Глава 21

Бэкхен почувствовал это. Ужасную, давящую ауру, сильную настолько, что она заставляла тело трепетать в испуге. Нечто вошло в свои владения, неспешно проходя по этажам и молчаливо извещая всех о своем возвращении. Бэкхен сжался в испуге, зная, что бежать он все равно не будет. Он начал считать секунды, затаив дыхание, и когда губы беззвучно произнесли «шестьдесят», дверь кабинета директора распахнулась.

- Дакинг передавала тебе большой привет, – радостно пробасил Чанель, разглядывая оцепеневшего парня маленькими черными зрачками. Светлая-светлая, практически белая радужка пугала и одновременно притягивала взгляд. – А также Пинг, Элла, Али, и вроде кто-то еще, не важно. Скучал по мне, Бэкки?

Бэкхену захотелось заплакать и спрятаться, но дверь уже была закрыта, а Чанель неумолимо надвигался на него, широко улыбаясь. Когда ладонь директора прикоснулась к его щеке, парень еле слышно всхлипнул.

- Ты знаешь, теперь я вполне могу наконец решить нашу проблему в общении, – Чанель задумчиво провел рукой по темным волосам, чувствуя, как завуч дрожит. – Но оставлю это немного на потом, потому что сейчас должен быть трогательный момент воссоединения семьи.

На пороге появился испуганный Сехун и Чанель развернулся, разводя руки в стороны.

- Здравствуй, сынуля. Чувствую, что ты тоже очень скучал по мне. Как поживает моя невестка?

- Ну зачем ты… – простонал Сехун, смотря куда угодно, только не в глаза директора.

- Мне надоело подчиняться Совету и я думаю создать новый, но для этого надо избавиться от старого, – весело сказал Чанель. – Кстати, давайте обнимемся, потому что ангвисы вместе с Советом идут сюда для той же цели.

Сехун нахмурился, чувствуя всё не отступающий страх.

- Они не тронут учеников, – тихо сказал он.

- Конечно, нет, и ученики – именно то, благодаря чему мы можем остаться живы. Если Совет не захочет лишиться целого поколения глав кланов, им придется выполнять кое-какие наши условия. Конечно, мы спрячем детей в безопасное место, но оно будет рядом, чтобы мы могли вовремя воспользоваться нашим преимуществом.

- Сколько их? – прошептал завуч.

- Достаточно для того, чтобы впасть в панику, Бэкки, но ты уже с этим отлично справился, – продолжал улыбаться Чанель. – Особенно надо позаботиться о детях членов Совета. Ох уж эти крепкие родственные связи, обожаю их за легкий способ манипуляции. У нас есть около часа, может двух. Проведем это время втроем, как в старые добрые времена? Сехун, можешь даже позвать Лухана, мы не будем против.

Последние слова вышли приглушенными и директор замолчал, резко втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы. Его плечи начали подрагивать, а несколько капилляров в глазах лопнули, заставляя тоненькие алые прожилки обрамить светлую радужку.

- Чан… – взволнованно начал Бэкхен, но парень мотнул головой как ни в чем не бывало.

- Начинайте эвакуацию, – коротко бросил Чанель, выходя из кабинета.

Только когда он исчез в коридоре, парни почувствовали, как практически незаметная, но неприятная головная боль испарилась. Сехун перевел взгляд на завуча и задумался над тем, когда он видел слезы Бэкхена в последний раз, и видел ли их вообще когда-нибудь. Сейчас парень сидел за столом, в растерянности уставившись на отполированную поверхность. Он пытался найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации и не мог. Чанель разрушил все, что они так долго строили.

- Я пойду к младшему классу и учителям, – выдавил из себя Бэкхен спустя мгновения молчания. – Выведи в убежище средний и старший класс. И позаботься о Лухане.

Дети восприняли новость вполне спокойно, тут же хватая необходимые вещи и спускаясь на первый этаж. Когда Сехун зашел в свою комнату, он остановился на секунду, оглядывая распростершуюся перед ним картину и запоминая ее навсегда. Сейчас парня не покидал вопрос, как долго продлится его «навсегда». Мебели было на удивление немного: шкаф, широкая, недавно купленная кровать, стол и стул. Минимализм, которым Сехун довольствовался долгие годы.

Лухан сейчас сидел за столом, подперев голову рукой, и медленно перелистывал страницы книги, внимательно вчитываясь в каждую строчку. Лампа была выключена, потому что света из незашторенного окна вполне хватало для чтения. Сехун видел только спину учителя и поражался её зрительной хрупкости словно в первый раз. Люди действительно очень хрупкие – их тела не выдерживают обычных даже для самого маленького высшего нагрузок, а души болят из-за мелочей и мимолетных расстройств. Сехун забыл об этом, за двести лет привыкнув к жизни этернуса, и начал вспоминать только с появлением Лухана в школе. У учителя была куча недостатков и еще больше достоинств; он был противоречив и в то же время постоянен; но самое главное – в нем ярко горел огонь жизни. То, что отличает Людей от высших. Сейчас Сехун понял, что он тоже в какой-то степени стал человеком, и это осознание заставило сердце тревожно сжаться. На поле боя нельзя показывать слабости, особенно, если перед тобой Совет, а за тобой Чанель.

- Лухан, – он подошел, опуская ладони на неширокие плечи и сжимая пальцы, стараясь отпечатать в памяти все моменты наедине с учителем, которые могут стать последними.

- М? – Лухан повернулся, подставляя губы под легкий поцелуй и улыбаясь. – Давай прогуляемся во внутреннем дворике?

Сехун сглотнул и прикрыл ненадолго глаза, собираясь с силами. Представить разговор – это одно, но произнести слова, которые наверняка ранят парня – это совсем другое.

- Пожалуйста, возьми сейчас бутылку воды и пойдем со мной. Можешь взять книгу, – тихо сказал Сехун, замечая, как уголки розовых губ тут же поползли вниз, а глаза потускнели.

- Я могу взять с собой тебя? – Лухан знал ответ заранее, но всё равно спросил.

Сехун снова прикрыл глаза. Учитель отстранился и схватил все необходимое как можно быстрее, чтобы опять прижаться к Сехуну.

- Это может закончиться хорошо? – Лухан почувствовал, как горло сжимается, а глаза помимо воли наполняются слезами.

- Я не знаю, – парень решил быть честным. – Я хочу этого больше всего.

Он нежно прикоснулся к щеке Лухана, поглаживая гладкую кожу большим пальцем, и наклонился, ласково целуя.

- Они нападут на замок, – произнес Сехун, отрываясь от любимых губ на несколько миллиметров.

- Тогда обрати меня, – стоило учителю произнести это, как парень тут же отодвинулся, напряженно хватая его за плечи и вглядываясь в карие глаза. – Я не шучу. Обрати меня и я смогу драться.

- Ты не знаешь, о чем говоришь, – яростно замотал головой Сехун. – Обращение займет около недели, и поверь, ты не сможешь даже нормально двигаться. Мы не получаем силу во время обращения, у нас есть только возможности, чтобы натренировать тело и достичь результатов. Я не мертвый, мое сердце бьется, у меня может течь кровь и могут расти волосы. Обращение только замедляет все жизненные процессы, но не останавливает их. И Лухан, я не хочу, чтобы ты превращался в монстра.

- Но я… – учитель упрямо вскинул голову и в тот же момент в замок что-то врезалось несколькими этажами ниже.

Сехун заметил, как исчезли все краски с лица Лухана, и под тонкой кожей проступили голубоватые вены. Не медля больше ни секунды, парень подхватил учителя, сбегая с ним на первый этаж и сворачивая в боковой коридор. Сейчас там была открыта дверь, возле которой стоял Чондэ. Сехун опустил Лухана, оглядывая его с ног до головы еще раз. И еще. И еще.

Он не мог заставить себя развернуться и уйти, оставив учителя одного.

- Спасибо, что скрасил мою жизнь, – Сехун произнес это еле слышно, наблюдая, как карие глаза начинают влажно блестеть.

- Спасибо, что разрешил мне любить тебя, – Лухан через силу выдавил из себя улыбку, разворачиваясь на деревянных ногах и заходя в дверь, которую Чондэ закрыл за его спиной.

Перед парнем был длинный коридор, освещенный холодными люминесцентными лампами, каменные стены которого расплывались из-за слез, быстро наполняющих глаза. Он молча пошел вперед, слыша шаги за спиной. Вскоре перед ним оказалась огромная комната, в которой сидели все три класса. Лухан мельком глянул на безразличных детей, занимающихся своими делами, и почувствовал себя отвратительно беспомощным. Чондэ указал ему в сторону свободного небольшого дивана в самом дальнем углу, где никого не было поблизости, и учитель опустился туда, отворачиваясь к стене и быстро смахивая слезы.

- Ты будешь здесь? – прохрипел Лухан и Чондэ кивнул.

- Я ти-чжю, хотя тебе будет удобнее называть меня домовым.

«Отвлеки его от мыслей».

- Я – часть замка.

«Чтобы он говорил, а не запирался в себе».

- Моя работа – сидеть здесь и следить, чтобы дети не разбежались.

«Пожалуйста, Чондэ».

- Поэтому да, я никуда не уйду.

«Хорошо, Сехун».

Снаружи донесся грохот и Чондэ нахмурился, что не укрылось от Лухана, который уже успел взять себя в руки.

- Тогда расскажи мне об обращении вампиров.

Домовой задумался на секунду, стоит ли ему раскрывать раздражающему его человеку все карты, но он не мог нарушить обещание, данное Сехуну буквально полчаса назад.

- Для того, чтобы стать этернусом, надо чтобы их кровь попала в твою, причем напрямую. Раньше это были целые кровавые ритуалы, но сейчас хватает одного шприца. После этого кровь этернуса постепенно смешивается с твоей и заменяет ее. Человек получает способность управлять своим организмом как машиной. Кровь этернуса позволяет человеку по его желанию заставить любой орган как работать, так и находиться в состоянии покоя. Многие выбирают второй вариант, но тогда их тело не выполняет человеческих функций. При первом варианте этернусы живут в ритме обычного человека, но им надо пить в три раза больше крови. Кровь позволяет им оставаться вечно молодыми. Если ты не понял, то приведу пример: если этернус хочет трахаться, то он «включает» тело, потому что без активной циркуляции крови он сможет только поиметь кому-то мозг.

- В смысле, разговором?

- Не только, – Чондэ явно вошел во вкус. Он словно невзначай оглянулся и сосредоточился, загораживая их диванчик от лишних слушателей. С человеком уже давно всё было понятно: он либо умрет, либо станет еще одним этернусом, но уж точно не уйдет из школы, поэтому Чондэ решил рассказать то, что ученикам знать не надо. Говоря откровенно, ему просто хотелось ошарашить наивного влюбленного человечка, романтизирующего вампиров у себя в мечтах. – У этернусов есть возможность развить еще одну способность. Бесконтактное воздействие. Например, они могут читать мысли.

Лухан недоверчиво посмотрел на Чондэ и тот довольно улыбнулся кончиками губ.

- Не только те, которые у тебя появляются сейчас, но и читать воспоминания. А еще они могут общаться между собой без слов и внушать мысли остальным. Тебе разве никто об этом не рассказывал?

Учитель медленно помотал головой, вспоминая все моменты, когда казалось, что Чанель и Сехун ведут безмолвный диалог. Значит, не казалось. А мысли, которые иногда появлялись словно из ниоткуда? А сны? Неужели Сехун читал его как раскрытую книгу с самого начала?

- Я, наверное, успокою тебя, но насколько я знаю, всё это может делать только Чанёль.

Лухан действительно выдохнул с облегчением, но тут же напрягся: нет, хорошо, что не Сехун, но директор в голове – тоже мало приятного. Однако следом пришел закономерный вопрос:

- А почему?

Улыбка Чондэ стала немного шире и пакостней. Лухан напряженно замер.

- Знаешь, в мире высших есть всего один закон, который свято чтят все. Единственное, что находится под строжайшим запретом – это каннибализм в кланах. Для нас это настолько отвратительное действие, что не многие решаются не только говорить о нем, но и просто думать. Члены клана скорее убьют себя, чем навредят другому. В человеческом мире нет ничего подобного. У вас можно всё и всем, если есть достаточно желания. Люди – моральные уроды, которых останавливает только страх перед наказанием.

- Что ты имеешь в виду? – Лухан внутри похолодел, построив логическую цепочку, но хотел услышать подтверждение своих догадок.

- Слухи, – ответил домовой. – Ни один высший никогда не съест часть своей семьи. Никто, кроме этернусов. Они единственные, кто получает силу именно таким способом. Поэтому их ненавидят. Мало того, что этернусов считают просто мутировавшей формой низших существ, то есть людей, и мало того, что они нарушают единственный запрет нашего мира, так они еще наращивают силу с помощью этого. Забавно, да?

Лухан оцепенел, неверяще глядя на Чондэ, который радостно закивал.

- Откуда ты все это знаешь? – выдавил из себя учитель. – В книгах об этом не написано.

- Конечно, не написано. И не будет написано. Никто из высших не возьмет в руки такую книгу и я не преувеличиваю. Но я прожил на свете достаточное количество лет, поэтому где-то слышал, где-то видел, где-то сам догадался. Мне должно быть всё равно, ведь я не принадлежу ни к какому клану, я сам по себе, но при одной мысли о каннибализме меня передергивает. Высших достаточно, но нас гораздо меньше, чем людей. Сохранять популяцию – наша главная задача. Этернусы – единственная форма, в которую может превратиться человек, а значит, они не ограничены количеством особей в кланах. Они могут сделать себе столько последователей, сколько пожелают, и именно поэтому каннибализм не вызывает у них чувства отвращения.

Чондэ замолчал, искоса глядя на Лухана.

- А сейчас мы будем надеяться, что эти этернусы, которых справедливо ненавидит каждый третий высший, спасут наши задницы.

***

- Раньше все было проще, – покачал головой Сехун, выходя из замка и уворачиваясь от осколков стекла и камня, полетевших на него сверху.

- А потом люди придумали гранатометы вместо катапульт, интересно, а автоматы у них тоже есть? – Минсок шел рядом, прикрыв голову одним крылом.

Бэкхен быстрым шагом пересек расстояние до забора, за которым в две шеренги стояли ангвисы.

- Я хочу поговорить с главой клана, – категорично сказал он.

- Время для диалогов закончилось, – отрезал молодой мужчина по виду не старше тридцати пяти, поднимая пистолет и нажимая на курок.

Завуч в несколько прыжков вернулся обратно к школе, не спуская взгляда с нападающих. Один из них навел гранатомет на замок в очередной раз и взрыв разрушил внешнюю стену, обнажив две классных комнаты со вспыхнувшими столешницами парт.

- Нас очень мало, – констатировал очевидное Сехун и Бэкхен зло глянул на него:

- Я знаю.

- Где Чанель?

- А этого не знаю, – парни бросились в разные стороны и через секунду место их сбора было разрушено.

- Они начали, – бросил Минсок и Бэкхен заметил, как все ангвисы словно исчезли, на самом деле окружая школу. – Я на крышу.

Библиотекарь развернул крылья, взмывая в воздух, а Сехун увернулся от набросившегося на него ангвиса. Несмотря на прогресс в человеческом оружии, высшие, все так же, как и в прошлые века, предпочитали близкий бой. Он уклонялся, нападал, защищался, пытаясь уничтожить как можно больше, и вскоре на его теле появились раны, глубокие и не очень, нанесенные острыми снемами.

Спустя какое-то время Сехун почувствовал, как кружится голова, а весь его обзор сужается только до нападающих. Его чувства обострились, но он сам ощущал себя словно под гипнозом. Одежда пропиталась чужой кровью и чужим запахом, а под ногти набилась грязь и кусочки жесткой зеленоватой кожи ангвисов.

Во время короткой передышки, счастливо выпавшей на его долю – несколько секунд, не больше, он взглянул в сторону подъехавших наверняка бронированных машин. Подкрепление ангвисов. На мгновение он увидел бледную Момо, которая подошла к отцу, холодно наблюдая за разворачивающейся битвой. У двух машин двери остались закрытыми, но Сехун чувствовал, что за ним следят. Совет тоже решил не оставаться в стороне от происходящего.

Шум сражения был повсюду. Он окутывал парня, становясь привычным и даже родным. Появились отголоски боли от ран и ударов, и Сехун сжал зубы, подбегая к ближайшему ангвису. Надо успеть убить как можно больше, прежде чем все его силы иссякнут. Вряд ли он сможет добраться до человеческой крови в таких условиях. Краем глаза он заметил, как снем мягко вошел в ногу Бэкхена, пронзая ее насквозь, но в следующее мгновение атаковавший завуча ангвис был убит. Бэкхен был гораздо сильнее Сехуна, но и он не продержится очень долго в таком темпе.

Сколько высших осталось защищать школу? Восемь или семь? Ни Чанель, ни Бэкхен, ни Сехун никогда никого не заставляли драться за них на смерть, они разрешили уйти тем, кто этого захотел. Чьи-то мотивы для того, чтобы сражаться, были понятны Сехуну. Например, Кенсу бы никогда не сбежал от опасности. В эльфах с самого детства воспитывают жажду битв. Ын Чхона, одного из учителей, Чанель спас от казни, назначенной Советом, который он ненавидит гораздо больше, чем этернусов. От Трога, старого преподавателя, отрекся его клан и ему некуда идти.

Но были и те, чье желание остаться Сехун не мог объяснить наверняка. Почему Минсок не улетел при первой возможности? Сфинксы не отличаются верностью или привязанностью к чему бы то ни было. Единственный вариант – парню просто настолько скучно, что он предпочел битву тому, чтобы сбежать. А Чонин… Он всегда был и остается молчаливым и непонятным даже после полутора века преподавания в школе. Глава клана, в котором нет никого, кроме него самого. Один из немногих оставшихся на земле анимусов. Черт его знает, почему он не ушел. Сехуну некогда было размышлять над поступками людей, которые окружали его сейчас и которые не окружали. Куда делся Чанель? С того самого момента, как директор приказал отвести детей в убежище, он словно исчез. По крайней мере, парень не чувствовал его присутствия в школе.

Главной целью Сехуна сейчас было выжить, потому что него еще есть причины, чтобы жить. Умереть на поле битвы может быть романтично только в книгах. И как он после трагической гибели сможет посмотреть в глаза Лухану? Нет, он не обещал учителю, что вернется, но очень бы хотелось.

Однако желания не всегда совпадают с возможностями. Силы уходили, оставляя вместо себя боль и начинающие кровоточить раны, а ангвисов, казалось, все прибывало. Сверху что-то упало, кружа в воздухе, и Сехун увидел опаленные перья. Почти половина крыла Минсока была тут же затоптана. На Трога практически не было надежды и Сехун бы очень удивился, если бы узнал, что он еще дышит. Бэкхен пропустил еще несколько ударов, пока один из ангвисов не сомкнул зубы на его руке. Глаза завуча испуганно расширились на секунду, а в следующую несколько разрывных пуль попало в голову напавшему.

Вместе с этим глава ангвисов незаметно кивнул и мощнейший заряд обрушился под основание замка недалеко от Сехуна, у которого внутри все словно оборвалось. После того, как пыль улеглась, послышался шум голосов детей.

«Они не посмеют напасть на учеников», – промелькнуло у парня в голове, но тем не менее, он отбросил от себя очередного ангвиса, кидаясь на защиту убежища. С другой стороны появился Кенсу, чьи глаза буквально излучали яркий, обжигающий свет. На нем была разорвана одежда, а собственная кровь, смешанная с кровью ангвисов, заливала практически все тело. Сехун еще ни разу в жизни не видел, чтобы эльфы погружались в состояние берсерка настолько глубоко, и это, откровенно говоря, настораживало.

Сразу несколько ангвисов направило оружие на открывшийся вход в убежище, стремясь снести как и живую защиту, так и разнести само помещение. Со стороны учеников начало появляться разное оружие, но было очевидно, что оно если и нанесет урон, то практически незаметный.

«Куда смотрит Совет?!» – Сехун сглотнул, в мгновение ока подлетая к ближайшему ангвису, который успел нажать на курок, и отводя гранатомет в другую сторону, а после буквально разрывая его пополам. За спиной раздался яростный крик, и парень обернулся, глядя, как Кенсу оседает на землю, а его глаза становятся все тусклее. Второй выстрел попал в цель. Чонин бросился к парню, хватая за плечи, и под его пальцами появилось фиолетовое свечение. Глаза Кенсу не успели полностью погаснуть, а просто закрылись, и было ясно, что парень упал в обморок. Чонин встал, пошатнувшись. Он часто забирал энергию у других и очень, очень редко отдавал ее кому-то.

Чондэ начал отстраивать стену убежища и его руки задрожали, как это обычно бывало, когда он применял свои силы, но это было слишком медленно. Краем глаза Сехун увидел родное, бледное и испуганное лицо, и в тот же момент ощутил, как смыкаются острые зубы на плече. Последние силы он бросил на то, чтобы не дать яду распространиться по телу, отчаянно оглядываясь. Он хотел увидеть Лухана еще раз, хотя бы мельком, но стена была уже на месте, снова отрезая убежище от поля битвы.

Неожиданно Сехун снова почувствовал ужасающую ауру. Она накрыла внезапно и резко, забирая оставшиеся крупицы силы и желания сопротивляться. Парень осел на землю, тяжело дыша. Ангвис перед ним победно улыбнулся, наступая, но тут же остановился, словно натыкаясь на невидимую стену. А потом заорал, хватаясь за голову.

Сехун, чувствуя, как тяжелеют веки, влепил себе пощечину, заставляя себя оглянуться. Все ангвисы корчились в агонии, побросав свое оружие. Глава клана первое время держался на ногах, сцепив зубы, но потом тоже упал на землю. Момо видно не было.

Когда последний ангвис окончательно замер, раздалась оглушающая тишина. Чанель подошел к ближайшему, наступая на него и вдавливая ногу с такой силой, что ботинок вскоре окрасился в алый. А потом директор обернулся, глядя на собравшихся за его спиной абсолютно безумными глазами. Не говоря ни слова, он подошел к следующему ангвису, занося над ним руку и впиваясь в лицо, постепенно превращая его в месиво. И дальше, и дальше. Никто не смел ему помешать или сказать хоть слово.

Когда ни одно тело не осталось неизуродованным, Чанель подошел к стене замка, не обращая внимания на Чонина, который поспешно оттащил Кенсу подальше. Директор размахнулся, в мгновение ока разрушая недавно заделанную прореху. Дети не шумели, как это было в первый раз, настороженно отходя к стене, когда окровавленный Чанель появился в поле их зрения. Парень практически безмятежно улыбнулся, резко хватая за шею девочку из среднего класса и поднимая ее на вытянутой руке. Она захрипела, цепляясь длинными когтями в ладонь директора, а на ее голове появились небольшие уши, похожие на волчьи. Чанель, не обращая внимание на слабую попытку сопротивления, вышел на улицу, сталкиваясь взглядом с Ли Мо. Возле него стояло еще два члена Совета, но выглядели они очень неважно.

- Добрый день, – вежливо пророкотал Чанель, однако в его голосе не было чувств. – Глава Совета пришел повидаться с дочерью?

Его рука сжалась на хрупком горле еще крепче.

- Чанель, отпусти ее! – крикнул Бэкхен, но яд ангвиса не позволил ему сдвинуться с места.

- Я только следил за местью ангвисов, – прошипел Ли Мо.

- Ты бы прикончил нас, если бы заметил, что у ангвисов не получается, – Чанель отпустил девочку, которая потеряла сознание, и она упала ему под ноги. – Значит, одновременно с последним заседанием ты вел переговоры с ангвисами. Сказал, что месть должна быть у них в приоритете. Пообещал поддержку Совета.

В глазах Ли Мо проскочил испуг и в тот же момент два высших, сопровождающих его, упали.

- И пришел сюда с половиной из них, – Чанель показал головой. – Всегда поражался твоей неосмотрительности.

- Совет поддерживает гармонию между кланами, – пробормотал Ли Мо.

- И уничтожает тех, кто ему неугоден, – закончил за него директор. – Мне неугоден сам Совет. Но давай я дам тебе выбор: чью жизнь ты предпочтешь, свою или дочери? Если ты сделаешь выбор в пользу своей, я задам тебе тот же вопрос еще шестьдесят три раза. По разу на каждого ученика. Давай проверим, что для тебя важнее.

- Чанель! Перестань! – заорал Бэкхен, находя в себе силы ползти. Его никто не останавливал, а Чанель просто не обращал внимания.

- Ты мне давал гарантии, что не тронешь мою семью, – продолжал директор. – И задумал уничтожить нас чужими руками. Сначала ты подослал в отеле ангвиса, зная, что я его убью, а потом сказал главе клана, что им необходима месть. Ты бы остался как беспристрастный судья и перешел на сторону победителя. Если ты не держишь свое слово, то я не буду держать свое.

Ли Мо почувствовал, как его тело перестает подчиняться ему, и сосредоточился, пытаясь избавиться от влияния Чанеля.

- Я заплатил слишком большую цену, чтобы сейчас сдаться тебе, – прорычал директор, с удовольствием ломая все блоки Ли Мо и заставляя его подойти к собственной дочери. Чанель радостно смотрел, как глава Совета опускается на колени и заносит руку, на которой появились длинные острые когти.

Директор замер, начиная мелко дрожать, а из носа тонкой струйкой потекла кровь.

- Чанель, ты сошел с ума, пожалуйста, перестань! – Бэкхен был в двух метрах от парня, когда того неожиданно повело в сторону, а потом ноги подкосились и он упал.

Ли Мо медленно спрятал когти, глядя на свою крупно дрожащую руку. Впервые на его памяти, охватывающей тысячелетия, появился тот, кто смог подчинить его разум и тело одновременно.

Чонин, чьи глаза были ярко-фиолетовыми, подошел к директору, шатаясь, и упал на колени рядом, прикладывая руки к холодному лбу. Анимус резко выгнулся и застонал сквозь сжатые зубы. Это не продлилось дольше нескольких секунд, но после этого Чонин прикрыл глаза, заваливаясь на бок.

- Забирай дочь и быстро уезжай отсюда, – тихо сказал Сехун, почувствовав, как ужасающая аура постепенно рассеивается. Он смог встать и подойти к Ли Мо, поднимая девочку на руки и идя с ней к машине. Там лежало бездыханное тело кого-то из Совета и Сехун выкинул его, опуская девочку на заднее сидение и мимолетно гладя по волосам словно в извинение. Ли Мо сел за руль, заводя автомобиль.

Сехун развернулся, оглядывая распростершуюся перед ним картину, и его замутило. Столько мертвых, изуродованных тел вокруг, стойкий запах крови, окруживший школу, брошенное оружие.

Действие яда ангвиса ослабло и Бэкхен крепко обнял Чанеля, упираясь ему в плечо. Сехун знал, что это единственные моменты, когда завуч может себе это позволить. Из замка вышел Минсок, обрубок правого крыла неестественно торчал из его спины, подрагивая. Однако парень был относительно цел, поэтому он поднял Чонина на руки, молча возвращаясь с ним в школу. Сехун точно также подошел к Кенсу, который все еще был без сознания, но его грудная клетка мерно поднималась и опускалась, а это было самым главным. С Чанелем Бэкхен разберется сам, а Сехуну надо сделать еще слишком многое.

***

За то время, которое Лухан провел в подвале, он успел обдумать всё, что произошло с ним с момента появления в школе. Болтовня Чондэ перестала его вскоре волновать, а когда парень нахмурился и отошел, учитель и вовсе погрузился в свои мысли.

После того, как стена обвалилась, и Лухан увидел краем глаза сражающегося Сехуна, его раны, стекающую по рукам кровь и напряженное тело, его начало потряхивать. Он опустился на диван, вытирая холодный пот со лба и поджимая ноги к себе. Было откровенно страшно не столько за себя и детей, сколько за Сехуна. Слишком много противников и слишком мало шансов. Если Лухану повезет увидеть парня еще раз, каким он будет? Он сможет сказать что-нибудь, улыбнуться или хотя бы просто вздохнуть?

Снова начало накатывать чувство вины. Это все из-за него. Он начал цепочку убийств, которая вылилась в этот кошмар.

Лухан еле заставил себя прекратить думать об этом. Сехун прав, самобичеванием никак не поможешь ситуации. Остается только сидеть и ждать.

Когда стена рухнула во второй раз, учитель увидел Чанеля и на него накатила волна необъяснимой паники. Стало очень, очень страшно. В белых глазах директора не отражалось никаких эмоций. Он схватил одну из учениц, грубо поднимая ее и унося с собой. Дети опешили, отходя к дальней стене, а Лухан не мог заставить себя шевельнуться, оставаясь сидеть на месте.

Звуки битвы стихли. В убежище не было слышно происходящего снаружи и все напряженно ждали того, чем всё закончится. Вскоре Чондэ спохватился, убегая в коридор, ведущий в замок. Пришел Минсок, тихо объявляя, что можно возвращаться. Он не обратил внимания на Лухана, который смотрел только перед собой, не в силах расслабиться. Постепенно убежище опустело. Учитель остался абсолютно один.

Видимо, он погрузился в какой-то транс, потому что все звуки вокруг словно стихли. И только когда на плечо опустилась узкая ладонь, Лухан дернулся, поднимая взгляд на измученного Бэкхена.

- Сехун сейчас занят, но как только он освободится, то сразу придет к тебе. Я помогу дойти до комнаты.

Лухан кивнул, поднимаясь. Они шли очень медленно, словно путники, скитающиеся по пустыне не первый и не второй день. Когда Бэкхен был готов уйти, убедившись, что учитель в целости и безопасности, Лухан остановил его.

- Что с Чанелем?

- Зачем тебе?

- Чондэ мне рассказал о том, как этернусы получают силу. Это правда?

- Да, – просто кивнул завуч, заходя в комнату и садясь на стул. Он перевел на Лухана уставший взгляд. – Мы – единственные, кто убивает своих обращенных и выпивает их кровь. Когда ты столкнулся с Ли Мо на свадьбе, он заблокировал твои мысли и Чанель не мог их читать какое-то время. И тогда он сломал твой блок. Помнишь эту боль?

Лухан кивнул. Вряд ли он такое хоть когда-нибудь сможет забыть.

- Убить своего обращенного гораздо больнее. Я убил только двух, чтобы Чанель никогда больше не смог узнать, о чем я думаю, и еле выжил. Этой жертвы мне вполне хватило. Чанель убил около тридцати, может больше, я не знаю. Он очень хотел силу. Он вернулся только сегодня и я думаю, что он прикончил весь наш клан кроме меня и Сехуна. Теперь Чанель легко сломает мой собственный блок и я вряд ли это переживу. Он убил всех напавших на нас ангвисов и семерых членов Совета за несколько минут, не прикасаясь к ним. Теперь Чанель – самый сильный высший из когда-либо существовавших.

Лухан не знал, что сказать и стоит ли вообще говорить что-либо.

- Пару месяцев назад Чанель исчез ненадолго, а когда вернулся, было уже поздно что-то менять. Он научился чувствовать эмоции и управлять ими. Тогда я радовался, что мои мысли все еще только мои, я радовался тому, что он слабее, чем кровь моих обращенных во мне. А сегодня…

Бэкхен замолчал, делая глубокий вдох, а потом тихо продолжил:

- Я тебе завидую черной завистью. Тебе так повезло с Сехуном. Когда мы познакомились, Чанель был бродячим шутом, а я был сыном одного из министров императора династии Чосок. Чанелю уже было несколько сотен лет, но он был таким солнечным, таким ярким и свободным, что я, которого воспитывали в строгости всю жизнь, готовя к должности министра, тут же влюбился в него. Спустя два дня мы сбежали и он обратил меня, не спрашивая, хочу ли я этого. Ради меня он нарушил запрет главы своего клана. Чанелю нельзя было никого обращать. Мы оба понесли жестокое наказание за это. Вскоре Чанель убил своего создателя. Я заранее считал это самоубийством, потому что до Чанеля ни один этернус не смог выжить, уничтожив того, чья кровь течет в нем. Когда Чанель занял место убитого им главы клана, я подумал, что всё наконец хорошо, но он не остановился, пока не убрал всех конкурентов. И тогда, когда он впервые прочел мои мысли, я испугался. Я любил и люблю его, но не позволю никому быть в моей голове. Стоило ему отлучиться, чтобы предстать перед Советом как новый глава клана, я обратил двоих, первых попавшихся под руку людей, и скрыл это от Чанеля. Следующий шанс остаться одному на долгое время мне выпал через пару столетий и я, не раздумывая, выпил всю кровь своих творений до последней капли. Тогда я действительно подумал, что это конец всему. Боль была невыносимая, но когда Чанель вернулся, всё было сделано. Мои мысли оставались для него секретом до сегодняшнего дня. Теперь он сможет сломать чей угодно блок, не важно, насколько сильным тот будет.

- А Сехун… – начал Лухан, но Бэкхен только хохотнул в ответ.

- Он был таким очаровательным мальчиком, когда мы его встретили. Брошенным и одиноким, но очаровательным. Чанель тут же подобрал его, чтобы вырастить как сына. Он часто говорил, что мысли Сехуна слишком чистые даже для ребенка. И я тоже очень полюбил его. Хотя Чанель заставил его обратить одну девушку, Сехун никогда не убивал свое творение. Он очень ценит жизнь, поэтому я тебе завидую. Я бы очень хотел влюбиться в Сехуна.

Лухан почувствовал приятное тепло, разливающееся внутри. Он никогда не сомневался в парне, но даже если бы он узнал сейчас, что Сехун нарушил главный закон высших, Лухан бы не перестал его любить.

- Каждый раз, когда мы, члены клана, смотрим в глаза Чанеля, мы чувствуем боль. Словно нас кто-то выворачивает наизнанку, доставая наши внутренности наружу и сжимая их, а потом запихивает обратно, перемешивая. Глаза отражают состояние этернуса и сегодня Чанель зашел слишком далеко. Его глаза замерзли. Ты бы смог избегать взгляда Сехуна столетиями?

Учитель медленно отрицательно мотнул головой, вспоминая задорные смешинки в теплых карих глазах, которые принимали форму полумесяцев, когда парень улыбался.

- Высшие ненавидят этернусов, считая нас отвратительными, и я с ними не спорю. Я жалею, что не смог обратить больше людей. Тогда бы я мог стать сильнее, пусть даже через боль. Очень долгое время высшие даже не считали нас за своих, отказываясь от самого факта нашего существования. Но знаешь, Совет, эти снобы, очень ценят силу. Им пришлось предложить Чанелю место, потому что он стал слишком опасным для них. А потом Чанель построил школу. У них был договор с Ли Мо: Совет не трогает нас, а гарантией этому выступит то, что в школе будут обучаться будущие главы кланов. Совету пришлось пойти на сделку, но сегодня обе стороны нарушили обещания.

- Ты сказал, что он убил всех ангвисов, – начал Лухан, почувствовав, как тревожно сжалось сердце. Момо, которая уехала только из-за того, что клан призвал ее назад…

- Всех, – сухо бросил Бэкхен, прекрасно понимая, о чем спросил учитель. – Я завидую тебе, но я люблю Чанеля, несмотря ни на что. Поэтому мне пора возвращаться к нему и ждать, когда он проснется.

Завуч, потеряв свою привычную горделивую осанку, вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь, а Лухан не выдержал и разрыдался, сжимаясь в клубочек.

***

Чанель очнулся, чувствуя легкие поглаживания по голове. Бэкхен сидел рядом, грустно смотря ему в глаза впервые за долгое время. Директор уже практически забыл, каково это – просто всматриваться в родное лицо, за столько лет ставшее ближе всех на свете.

- Бэкки, – прохрипел Чанель, поднимая руку и накрывая ей узкую ладонь, которая практически утонула в его собственной. Он полюбил это ощущение обманчивой хрупкости с самого первого их прикосновения.

- Я люблю тебя, – тихо начал завуч. – Но я больше не могу быть с тобой. Чанель, я никогда не боялся Совета и их угроз. Я боялся только тебя, ты знал об этом?

Директор поднял неверящий, растерянный взгляд на Бэкхена, который все-таки не выдержал зрительного контакта и зажмурился.

- Сейчас ты можешь сломать мой блок и убедиться, что это правда. Ты пугаешь меня до ужаса, я больше не выдержу этого. Либо закончи все прямо сейчас, либо дай мне уйти, я приму любой вариант.

Чанель поднес чужую ладонь к губам, нежно прикасаясь к ней и закрывая глаза. Что-то внутри него словно разрывалось на части и директор пытался припомнить, что бы это могло быть, ведь его души уже давным-давно не существует.

- Куда ты пойдешь? – тихо спросил он.

- Куда угодно, – ответил Бэкхен. – Земной шар большой. Возможно, мы когда-нибудь снова встретимся. Я буду на это надеяться.

- Я люблю тебя, – Чанель заставил себя сесть на кровати, кладя руку на затылок парня и привычно массируя кожу. Бэкхен всегда млел от этого и ластился, словно котёнок.

Завуч искренне улыбнулся, целуя Чанеля ласково и нерешительно, как почти тысячелетие назад. Через секунду в комнате осталось только тихое «Спасибо», брошенное напоследок.

Эпилог

Лухан проснулся в отличном настроении, бросая взгляд на голографические зеленые цифры, отражающиеся на стене. До рабочего дня оставалось целых полтора часа. Привычка просыпаться как можно раньше не покинула парня за долгие годы, а вот Сехун, посапывающий под боком, ненавидел вскакивать ни свет ни заря, предпочитая понежиться под теплым одеялом.

Решив смилостивиться над парнем и не будить его, Лухан тихо пробрался в ванную, запирая за собой дверь. Он посмотрел в зеркало и зевнул, после пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы и думая, что пора бы подстричься.

Парень зашел в душевую кабинку, прикасаясь к сенсорному кругу на стене и настраивая воду. Предвкушение сегодняшнего дня заставило его улыбнуться и в то же время пробудило воспоминания. Пусть те события произошли более ста лет назад, каждая деталь была свежа в памяти, отпечатанная там, наверное, навсегда.

Сехун вернулся в комнату спустя несколько часов и пошатнулся, когда Лухан налетел на него, обнимая и прижимая к себе. Слезы сами собой появились на глазах, быстро скатываясь по щекам. Сехун обнял в ответ, замирая и чувствуя, как усталость и сонливость накатывают на него с новой силой.

С тех пор начались тренировки тела и разума. Учитель становился сильнее, поражаясь возможностям этернусов. Особенно ему понравилось то, что можно было не спать несколько дней подряд, занимаясь ночью делами поважнее, и при этом не походить на оживший труп по утрам. Человеческая кровь на вкус вампира была просто восхитительной и Лухан никогда ни в чем себе не отказывал, а Сехун заботливо пополнял небольшой холодильник все новыми пакетиками с алой жидкостью. Еда действительно утратила свой вкус, да и вообще стала ненужной, но Лухан стойко продолжал ходить в столовую трижды в день, выслушивая подколы Минсока.

Учитель выключил воду, становясь в небольшой металлический круг с прорезями в полу. Над его головой был точно такой же круг с такими же прорезями. Благодаря потоку теплого воздуха тело и волосы практически моментально высохли, и Лухан натянул чистую одежду. Сехун всё еще мирно спал, поэтому парень завел будильник и вышел из комнаты, возле двери которой стояло широкое черное кожаное кресло.

За завтраком Минсок похихикал, заметив, что Лухан умудрился надеть футболку задом наперед, и сказал несколько комплиментов по поводу постоянства парня.

- Вроде уже высший, который прожил больше ста лет, а интеллект все на том же уровне, не любишь изменений, да?

Лухан на это только фыркнул, мысленно обещая Минсоку преподнести сегодня что-то новое. В коридоре Лухан наткнулся на Исина, приветливо кивая ему и чувствуя, как его задницу провожают взглядом. Теперь Исин не ученик, а коллега, но от этого факта нежелание Лухана принимать периодически появляющиеся приглашения зайти на чашечку кофе вместе с Сехуном никуда не делось. А может, они и зайдут, кто знает.

- Ты в полной жопе, и ты, и даже ты, – веселился Лухан, обращаясь к классу.

- Извините, учитель, а можно как-то поподробнее про экзамен? – недовольно протянула девушка с небольшими рожками на голове. Ученики уже давно привыкли к манере общения Лухана, но иногда его излишняя искренность не радовала.

На тыльной стороне ладони засветилась небольшая невидимая пластинка и Лухан, сказав домашнее задание, быстро смылся из класса, вбегая в муляжное отреставрированное здание школы и чувствуя, что Сехун уже в своем втором кабинете. Приятный запах человеческой крови доносился с первого этажа.

Учитель замедлил шаг, придавая лицу серьезное выражение, и вышел в холл. Чондэ кивнул, подхватывая чужой багаж и исчезая на улице.

- Меня зовут Лухан, я завуч школы.

- Ким Чунмен, – молодой парень тут же низко поклонился.

- Мистер О уже ждет Вас, чтобы подписать контракт, – Лухан еле сдерживался, чтобы не заржать, глядя на светящееся гордостью и желанием понравиться начальству лицо Чунмена.

Учитель открыл перед парнем дверь, пропуская его в отлично обставленный кабинет. За широким столом сидел Сехун в строгом сером костюме. На лице директора было выражение отстраненности и легкого снисхождения, что однозначно произвело на пришедшего впечатление.

- Вы готовы приступить к обязанностям? – холодно спросил мистер О.

- Да, конечно, – закивал головой Чунмен, ставя необходимые подписи.

- Какими языками вы владеете кроме английского в совершенстве? Ваш предшественник весьма неудачно соврал про познания в немецком.

Лухан незаметно для Чунмена показал директору язык, но тот никак не отреагировал, и только уголок губ насмешливо дернулся.

***

- Хочу представить вам нашего нового учителя английского, – весь педагогический коллектив собрался в столовой. Чунмен вскочил, отвешивая поклоны.

Лухан заметил, как лицо Исина озарила шкодливая улыбка, Минсок насмешливо приподнял бровь, Чонин дружелюбно улыбнулся, а Кенсу никак не отреагировал, но на его лице появилось предупреждающее выражение. Лухан надеялся, что Чунмен не удержится и снова доведет физрука до бешенства. Ведь эльфы – они такие миленькие в человеческих фильмах.

- Интересно, он будет лажать так же, как ты? – размышлял вслух Сехун, когда они оказались вечером в своей комнате.

- Эй! Я неповторимый! – возмутился Лухан.

- О да, прости. Я думаю, что ему очень далеко до тебя, – парень рассмеялся, когда Лухан повалил его на кровать.

- Я – твой единственный человек, – серьезно сказал учитель, глядя Сехуну в глаза.

Парень усмехнулся, меняя их местами и оказываясь сверху.

- Да, и даже не мечтай, что это изменится в ближайшую тысячу лет, – Сехун прикоснулся к любимым губам, сминая их в нежном поцелуе.
______________________________________________
* Я должен отыскать своего секретаря. До свидания.