Эдвард Каллен POV. Я прислонился к стене и посмотрел в окно

Я прислонился к стене и посмотрел в окно. То, почему я до сих пор оставался в школе, было выше моего понимания. Почему бы мне просто не пропустить и не покинуть эту адскую бездну, ведь я всё равно не собирался идти на урок? Но, конечно, я не мог просто взять и уйти. Что-то в моей голове продолжало сдерживать меня, и у меня было ощущение, что это что-то было связано со Свон.

— Чёрт, тебя не было здесь целую вечность.

Мои собственные грёбаные слова возвращались и преследовали меня. И я не знал, что раздражало меня больше, то, что я спросил её, где она была, или то, что вообще заметил её отсутствие.

— Что? Меня не было? Ты уверен?

Вспомнив это, я мрачно ухмыльнулся. Невозможно предсказать её реакцию на то, что я говорил или делал. Блядь, это злило меня ужасно. Было бы намного проще, если бы она была немного более постоянной, и не меняла свой характер всё грёбаное время. Было похоже на то, как будто она страдала раздвоением личности, или ещё какое дерьмо.

Элис вела себя как телохранитель Свон и не дала мне даже спросить. Какие, чёрт возьми, у неё проблемы? Я был там, пытался быть хорошим и спросил Свон, где, чёрт возьми, она была, а люди всё ещё принимали меня за дерьмо. Им не угодишь.

Услышав неровный приближающийся звук, я бросил взгляд через плечо.

Вспомни о дьяволе, и он появится.

Свон только что завернула за угол и шла в обратном от меня направлении. На мой взгляд, это выглядело так, как будто сегодня ей было сложнее справляться с костылями, чем в понедельник. Я задавался вопросом, оставалась ли она дома из-за своей ноги, или потому, что была слишком слаба, чтобы столкнуться лицом к лицу с насмешками и издевательством.

Я нахмурился, когда понял, что она должна быть в классе, и не пропускать уроки так, как это делал я. Что она делала, гуляя по коридорам?

Она не появлялась в течение нескольких дней, и когда, наконец, она это сделала, она даже не пошла в чёртов класс. Какого чёрта? Что она тогда делает здесь, если не собирается идти на урок? Я оттолкнулся от стены и пошёл за ней, всё ещё скрестив руки на моей груди.

— Блядь, я не понимаю это, – объявил я. Видимо она не слышала, как я подошёл, потому что немного вздрогнула и остановилась на середине шага. – Тебя не было в школе в течение нескольких дней, и когда ты, наконец, вернулась... ебать, ты даже не собираешься идти в класс. Какого чёрта ты здесь делаешь?

Она медленно повернулась ко мне, и лицо у неё было странно пустое, когда она посмотрела на меня. Но было ясно, что всё это маска. Её большие карие глаза выдавали её. Не думаю, что она знала, как много говорил один только её взгляд.

— Для кого-то, кто говорит, что ему наплевать, уверена, ты задаёшь слишком много вопросов, – ответила она спокойно.

Она была права, не так ли? Ебать.

— Ну, прости меня за то, что я обратил внимание, что ты, блядь, ведешь себя бессмысленно, – огрызнулся я с отчаянием, и она немного нахмурилась.

— О, это я веду себя бессмысленно? И это говорит мне парень, который пристал к девушке с расспросами, и утверждает, что ему наплевать! – ответила она сердито. Я сузил глаза и впился в неё взглядом. Грёбаная Гусыня, за кого она себя принимала?

— Мне действительно плевать, – возразил я гневно. – Я просто говорю, что ты ведёшь себя глупо.

— Я веду себя глупо? – отозвалась она эхом, и я твёрдо кивнул. – Ты просто сумасшедший.

— Рыбак рыбака видит издалека! – сказал я нараспев, прежде чем успел себя остановить. Как только слова были сказаны, я хотел обрубить себе грёбаный язык.

Что, чёрт возьми, я только что сказал?

От моих слов её глаза расширились, но ни от удивления или гнева, а от того, что это её развлекло. Их неё вырвался фыркающий звук, и, не выпуская костыль, она быстро прикрыла рот рукой. Было видно, что ей чертовски смешно, и это взбесило меня ещё больше.

— Да пошла ты! – огрызнулся я.

Она уставилась на меня с удивлением, и не знаю, было это из-за меня или она о чём-то думала. Миллионы эмоций промелькнули в её глазах, и фыркающий звук вырвался из неё снова. Она опять поднесла руку ко рту, выровняла себя на костылях, затем наклонилась и...

Ебать... рассмеялась.

Она смеялась надо мной. Бля, смеялась. Как она смела так смеяться надо мной? И что, чёрт возьми, я должен делать с этим?

Я попытался впиться в неё взглядом и донести своё раздражение, но было что-то такое в её смехе, что было невозможно на самом деле на неё злиться. Было что-то такое в её смехе, что мне захотелось смеяться вместе с ней.

Что, конечно, разозлило меня ещё больше.

Я чувствовал себя немного озадаченным, наблюдая, как она трясётся от смеха. Я не знал точно, как, по моему мнению, должен был звучать её смех, но это было точно не так. Звук фыркающей свиньи имел бы для меня больше смысла, чем это... это... что, чёрт возьми, это было?

Из ближайшей уборной вышла Таня и, заметив нас, зло улыбнулась. Не колеблясь, она направилась прямо к нам. Я не обращал на неё внимания. Вместо этого я продолжал пялиться на Свон, позволяя ей смеяться, и когда, наконец, она успокоилась, я, блядь, сказал первое, что пришло мне на ум.

— Ты грёбаная сумасшедшая, – сказал я выделяя каждое слово.

Ведь, в конце концов, сумасшествие – это относительное понятие.

— О, но мы и так все знаем это, – ответила Таня с самоуверенной улыбкой. Она посмотрела на меня, как я понял, обольстительным взглядом, и я сжался внутри. Её лицо немного вытянулось, когда она поняла, что я не собирался играть в её грёбаную игру, и подойдя к Свон она с раздражением поджала губы.

Вы знаете, что чувствуют животные, когда приближается буря? Ну, так же и я ощутил, как на меня нахлынуло грёбаное чувство страха, когда увидел, как Таня приблизилась к Свон.

Позиция Свон изменилась, как будто она тоже это почувствовала. Похоже, она к чему-то приготовилась. Я увидел, как проходя мимо, Таня врезалась в Свон.

Мы предвидели это.

Но мы и представить не могли, что Таня сделает дальше, после того как толкнёт Свон. Таня ногой ударила в заднюю часть колена, и глаза Свон расширились от шока и паники, когда она почувствовала, как подкосились её ноги. Мои глаза тоже расширились, так я наблюдал то, что неизбежно должно было случиться.

Я не мог предотвратить это, даже если бы захотел. Всё произошло слишком быстро, хотя, когда я смотрел на это, мне казалось, что всё происходило в замедленной съёмке.

Мой разум отмечал каждую мелочь. Он видел паническое выражение на лице Свон, когда она поняла, что происходит. На долю секунды она встретила мой взгляд, и я почти физически ощутил страх в её глазах. Её паника и ужас усилились, когда она поняла, что всё ещё держалась за свои костыли, и что у неё совсем нет времени, избавиться от них и смягчить падение.

Когда её тело коснулось пола я услышал мягкий, но неестественно пронзительный звук.

Потом наступила тишина.

Чертовски страшная тишина.

Смотря на неподвижное тело Свон я слышал, как в моих ушах бешено колотилось грёбаное сердце. Дерьмо. Она даже не пикнула. Я не был уверен, дышала ли она вообще. Или жива. Дерьмо. А если Таня убила её?

Я уставился на Таню, которая также смотрела на Свон. По крайней мере, у неё хватило порядочности переживать об этом. Но, вероятно, это было потому, что она боялась наказания, которое будет ей за это дерьмо. Это не было похоже на несчастный случай, вину за который, впрочем, мои друзья и семья хотели полностью возложить на меня; здесь всё было целенаправленно. Таня толкнула ногой искалеченную девушку неслучайно.

Ебать, что всё это значит?

— Что, чёрт возьми, ты только что сделала? – я зарычал на неё, и она посмотрела на меня испуганными глазами.

Да, чёрт, она была хорошо напугана. Чертовски напугана.

— Я… я… она просто притворяется, – заикаясь, она коснулась ноги Свон заострённым носком своих туфель на шпильке. Поняв, что Свон не отвечает, быстро отдёрнула ногу. – Я имею в виду… она шла прямо на меня; ты видел это. Это не моя вина. Она шла прямо на меня. Ты видел это! Она словно магнит притягивает к себе несчастные случаи. Это точно так же, когда она выпрыгнула перед твоей машиной… также она выскочила передо мной. Я просто не успела остановиться!

Я не мог поверить, что слушал этот бред. Тревожный рычащий звук вырвался из моего горла, и я слегка обнажил зубы, заставляя себя выглядеть как грёбаное рычащее животное. Она сделала шаг назад и стала ещё более напуганной.

— Чёрт, она сама виновата! Ты видел это! – ныла она, и я медленно покачал головой. Она сделала ещё один шаг назад, затем развернулась и побежала так быстро, как только могла на своих высоченных каблуках. Я остался один, совсем не понимая, что мне делать дальше.

Ебать.

Я опустил взгляд на Свон, которая всё ещё не двигалась. Присев рядом с ней и пытаясь добиться от неё ответа, я мягко коснулся её руки.. Последнее, что мне нужно прямо сейчас, именно то дерьмо, что она даже не отвечала.

— Эй, Свон... хватит прикалываться… эта сука ушла, ты можешь уже очнуться, давай... – сказал я ей шутя, и слегка потряс. Я едва мог разглядеть её лицо за вуалью волос, и когда я встряхнул её, она даже не вздрогнула. Блядь, из-за этого я чертовски начинал нервничать.

— Чёрт, Свон, давай, ты посмеялась, хватит уже, – огрызнулся я. – Пытаешься добиться внимания? – но даже этим я не добился от неё ответа.

Я нервно усмехнулся, перестал трясти её, и вместо этого попытался действовать более мягко. Я коснулся её руки так, как будто хотел передать ей своё тепло, как будто это могло помочь. С каждой прошедшей секундой, когда она не отвечала, я становился все более обеспокоенным.

Я опустил взгляд на свои руки, которые всё ещё касались Свон, и мои глаза расширились в шоке.

Кровь, ебать, она была повсюду...

Мои руки были в крови, потому что она была вся в крови. Моё дыхание участилось, и я зажмурился. Этого не было. Это был другой кошмар, мне просто нужно прийти в себя, потому что, ебать, это не то, что происходит на самом деле.

Моё сердце пыталось выскочить из груди, и я чувствовал себя потерянным. Блядь.

Я медленно открыл глаза. Я всё ещё находился в пустом коридоре и смотрел на лежащую без чувств девушку передо мной.

Крови не было.

Я вздохнул с облегчением, но беспокойство не проходило. Крови может и не было, но она всё ещё была без сознания. Это была моя вина. Если бы я не остановил её в коридоре, и не пристал бы к ней с расспросами, она не лежала бы здесь сейчас.

Почему она до сих пор не очнулась? Что могло случиться, ведь она просто упала? Люди спотыкаются и падают каждый день, но они не теряют из-за этого сознания. Так что же, чёрт возьми, с ней такое?

Я хотел чертовски разозлиться на неё за то, что мне снова приходилось проходить через это дерьмо, но посмотрев на неё, я не увидел смешную Гусыню, которая была пустым местом. Я увидел сломленную девушку. И это я её сломал.

Я нахмурился и погладил её волосы. Они были более шелковистыми, чем казалось на самом деле.

— Изабелла... давай... только не умирай, пожалуйста... Изабелла... давай... – умолял я тихо. – Это больше не смешно... – неудивительно, но она не двигалась, не вздрогнула и не издала никакого звука. Она была столь же тихой как... ебать, как смерть. Блядь. – Блядь... блядь... блядь... блядь... блядь...

Я замер, увидев, как слегка приподнялась её спина, когда она сделала глубокий вдох, и через её волосы я смог увидеть, как затрепетали и открылись её глаза.

— Чёрт, Изабелла, ты в порядке? Дерьмо, ебать, – с отчаянием сказал я, продолжая одной рукой поглаживать её руку, а другой, пытался убрать волосы, которые скрывали её лицо. Она до сих пор ничего не говорила и не двигалась. Она просто смотрела на меня. – Изабелла, давай, это не смешно. Поговори со мной, чёрт... – она закашлялась, и я резко вздохнул с облегчением. – Ты чёртова сумасшедшая, ты знаешь это? – я пытался быть грубым, но мой голос звучал неуверенно.

— Прости, – сказала она слабым и хриплым голосом. Я вздрогнул от этого звука, что-то странным образом скрутилось во мне от этого.

— Блядь, ты не должна была падать, – согласился я. – Какого чёрта ты надумала упасть в обморок?

Я даже не думал, что говорил. Слова выходили по собственной воле, и я не знаю, какого чёрта я ей говорил. Черт, я даже не знал, о чём я думал. Единственная мысль, которая была в моей голове: Спасибо грёбаному Богу, она жива.

— Ч-что? – казалось, она была в замешательстве, и я думаю, этого следовало ожидать.

— Блядь, ты была без сознания почти час... – я взглянул на часы, которые мои родители подарили мне на прошлое Рождество, и закатил глаза. – Ну, может две минуты. Не имеет значения.

Ебать, какая разница, в любом случае? Чёрт, она была без сознания, но теперь очнулась. Время не имело никакого значения, и это по-прежнему внушало чёртово беспокойство.

Я посмотрел на неё и встретился с ней взглядом. Её карие глаза выражали больше, чем должны выражать глаза любого подростка. Моя мама сказала бы, что у неё старая душа, потому что её глаза были чертовски выразительны. Она могла смотреть сквозь меня. Я был чертовски уверен в этом, потому что это чувствовал. Она видела то, что чёрт возьми, не должен был видеть никто. Не говоря уже о ней.

— Таня? – прохрипела она, и было очевидно, что одно единственное слово далось ей с трудом. Грёбаная Таня.

— Она убежала, как перепуганная маленькая сучка, как только поняла, что ты потеряла сознание, - сказал я с усмешкой. - Как думаешь, ты сможешь встать? Я могу помочь тебе... - я протянул руку, и ожидал, что она возьмёт её, но она даже не пыталась сдвинуться. Она просто лежала, и смотрела на меня. Ведь теперь она должна была что-то делать, правильно? Что, чёрт возьми, могло случиться с ней, если она не могла даже пошевелиться? Дерьмо. Может, падение парализовало её, или ещё что-нибудь. Но ведь так не может быть, верно? Она просто упала. Ничего особенного. – Давай, Свон, это больше не смешно... попытайся встать... – я снова погладил её по голове, и она слегка нахмурилась. – Пожалуйста, – просьба вырвалась из меня абсолютно самостоятельно.

— Боль... так много боли, – что-то защемило у меня от звука её срывающегося голоса. Это не было похоже на Свон. Свон не должна быть такой побеждённой. Она не должна быть сломленной. Она должна спорить и раздражать меня. Она должна быть пустым местом. Она не должна для меня ничего значить. Она должна быть никем для меня. Только тем, кто постоянно раздражает меня.

В этот момент что-то изменилось.

Когда она лежала там, на полу, и смотрела на меня своими карими глазами, я вдруг понял, что она не пустое место. Кто-то настолько сломленный не может им быть. Эта мысль была чертовски тревожная, и это было то, в чём я никогда не признаюсь вслух.

— О, ебать, – сказал я, и схватил её за руки, пытаясь помочь. Мне нужно было отвезти её в больницу, или сделать что-то ещё. Блядь, ей было чертовски плохо, и всё, что я мог сделать, это отвезти её туда, чтобы ей там оказали помощь. Я не был обязан делать это, но просто оставить её я тоже не мог.

— БЛЯДЬ, КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ДЕЛАЕШЬ С НЕЙ?

Я замер от этого звука и очень медленно повернул голову к Эмметту. Он подошёл к нам, схватил меня за руки и толкнул на рядом стоящие шкафчики. Он чуть не выбил из меня воздух, настолько сильным был удар. Я раздражённо посмотрел на него, и только собрался защищаться – словами, а не кулаками – когда он толкнул меня снова. На этот раз он действительно выбил из меня весь воздух.

Он кивнул, как будто хваля себя за хорошо выполненную работу, и затем присел рядом с Изабеллой.

— Чёрт, Изабелла, ты в порядке? Что он сделал? Ты можешь говорить? Ты умерла? – он нервно усмехнулся, и мне захотелось ударить его в грёбаное лицо.

— Блядь, она не мертва. Почему бы тебе не позвонить папе или сделать что-то ещё, пока я помогу ей добраться до грёбаной машины! – отрезал я, и он скептически посмотрел на меня.

— Ты собираешься помочь ей? Да, конечно, – он фыркнул и схватил её за руку. Я закипел от гнева, когда увидел, как она вздрогнула от этого прикосновения. Бля, он что дебил? Он что не видит, что ей чертовски больно? Ты делаешь ей ещё больнее, идиот.

Я грубо схватил Эмметта за плечо и потянул его назад.

— Не надо. Блядь. Дотрагиваться. До неё, – прошипел я сквозь зубы.

— И как я могу помочь, если даже не могу коснуться её? – прошипел Эмметт в ответ, и когда я сузил на него глаза, впился в меня взглядом.

— Просто позвони папе и скажи ему, что мы уже едем, – я нетерпеливо вздохнул. Ебать, я был готов пнуть его грёбаную задницу. И меня ни волновало, что это было не время и не место для этого. Свон нужно срочно отвезти в больницу, и вопросы Эмметта никак не помогут. Я смотрел на него, и к счастью для него, он уступил и сделал так, как я ему сказал. Он вытащил свой телефон и нажал на несколько кнопок.

Я присел рядом со Свон, и она посмотрела на меня с такой грустью и болью в глазах. Увидев это, я немного нахмурился. Мне не нравилась такая Свон. Мне нравилось, когда она была сильной.

Подождите... что?

Мне вообще не нравилась Свон.

Какой бы она не была.

— Хорошо, ты должна сказать мне, что я могу сделать, ладно? – сказал я ей тихо.

— Просто... помоги мне... подняться... – сказала она слабым голосом. Я посмотрел на неё и неловко почесал шею. У меня было ощущение, что я не смогу помочь ей, не причинив боли.

— Ты хочешь... ты хочешь, чёрт, чтобы я перенёс тебя или ещё какое дерьмо? – спросил я неловко. Я едва разглядел слабое движение её головы, что, вероятно, нужно было понимать как отрицательный ответ. Да, так я всё и понял, подумал я саркастически. – Ну, ты не очень-то помогла мне? – я не мог сдержать смешок. Глубоко вздохнув, я мягко, но уверенно, взял её за руки и помог ей подняться.

Помогая ей встать на ноги, я внимательно за ней наблюдал. Видимо, у неё кружилась голова и, пытаясь прийти в себя, она прильнула ко мне. Её волосы попали мне в лицо, и я был охвачен сладким запахом грёбаной клубники. Я обнял её за талию и держал, чтобы она могла твёрдо стоять на ногах.

Разговаривая с папой по телефону, Эмметт всё время продолжал смотреть на нас, как будто он думал, что я убью её или что-то в этом роде. Поговорив и спрятав телефон, он посмотрел на Свон, полностью игнорируя моё присутствие.

— Я могу отнести тебя к машине. Ты выглядишь сейчас не очень хорошо, и мы доберёмся быстрее, если я отнесу тебя туда, – сказал он ей, и почему-то меня это ужасно разозлило.

Почему он пытался защитить её? Если он собирался быть её новым телохранителем, таким как Элис, то он должен был быть рядом с ней, прежде чем Таня смогла причинить ей боль. Он не может действовать как её телохранитель только тогда, когда считает нужным. Я помогал ей, потому что, блядь, я был там, когда это произошло, и пусть я буду проклят, если позволю ему поставить это себе в заслугу. От этой мысли, мои руки ещё крепче сжались на её талии.

Свон кивнула, и от этого движения, казалось, снова закружилась её голова, потому что она тут же пошатнулась. Я неохотно отпустил её, когда Эмметт взял её на руки и поднял.

— Ебать, всё, чем ты можешь помочь, так это взять костыли, – он едва не плюнул на меня.

Эмметт играл на моих грёбаных нервах, которые итак были на пределе, и если он не заткнётся, я собирался пнуть его грёбаную задницу. Я поднял костыли с пола и последовал за ними. Я не спускал своих глаз со спины Эмметта, и был готов вмешаться, если этот ублюдок сделает что-то, что вызовет у неё боль. Но конечно, он этого не сделал. Он отнёс её к машине без единого звука с её стороны.

Хорошо для него, подумал я саркастически. Эмметт экономит грёбаный день.

Я открыл дверь машины, бросил костыли и влез на заднее сиденье.

— И куда, чёрт возьми, ты собрался ехать? – спросил меня Эмметт, и я закатил глаза.

— У меня такое чувство, что папа, возможно, захочет узнать что случилось, и только я, бля, тот, кто сможет ему рассказать. У меня такое чувство, что Свон ни черта не сможет рассказать, – сказал я спокойным тоном, хотя внутри был совсем не спокоен.

— Да? Тогда почему у меня такое чувство, что единственная причина, по которой ты хочешь ехать, чтобы убедиться, что она тебя не подставит! – ответил Эмметт и уставился на меня так, как будто защищал своего детёныша от нападения какого-то хищника. То есть я был хищником, а Свон его детенышем.

Если бы он только знал, о чём, чёрт возьми, он говорил.

— Потому что она не будет, – ответил я уверенно и захлопнул за собой дверь. Эмметт вздохнул, пристегнул Свон, и я отвернулся. Я пытался казаться равнодушным, как будто меня совсем не волновало, что он относился к ней с такой заботой.

— Что бы он ни делал, не бойся рассказать это моему отцу, ладно? Тебе не нужно защищать его задницу, – сказал он ей тихо, и ему чертовски повезло, что я сидел на заднем сиденье, потому что за эти слова мне ужасно захотелось ударить его. Ебать, это было не моей вине.

— Он защищал мою, – прошептала она слишком тихо, чтобы услышать, и я видел, как Эмметт нахмурился.

— Изабелла? Белла? Ты в порядке? Белла? – спросил он и слегка потряс её. Отчаянье в его голосе скрутило что-то, что и так давно уже было скручено в моём животе.

— Чёрт, что случилось? – спросил я и наклонился вперёд на своём месте.

— Она без сознания, вот, что случилось, – ответил он почти истеричным тоном. – Какого чёрта ты сделал с ней?

— Я ничего не делал, но чёрт, сейчас это не важно! Садись уже в машину! – заорал я.

Он раздражённо фыркнул, быстро обошёл вокруг машины, сел на место водителя и хлопнул дверью. Дорога в больницу не заняла много времени, так как Эмметт не проявлял уважения к ограничению скорости. Отец вместе с медсестрой ждали нас на автостоянке. Мы вышли из машины, Эмметт взял Свон на руки и закрыл дверь ногой.

— Что произошло? – спросил папа, и его глаза тут же остановились на мне.

— На этот раз это не моя грёбаная вина, – сказал я защищаясь.

— Почему мне так трудно в это поверить? – ответил он нахмурившись. Я прикусил язык, пытаясь не позволить выскользнуть какому-нибудь грубому слову, и вместо этого последовал за ними в больницу.

Свон доставили в комнату осмотра, и ни Эмметту, ни мне, не разрешили туда зайти. Пока они делали то, что нужно, мы должны были ждать в приёмной. Я ссутулился на своём стуле, и с беспокойством постукивал ногой по полу, ожидая, когда папа или кто-то другой придёт и расскажет, как её дела.

— Какого хрена ты вообще здесь делаешь? Не похоже, что тебя это волнует, – фыркнул Эмметт, который сидел рядом со мной.

— Я ничего не делал! – утверждал я, и он усмехнулся.

— Да, конечно, я уверен, что она просто упала и потеряла сознание сама по себе, – сказал он с сарказмом.

— Она не просто упала, Таня толкнула её. Понятно? – отрезал я и выстрелил в него взглядом.

На мгновение он встретил мой пристальный взгляд, и затем невесело и грозно расхохотался.

— Таня толкнула её? Ты слышишь себя? Таня, может и сука, но подожди! Её даже не было там! – он продолжал смеяться и я нахмурился

— Это потому, что она убежала, как маленькая сучка, с хвостом между ног, – ответил я сквозь зубы.

— Держу пари, что хвост у неё между ног был, вот только уверен, что он не её, – издевался он, и я ударил его руку кулаком. Он посмотрел на меня раздражённым взглядом, но не ударил в ответ. – Грёбаный идиот, – пробормотал он.

— Рыбак рыбака видит издалека, – ответил я, и фырканье, которое последовало за этим, почти застряло в моём горле. Эти слова заставили меня переиграть в моей голове всю недавнюю сцену заново и, пытаясь избавиться от этого, я закрыл глаза.

Смех Свон звучал в моих ушах... и я был совсем не уверен, что мне это не нравилось.

Её смех был чертовски бодрящий. Она смеялась так, что заставляла вас думать, что всё будет хорошо. Её смех был лёгким, беззаботным и чертовски... чистым. Она не смеялась как все эти поддельные суки в школе, которые смеялись только тогда, когда им нужно было что-то доказать. По тому, как смеялась Свон было видно, что ей на самом деле смешно. Её не волновало, смеялся ли кто-то вместе с ней, потому что она смеялась для себя. Не для кого-то.

Но почему она смеялась так после того, что произошло? В этом не было никакого грёбаного смысла. У неё не было чёртовых причин смеяться, особенно не из-за того, что я сказал. Тем не менее, она это сделала.

Папа вошёл в приёмную, сначала посмотрел на меня, а затем повернулся к Эмметту.

— Её отец ещё не приехал? – спросил он. Эмметт покачал головой.

— Мы его не видели. Уверен, он скоро приедет, – ответил Эмметт. – Так... как она? – неуверенно спросил он. Папа быстро перевёл свой взгляд с него на меня, затем снова посмотрел на Эмметта и ответил.

— Она находится в полубессознательном состоянии, и я думаю, что именно нагрузка на её ногу заставила её упасть в обморок, – он вздохнул, повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты подождал меня в моём кабинете, Эдвард. У меня такое ощущение, что её отец захочет поговорить с тобой, когда появится здесь.

— Я ничего не делал! – сказал я раздражённо. – Это была Таня!

По взгляду отца я ясно понял, что он не поверит ни одному из моих объяснений, независимо от того, насколько верны они были. Он собирался верить только в то, во что хотел.

— Мой кабинет, сейчас, – это было всё, что он сказал, и я нехотя встал со своего стула. – Эмметт, ты можешь ехать домой и рассказать матери, что случилось. Эдвард останется со мной, пока не закончится моя смена.

Эмметт кивнул и ушёл, а я был вынужден последовать за отцом в его кабинет. Папа закрыл за нами дверь и жестом предложил мне сесть, после того, как обошёл свой стол и сел в своё кресло. Сложив руки на столе, он наклонился вперёд.

— Ты расскажешь мне что произошло? – спросил он голосом врача, и я вздохнул.

— Я разговаривал со Свон, когда появилась эта сука Таня и толкнула её. Свон упала, потеряла сознание, и Таня, увидев это, убежала. Конец истории, – я вздохнул, молча удивляясь, зачем, ебать, я оправдываюсь. Так или иначе, он не поверит мне. Он немного наклонил голову набок, и прежде чем ответить, изучал меня, как мне показалось, целую вечность.

— Это сделал не ты? – попросил он разъяснить, и я покачал головой.

— Нет, сэр, это сделал не я, – ответил я спокойно.

Он глубоко вздохнул, открыл папку, которая лежала на его столе, и начал просматривать её.

— О чём вы говорили? – спросил он, несмотря на меня.

— Ни о чём... – ответил я медленно. Он посмотрел на меня и приподнял бровь.

— Мне нужно спросить ещё раз? – спросил он терпеливо. Я вздохнул и закатил глаза.

— Хорошо! – рявкнул я. – Я спросил её, почему, чёрт возьми, она гуляет по коридорам во время урока. Я спросил её, почему, чёрт возьми, она вообще вернулась в школу, если не собиралась идти на урок. Доволен?

Его терпеливое выражение тут же изменилось на раздражение и гнев.

— Нет, я не доволен, – ответил он раздражённо. – Я просил, чтобы ты оставил бедную девочку в покое. Я не понимаю, почему это так тяжело для тебя. Ты не помогаешь ей, ведя себя по-свински, – он глубоко вздохнул и откинулся на кресле. – Ты счастлив, Эдвард? Тебе нравится причинять ей боль? Она испытала достаточно, и последнее, что ей сейчас нужно, чтобы ты усложнял ей жизнь только потому, что думаешь, будто она виновата в том, что разбила твою машину.

— Я НЕ ОБВИНЯЮ ЕЁ! – завопил я, вскочил и яростно отбросил свой стул назад.

Он вздрогнул от неожиданности, но клянусь, я увидел, как в лёгкой улыбке дёрнулись его губы, прежде чем он опомнился и посмотрел на меня сурово.

— Конечно же, нет, – ответил он спокойно. – Тогда почему для тебя так трудно оставить её в покое?

Я открыл рот, чтобы перед тем, как ответить, вывалить на него какие-нибудь ругательства. Но ни грубых слов, ни чёртова ответа не вышло. Ебать, у меня просто не было грёбаного ответа, и он это понимал. Он усмехнулся сам себе, и закрыл папку на столе.

— Мне нужно пойти и проверить девочку, а ты останешься здесь, пока я не вернусь, хорошо? – сказал он и я даже не потрудился отвечать, так как не было никакого смысла с ним спорить. В любом случае, если я останусь, я быстрее получу более новую информацию о ней.

Удивляясь самому себе, я покачал головой, пытаясь понять, что прямо сейчас происходит в моей голове. Почему мне небезразлично, как она сейчас? Я привёз её в больницу. О ней заботятся. Конец истории. Но, тем не менее, я хотел знать, что, чёрт возьми, с ней не так.

Если я раньше был неконтролируемым, то это было ничто по сравнению с тем, что я делал сейчас.

Может, я просто хотел убедиться, что она не выкинет такой же трюк, как в прошлый раз? Я нахмурился от собственных мыслей и вздохнул.

Не похоже, что именно это было причиной, почему я был не против остаться. Я не боялся её лжи о том, что произошло. Она не собиралась крысятничать на меня за то, что я не делал. Откуда я это знал, я был не уверен, просто знал, что она не будет этого делать. Назовите это интуицией, или как вам угодно.

Я снова сел в кресло и моя нога тут же начала беспокойно отстукивать свой ритм. Я был чертовски взволнован и действительно с нетерпением ждал снова встречи с шефом Своном. За последние пару недель у меня было столько встреч с ним, что хватит на всю жизнь.

Я посмотрел на часы над дверью, желая, чтобы время шло быстрее. Смотря на них очень долго, я почти вошёл в какой-то странный транс, и от неожиданности подскочил, когда в моём кармане вдруг загудел телефон.

Пытаясь собраться, я несколько раз моргнул и вытащил телефон. Я чуть не охнул, когда увидел мигающее имя Элис на экране.

— Что ты хочешь, Элис? – спросил я, не приветствуя её.

— Чёрт возьми, что ты сделал? – она громко кричала, и чтобы не оглохнуть, мне пришлось держать телефон подальше от уха. Я открыл рот, чтобы ответить, но она мне не дала. – Джаспер сказал мне, что видел, как ты и Эмметт вынесли бесчувственную Изабеллу и увезли её на машине Эмметта, и только что я слышала как Лорен и Таня разговаривали об этом в очереди в столовой. Таня сказала, что видела, как ты ударил Изабеллу! Она сказала, что ты довёл её до того, что она потеряла сознание! Какого чёрта ты это делаешь, Эдвард? – её голос был смесью боли, гнева и печали. Её голос звучал так, как будто она была на грани слёз от отчаяния и разочарования, и то, что она была расстроена этой ситуацией, ясно сквозило в её тоне.

— Я ничего не делал, – ответил я тихо. Мне не хотелось объяснять, казалось, в пятидесятый раз, как всё было на самом деле. Я ничего не сделал, и это было большой чёртовой проблемой. Я должен был оставить Таню без сознания, за то, что она сделала с Изабел... Свон.

— Так что же произошло? – спросила она недоверчиво. Ну не хотел я объяснять это снова. Я так устал от этого дерьма.

— Это вообще имеет значение? – огрызнулся я, чувствуя её разочарование. – Ебать, она потеряла сознание, и мы с Эмметтом отвезли её в больницу. Эмметт пошёл домой, а я застрял здесь. Конец грёбаной истории.

— Эдвард, я тебе обещаю, если ты сделал хоть что-нибудь, чтобы специально причинить ей боль... я серьёзно собираюсь пересмотреть нашу дружбу, – сказала она серьёзно.

— Спасибо, Элис, это было именно то, что мне сейчас нужно услышать, – сказал я саркастически, и отключился от неё. Я встал со стула, совсем выключил телефон и засунул его обратно в карман. Нервно проведя рукой по волосам, я начал ходить по кабинету.

Элис всегда поддерживала меня, но после того, что она мне сказала... Если она готова была отказаться от нашей дружбы из-за каких-то слухов, то очевидно, она не стоила моего времени. Видимо, она вообще не знала меня. Никто из них не знал.

Я подошёл к окну. На меня смотрел мрачный Форкс. Тёмные облака в небе словно издевались надо мной, и заставляли меня чувствовать себя ещё хуже.

Я оглянулся вокруг, и мой взгляд прошёлся по кабинету. Я увидел папку, которую совсем недавно просматривал мой отец, и так как мне было скучно, я сделал шаг вперёд и взял её в руки. Думаю, я не должен был удивляться, когда увидел написанное на ней имя.

Изабелла Мари Свон.

Так её второе имя Мари? По моему, оно ей совсем не подходит.

Я даже не думал, когда начал листать папку. На большинстве документов я сразу же узнал почерк своего отца.

"... явно проявляет суицидальные наклонности. Хотя, на данном этапе, если оказать ей психиатрическую помощь от этого будет больше вреда, чем пользы..."

"...по моему профессиональному мнению, я сомневаюсь, что шрамы от нанесённых ран самой себе. Они слишком глубоки, и было бы очень неудобно, даже практически невозможно сделать такие надрезы самостоятельно..."

"...записи Дуайера в лучшем случае запутаны. Я не имею чёткого представления о том, что на самом деле произошло, и как он лечил её..."

Я знал, что не должен был это делать. Возможно, я даже совершил преступление, просматривая эту папку, но ничего не мог с собой поделать. Я был адски смущён, и я хотел ответов... но вместо этого, чем больше читал, тем больше запутывался.

Запутывался и... разочаровывался. Не было в этой жизни ничего, что расстраивало бы меня больше, чем когда я натыкался на что-то такое, что не мог понять. Вот так. Ничего в больничной карте Свон не имело для меня смысла. Я не понимал ничего из этого. Кроме одного слова, которое появлялось почти на всех страницах.

Суицид.

Снова, снова и снова, как будто отец получал по доллару каждый раз, когда писал это.

Свон была склонна к суициду.

Это я понял.

Но я всё равно не понял, почему она была склонна к суициду, и что произошло с теми шрамами, о которых он упоминал. Если люди хотят покончить с жизнью, они режут себя, правильно? И если она не сделала это сама себе, то кто, чёрт возьми, порезал её? Это не имело никакого грёбаного смысла.

Интересно, как сильно отец будет ненавидеть меня, если я лично спрошу её об этом.

Кто-то откашлялся, это вывело меня из моих размышлений, и я поднял глаза. Отец стоял в открытых дверях, и его лицо явно показывало, что он с трудом сдерживал свой гнев.

— Положи. Это. Обратно, – сказал он медленно, акцентируя внимание на каждом слове. Я отбросил папку так быстро, как будто обжёг себя, и он подошёл к столу и поднял её. – Ты не имеешь права просматривать мои записи. Ты хочешь, чтобы меня уволили? – спросил он яростно.

— Прости, – пробормотал я.

— Твои извинения сейчас ничего не значат, сын, – ответил он со вздохом. – Шеф Свон только что приехал сюда, и у нас был недолгий разговор. Завтра со мной и с матерью ты едешь в участок.

— Ебать, ты шутишь, – фыркнул я. – Что нам там делать? Он собирается арестовать нас или ещё какое дерьмо?

— Нет, но он рассматривает возможность получения запретительного судебного указа для тебя, и этого вполне достаточно, – ответил он. (Прим. пер. – запретительный судебный приказ – это распоряжение, ограничивающее какие-либо права, либо возможность совершения каких-либо действий (например, не вступать в контакт с таким-то лицом).

— Ебать, ты шутишь, – повторил я и посмотрел на него с недоверием.

— Хотел бы я, – ответил он торжественно. – Он думает, что его дочери небезопасно рядом с тобой. Хоть я и думаю, что запретительный судебный приказ – это немного экстремально, я всё же скорее соглашусь с ним. Ты не можешь оставить бедную девочку в покое, поэтому он решил прибегнуть к этому.

— Запретительный судебный приказ... в любом случае, за что? Ведь я ничего не делал, – отчаянно жестикулируя, начал спорить я.

— Он не думает, что она в безопасности, когда ты рядом, – повторил он. – Ты отказываешься оставить бедную девочку в покое, и не просто причиняешь ей моральную боль, ты также причиняешь ей боль физическую. Шеф на самом деле переживает, что в конечном итоге ты закончишь тем, что убьёшь её.

— Убью её? Чёрт, ты что издеваешься надо мной? Я не убийца! – закричал я.

— Я просто говорю тебе то, что он мне сказал, – ответил он своим спокойным и собранным тоном.

— Я ничего не делал... чёрт, это Таня во всём виновата, – пробормотал я. По каким-то причинам, это вызвало быструю улыбку на его губах и, подняв свои брови, я задал ему немой вопрос.

— Да, Изабелла, возможно, сказала что-то подобное, – признался он.

— Она пришла в себя? Ебать, почему ты не сказал мне об этом? – спросил я, чувствуя себя немного раздражённым.

— Потому что это не твоё дело? Она ведь не твой друг, верно? Я не знал, что тебе не всё равно, – сказал он, и в этот момент я был уверен, что он чертовски смеётся надо мной. Он усмехнулся и покачал головой. – Я собираюсь зайти к Изабелле, а потом мы поедем домой. Ты можешь подождать в приёмной; мне бы не хотелось снова оставлять тебя в своём кабинете.

Я фыркнул и последовал за ним.

Значит, я получу запретительный судебный приказ за то, что я даже не делал?

Запретительный судебный приказ, который будет держать меня подальше от Свон.

Почему эта мысль так неприятна для меня?

Это не так, что я хотел быть рядом с ней, но это и не значит, что я хочу, чтобы мне было запрещено к ней приближаться. Если шеф решит сделать это, то, как мы закончим проект по биологии?

Браво, Каллен, ты так беспокоишься об этом глупом проекте...

Я раздражённо фыркнул сам на себя и плюхнулся на один из стульев в приёмной.

Хочется думать, что дело всё таки в проекте, а не в чем в чём-то другом.

Свон ничего не значила для меня. Ничего.

***

Я сел на свою кровать и отбросил одеяло в сторону. Часы на тумбочке показывали 2: 43 утра, а я по-прежнему не спал. Я пытался заснуть в течение трёх часов, и уже начал уставать пробовать. Я устал, но заснуть не мог.

Моя голова всё ещё кружилась от вчерашних событий, а память продолжала возвращаться к Свон и её больничной карте. Я не мог вытащить это из грёбаной головы.

Когда я вернулся домой, у меня состоялся разговор с родителями. Они сказали мне, что обсуждают возможность отправить меня в Чикаго к родственникам на то время, пока не уляжется этот беспорядок. Мама плакала, пока папа объяснял мне всё это, но я с трудом понимал, что он мне говорил. Всё, о чём я мог думать, что моя жизнь чертовски рушится вокруг меня, и ебать, я ничего не могу с этим поделать.

Сначала, возможный запретительный судебный приказ, а потом, скорей всего, переезд в Чикаго.

Но пока ещё не было никакого решения суда, таким образом, прямо сейчас я мог делать то, что захочу. В середине ночи. В четверг.

Ты нормальный, Каллен?

Я поднял с пола джинсы, надел их, затем схватил первую попавшуюся футболку и также натянул её на себя. Прежде чем выйти из комнаты, я надел кроссовки и взял куртку. Я тихо пробрался вниз. Спускаясь по лестнице, я пропустил вторую ступеньку, потому что она всегда скрипела.

Я прошёл через тихий дом и направился к гаражу. Включив свет и закрыв за собой дверь, я посмотрел вокруг и заметил прислонившийся к стене мой велосипед.

Я давно не пользовался велосипедом, так как у меня была своя машина, и никогда не думал, что он когда-нибудь мне понадобится. Я даже хотел продать его, но оказалось весьма кстати, что я сохранил его. Думаю, я мог бы воспользоваться машиной папы или Эмметта, но у меня не было желания садиться сейчас за руль. Кроме того, автомобиль создаст слишком много шума.

Я подошёл к велосипеду и стряхнул пыль, которая осела на сиденье и руле. Я проверил, работал ли свет, и с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что всё исправно. Я повёл его к двери гаража. Ещё раз, стараясь быть осторожным и не шуметь, я открыл дверь и поставил велосипед снаружи. Тихо закрыв за собой дверь я сел на велосипед.

Я посмотрел на тёмный дом, чтобы убедиться, что нигде не горит свет, на всякий случай, если кто-то в моей семье уже проснулся. У них не было причин бодрствовать в этот час, и я ушёл из дома почти полностью бесшумно. Но, тем не менее, я не мог не быть немного параноиком. Родители просто взбесятся, если бы поймают меня, и мне будет пиздец.

В последний раз я посмотрел на дом, затем начал толкать велосипед вперёд, чтобы набрать скорость, и быстро отъехал от дома на тёмную дорогу.

На улице было чертовски морозно, и когда я мчался вниз, держа направление к главной дороге, холодный воздух практически бил меня в лицо. От этого стало только хуже.

Нужно было надеть тёплый свитер.

Я не знал, чёрт возьми, куда направлялся. А может знал. Я чувствовал себя человеком, выполняющим какую-то миссию. Я не очень удивился, закончив свой путь. Я должен был вытащить все эти вопросы из своей головы, прежде чем буду в состоянии снова заснуть.

Чёрт, мне нужно просто поговорить с ней... или увидеть её, по крайней мере...

Ты настолько одержим, Каллен?

Мне потребовалось много времени, чтобы добраться до больницы, и когда, наконец, я туда попал, чувствовал себя чертовски уставшим. Кто знал, что езда на велосипеде будет настолько утомительной? Я не стал прятать велосипед и сразу пошёл в больницу. Чёрт, кому понадобится красть его?

Это было жутко идти в больницу ночью. Было тихо, и в поле зрения не было ни души. Впрочем, мне чертовски повезло, так как это значило, что я смогу пройти в её палату и не попасться.

Так как я уже знал, в какой палате она была, это сделало всё намного проще. Я решил воспользоваться лестницей, а не лифтом, и подняться на третий этаж. Я подкрался к её палате. Я старался не шуметь, и в тоже время старался выглядеть не слишком подозрительным, потому что если я попадусь, будет лучше, если буду действовать так, как будто имею полное право там находиться.

К счастью для меня, палата Свон была недалеко от лестницы, так что мне не очень долго пришлось играть в ниндзя. Дверь была приоткрыта, поэтому я осторожно толкнул её, скользнул внутрь, и тихо закрыл за собой.

Я не собирался её будить... я просто хотел её увидеть...

Комната была едва освещена светом луны и уличных фонарей снаружи. Я посмотрел на кровать и увидел её. Её каштановые волосы казались почти чёрными, а кожа почти бледно белой.

Я сделал ещё один шаг вперёд, чтобы лучше рассмотреть её, когда она вдруг открыла глаза и уставилась прямо на меня. Моё сердце оказалось где-то в горле, от неожиданности я подпрыгнул, а её глаза расширились в шоке.

— Я не солгала! – быстро пробормотала она. – Я сказала твоему отцу правду!

— Что? – спросил я, чувствуя себя слишком удивлённым этой вспышкой, что даже не понял, о чём она говорила.

— Я сказала ему, что произошло, что ты не делал этого... пожалуйста... не делай мне больно, – умоляла она.

Понимание осенило меня, и я почувствовал себя таким идиотом. Конечно, она думает, что я здесь из-за того, чтобы причинить ей боль, потому что попал в беду из-за того, что случилось. Она решила, что я подумал, будто она сдала меня.

— Я здесь не поэтому, – вздохнул я, обошёл кровать и сел на один из стульев у окна. Она следила взглядом за каждым моим движением.

— Тогда почему? – спросила она. Именно тогда я понял, что её слова были немного смазаны, и не смог сдержать ухмылку. Чёрт, она была под кайфом.

— У меня есть два вопроса, – сказал я и она приподняла бровь. – Что они дали тебе? И второй, ты поделишься? – она странно посмотрела на меня и фыркнула.

— Ты идиот, – сказала она, и я невесело усмехнулся.

— Это я уже слышал, – ответил я спокойно.

На мгновение мы уставились друг на друга, и я видел, как её пропитанный лекарствами мозг пытался осознать то, что происходит. Было похоже, что он не справлялся, ебать, и я не мог винить её в этом. Потому что я сам не понимал, какого чёрта я там делал.

— Почему ты здесь? – снова спросила она.

— Я не мог уснуть, – ответил я честно и ещё ниже ссутулился на стуле.

— Ты здесь... потому что тебе не спится? Поэтому ты решил, что " эй, если я не могу уснуть, то Гусыня тоже не может", – ответила она скептически, и я вздрогнул, услышав как она назвала себя Гусыней. Это звучало гораздо хуже, чем когда это говорил я. У меня не было ответа для неё, и она вздохнув, покачала головой. – Ты говорил мне миллион раз, что тебе плевать на меня, и что я ничего для тебя не значу. Что я пустое место, и что мне лучше умереть, не так ли? Но всё-таки ты подошёл ко мне в школе, спрашивая, где я пропадала последние два дня... потом ты начал вываливать на меня всё дерьмо только потому, что я оказалась в коридоре во время урока... что с тобой не так, Эдвард? Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? – спросила она грустным, разочарованным тоном. Она казалась такой уставшей и разбитой.

Не было больше сильной Свон.

Я не мог смотреть на неё, когда отвечал. Вместо этого я опустил взгляд на свои грязные, развязанные кроссовки, и начал нервно теребить край своей куртки.

— Блядь, потому что это что-то значит для меня, понятно? – пробормотал я, не поднимая глаз.

Она раздражённо вздохнула, и краем глаза я увидел, как она повернула голову и уставилась в потолок.

— Знаешь, почему ты нравишься мне, Эдвард? – спросила она, и этот странный вопрос заставил меня посмотреть на неё и скептически поднять бровь.

— Я? Я не нравлюсь тебе, – утверждал я скептически.

— Да, – засмеялась она лениво. – Ты мне не нравишься. Это просто значит, что мне нравится то, что ты единственный постоянный в моей жизни.

— И что, чёрт возьми, это значит?

— Это значит что... люди всё время по непонятной причине меняются... то они любят тебя, то наносят удар... то ненавидят, то хотят помочь... но ты, Эдвард... ты всё такой же. И мне это нравится. Приятно иметь что-то постоянное, чтобы держаться... даже если это значит, что время от времени тебя называют Гусыней.... именно постоянство в жизни помогает не сойти с ума, – она грустно улыбнулась сама себе, и продолжила. – Ты не позволил аварии изменить себя... и думаю, что это хорошо.

Я задумался об этом. Из всех людей в моей жизни, она оказалась единственной, кто со мной согласился. Люди ожидали, что я изменюсь, потому что, по их словам, так будет " правильно", и нужно это сделать, независимо от того, насколько это будет лицемерно.

Но если я не изменился... то какого чёрта я здесь делаю?

— Что насчёт тебя? – спросил я тихо, и она повернула голову ко мне.

— Что насчёт меня? – отозвалась она эхом.

— Ты изменилась после аварии?

— Я... я не знаю... не думаю, что это так... я не изменилась... но все окружающие меня люди, уверены, что я это сделала, – ответила она. – Я всё та же Гусыня. Которая не важна, и ни для кого ничего не значит.

Я снова сжался от этого слова, и нахмурился сам на себя. Почему это так на меня действует?

— Ты действительно веришь в это? – спросил я. – Что ты не важна?

Она посмотрела на меня, затем фыркнула и невесело рассмеялась. Мне не понравилось, что она смеялась над этим.

— Ты что, шутишь? Ты, лучше кого либо должен знать ответ на этот вопрос... конечно, я не важна. Я пустое место, помнишь? – утверждала она. Я встал со стула и подошёл к кровати. Не знаю, почему я подошёл к ней, я просто почувствовал, что мне чертовски нужно быть рядом с ней и сказать ей, что... собственно говоря, что? То, что она не пустое место?

Ведь именно этим она была, в конце концов. Пустым местом. Гусыней.

Я слегка наклонил голову, потому что заметил её руки. Она была одета в больничный халат с короткими рукавами и, посмотрев на её предплечья, слова, которые я прочитал в её больничной карте, эхом вернулись ко мне.

"...я сомневаюсь, что шрамы от нанесённых ран самой себе. Они слишком глубоки, и было бы очень неудобно, даже практически невозможно сделать такие надрезы самостоятельно..."

Это те шрамы, о которых было написано?

— Что случилось с твоими руками? – спросил я. Её глаза расширились, и она чуть ли не инстинктивно, начала натягивать на себя рукава. На долю секунды она смутилась, когда поняла, что не сможет опустить их вниз. Пытаясь скрыть свои руки, она скрестила их на своей груди.

— Ничего, – пробормотала она.

— Я бы не сказал, что это ничего, – сказал я небрежно.

Она взглянула на меня, а я просто безучастно смотрел на неё.

— Мой отец убьет тебя, когда узнает, что ты здесь, – сказала она.

— Думаю, что мой отец опередит его... – ответил я, пожимая плечами.

Её взгляд немного смягчился, и я в очередной раз увидел старую душу в её глазах.

— Почему ты здесь, Эдвард? – прошептала она, и я знал, что на этот раз должен ответить. Я не мог больше отшучиваться на этот грёбаный вопрос.

Мне нужно было ей ответить, потому что мне самому необходимо было услышать это.

Я подумал о своей семье и о друзьях, и обо всём, что они говорили. Все они говорили, что я чертовски всё отрицал. И что в один из таких дней, я всё осознаю, и тогда дам трещину и сломаюсь словно грёбаный карточный домик.

Я не хотел, чтобы эти слова были правдой. Они не могли быть правдой.

Я чёртов Эдвард Каллен. И мне плевать на Изабеллу Свон. Меня не волнует это дерьмо.

Тогда почему я здесь?

Я почувствовал, как что-то треснуло внутри меня. Это было слишком. Авария. Потом всё это грёбаное давление на меня... и теперь это. Бля, я не мог больше лгать самому себе. Они были правы с самого начала. Я собирался сломаться, и это будет ужасно.

— Потому что я чертовски изменился... – прошептал я. Меня не волновало, как это звучало. В тот момент мне было всё равно.

Почему я решил сломаться здесь? Почему из всех людей, я выбрал именно её?

Я даже не знал её, и она, безусловно, не знала меня.

Она схватила мою руку и слегка её сжала. Я посмотрел на наши соединённые руки, и с удивлением поднял на неё взгляд. Она грустно мне улыбнулась.

Взгляд в её глазах, а также слова, которые она вскоре произнесла, ответили на вопрос, почему я здесь. Не знаю, почему или как, но я понял, что Свон понимала меня так, как никто больше не мог. Как такое возможно? Она даже не знала меня.

— Это хорошо, – прошептала она так тихо, что я еле разобрал эти слова.

— Я не постоянен, – прошептал я, и её улыбка стала немного шире.

— Это тоже нормально, – ответила она и слегка усмехнулась.

Я посмотрел в её тёмные глаза и не смог сдержать кривой улыбки в ответ.