Изабелла Свон – Избавление.

Я решила, что не собираюсь винить Эдварда. Я собираюсь быть взрослым человеком и принять ситуацию такой, какая она есть. Это была не более чем авария. Я не получу ничего от обвинений в его сторону; он бы не смог предотвратить аварию в любом случае. Черный лед может быть сукой, и даже я знала это. Он не причинил мне боль намеренно, и, следовательно, для меня не было никаких причин держать на него обиду.

Вот почему я извинилась перед ним. Я не извинялась за аварию; Я извинилась за то, через что ему пришлось пройти из-за этого. Авария не была ничьей виной, и я была уверена, что он знал и верил в это тоже… где-то глубоко внутри.

Я не могла даже иметь отношение к сложившейся ситуации. Даже учитывая тот факт, что мы были в одной и той же аварии, он все еще нес более тяжелое бремя. Он был за рулем, в конце концов.

Вероятно, поэтому я пыталась исправиться по отношению к нему. Я чувствовала себя так, будто мне нужно было, чтобы он знал, о том, что я сожалею. И, однако, как бы это сумасшедшее не звучало; мне нужно, чтобы он простил меня. Он мне может и не нравиться, и я определенно не нравлюсь ему, но я все еще чувствовала в этом дикую необходимость. Как будто это даже не связано с ним больше. Мне просто нужно было что-то уладить и что-то поправить. Я знала, что не могла исправить прошлое, связанное моей мамой, но я смогу исправить это.

Выглядело так, будто в нем было много боли: он даже схватился за парту, чтобы удержать себя. В этот момент меня не заботило то, каким козлом он был, потому что я знала все об эмоциональной боли и шрамах. Я бы не пожелала такой боли никому, даже своему худшему врагу, и так оказалось, что это был всего лишь Эдвард.

Слова вылетели из моего рта, раньше, чем я смогла обдумать их до конца. В его глазах было что-то, что выдавало его, и я смогла увидеть в них, что я сделала ошибку. Огромную ошибку. Ошибку, за которую мне придется заплатить.

Замечательно Я пытаюсь извиниться и дать ему знать, что я знаю о его боли, и что я с этого получаю? Еще один огненный взгляд и прозвище, если мне повезет.

- Ты не один, кто страдает? – недоверчиво повторил Эдвард и положил свои книги на парту. – Ты хоть слышишь себя? Это должно быть самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал. Я даже не собираюсь облагораживать это дерьмо ответом, - усмехнулся он и покачал головой.

- Почему? Потому что это правда? – спросила я, и он приподнял бровь.

- Не обольщайся, Гусыня. Почему я должен страдать? Все работает на меня. Моя жизнь охренительно удивительная, не то, что твое жалкое существование, – ответил он сладким голосом, который был гораздо оскорбительней, чем, если бы он рявкнул на меня. Я нахмурила свои брови и закусила нижнюю губу. Это замечание слишком сильно задело меня, чтобы просто пожать плечами, и я могла увидеть в его глазах, что он знал это тоже.

Вот почему он это и сказал, тупица.

- Я не знаю тебя, - я продолжила тихо. – Но если я, … если я… ты знаешь что? Не бери в голову, - я отрицательно покачала головой на собственную глупость. Зачем я себя так пытала? Я все равно не смогу исправить то, что сказала, так зачем даже пытаться?

Я поплелась к двери и вышла в коридор. Я думала, что это будет концом, и я смогу выйти из разговора без ущербленной гордости. Конечно, я оказалась неправа, как и во многие предыдущие разы. Я не успела уйти далеко, когда услышала спокойные сосредоточенные шаги за собой.

- Но что? – разочарованным тоном спросил Эдвард, когда нагнал меня. Я взглянула на него, и мне пришлось сдержать фырканье, грозившееся вылететь из моего рта. Почему он выглядит так расстроено? Неужели он настолько привык держать последнее слово за собой, что его ранило то, что в это раз ему не предоставили последнего слова тоже?

- Я просто говорю все то, что ты сказал. Ты… искалечил меня, - сказала я тихо, и мне было тяжело произнести последние слова, потому, что они звучали так неправильно, будто вся вина за это лежит на нем. – И если бы я была за рулем, то я знаю, что мне наверняка было бы больно, …потому что это должно быть тяжело, жить с этим…- я почти перешла на шепот, и почувствовала себя очень неловко от того, как близко он оказался ко мне, в то время как никого не было вокруг. Я почти могла почувствовать тепло его тела.

Я взглянула на него краем глаза и заметила, что его губы сложились в странную полу-ухмылку. Он тоже взглянул на меня, и я быстро отвела глаза. Его ухмылка вместе с холодным взглядом глаз послали озноб по спине. Мне следовало попридержать свой рот на замке.

- Если бы ты переехала птицу своей машиной… тебе потом было бы больно? – спросил он небрежным тоном. Я нахмурилась на его случайный вопрос и пожала плечами.

- Я не знаю, …что я думаю? Я бы чувствовала себя плохо, конечно, … но не знаю, было бы мне действительно больно от этого, - честно ответила я, гадая, с чем же, черт возьми, это связано. – Если птица будет ранена, но не умрет, то тогда, я бы почувствовала себя действительно плохо, потому что не так много всего можно сделать, если птица ранена… её нужно будет успокоить… так что, я полагаю, что буду чувствовать себя хуже, если птица будет жить, нежели, если она умрет. Если она умрет, то по крайне мере больше не будет страдать, - я знала, что говорила бессвязно, но по каким-то причинам почувствовала нужду в том, чтобы ответить на вопрос честно и серьезно, без всяких шуток.

Я еще раз взглянула на него и увидела, что он до сих пор ухмылялся. Но теперь его ухмылка странным образом исказилась, а на лице смешались различные эмоции. Я не знала, что это значит; Выглядело так, будто он был доволен моим ответом и в то же время недоволен.

- Тогда ты понимаешь, почему я, блядь, не страдаю. Потому что, все что я сделал, это сбил гребаную птичку, и птичка даже не умерла, - ответил он мрачно. Я остановилась, как вкопанная и уставилась на него с недоумением.

Это то, что он подразумевал под вопросом?

Он прошел еще несколько шагов, прежде чем понял, что я остановилась. Он медленно развернулся, чтобы посмотреть на меня. На его лице все еще была изогнутая ухмылка, но по какой-то причине она казалась натянутой, как будто он с трудом сохранял свою дерзкую и высокомерную маску на лице.

- Значит, ты говоришь, что хочешь моей… смерти? – мне удалось выговорить.

- Я говорю тебе, что меня это не заботит. Ты - Гусыня. Ты птица. От тебя легко избавиться, - его голос был бесчувственным и монотонным. Звучало так, будто он вычитал это из какой-то книжки и не важно, верит ли он в это или нет. Как будто бы это была правда, с которой он ничего не мог поделать.

- Я… я … - я была в недоумении от его слов. Я в буквальном смысле потеряла дар речи, когда почувствовала странное ощущение дежавю. Я слышала эти самые слова раньше. Он был не первым, кто произносил их мне.

…

Она улыбалась мне, пока я кусала свою губу. Я не знала, что происходит и мне не нравилось это. Она зажгла еще одну свечу, по-видимому, с запахом клубники, потому что сильный аромат ударил меня по носу. Запах был слишком сильным, и он жег мой нос.

- Это будет замечательно, - она прошептала себе. – Все будет именно так, как я всегда представляла, - Она посмотрела на меня с серьезным выражением лица, и я почувствовала, как скрутило мой желудок. – Ты же чиста, Белла, не так ли? – я не знала, что сказать в ответ, потому что не знала, что она спрашивала у меня. Так что, я сделала единственную разумную вещь; я кивнула, потому что это казалось тем ответом, который она ожидала получить.

Она улыбалась, когда взяла кухонный нож со стола. Он блестел в свете свечей, и от его вида озноб прошел по моей спине. Я не хотела знать, для чего нужен нож: на столе не было никакой еды. Я обернула руки вокруг ног, когда села на пол и взглянула на Билли Блека, который сидел в своей инвалидной коляске на пару метров дальше. Он тоже улыбался.

- Не волнуйся, Рене. Она чиста, …а если нет, то с этим все в порядке, тоже. От неё легко избавиться, - ответил Билли устрашающе-спокойным тихим голосом. Я с недоумением стрельнула глазами в мать. Что это именно значит? Легко избавиться?

- Мам…что происходит? Мне не нравится это, - сказала я дрожащим шепотом и предательская слеза покатилась по моей щеке. Я была напугана. Нет, я была безумно напугана. Я была в ужасе. Мне не нравилось это.

- Шшшш, девочка, – проворковала она. – Все будет хорошо…не волнуйся…мы любим тебя, мы не позволим, чтобы тебе причинялся вред.

Я встретила её взгляд и вздрогнула от того, что нашла в её глазах. Они были такими пустыми. Её зрачки были еще больше расширены, чем раньше, и теперь больше нельзя было увидеть её белки. В её глазах не было эмоций. Она не смотрела на меня так, как матеря, смотрят на дочерей. Она смотрела на меня будто на незнакомку. Её слова любви не соответствовали тому, что было в её глазах. И никогда еще в моей жизни, мне не было настолько страшно.

- Джейкоб, … пожалуйста, оберни этот шарф вокруг её глаз, - сказала мама.

Джейкоб, который все это время стоял в дверном проеме, пошел трясущимися ногами вперед. Ужас, который я чувствовала, был отражен в его глазах. Он взял шарф с маминых рук, и встретил мой взгляд, прежде чем обернуть его вокруг моих глаз.

- Прости, - сказал он страдающим голосом. – Мне очень, очень жаль.

...

Я начала задыхаться от воспоминаний и попыталась покачать головой, чтобы очистить её от них. Эдвард все еще стоял передо мной с бесчувственным лицом. Я чуть не вздрогнула от того, как он напомнил мне мою мать.

Эдвард был прав. Билли был прав. Все они были правы.

От меня легко избавиться.

Если даже человек, который подарил мне жизнь думал так, то тогда это должно быть, правда, и я не должна была удивиться тому, что Эдвард разделил это особенное мнение.

Было ли это мнением или фактом?

Конечно фактом.

Никто никогда не давал мне оснований думать иначе.

Почему же я все еще здесь?

- Ты… я… мне надо идти, - пробормотала я. Я повернулась на костылях и пошла в другую сторону. Он что-то проворчал под нос, и я подумала, что он собирается оставить меня. Мне нужно было знать лучше, учитывая, что это Эдвард – а его единственная цель в жизни, это сделать мою жизнь несчастной – он заговорил прежде, чем я свернула за угол.

- Дерьмо, - прорычал он. – Я не это, блядь, имел в виду!

Я остановилась и немного повернула тело, но не настолько, чтобы находится напротив него.

- Тогда, что ты имел в виду? – спросила я тихим голосом. Он глубоко вздохнул и подошел ко мне рассчитанными шагами. Он глубоко засунул руки в карманы своих джинсов, и его плечи были опущены. Я могла сказать по его позиции, что он был жестким, как доска.

- Давай проясним одно обстоятельство, хорошо? – начал он, и я неуверенно кивнула. – Ты Гусыня, и ничего кроме Гусыни для меня. Ясно? – я снова кивнула. – Мне ни хрена не больно от того, что произошло, но меня раздражает, что люди не позволяют этому дерьму уйти. Я ударил кусок черного льда, ну и что, блядь, из этого? Это могло случиться с каждым. И то, что ты оказалась там, это просто гребаная неудача. Хорошо? Я не хочу твоей смерти, потому что тогда я могу быть осужден за гребаное убийство и прочее дерьмо. Я не хочу сесть в тюрьму и стать сукой просто потому, что я переехал птицу! – он вытащил руки из карманов и сильно жестикулировал ими во время разговора, хотя его тело все еще было напряжено. Я могла сказать, что он лишь осложнял ситуацию. Я никогда не считала себя хорошим экспертом в изучении людей, но что-то в Эдварде и то, как он говорил, заставило меня задаться вопросом, кого он хочет убедить. Меня или себя?

Я изучала Эдварда, когда он говорил, и больше всего я заметила, как его правая рука запутывалась в волосах и, как его глаза проносились повсюду. Он не смотрел на меня вообще. Мне было интересно почему. Он боялся, что кто-то увидит нас и неправильно поймет?

- Я не птица, - спокойно сказала я, когда он закончил, посмотрев на него со всей уверенностью, которая у меня была, - её, честно говоря, было немного. Эдвард пугал меня, особенно, когда говорил таким образом. Он был непредсказуемым и жестоким. Раннее, в классе, я слышала, как пару студентов говорили о том, как Эдвард сбил с ног Майка лишь за то, что тот сделал глупый комментарий об аварии. Так что, невозможно было знать, чего мне ожидать от него. Он собирается и меня наказать за то, что я втащила его в эту ситуацию?

Я могла до посинения обманывать себя, думая, что я не боюсь его, но в действительности я боялась его, независимо от того, сколько пыталась его игнорировать.

- Ты – Гусыня, - ответил он просто.

- Нет.

Он приподнял бровь, и я пожала губы.

- Нет? – повторил он, и я кивнула.

- Да. Нет, - ответила я, и покачала головой от того, как глупо это прозвучало. Он покачал своей головой тоже, и я клянусь, что он издал тихий смешок. Но улыбка, которая сопровождала смешок, быстро исчезла, как только он встретил мой взгляд. Холодная маска вернулась и весь смех ушел.

- Ты испортила мою гребаную жизнь, ты знаешь это? – сказал он тихим и темным тоном.

Я знала, что в какой-то степени это была правда. Я сказала ему, что сожалею, но я все еще с трудом понимала, как он может говорить такие вещи мне в лицо.

Кто из нас ходит с гипсом?

Это было сделано не сознательно, но я обнаружила себя наклонившейся к гипсу и стучащей по нему пальцем. Звук эхом раздавался в пустом коридоре, и Эдвард посмотрел вниз на него.

- Я разрушила твою жизнь, говоришь? – мой голос был тихим, и он был пропитан большим количеством эмоций, чем мне было комфортно показывать. – Моя нога раздроблена и мне больно. А ты все еще говоришь, что я разрушила твою жизнь? Что именно я разрушила? Твою машину? Прости, но насколько я знаю, ты всегда можешь заменить свою машину. Я не могу заменить ногу, - он сузил глаза на меня и его ноздри раздувались так, будто он сдерживал свой гнев.

- И снова, Гусыня, ты говоришь так, будто я беспокоюсь о тебе. Все что меня беспокоит, так это то, как испортилась моя жизнь. Мои родители на грани гребаного отречения от меня, мой брат не говорит со мной и мои друзья считают меня козлом! Так что, извини меня за то, что меня не беспокоит твоя хреновая нога! – отрезал он

Это все? Вот, как я испортила его жизнь? Действительно? По крайне мере у него были родители, которые были настолько обеспокоены, чтобы отречься от него! По крайне мере у него был брат! По крайне мере у него были друзья!

Я не знала, что сказать. Он снова заставил меня потерять дар речи.

- Ты… ты холоден. Я знаю, что я тебе не нравлюсь, и что ты считаешь, меня каким-то паразитом или чем-то вроде, …но если бы я была за рулем, то тогда, я была бы чертовски озабочена тем, что оставила кого-то калекой на всю жизнь. Независимо от того, что я чувствовала к человеку раньше…потому, что это человек и к нему надо относиться тактично. Все, что тебя заботит, так это ты сам и то, как это повлияет на тебя. Ты даже не начинал думать о том, как это влияет на меня. Твоя жизнь вернется в нормальное русло. Моя нет, - я чувствовала, как мой голос ослабевал с каждым словом, пока не перешел на шепот. Мой голос был слабым и хрупким и потребовалось много сил, чтобы просто выговорить слова. Как он может быть таким бессердечным?

- Это все твоя вина, - выплюнул он. – Потому что, если бы тебя не было в середине пустоши без какой-либо причины на это, то тогда ничего бы, блядь, не произошло. Что ты, нахрен там делала, в любом случае? Тебе разве не следовало быть дома и заниматься тем, что птицы любят делать? Как пожирание семян или другое дерьмо?

Что я там делала? Этот вопрос на миллион долларов, не так ли? Каким именно был мой план, который привел меня на ту пустую дорогу, где сломался мой грузовик?

Разве Эдвард заслуживал знать? Будет ли это иметь значение?

Я закусила свою губу и посмотрела вниз.

- Я делала мир лучше – пробормотала я, и отвернулась от него. Я не хотела больше продолжать разговор. Я не хотела давать Эдварду еще больше снарядов для того, чтобы сломать меня.

У него, однако, были другие планы, и он грубо схватил меня за руку, развернув к себе. Я была готова увидеть ненависть и презрение в его глазах, но ничего не было.

- Ты прыгнула под мою машину? – спросил он. Я была удивлена эмоциям в его голосе.

Он не был холоден или грозен. На самом деле, она звучал… напугано. В его голосе чувствовалось отчаяние, как будто его жизнь зависела от ответа. Как будто он уже не знал. Как он мог не знать?

Я медленно покачала головой.

- Нет, я не прыгала, … но прямо сейчас мне бы хотелось это сделать, - ответила я честно. Он ослабил свою хватку на моей руке, как будто бы обжегся и кивнул.

- Да, возможно тебе следовало, - согласился он пустым тоном. – Это как ты сказала…легче, если птица умрет. Тогда тебе не нужно видеть её страданий.

Это была прощальная фраза, потому что, как только эти слова покинули его губы, он развернулся на своих каблуках и ушел. Я некоторые время следила за ним глазами, прежде чем тоже развернуться и уйти в другую сторону.

Эдвард был прав. Мне следовало умереть

Я клянусь, что почти смогла почувствовать, как что-то сломилось в груди. И хотя это невозможно – это была призрачная боль. Ничего не могло сломиться в моей груди. У меня нет сердца. От меня можно было избавиться, а не от одного сердца нельзя избавиться.

Я почувствовала, как пошатнулась от шагов, и мне стало сложно оставаться в вертикальном положении. Я наткнулась на шкафчик и остановилась, пытаясь удержаться на ногах. Я наклонилась к шкафчику, в то время как мое тело тряслось в беззвучном и бесслезном рыдании. Я закрыла свои глаза и попыталась задышать через боль, но в этот раз это казалось почти невозможным.

Это была не физическая боль; это была эмоциональная боль, и никакие вдохи и выдохи не помогут через неё пройти. Все было чрезмерно подавляющим. Моя грудь болела, и я чувствовала, как разваливаюсь снова. Шаг за шагом.

…

- Белла…Белла…посмотри на меня…Изабелла Мари Свон! Посмотри на меня! – мама кричала на меня, и я чувствовала, как её голос звучит отовсюду. Я пыталась держать свою голову ровно, но казалось, что все кости исчезли из моей шеи. Как она ожидает увидеть мой взгляд, если я не могу посмотреть на неё с этой штукой, закрывавшей мои глаза?

Я почувствовала губы на своем запястье. Если бы я не знала лучше, то поверила бы в то, что это моя мама целует меня. Но я знала, что это не так. Даже в моем состоянии головокружения, я знала это.

- Это не работает, - пожаловалась она.

- Имей терпение, – ответил спокойно Билли, - это может занять дни…

- Но нет никакой разницы! – она продолжала жаловаться.

- Терпение, Рене, - упрекнул Билли, - подожди.

Она глубоко вздохнула и я вздрогнула, когда снова почувствовала, как холодный край ножа порезал мою кожу. Это было сделано без усилий, как будто, моя кожа была, как сливочное масло. Она, должно быть, заточила нож ранее, подумала я.

- Ох, Белла, что за беспорядок ты устроила, - сказала мама, и я почувствовала, как она прикоснулась чем-то холодным к моим свежим ранам. – Но все будет в порядке. Это все для твоего же блага…

- Мам…пожалуйста…остановись…я…я не чувствую себя хорошо, - я пыталась свести свое нытье к минимуму, но в данный момент, я была в отчаяние. От боли порезов у меня действительно закружилась голова и они болели, хотя от холодной ткани, которую она положила на порезы, боль странным образом притуплялась.

- Джейкоб…Джейк, - сказала я. но слова вышли смазанными. Мне был нужен Джейкоб. Он мог мне помочь. Он мог забрать меня в больницу. Мне нужно в больницу.

- Джейкоб занят в данный момент, – твердо сказала мама. – И, пожалуйста, Белла. Будь тихой. Ты все рушишь. Как будто бы у тебя нет сердца.

...

Где-то в глубине моего сознания, я, молча, отметила, что прозвенел звонок. Я не возвращалась из своих воспоминаний, пока кто-то не потянул меня за руку. Я медленно открыла глаза и встретилась взглядом с Элис.

- Ты в порядке? – озабоченно спросила она. Я мрачно улыбнулась и покачала головой. – Что случилось? Это из-за твоей ноги? Тебе больно? Ты хочешь, чтобы я отвела тебя к медсестре? Я могу отвезти тебя домой. – Её слова звучали слишком спешно, и она почти была в панике. Я просто продолжала качать головой.

- Со мной все будет хорошо. Дай мне один момент, - сказала я слабым голосом.

- Ты уверена? Ты выглядишь болезненно, - отметила она.

- Да, я уверена, - сказала я. – Не волнуйся обо мне…поволнуйся лучше об Эдварде

Элис нахмурилась и поджала свои идеальные блестящие губы.

- Нет, я не собираюсь волноваться о нем, потому что он не тот, кто падает в обморок посреди коридора в данный момент, - подметила она.

- Возможно и так, но он все еще твой друг, а я нет, - вздохнула я и оттолкнулась от шкафчика, подобрав затем свои костыли. – Спасибо за твою обеспокоенность, но тебе не следует беспокоиться о моем благополучие.

Я поковыляла от неё и тихо поблагодарила судьбу за то, что она не последовала за мной. Я пошла прямо к следующему классу, не останавливаясь возле своего шкафчика, и заняла своё обычное место сзади. Я положила рюкзак на свободное место рядом со мной и взяла свой блокнот. Я открыла пустую страницу и положила блокнот на парту.

Все, что я могла видеть – даже, учитывая, что это было на предыдущей странице – это рисунок, который сделал Эдвард. Устрашающе красивый, пугающий рисунок аварии. Все детали были утонченными, и создавалось впечатление, что каждой деталь рисунка была выполнена с особой тщательностью и вниманием. Ничего не было нарисовано случайно, и у каждого штриха была своя цель.

Возможно, поэтому это было так страшно. И хотя, это, несомненно, был рисунок аварии – было несколько измененных деталей.

Моя машина стояла там, так же как и его автомобиль, побитый, и с кровью на капоте. Каждая деталь предполагала, что это была наша авария – но все было не так, потому что не мое тело лежало на дороге.

Это было его тело.

Его глаза были открыты, и его лицо было нарисовано настолько реалистично, что было ощущение, будто он смотрит на меня. Я была настолько очарована этим, что чуть не пропустил тот факт, что он нарисовал и меня тоже.

Я сидела за рулем Вольво. Мое лицо было частично скрыто за разбитым лобовым стеклом. Моё лицо было нарисовано с такой заботой и вниманием к деталям, что это было пугающе. Мои глаза были большими и выразительными, и я почти могла почувствовать страх, скрывающийся в них.

Единственное, что было неуместно, это слеза на моей щеке.

И он сказал, что он не страдал?

Кого он пытался одурачить с такими рисунками? Такое ощущение, что он даже не хотел признавать того, что эта авария произошла. Мальчик находился в отрицании, в этом не было сомнений.

Я настолько потерялась в мыслях, смотря вниз на пустую страницу, что не заметила, как класс оживился перед тем, как прозвенел звонок, свидетельствующий об окончании урока. Я посмотрела в растерянности вверх и увидела, как мои одноклассники покидают класс. Я быстро собрала свои вещи и поплелась к выходу.

Коридоры были полны бродящими учениками, и меня толкнули довольно много раз, хотя я пыталась избежать этого, двигаясь настолько ближе к стене, насколько это возможно.

Я не обратила внимания на то, что положила в свою сумку, когда достигла шкафчика; я просто хотела убраться из этого ада. Я последовала за потоком учеников к стоянке. Я пыталась обнаружить полицейскую машину, но её нигде не было видно.

Я полагаю, что папа еще не приехал.

Я прислонилась к каменной стене и наблюдала за тем, как все другие ученики прощаются со своими друзьями и направляются к своим машинам.

- Изабелла, ты хочешь, чтобы тебя подвезли? – я подпрыгнула в удивлении от внезапного голоса Эммета, прозвучавшего так близко к моему уху. Я вздрогнула от боли, которая прошлась по моей ноге, когда я столь внезапно двинулась. Эммет, конечно же, увидел это, и немного нахмурился. – Прости, - сказал он, очаровательно сморщив нос.

- Все в порядке, - автоматически ответила я.

- Итак, ты хочешь, чтобы тебя подвезли? У нас есть место – спросил он снова, и я покачала головой.

- Мой отец забирает меня, - ответила я, заставив его улыбнуться.

- Ты уверена? – спросил он с улыбкой. Я закусила свою губу и взглянула в сторону, – просто чтобы столкнуться взглядом с Эдвардом. Он стоял возле машины Эммета, которая была припаркована далеко от того места, где мы стояли. Он смотрел на меня – на этот раз не грубо – нахмурив лицо.

- Я думаю, твой брат ждет тебя, - сказала я тихо, вместо того, чтобы ответить на его вопрос. Эммет бросил взгляд через плечо и усмехнулся.

- Пусть ждет, он все равно никогда не отправится без меня, - ответил он и повернулся обратно ко мне. – Итак, …подвезти? – я снова покачала головой.

- Нет, но спасибо.

- В любое время, малышка, в любое время. Увидимся завтра. Не попадай больше в происшествия, хорошо? – пошутил он, подмигнув. Я усмехнулась и покачала головой на его глупость.

- Попытаюсь, - пошутила я в ответ с маленькой улыбкой – Но я не могу ничего обещать.

Он громко засмеялся, заставив нескольких студентов подпрыгнуть в удивлении, что в свою очередь, заставило его рассмеяться еще больше.

- Ну ладно тогда, Изабелла…могу я называть тебя Белла? – спросил он, и я немного озадачилась его вопросом. Прозвища были только для друзей и семьи, но не для людей, которые неделю назад не знали о твоем существовании.

- Э… я не думаю, … нет… скорее… нет – я стеснительно заикалась

- Ладно, тогда, Изабелла. Увидимся завтра, - согласился он, кажется, не беспокоясь по поводу моего ответа. Он улыбнулся мне и пошел к Эдварду, и я вздохнула с облегчением, оказавшись, наконец-то, снова в одиночестве.

Стоянка постепенно пустела, и скоро никого не было. Я единственная осталась там. Не было видно ни отца, ни его полицейской машины. Я звонила ему дважды на его номер и рабочий телефон, но меня отправляли на голосовую почту. Нормальный человек начал бы беспокоиться о том, что что-то случилось с ним, но это было последнее, о чем я думала в данный момент. Все о чем я могла думать, так это о том насколько тщетно было ждать его, и я начала задумываться о том, не забыл ли он обо мне. По каким-то причинам, это казалось наиболее правдоподобным, нежели вариант, что что-то случилось с ним. Это Форкс, в конце концов, что, черт возьми, могло случиться с ним в этом городе? На него напал волк? Я так не думаю.

Первые тридцать минут прошли довольно быстро, но через некоторое время мне стало немного прохладно. Моя куртка не помогала от холода. Я снова взглянула на часы и увидела, что прошел почти час с тех пор, как он должен был забрать меня.

С глубоким вздохом, я схватила свои костыли и начала двигаться вниз, по пустой стоянке, к дороге. У меня не было другого выбора, кроме как пойти домой. Не было никаких автобусов, идущих до моего дома, и я не могла позволить себе проезд на такси.

Ходьба с костылями вниз по дороге оказалась довольно сложной задачей; это было далеко не так просто по сравнению с ходьбой в помещении. Земля была слишком неровной, и было просто чудом, что я могла двигаться вперед, не падая плашмя лицом на землю; особенно, учитывая, что я спотыкалась на каждом втором шагу, и моя мертвая хватка за костыли - единственное, что удерживало меня от падения.

Я пыталась найти ритмичный темп, который бы сгодился для меня, прямо как в школе, но это было невозможным из-за неровной поверхности. Мне потребовалось почти пятнадцать минут, чтобы пройти два коротких квартала. На такой скорости, мне потребуется неделя, чтобы добраться до дома – если повезет.

- Ты пытаешься убить меня, верно? Вот в чем все дело?

Я застыла на середине шага от внезапного голоса и повернула голову по направлению к звуку. Эдвард встал передо мной, и я сделала неловкий шаг назад.

- Прости? Но я просто гуляю здесь, - сказала я, мой голос был пронизан раздражением и расстройством. Мои руки уже начали болеть, и моя нога сопротивлялась ходьбе, поэтому последнее, что мне нужно было прямо сейчас, это взвалить на себя еще больше дерьма от Эдварда.

- Да, именно. И почему ты гуляешь здесь? Разве мой брат, блядь, не спрашивал, нужно ли тебя подвезти? Ты, нахрен, отказалась и сказала, что Шериф подберет твою жалкую задницу и теперь ты все еще здесь, спотыкаешься, как гребаная пьяница или еще какое дерьмо, - выплюнул он яростно, и я приподняла бровь на его чрезмерно возросшее количество ругательств.

- Он не показался, поэтому я решила пойти домой. В чем проблема? – спросила я спокойно.

- Ты идешь домой? Серьезно? Да ты, блядь, разыгрываешь меня? – спросил он, скрестив руки на груди. – И когда ты планировала добраться до дома? В следующем году?

Я закатила глаза на его абсурдность и попыталась размять пальцы, не выпуская из рук костылей. Было больно стоять на месте слишком долго.

- Да, я иду домой, так что извини меня, - сказала я и сделала шаг вперед, чтобы пройти мимо него, но он просто сделал шаг в сторону, так чтобы снова оказаться впереди. Я раздраженно посмотрела на него, но он просто тупо смотрел на меня. – Ты не слышал? Преследуешь покалеченную девушку? – что-то промелькнуло в его глазах, и я клянусь, что увидела, как он вздрогнул на долю секунды, прежде чем снова одеть на себя пустую маску.

- Я, блядь, слышал, - он едва не зарычал. – А теперь забирайся в чертову машину, и мы отвезем твою жалкую задницу домой.

- Что? – спросила я недоверчиво, почувствовав, что я что-то упустила.

Он указал на стоянку продуктового магазина, и я увидела там припаркованный черный джип Эммета. Самого Эммета нигде не было видно.

Эдвард взял мою руку, в то время как я не показывала никаких признаков согласия, и потащил меня к машине. Я не могла идти с его скоростью, не спотыкаясь, особенно, с костылями в руках, и моя нога просто кричала мне остановиться. Я закричала от боли, когда моя нога грубо коснулась земли, и Эдвард сразу же остановился. Он развернулся и испуганно посмотрел на меня.

- Какого хрена ты кричишь? – спросил он, пытаясь звучать сердито и раздраженно, но в его голосе также чувствовался страх.

- Ты не слышал? Моя нога, черт возьми, сломана, и болит как в аду, просто при ходьбе, так что, когда ты меня тащишь, таким образом, конечно, она, нахрен, болит еще больше, идиот! – закричала я, даже не потрудившись понизить голос. Боль и раздражение от ситуации перетолкнули меня через край. Меня не заботило, кто слышал или видел меня. Я была зла, и мне было ужасно больно, и будь я проклята, если бы попыталась скрыть это.

- Ох, ебать меня, - простонал он, - может быть, ты смогла бы сказать об этом, прежде чем начать орать как сучка и напугать меня этим дерьмом. Что за хрень!

- Ты не особо дал мне времени среагировать, ты так не думаешь? – огрызнулась я в ответ.

Мы смотрели друга на друга в тишине. Никто из нас не хотел оказаться тем, кто отведет взгляд. Соревнование по гляделкам не заканчивалось до тех пор, пока Эдварда грубо не оттолкнула пара больших рук.

- Чувак, что за дерьмо? – пожаловался Эдвард и уставился на своего брата.

- Я могу спросить тебя, блядь, о том же. Какого хрена ты преследуешь её? Я смог, черт возьми, услышать её через весь магазин! – с яростью сказал Эммет, прежде чем он повернулся ко мне, и его лицо сразу же смягчилось. – Ты в порядке? Он не поранил тебя?

Я стрельнула глазами в Эдварда, который смотрел на меня, и, вероятно, ожидал, что я выдам его, или поведу себя так же, как и в больнице.

- Да, я в порядке. Да, он поранил меня, - ответила я честно, и Эммет обернулся посмотреть на своего брата.

- Что ты сделал? – спросил Эммет, сузив глаза. Эдвард закатил свои глаза и прислонился к машине.

- Ты хотел блядь, отвезти её, так что теперь мы отвозим её, - ответил он спокойно.

- Что ты сделал? – снова спросил Эммет, в этот раз сильнее акцентируясь на своих словах.

- Он схватил меня, не подумав, и моя нога просто оказалась под прицелом…не такое, уж большое дело…боль ушла, - сказала я, пожав плечами, хоть я и лгала. Боль не ушла: она все еще пульсировала в моей ноге, как маленькие взрывы. Эдвард склонил голову на бок, изучая меня. Я полагаю, что я не ушла далеко от истины, думая, что он ожидал от меня того, что я затащу его в неприятности еще одним высказыванием. Эммет нахмурил брови и медленно кивнул.

- Ладно, … если ты уверена, - сказал он неуверенно, и посмотрел в сторону магазина, - что ж, мне надо вернуться туда, потому что я выбежал перед тем, как закончить покупки. Я вернусь буквально через минуту. Подождите меня здесь, хорошо? – я кивнула, и он вздохнул с облегчением. – Ладно, хорошо, - он пошел обратно к магазину, но перед этим бросил раздраженный взгляд на Эдварда – который просто проигнорировал его.

Я вздохнула, неловко передвинув ноги, и Эдвард тихо фыркнул.

- Боже, ты должно быть самая ужасная лгунья, которую я когда-либо встречал, - сказал он, покачав головой.

- Как ты можешь знать? Ты никогда не слышал, как я лгу, - парировала я.

Он приподнял бровь и усмехнулся. – Ты только что лгала, - ответил он просто. – Ты сказала моему брату, что тебе не больно, но, блядь, очевидно, что это не так, - добавил он снисходительно.

- И чья вина в этом? – выплюнула я, не в состоянии сдержать себя.

- Туше, - пробормотал он, оттолкнувшись от автомобиля и открыв дверь. – Забирайся.

Я посмотрела на сидение и затем на землю и затем опять на сидение. Он что, издевается? Как, черт возьми, я собираюсь забраться туда? Это был Джип, в конце концов, и я не могла забраться туда. Он был даже выше, чем полицейская машина.

- Какого черта ты ждешь? – спросил Эдвард, нетерпеливо постукивая ногой. Я послала ему недобрую улыбку и сопротивлялась желанию треснуть его своим костылем.

- Возможно, я лучше пойду домой пешком, - сказала я. – Потому что, я, вероятно, буду забираться в эту машину дольше времени, чем мне потребуется, чтобы дойти до дома.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую, перед тем, как посмотреть на машину и осознать, что я права.

- Ебать меня, - пробормотал он, и прежде чем я поняла, он поднял меня на руки и посадил в машину. Я была настолько шокирована этим жестом, что легко проигнорировала боль в моей ноге от внезапного перемещения.

Он отпустил меня и сделал шаг назад, чтобы поднять костыли, которые я обронила, когда он поднял меня, и забросить их в автомобиль.

- Ты хочешь, чтобы я пристегнул тебя, или думаешь, что сама с этим справишься? – саркастически спросил он.

- Ох, я думаю, что справлюсь, - ответила я раздраженным тоном. Он закатил глаза и захлопнул дверь. Затем обошел машину и забрался со стороны водительского сидения. Он провозился с радио и включил звук, чтобы было невозможным продолжить наш разговор. Как будто я хотела говорить с этим идиотом. Я сняла свою сумку, – которая все еще была на моей спине – и положила её на сидение рядом.

К счастью, Эммет вышел из магазина спустя пару минут. Он встретил мой взгляд через зеркало заднего вида, и я слабо улыбнулась ему. Я сказала, где находится мой дом и через десять минут мы уже были там.

- Спасибо за поездку, - сказала я вежливо и открыла дверь. Я посмотрела вниз на землю и нахмурилась. Мне нужно спрыгнуть? Эммет, казалось, понял мою проблему, потому что выскочил из машины и уже в считанные секунды стоял передо мной.

Он протянул руки и неловко посмотрел на меня.

- Ээ…как я могу тебе помочь? – спросил он неуверенно. Я закусила свою губу и пожала плечами. Я не собиралась просить его обнять меня так же, как и Эдвард, чтобы помочь мне выйти. Это было бы слишком неловко. – Давай сделаем так… - сказал он и схватил меня за локти.

Он поднял меня без особых усилий, лишь только держа за локти, и я автоматически напряглась, когда он это сделал. Эммет был сильнее, чем Эдвард, в этом нет сомнений. Он осторожно поставил меня на землю и протянул костыли. Он потянулся за моей сумкой и помог мне её одеть.

- Ты хочешь, чтобы я помог тебе подняться на крыльцо или дальше ты сама? – спросил Эммет, рассеяно почесывая свою шею. Я слабо улыбнулась и покачала головой.

- Я сама дальше отсюда, спасибо за поездку, - ответила я, сжав костыли и направившись к крыльцу.

- Увидимся завтра, малышка, - крикнул он мне вслед. Я не отреагировала на это и не развернулась. Я услышала, как он сел в машину и захлопнул за собой дверь. Когда я дошла до входной двери, их уже не было.

Я зашла внутрь, сняла сумку и положила её на лестницу, прежде чем пойти на кухню. Мои костыли оставляли небольшие грязные отпечатки на полу; это выглядело, почти как следы животных. Я подумала, что нужно бы их отчистить, но передумала.

Для начала, мне бы пришлось сесть на пол, чтобы вычистить их, а если я опущусь на пол, то уже не смогу встать. Во-вторых, я подумала, что отец, за то, что не забрал меня, по крайней мере, мог бы отчистить их и представить, что это просто долбаная чистка этажей.

Я поплелась к холодильнику и по пути взглянула в раковину.

Может быть, он мог бы и посуду помыть.

Я усмехнулась над собой, даже за мысль об этом. Конечно, он не будет мыть посуду. Он, вероятно, даже не знает, как это делается.

Каким-то образом мне удалось налить себе стакан апельсинового сока и отнести его в гостиную, не уронив и не расплескав все, или не упав на задницу. Я знала, что должна искать утешение в этих маленьких победах повседневной жизни, но даже это не останавливало от эмоционального взрыва в моей груди.

Как только я села на диван, во мне еще раз переполнилось чувство страха и опустошения. Иногда легко было забыть обо всей боли и страданиях в моей жизни, когда я отвлекалась на что-то хорошее. Я считала, что Эммет относился к хорошим вещам.

По крайней мере, пока что.

Однако он все еще пугал меня. Он был похож на горного человека. Он мог запугать любого до смерти просто взглянув на него, но он не пускает смертельных взглядов в меня. Весь день он делал что-то хорошее – помог мне с сумкой, с ланчем и он даже отвез меня домой. Пессимистичная и параноидальная сторона меня хотела верить в то, что это лишь шутка и что я заплачу за неё позже. Но была маленькая часть меня, которая хотела верить в то, что он делает это, потому что хочет быть милым. Может он думает, что своей милостью он уменьшит боль от своего брата.

По какой бы причине он это не делал, я не могла чувствовать ничего кроме благодарности. Даже, если все приятные вещи были лишь частью какой-то большой шутки. Я все еще собиралась насладиться сегодняшним днем и почувствовать себя хорошо. Эммет защищал меня от унижения и боли; и он не причинил мне вреда сегодня. Таким образом, это был хороший день и я не собираю чувствовать себя плохо, пока не настанет день, который пнет меня под задницу, если такой день, конечно, настанет.

Кого я обманываю? Конечно, настанет.

Учитывая мое прошлое, как доказательство удачной жизни, не было вопроса, настанет ли такой день, был только вопрос когда. Я почувствовала себя глупо, даже за предположение обратного.

Знакомый звук полицейской машины вывел меня из размышления, и я инстинктивно напряглась на звук. Выходит, папа не оказался лежащим в мертвой канаве.

Хорошо для него.

Я слышала, как он заглушил двигатель и хлопнул за собой дверь; он вошел моментом позже. Отец улыбнулся, когда увидел меня в гостиной. Улыбка была простой и невинной, как будто ничего не произошло, и он не забыл обо мне.

- Привет, ребенок, у тебя хорошо прошел первый день? – спросил он, снимая куртку и убирая ружьё.

- Да, замечательно, - ответила я сладким голосом. – Он был бы еще лучше, если бы кое-кто не забыл подобрать мою жалкую задницу, - я была удивлена выбором своих слов, и судя по всему, он тоже. Я обычно никогда не использовала проклятий и сквернословий рядом с родителями, так что тот факт, что я использовала слово “задница”, чтобы описать себя, обескураживал. Единственное, что было бы хуже, это если бы я использовала, что-то более Эдвардское, как…блядь.

Он запнулся на долю секунды, прежде чем повесить куртку и пройти в гостиную. Он сел в свое обычное кресло, на котором было красное покрывало, которое мама сшила для меня, когда я была ребенком. Это покрывало было причиной тому, почему я никогда не сидела в этом кресле. Никогда. По крайне мере больше никогда. Это одеяло, которое я раньше очень сильно любила, было запятнано предательством моей матери, и я даже не могла прикоснуться к нему больше.

- Я провел половину дня в резервации. Я пытался позвонить тебе, но там не было связи. Я не мог уехать оттуда, и предполагал, что кто-то из друзей довезет тебя до дома, - сказал он. Его извинение звучало почти искренне, но я не могла простить его. Тот факт, что он подумал, что у меня есть друзья, доказывал то, как много он знал обо мне. Ничего. Тот факт, что он подумал, что меня подвезут, был оскорбительным. – Но ты добралась до дома целой и невредимой, так что никто не пострадал, верно? Так, кто тебя подвез? Бьюсь об заклад, что Элис не возражала.

Я сузила глаза на него и покачала головой.

- Нет, это была не Элис, - ответила я, - Меня подвезли Эммет и Эдвард.

Он взглянул на меня с откровением, и ему потребовалось время, чтобы опомниться. Затем он наклонился, сидя в кресле, и строго посмотрел на меня

- Я не хочу, чтобы ты проводила время с этими мальчиками, хорошо? Мальчишки Каллены не сулят ничего, кроме неприятностей. Я поймал Эдварда в середине прошлой недели пьяным, шатающимся по улице. И учитывая урон, который он нанес тебе…- он замолчал и, покачав головой, нахмурился. – Он сплошная неприятность, и я не могу дождаться дня, когда упеку его за решетку. Я удивлен, что Доктор Каллен и его жена сумели воспитать такого плохого ребенка, учитывая, что они оба хорошие люди.

- Я не думаю, что ты том положении, чтобы осуждать, отец, - ответила я и отвела взгляд. – Я ждала тебя больше часа, и они были единственными, кто предложил подвезти меня. Что мне предполагалось сделать? Пойти домой? С этим? - я показала на свой гипс, и увидела, как он съежился при взгляде на него. Я не позаботилась упомянуть ему о том, что моим планом было именно это; пойти домой. – Кроме того…ты в действительности не лучший человек с самого начала, чтобы осуждать людей, учитывая на ком ты женат.

- Достаточно! – закричал он, и резко поднялся. - Иди в свою комнату!

Ох, мама. Она всегда была разрушителем равновесия моего отца. Никто не станет лучшим адвокатом для моей матери, чем мой отец Я никогда не понимала, как можно любить настолько жестокого и бессердечного человека – и защищать его, так, как он это делал.

Я потянулась за костылями и медленно встала, как только оперлась на них.

- Серьезно, отец? Опять тянешь за эту карту? Вау…это просто великолепно, - сказала я.

Он фыркнул и отвернулся, чтобы посмотреть в окно. Я могла сказать, что попала в больное место, но мне было плевать. Он не мог вести себя так, и думать, что я не отвечу рано или поздно.

Я схватила свою сумку, когда добралась до лестницы, и неловко закинула её на спину. Я собиралась подняться по лестнице, когда отец заговорил снова.

- День Благодарения на следующей неделе, - сказал он спокойным и собранным голосом.

- Да? Ты хочешь, чтобы я приготовила огромный праздничный ужин на нас двоих или что-то еще? – ответила я саркастически.

- Нет, мы не будем лишь вдвоем, - ответил он. Я оставалась тихой, ожидая, когда он разъяснит, но так как он не подавал никаких признаков того, что сделает это, я знала, что нужно было вытащить ответ из него.

- Кто еще придет? – спросила я, и часть меня не хотела знать ответа.

Он молчал, казалось, на протяжении вечности, затем медленно вздохнул, и ответ вылетел из его рта. Он все еще стоял спиной ко мне и, возможно, это было даже хорошо.

- Как обычно, - медленно сказал он. Я почувствовала, как вся кровь отлипла от моего лица, и моя хватка за костыли усилилась.

Как обычно. Как обычно. Как обычно.

В обычный список, в любой из наших праздников, включались: я, мои родители, а также Билли и Джейкоб Блек.

Отец почесал свой небритый подбородок и отвернулся от окна, чтобы посмотреть на меня.

- Прости, Беллз, но ты должна преодолеть прошлое, и ты не сможешь сделать этого, пока не прекратишь обвинять их. Они лишь пытаются помочь тебе…Билли был опустошен от того, что ты отказываешься видеть его, но он понимает, что тебе нужно время, - сказал он. – Это семейный праздник, и они наша семья. Мы не можем отгораживаться от них больше, из-за того, что ты отказываешься видеть их. Они наша семья.

Я не дышала на этом моменте разговора, и я не могла больше слышать того, что он говорит. Я могла только видеть, как двигались его губы, в то время как он говорил, и как он рассеяно почесывал шею и щеку. Ему не нравилась эта тема. Никогда не нравилась, и я не могла винить его за это, потому что мне эта тема не нравилась также.

В конце концов, он говорил о вещах, о которых ничего не знал. Он не знал целой истории, потому что он предпочел поверить лжи.

Он глубоко вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза через комнату. Я знала, что все, что он скажет дальше, будет ударом ниже пояса для меня. Он знал это тоже. Вот почему его взгляд был неловким и извиняющим.

Пожалуйста, не говори этого. Пожалуйста… просто не говори…

- Я ненавижу говорить тебе об этом, но тебе нужно вырасти, Беллз. Будь взрослой, и прекрати винить других людей за ошибки, которые ты сделала. Мы не виним тебя за то, что ты сделала, Белла. Эта ситуация, через которую мы должны пройти и двинуться дальше. Тебе нужно простить свою мать, Билли и Джейкоба… они только пытались помочь тебе.

Помочь мне? ПОМОЧЬ МНЕ? Никто не пытался помочь мне. Я была на грани смерти, и они даже не попытались предотвратить это; потому что они были теми, кто довели меня до этого состояния.

Я пыталась проглотить комок в горле, но это было невозможным. Я чувствовала, что снова задыхаюсь. Правда, в этот раз, это был не кусок хлеба. Это был мой эмоциональный пузырь. Эмоциональный пузырь, который был наполнен разочарованием и печалью из-за отсутствия поддержки отца, из-за его незнания и готовности верить в ложь. Я повернулась обратно к лестнице, и поднялась по ней так быстро, как могла – что было совершено не быстро.

Мне нужно было знать лучше. Это было наказание за то, что я думала о том, что у меня выдался хороший день, с людьми, которые были добры ко мне и хотели помочь. Люди, которые действительно вели себя так, будто они действительно хотели стать моими друзьями.

Я вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь – с меньшей силой, чем мне хотелось бы – прежде чем проковылять к своей кровати.

Мама… и Билли… и Джейкоб.

Я не переживу ужин с ними, учитывая, что я, в буквальном смысле, чуть не лишилась своей жизни в последний раз, когда находилась с ними в одной комнате.

И отец думал, что это была хорошая идея?

Я сняла джинсы и, схватив спортивные брюки, которые лежали на кровати, села на кровать, одевая их. Но прежде чем надеть штаны, мои глаза остановились на картинках, которые Элис и Эммет нарисовали на моем гипсе.

Я еще не видела, что нарисовал Эммет, так как Элис опустила мою штанину слишком быстро за обедом. Теперь, я почувствовала странную смесь страха и волнения, когда наклонилась, чтобы посмотреть на работу Эммета.

Я почувствовала другой комок в горле, который был… хорошим комком.

Эммет не разделял художественного таланта Эдварда, но его детский рисунок заставил полюбить меня то, что он нарисовал еще больше. Он нарисовал милого бурого медвежонка, одетого в синюю футболку с надписью “Братец Медвежонок”.

Я почувствовала, как дернулись уголки моего рта, и я попыталась побороться с грустной улыбкой, которая угрожала появиться на моем лице.

- Братец, Медвежонок, - прошептала я, и коснулась медведя своими пальцами.

Если бы он только был настоящим.