бы­ло прек­раснее пре­дыду­щего… Она ви­дела ко­ня, ог­ромно­го се­рого же­реб­ца, сло­жив­ше­гося из ды­ма, с гри­вы его сры­вал­ся по­ток си­него пла­мени. Да, лю­бимый, мое сол­нце и звез­ды, са­дись, вре­мя у­ез­жать.

Жи­лет ее на­чал тлеть, Де­ни, дер­нув пле­чами, сбро­сила его на зем­лю. Рас­писная ко­жа вне­зап­но вспых­ну­ла, а она шаг­ну­ла поб­ли­же к кос­тру, струй­ки мо­лока тек­ли из крас­ных и раз­дувших­ся сос­ков. Сей­час, сей­час, по­дума­ла она и на мгно­вение уви­дела пе­ред со­бой кха­ла Дро­го, под­ни­мав­ше­гося на сво­его дым­но­го ко­ня с пы­ла­ющим кну­том в ру­ке. Он улыб­нулся, и хлыст с ши­пени­ем уда­рил по кос­тру.

Раз­дался треск, с ко­торым ло­па­ет­ся ка­мень. По­мост из де­рева, хво­рос­та и тра­вы на­чал ру­шить­ся внутрь се­бя. Ку­соч­ки го­ряще­го де­рева по­сыпа­лись на нее гра­дом пеп­ла и уголь­ков. И под­пры­гивая, вра­ща­ясь, о зем­лю воз­ле ее ног уда­рил­ся круг­лый ка­мень, блед­ный, усе­ян­ный зо­лоты­ми про­жил­ка­ми, раз­ло­ман­ный и ку­рящий­ся. Рев ог­ня на­пол­нял мир, но за ним Де­ни слы­шала жен­ские кри­ки и удив­ленные дет­ские го­лоса.

Лишь смертью мож­но вы­купить жизнь.

Вто­рой гро­мопо­доб­ный треск ок­ру­жил ее ту­чей ды­ма, и кос­тер за­шеве­лил­ся, брев­на на­чали взры­вать­ся – огонь про­никал в их по­та­ен­ные сер­дца. Она слы­шала ржа­ние ко­ней и пол­ные ужа­са го­лоса дот­ра­кий­цев. Сир Джо­рах вык­ри­кивал ее имя и в стра­хе ру­гал­ся.

«Нет, – хо­тела она крик­нуть ему. – Нет, мой доб­рый ры­царь, не бой­ся за ме­ня! Мое вре­мя приш­ло. Я Дей­ене­рис Бу­рерож­денная, дочь дра­конов, не­вес­та дра­конов, мать дра­конов, раз­ве ты не ви­дишь? Раз­ве ты не ВИ­ДИШЬ?» Со вздо­хом выб­ро­сив к не­бу ог­ромный сул­тан пла­мени и ды­ма, кос­тер рух­нул вок­руг нее. Ни­чего не бо­ясь, Де­ни шаг­ну­ла в ог­ненную бу­рю, при­зывая к се­бе де­тей.

Тре­тий удар был та­ким, слов­но трес­нул сам мир.

Ког­да кос­тер на­конец угас и поч­ва ос­ты­ла, так что на нее мож­но бы­ло сту­пать, сир Джо­рах Мор­монт об­на­ружил ее пос­ре­ди пеп­ла, ок­ру­жен­ную по­чер­невши­ми брев­на­ми и тле­ющи­ми уголь­ка­ми, сре­ди об­го­релых кос­тей муж­чи­ны, жен­щи­ны и ко­ня. Де­ни бы­ла на­га, те­ло ее пок­ры­вала лишь са­жа, одеж­да ее прев­ра­тилась в пе­пел, прек­расные во­лосы сго­рели, но са­ма она бы­ла нев­ре­дима…

Мо­лоч­но-зо­лотой дра­кон со­сал ее ле­вую грудь, зо­лотой с брон­зо­выми про­жил­ка­ми пра­вую. Она об­ни­мала их. Чер­но-алый ле­жал на ее пле­чах, длин­ная шея свер­ну­лась под ее под­бо­род­ком. Уви­дев си­ра Джо­раха, он под­нял го­лову и пог­ля­дел на ры­царя гла­зами крас­ны­ми, как уголь­ки.

Ли­шив­шись да­ра ре­чи, ры­царь упал на ко­лени. Лю­ди ее кха­са со­бира­лись по­зади не­го. Чхо­го пер­вым по­ложил свой аракх у ног Де­ни.

– Кровь от мо­ей кро­ви, – про­шеп­тал он, при­жимая ли­цо к ды­мящей­ся зем­ле.

– Кровь от мо­ей кро­ви, – ус­лы­шала она го­лос Аг­го.

– Кровь от мо­ей кро­ви, – вык­рикнул Рак­ха­ро. По­том приш­ли ее слу­жан­ки, за­тем все дот­ра­кий­цы, муж­чи­ны, жен­щи­ны и де­ти, и Де­ни бы­ло дос­та­точ­но лишь пог­ля­деть им в гла­за, что­бы по­нять: они при­над­ле­жат ей се­год­ня, зав­тра и нав­сегда; они при­над­ле­жат ей, как ни­ког­да не при­над­ле­жали Дро­го.

Ког­да Дей­ене­рис Тар­га­ри­ен под­ня­лась на но­ги, ее чер­ный дра­кон за­шипел, блед­ный дым за­курил­ся из его рта и ноз­дрей. Двое ос­таль­ных отор­ва­лись от ее гру­дей и отоз­ва­лись на зов, проз­рачные крылья, раз­во­рачи­ва­ясь, би­ли воз­дух… и впер­вые за пос­ледние сот­ни лет ночь ожи­ла му­зыкой дра­конов.