Замечания по поводу компрадорского характера правящего режима

Излагая свою точку зрения по данному вопросу тов. Н.Волков пишет: «К тому же я не вижу причин, по которым бы правитель России (уже будучи правителем) мог бы добровольно работать на Запад. Когда они его завербовали, еще задолго до привода к власти, тогда у него важный стимул работать на Запад: за это они платят ему и обещают привести его к власти. Допустим, он им верно служил, кучу всего наобещал и у них на него есть уже компромат, т.е. он от них зависим. И вот, он приведен ими к власти в России. Каково их отношение теперь к нему. Раньше-то они его холили и лелеяли, как альтернативу прежнему правителю. А теперь их задача – помыкать им в их интересах. Ему это приятно?».

Право же, наивность умилительная – попытка описать природу режима, исходя из психологических реакций «правителя». Увы, следует учесть, что психологические мотивы «правителя» имеют значение если не вовсе нулевое, то, по меньшей мере, весьма малое. Первое лицо государства отнюдь не является хозяином положения. Президент – лишь выразитель коллективных интересов, и только в качестве такового не только приходит к власти, но и имеет возможность её осуществлять. Выход за рамки этих интересов автоматически означает обнуление его властного ресурса, невозможность реализации управленческих решений, а в перспективе – смену «генерального директора фирмы». Чьи же интересы выражает президент РФ? В первую очередь – правящего социального слоя, то есть монополистической олигархии сырьевых миллиардеров. Во вторую очередь – верхушки чиновничьего аппарата, являющейся «коллективным управляющим» делами олигархии, но, вместе с тем, и самостоятельным игроком, способным оказывать на олигархат определённое давление. Только играя на балансе этих сил президент может лавировать в своей политике. Но определяющий фактор его политики – это пересечение интересов этих сил, а, в случае несовпадения, баланс их сил. В любом случае личные психологические мотивы «правителя» здесь имеют исчезающе малое значение.

Марксистский подход именно и состоит в выявлении объективных интересов общественных групп и баланса их сил. Вместо этого тов. Н.Волков предпочёл размышлять о личных мотивациях первого лица государства, как будто это первое лицо имеет самостоятельное значение в системе принятия и реализации решений.

Тот же самый подход, кстати, тов. Н.Волков демонстрирует обсуждая вопрос о национально-пропорциональном представительстве. Вместо обсуждения системы власти он аргументирует свою позицию единственно перечислением ряда исторических фигур сталинского периода, которые не могли бы в случае реализации национально-пропорционального принципа формирования органов власти занимать то положение, которое они исторически занимали. По-видимому, тов. Н.Волков полагает, что исторические решения того времени критическим образом зависели от тех или иных конкретных фигур, а не были закономерным отражением интересов и воли стоящих за ними социальных сил.

Возвращаясь, однако, к вопросу о характере нынешнего режима, следует исходить не из попыток разгадать систему и механизмы соподчинённости президента РФ тем или иным лицам в Вашингтоне или Брюсселе, а из природы правящей социальной группы, которая, как в лице миллиардеров-сырьевиков, так и в лице верхушки чиновничьей вертикали, полностью ориентирована на извлечение сверхдоходов из продажи сырья. А, следовательно, не заинтересована ни в развитии промышленности, ни даже просто в существовании большей части российского населения, «лишнего» с точки зрения логики максимизации прибыли сырьевых отраслей. Констатация этого факта исчерпывающе описывает ситуацию, и все дальнейшие поиски нитей «заговора» лишь усложняют картину ненужными для понимания сути дела деталями.

Заключение

Нетрудно видеть, что по ряду вопросов уважаемый оппонент согласился с нашими предложениями и замечаниями. Мы не стали обсуждать эти моменты по очевидной причине: те вопросы, по которым оппонент высказал своё согласие с нашей позицией, в рамках данной дискуссии, очевидно, не требуют ни дополнительных уточнений и коррекции, ни дополнительных аргументов в защиту. Мы остановились лишь на существенных моментах РАСХОЖДЕНИЯ позиций.

Оценивая статью тов. Н.Волкова в целом, важно отметить наиболее общий и существенный её недостаток – эклектичность и отсутствие отсутствие единой мировоззренческой системы, которую можно было бы рассматривать как жизнеспособную и положительную альтернативу системе взглядов, изложенной в наших предложениях по Программе. По существу, оппонентом не предложен альтернативный подход, который мог бы быть принят за основу при формировании Программы Партии, а дана совокупность отдельно друг от друга представленных мнений по поводу тех или иных положений нашей статьи. Частью эти мнения имеют природу чисто морализаторскую, частью же представляют идеи, заимствованные из работ С.Г. Кара-Мурзы. Однако в работах Кара-Мурзы мы видим, хотя и выраженно немарксистскую, но мировоззренчески и методологически целостную систему взглядов, связанных с последовательным использованием цивилизационного подхода. В обсуждаемой же статье тов. Н.Волкова весьма узнаваемые кара-мурзистские идеи «повисают в воздухе», будучи вырваны из контекста той методологии, в рамках которой были сформулированы и выдвинуты.

В политическом отношении автор стоит на относительно близких и дружественных нам позициях, и его критика есть скорее критика со стороны товарища по общему делу, чем идейного противника. Однако это никак не умаляет того факта, что аргументы, выдвинутые уважаемым оппонентом против ряда наших предложений по Программе, весьма слабы и логически малоубедительны.

Ноябрь 2008.

Статья опубликована на сайте:

«Русский социализм – Революционная линия» https://russoc.kprf.org/Doctrina/NewProgram-to-NVolkov.htm и https://russoc.info/Doctrina/NewProgram-to-NVolkov.htm

В ноябрьской редакции проекта Программы учтены наиболее значимые предложения и замечания

13 ноября 2008 года в газете «Правда» был опубликован проект новой редакции Программы КПРФ, подготовленный Комиссией ЦК КПРФ по подготовке программных документов на основе обобщения предложений, поступивших в ходе общепартийной дискуссии.

Нужно признать, что Комиссия ЦК оказалась в достаточно сложной ситуации, поскольку общепартийная дискуссия в рамках обсуждения предыдущего (от 11 апреля 2008) проекта новой редакции Программы была весьма острой, и зачастую участники полемики подвергали предложенный проект критике и вносили предложения и замечания с диаметрально противоположных позиций. Учесть такое множество замечаний, в том числе взаимоислючающих, и предложить проект, максимально отражающий мнение Партии, – задача крайне непростая.

В рамках объявленной партийной дискуссии в апреле 2008 года нами была подготовлена статья, содержащая как достаточно резкую критику апрельской версии проекта новой редакции, так и конкретные конструктивные предложения. Поскольку окончательную редакцию должен утвердить предстоящий XIII Съезд КПРФ, публикация версии от 13 ноября не завершает партийное обсуждение нового текста Программы, а подводит определённый этап общепартийной теоретической работы.

Какие же существенные изменения претерпел проект от 13 ноября по сравнению с вариантом от 11 апреля? Комиссией ЦК был учтён и использован ряд важных и существенных предложений, в том числе наших.

В частности, в разделе «Современный мир и Россия» при разъяснении угроз, связанных с дальнейшим сохранением мировой капиталистической системы, добавлен тезис: «Свободный обмен информацией также несовместим с современным рынком». Внесение в текст проекта Программы этого тезиса мы считаем весьма важным и перспективным шагом. К сожалению, он пока ограничивается одной фразой, в то время как, на наш взгляд, является КЛЮЧЕВЫМ и основопологающим для понимания несовместимости наличных капиталистических производственных отношений с современным уровнем развития производительных сил в наиболее развитых странах мира – то есть с уровнем постиндустриального информационного общества. Однако, в оценке предложенного проекта следует исходить скорее не из того, что в нём отсутствует по сравнению с требованиями исторического момента, а из того, что нового он даёт по сравнению с предыдущим вариантом и действующей редакцией. В этом смысле внесение в текст данного архиважного тезиса даже в столь ограниченной форме мы рассматриваем как существенный прогресс наших партийных идеологических установок.

В новой версии весьма существенным образом сокращён раздел «Программа минимум», убраны заимствованные из текста действующей редакции Программы подразделы «После прихода к власти в союзе с народно-патриотическими силами партия обязуется...», «Являясь партией трудового народа, КПРФ будет добиваться...», «Как партия социальной справедливости КПРФ будет добиваться...» и т.д. Это сделало нашу «Программу-минимум» более сжатой, чёткой и концентрированной, хотя, вместе с тем, были утрачены и некоторые важные для Партии политические установки и ориентиры. Также в новой версии очень существенно (до трёх коротких абзацев) сокращена преамбула, полностью убран подраздел «Наши главные цели», который в апрельской версии был изложен крайне неудовлетворительно. В ноябрьской версии главные цели Партии излагаются в «Программе минимум» и притом – в существенно более логичной и естественной последовательности с учётом их важности и значимости. Первым пунктом указывется отстранение от власти мафиозно-компрадорской буржуазии и установление власти трудящихся, власти народно-патриотических сил. То, что этот пункт обозначен первым, логично, поскольку он является необходимым и обязательным условием реализации всех последующих пунктов. Вторым пунктом обозначается задача «остановить вымирание страны». Это также логично, поскольку национальное выживание приоритетно по отношению к любым другим политическим задачам. В то же время, следует признать, что определение «вымирание страны» не вполне чётко выражает суть дела. Данный пункт Программы можно было бы сформулировать точнее: «остановить осуществляемый в отношении народов России геноцид, обеспечить необходимые условия для выживания, сбережения, физического и духовного развития и процветания Русского и других коренных народов России». Третьим идёт тезис о национализации природных богатств России и стратегических отраслей экономики и об использовании доходов этих отраслей в интересах всех граждан. Это тоже логично, поскольку возвращение в собственность народа природных ресурсов и основных средств производства является ключевым средством реализации главной задачи – обеспечения необходимых условия для выживания, сбережения, физического и духовного развития и процветания Русского и других коренных народов России. Именно такую последовательность первейших и главных целей мы отстаивали в наших «Критических замечаниях...».

К сожалению, в новой ноябрьской версии проекта Программы, как и в предыдущей апрельской, остались практически не использованы и не отражены ни наработки проведённой КПРФ 6 апреля 2006 года Всероссийской научно-практической конференции «Коммунисты и русский вопрос», ни важнейшие теоретические и идеологические итоги X Съезда КПРФ, отражённые в Политическом отчёте ЦК КПРФ Х съезду, Постановлении Съезда по этому отчёту и в специальной Резолюция X Съезда «Коммунисты и русский вопрос». Между тем, мы считаем этот вопрос чрезвычайно важным, поскольку именно сейчас определёнными силами внутри нашей Партии делается попытка ревизовать теоретические и идеологические итоги X Съезда, объявить их утратившими силу, «закрытыми» последующими Съездами Партии. Эта тенденция крайне опасна и в идеологическом плане, и в организационном, поскольку становится знаменем для сплочения ряда фракционных группировок, которым, как показал опыт, оказывается покровительство и со стороны определённых сил в партийном руководстве. Именно поэтому мы считаем важным укрепить идейно-политическое единство Партии и ликвидировать почву для фракционности внесением в Программу Партии основных итогов X Съезда, а именно пунктов Резолюции по Русскому вопросу:

«Х съезд КПРФ от имени коммунистов, миллионов сторонников партии предлагает следующую программу решения русского вопроса в современных исторических условиях.

1. Гарантирование реально равного представительства русских, как и всех народов России, в государственных органах управления снизу доверху.

2. Борьба за устранение всяких препятствий для национально-культурной самоорганизации русских на всей территории страны.

3. Принятие мер, наказывающих по всей строгости закона, за любые проявления русофобии как экстремистской формы разжигания межнациональной розни. Будь то высказывания первых лиц государства, оскорбляющие русский народ, или бытовые конфликты в общественных местах.

4. Обеспечение адекватного присутствия русских в информационной и культурной сферах. Особенно — в средствах массовой информации.

5. Отстаивание равенства возможностей для русских и всех других народов России в области деловой активности и предпринимательства.

6. Защита русского языка. Прекращение искусственной «американизации» нашей жизни, особенно в прессе и на телевидении.

7. Охрана исторических святынь и памятников русской истории.

8. Защита наших соотечественников за рубежом, использование всех возможных форм государственного и общественного воздействия на правящие режимы тех государств, где попираются культурные, гражданские, национальные и социально-экономические права русских.

9. Противодействие всем попыткам духовной агрессии против русского народа, его национально-культурных традиций, насаждению тоталитарных сект, других религиозных суррогатов «нового мирового порядка», дискриминации православных на территории исторической России.

В решении русского вопроса мы за тесный союз с православным миром.

Перед коммунистами и религиозными общественными организациями лежит широкое поле совместной деятельности. Это — защита нравственности и морали. Это — защита русского языка. Это — защита духовного и физического здоровья нации. Это — забота о детстве и материнстве. Это — возрождение высокого социального и морального статуса труда».

Чрезвычайно важно здесь определить отношение Партии к Православию как к архитипической составляющей русского национального самосознания и к Русской Православной Церкви как к духовной опоре нашего национального, общественного и государственного бытия (Г.А. Зюганов). Одним из наиболее существенных моментов нашей критики в адрес авторов апрельского проекта редакции был полный их разрыв в вопросе отношения Партии к Православию со всей политикой КПРФ с момента её восстановления в том числе с решениями X Съезда и многочисленными выступлениями и теоретическими работами Лидера Партии Геннадия Андреевича Зюганова.

Этот разрыв выразился в совершенно безобразной как по форме, так и по содержанию формулировке «КПРФ будет добиваться: <...> следовать принципу отделения церкви от государства и школы от церкви». Одной этой фразой авторы апрельского проекта перечёркивали всю многолетнюю работу Партии по налаживанию дружественных отношений с Православной Церковью. Одной этой фразой авторы отталкивали от Партии православных граждан, составляющих до 70% населения нашей страны, в корне подрывали доверие ко всем предшествующим декларациям и заявлениям Партии по данному вопросу, возвращали нас к ситуации, казалось бы, навсегда преодолённого трагического противостояния между коммунистами и верующими. В настоящее время Церковь и так отделена от государства, а под лозунгом дальнейшего «отделеня» определённые силы добиваются фактически изоляции Православной Церкви и сведения к нулю её влияния на общественную жизнь народов России. Стремящиеся к такому результату силы, вроде небезызвестного г-на Гинзбурга отрабатывают вполне определённую программу Збигнева Бжезинского: «После падения коммунизма главным врагом Америки является Русское Православие».

Мы убеждены в том, что за основу в данном вопросе необходимо взять широко известные выступления Г.А. Зюганова, в частности, его интервью газете «Русь Православная», в котором он формулирует задачу «восстановить симфоническое единство наших духовных и государственных традиций». Именно на основе этого интервью, а также следуя направлению, заданному решениями X Съезда, рядом сторонников Партии в ходе дискуссии по Программе была предложена следующая формклировка: «КПРФ будет добиваться восстановления симфонического единства государства и Русской Православной Церкви при неукоснительном соблюдении принципа свободы совести по отношению к другим конфессиям России». Мы убеждены в том, что именно такая формулировка была бы оптимальной формой выражения отношения Партии к Православию в тексте нашей Программы.

С другой стороны, мы вполне отдаём себе отчёт, что Программная комиссия стремится по возможности учесть и обобщить все предложения, в том числе и прямо противоположного характера. В том, что из текста новой ноябрьской редакции провокационный лозунг «следовать принципу отделения церкви от государства и школы от церкви» полностью исключён, мы, безусловно, видим не столько свою победу, сколько победу интересов Партии, интересов Русского народа и России. Однако, убрав эту пагубную и непреемлемую формулировку, Программная комиссия не смогла предложить новой форулировки, определяющей отношение Партии к Православию. Получилось, что в ноябрьской редакции это отношение вообще никак не определено. Вероятно, таким путём «непредрешенчества» Комиссия хочет уйти от вопроса, острота обсуждения которого стала опасна для единства Партии. Однако в этой ситуации нам представляется гораздо более естественным вернуться к «нулевому варианту» – то есть к достаточно выдержанной и не вызывающей серьёзных возражений формулировке действующей Программы: «КПРФ будет добиваться: <...> уважения к православию и другим традиционным религиям народов России». Или сформулировать эту же фразу более точно: «КПРФ будет добиваться уважения к Православию и другим традиционным для России религиям».

Существенным, на наш взгляд, моментом является то, что в ноябрьской редакции из текста исключено не слишком удачное определение отношения Партии к национализму. Напомним, что в действующей редакции оно определяется следующим образом: «КПРФ будет добиваться: <...> искоренения межнациональных конфликтов, всех форм сепаратизма, национализма и шовинизма». Исходя из контекста ясно, что речь в данном случае идёт о негативных, деструктивных формах национализма – разжигании межнациональной розни, пропаганде национальной расово-биологической исключительности и превосходства в духе иудаизма и сионизма, унижении по национальному признаку, национальном сеператизме и русофобии. Однако если читать данное определение буквально и формально, то оно говорит об искоренении всех форм национализма, в том числе и прогрессивных, коллективистских, которые определяются как развитое национальное самосознание, верность и преданность своему народу, активная защита интересов своей национальной общности, территории её проживания, экономических ресурсов и духовных ценностей, стремится к защите интересов национальной общности в отношениях с государственной властью. Такие прогрессивные формы национализма ни в коей мере не противоречат идее интернационализма, понимаемой нами, коммунистами, как сотрудничество и солидарность трудящихся разных наций в отстаивании общих для них интересов перед лицом транснациональной капиталократии, а отнюдь не в смысле нивелировки национальных отличий и уничтожения самобытности национальных культур. Прогрессивные формы национализма являются необходимой основой для национально-освободительного движения Русского и других коренных народов России. Поэтому не логично, поднимая знамя национально-освободительной борьбы и претендуя на роль организующей и направляющей силы в этой борьбе, заявлять о стремлении искоренить ВСЕ формы национализма, включая и национализм, понимаемый как национальное самосознание и национальная солидарность.

Исходя из этого, с нашей точки зрения, формулировка действующей Программы в данном случае была неудачна и двусмысленна. Мы с удовлетворением отмечаем, что в этом весьма важном вопросе наши замечания учтены Комиссией, и в ноябрьской редакции эта неудачная формулировка из текста исключена, а осуждение ограничено конкретными антисоветскими – действительно деструктивными – формами национализма, связанными с сепаратизмом и служившими идеологическими прикрытием разрушения Советского Союза: «Используя методы психологической войны, они обрушили на массовое сознание поток очернительства советской и российской истории, были развязаны руки “теневому капиталу”, националистам, антинародным силам, которые выступили против социализма, Советской власти и единого Союзного государства».

Чрезвычайно важно отметить в Программе тот факт, что сегодня в стране фактически сложилась система дискриминации по национальному признаку, что выражается, в том числе, в вопиющих национальных диспропорциях в органах государственной власти, деловой, культурной и информационной сфере. Доля участия Русских и ряда других коренных российских народов в этих сферах вопиющим образом занижена по сравнению с долей в общем населении страны. Поэтому выдвинутая X Съездом программа «гарантирования реально равного представительства русских, как и всех народов России, в государственных органах управления снизу доверху» есть по существу программа антинацистская и антидискриминационная. В нынешних условиях это необходимое средство обеспечить равноправие представителей всех коренных народов России.

В ноябрьском проекте были оставлены слова о том, что «Пролетаризация большинства соотечественников происходит одновременно с их социальным расслоением». С таким определением мы не можем согласиться и уже в рамках критики апрельской версии предложили вполне развёрнутое и, на наш взгляд, исчерпывающе доказательство неадекватности данного утверждения реальности. Пролетаризация большинства соотечественников не может происходить в условиях, когда согласно той же редакции «Реставрация капитализма повлекла за собой резкое падение объёмов промышленного и сельскохозяйственного производства», а дальнейшего восстановления производства не произошло: «Несмотря на поток нефтедолларов, до сих пор нет существенного продвижения ни в одной отрасли экономики». Но раз промышленное и сельскохозяйственное производство резко упало, а информационного производства не возникло, то каким же образом большинство населения может перейти в категорию пролетариев? Ясно, что здесь заключено противоречие. Рост и развитие пролетариата происходит в условии роста и развития капиталистического производства, упадок производства, напротив, приводит не к пролетаризации, а к люмпенизации и пауперизации широких народных масс.

В то же время, в рамках дискуссии по Программе, тов. Н. Волковым были высказаны некоторые достаточно веские аргументы в пользу того, что определение «пролетаризация» всё-таки может применяться к современным реалиям несмотря на катастрофическую деиндустриализацию страны. Суть высказанного тов. Н. Волковым аргумента сводится к тому, что советское общество было бесклассовым, поэтому в нём не было и не могло быть пролетариата. Победа сил капиталистической реакции, хотя и привела к деиндустриализации страны, но в сохранившихся остатках работающей промышленности привела к формированию классового расслоения. То есть, хотя и зачаточный, слабый промышленный пролетариат всё-таки сформировался, что по сравнению с полным отсутствием пролетариата в бесклассовом социалистическом обществе можно корректно определить понятием «пролетаризации». Этот аргумент мы можем признать вполне обоснованным и веским. Следуя той же логике, стоит признать не вполне удачным широко использованный нами термин «деклассирование», поскольку при переходе от бесклассового или, по крайней мере, достаточно близкого к бесклассовому советского общества к социально-поляризованному постсоветскому обществу, собственно, разрушения классовой структуры не происходило. Точнее будет говорить не о деклассировании, а о препятствиях к нормальному классообразованию в связи с деиндустриализацией и о консервации классовой аморфности общества несмотря на крайне резкую социальную и имущественную его поляризацию.

Тем не менее, несмотря на эти уточнения, которые, принимая во внимание представленные Николаем Волковым аргументы, мы должны внести в свою позицию, тезис о «пролетаризации большинства соотечественников» мы никак не можем признать приемлемым. На наш взгляд, в условиях падения производства можно ставить вопрос лишь о пролетаризации ограниченных слоёв населения, то есть меньшинства, а никак не большинства наших соотечественников.

Комиссия учла нашу критику в отношении фразы апрельской версии проекта «Антагонистический характер приобрели отношения между наемным трудом и капиталом, между классом новоявленных толстосумов и огромным большинством трудового народа». В новой ноябрьской версии то же фраза сформулирована вполне корректно и точно и не вызывает критики: «В Россию вернулось антагонистическое противоречие между наёмным трудом и капиталом».

В ноябрьской версии проекта по сравнению с апрельской версией несколько смещены тактические ориентиры. Так, апрельская версия проекта описывала первый этап достижения своих целей как «общедемократический. Главная задача на этом этапе состоит в установлении революционно-демократической власти трудящихся, всех патриотических, антиимпериалистических, антиолигархических сил во главе с КПРФ». Такая формулировка с нашей точки зрения была крайне неудачной, поскольку «общедемократические» лозунги сегодня служат пропагандистским знаменем для деструктивных прозападных антирусских сил «оранжевой революции» в спектре от либералов Касьянова и Каспарова до левацких провокаторов типа Лимонова, Баранова и Удальцова. В ноябрьской версии текста данная критика учтена и определение «общедемократический этап» убрано. Теперь главная задача первого этапа достижения наших целей описывается как «установление демократической власти трудящихся, всех патриотических сил во главе с КПРФ». Такое определение существенно точнее, так как говорит не о «демократии вообще», а о конкретной демократической власти трудящихся. Оно правильно ориентирует Партию в отношении политических союзников, определяя их не в лице либеральной, буржуазно-демократической и лево-оранжистской фронды, а в лице всех патриотических сил, объединить и возглавить которые мы призваны.

Таким образом, стоит отметить, что с апреля по ноябрь, Программная комиссия существенно улучшила проект новой редакции Программы, учла многие критические замечания и предложения, в том числе и наши. Фактически в отношении ноябрьского проекта у нас остаётся лишь два существенных предложения по его доработке, с которыми мы обращаемся к предстоящему XIII Съезду Партии.

Первое: внести в текст Программы определение отношения Партии к Православию и Церкви на основе соответствующих документов X Съезда, а также известных работ и выступлений Лидера Партии Г.А. Зюганова. В крайнем случае – вернуть фрмулировку действующей редакции Программы. Второе: внести в текст Программы основные положения Резолюции X съезда КПРФ «Коммунисты и русский вопрос».

23 ноября 2008.

Статья опубликована на сайте:

«Русский социализм – Революционная линия» https://russoc.kprf.org/Doctrina/NewProgram3.htm и https://russoc.info/Doctrina/NewProgram3.htm

Аналитика из серии

«Итоги года»

2009-2011

Итоги 2009. Основные события и тенденции мировой политики

Ведущим фактором, определявшим развитие политической ситуации в мире в 2009 году, выступал начавшийся в предыдущем 2008 году мировой финансово-экономический кризис. Интерпретация ключевых политических событий будет существенно зависеть от парадигмы понимания природы кризиса. Принципиально возможны два подхода в объяснении его причины. В первом случае кризис рассматривается как объективный естественный феномен – характерный для капиталистической неплановой и стихийной экономики кризис перепроизводства, осложнённый возросшим разрывом между объёмами реального производственного и виртуального финансового капитала. Во втором случае кризис рассматривается как феномен искусственный и являющийся реализацией заранее подготовленного сценария ведущих банковских центров, реализованного с помощью предварительного увеличения и последующего резкого сокращения кредитной денежной массы. В этом втором случае кризис выступает как сознательно проводимая операция, направленная на достижение ряда экономических (глобальный передел собственности) и политических (дальнейшее функциональное вытеснение и замещение национальных государств структурами глобального мирового управления) целей. В зависимости от выбранной парадигмы будут отличаться и интерпретации «борьбы с кризисом». В первом случае они будут рассматриваться с точки зрения их эффективности в действительном преодолении симптомов кризиса, во втором случае они будут рассматриваться как имеющие самостоятельное значение шаги, для которых кризис служит лишь предлогом и средством реализации.

В ряде стран экономические последствия кризиса привели к протестным уличным выступлениям, часть из которых переросла в массовые беспорядки. Такого рода выступления в конце 2008 - начале 2009 года прокатились не только по африканским и некоторым латиноамериканским, но и по ряду европейских стран, таких как Греция (стычки леворадикалов с полицией, сопровождавшиеся погромами и поджогами автомобилей, магазинов и отделений банков 7 декабря 2008 года в Афинах и 8 декабря в Салониках, Комотини, Трикале, Ханье и Янине), Исландия (массовые демонстрации и блокада парламента в Рейкьявике 22-23 ноября 2008 и 20 января 2009, завершившиеся столкновениями с полицией), Болгария (массовые беспорядки в Софии 14 января 2009, закончившиеся применением демонстрантами самодельных гранат, металлических цепей и прутьев, а также огнестрельного оружия против полиции), Латвия («бунт булыжников» 13 января 2009 в Риге, акции протеста сельхозпроизводителей и молодёжи 21 января 2009, пикет инвалидов и перекрытие автомагистралей фермерами 27 января 2009), Литва (митинги и демонстрации 16 – 17 января 2009 в Вильнюсе, Шауляе, Алитусе, Каунасе и Клайпеде, закончившиеся забрасыванием парламента камнями и бутылками, поджогами ларьков, прорывами в здания мэрий, массовыми столкновениями с полицией, применявшей слезоточивый газ, резиновые пули, дубинки и дымовые шашки, массовыми задержаниями).

На фоне мировой экономической депрессии, вызванной финансовым кризисом, заметен продолжающийся рост ВВП Китая. Хотя темпы этого роста замедлились в результате резкого сокращения внешних рынков, но он не сменился ни спадом, ни застоем. Правительство приняло и продолжает весьма успешно принимать масштабные меры, направленные на интенсификацию внутреннего спроса и стимуляцию внутренних секторов экономики. Это, с одной стороны, свидетельствует об экономической эффективности китайского полусоциалистического хозяйства по сравнению с неолиберальными экономиками Запада, а, с другой стороны, создаёт угрозу экономической, демографической, а затем и военно-политической экспансии продолжающего превращаться в сверхдержаву Китая.

Несомненно, одним из ключевых событий года стало вступление в должность президента США 20 января 2009 г. первого в истории этой должности негра (точнее, мулата) – Барака Хусейна Обамы. Избрание президентом США Обамы (чернокожего, сына мусульманина, сторонника легализации абортов) имеет значение не столько с точки зрения его личности, политической программы или непосредственно стоящей за ним политической группы, сколько как символический акт окончательного торжества принципов политкорректности над национальной и конфессиональной идентичностью США, определяющейся аббревиатурой WASP (белые англо-саксонские протестанты). В этом плане избрание Обамы может иметь общемировое значение в качестве зримого и декларативно заявленного символа перерождения прежнего атлантистского англо-саксонского империализма, восторжествовавшего после падения СССР, в геополитически индифферентный и бессубъектный глобализм. Характерно, что связанные с Обамой ожидания имели именно чисто символический, иррациональный характер (в этой связи присуждение ему Нобелевской премии без каких-либо значимых заслуг с его стороны просто как символической фигуре даже более показательно, чем его избрание президентом). К концу года оптимистические мессианские ожидания, связанные с первым в истории чернокожим президентом США, потерпели крах. Во-первых, Обама не предложил никакого концептуального выхода из цивилизационного кризиса и свёл вопрос к дальнейшему стимулированию потребления, бесконтрольному увеличению необеспеченной долларовой денежной массы и дефицита федерального бюджета. Во-вторых, Обама не оправдал надежд на выход США из развязанных его предшественниками военных авантюр: 17 февраля он направил в Афганистан дополнительно 17 тысяч, а в декабре заявил о плане отправки туда с начала 2010 года ещё 30 тысяч военнослужащих. В этом плане разница между республиканцами и демократами сводится преимущественно к тому, что первые уделяют больше внимания поддержанию оккупации Ирака, а вторые – Афганистана. В-третьих, недовольство вызвал характер проведения реформирования системы здравоохранения и ряда других социальных реформ. В итоге рейтинг Обамы поставил рекорд падения за последние 56 лет. К своим президентским полномочиям он приступил с рейтингом в 78%, весной рейтинг снизился до 62%, к июлю – до 57%, а осенью – до 53%.

Стоит также отметить, что как в самих США, так и в остальном мире избрание президентом Обамы сопровождалось ожиданиями не только позитивно-мессианского, но и негативно-апокалиптического характера. В частности, распространяется информация о готовящейся ликвидации США как государства путём слияния с Канадой и Мексикой, о тайном строительстве по частям трансконтинентальной железной дороги, соединяющей Мексику, США и Канаду, о создании на территории США сети пока пустующих стационарных и передвижных тюрем и концлагерей для несогласных с ликвидацией государства, о закупке и складировании большого количества пластиковых гробов (от полумиллиона до нескольких миллионов), о развёртывании армии США на территории собственной страны (вопреки Конституции). Сложно сказать, в какой степени данная информация соответствует действительности, а в какой она преувеличена воображением и пропагандой, но, во всяком случае, как минимум в качестве распространяющейся идеи она уже является фактором, формирующим политическую реальность.

В Европе одним из важных событий года стали выборы в Европарламент, прошедшие в 27 странах – членах Европейского союза с 4 по 7 июня. Хотя Европарламент имеет весьма ограниченные полномочия и возможности, эти выборы представляют собой важный барометр политических настроений в европейском обществе. На выборах была зафиксирована рекордно низкая явка с момента первых выборов в этот орган в 1979 году: 43, 1% избирателей. Неожиданно много голосов получили националистические силы. Радикальные националисты весьма успешно выступили в Голландии, Австрии, Дании, Словакии и Венгрии, в Великобритании два места впервые получила Британская национальная партия. В то же время, выборы были успешны и для леворадикальных сил: по итогам выборов " Объединенные левые" (включающие, в том числе, коммунистов различных направлений) получили в Европарламенте 33-37 мандатов. Существенно усилили своё представительство в Европарламенте «Зелёные». Впервые в истории место в Европарламенте получила Шведская пиратская партия, выступающая за свободное распространение интеллектуальной собственности, за ограничение патентных прав и против сбора персональной информации о гражданах в форме электронных досье. Наиболее неутешительны итоги выборов оказались для европейских «умеренных левых» – то есть оппортунистической социал-демократии. На первый взгляд, результаты выборов в Европарламент кажутся противоречивыми: кажущаяся радикализация общества на первый взгляд противоречит низкой явке, а успех ультраправых уравновешивает успех леворадикалов. На самом же деле, все три главных показателя – низкая явка, успех праворадикалов и успех леворадикалов – свидетельствуют о глубоком разочаровании европейцев в существующей политической системе и о недоверии к политическим партиям, задающим тон в парламентах и правительствах. При этом поляризация между «ультраправыми» и «ультралевыми» во многом является результатом манипуляции, поскольку на самом деле между декларируемыми ими ценностями не существует противоречия. Идея социальной справедливости и социализма (лозунг радикальных левых) не только не противоречит, но и является необходимым условием сохранения национальной и культурной идентичности европейских стран (лозунг радикальных правых). Соответственно, голосование за «леворадикалов» и «праворадикалов» на самом деле отражает две стороны одного и того же потенциального «образа будущего», привлекательного для европейцев. Проблема, однако, в том, что пока не существует политической силы, которая бы сформулировала этот проект целостным образом, а потому его элементы пока присутствуют в политическом сознании во фрагментарном виде. Более того, одни его элементы искусственно противопоставляются другим, отражением чего и является взаимная нейтрализация правых и левых радикалов, позволяющая потерявшим доверие избирателей право- и левоцентристским партиям сохранять своё доминирование в политике.

Во многом сходные тенденции продемонстрировали выборы в бундестаг Германии, прошедшие 27 сентября. Эти выборы характеризовались самой низкой за послевоенную историю Германии явкой, составившей 70, 8%, катастрофическим разгромом социал-демократов из СДПГ, получивших наименьшее число голосов с 1949 года (23, 0%), относительным успехом право-консервативного блока ХДС/ХСС (33, 8%), ростом политического влияния либералов из СвДП (14, 6%), Левых (11, 9%) и «Зелёных» (10, 7%). Успех право-консерваторов на фоне полного провала социал-демократов, можно объяснить тем, что в Германии сохраняется более жёсткое по сравнению с остальной Европой давление на националистические организации, поэтому часть потенциального электората радикальных националистов вынужденно голосует за «системных правых» из ХДС/ХСС.

Ещё одним знаковым политическим событием года в Европе стал состоявшийся 29 ноября в Швейцарии по инициативе Швейцарской Народной Партии и Федерального демократического союза референдум о запрете на строительство минаретов. На прошедшем референдуме за запрет на строительство минаретов высказались 57, 5% граждан страны, при этом сторонники запрета победили практически на всей территории Швейцарии – его поддержали 22 из 26 кантонов Швейцарии. Победа противников строительства минаретов на народном референдуме важна не столько сама по себе, сколько как символический шаг, разрушающий диктат введённых в рамках насаждения норм «политкорректности» и «толерантности» табу. Преодоление этих стереотипов может привести к тому, что обсуждение проблем иноэтнической миграции и разрушения национально-культурной идентичности стран Европы перейдёт из области табуированной маргинальности в область актуальной политики.

Важнейшим событием года в Азии стала попытка «зелёной революции» (аналога «оранжевой» с использованием сходных технологий) в Иране. 13-16 июня в Тегеране произошли крупнейшие со времён Исламской Революции 1979 года уличные беспорядки и столкновения, связанные с непризнанием оппозицией объявленных ЦИК Ирана итогов состоявшихся 12 июня 2009 года президентский выборов. Действующий президент Ирана Махмуд Ахмадинежад набрал 62, 63 % голосов при рекордно высокой явке в 85 %. Его основной конкурент лидер Фронта участия исламского Ирана Мир-Хосейн Мусави набрал 33, 75%, два других кандидата в совокупности набрали лишь 2, 58%. Однако возглавляемая Мусави оппозиция не признала результаты выборов, обвинив Ахмадинежада «в диктаторских методах» и в «в подкупе избирателей». Начавшись с нескольких тысяч, число участников «цветной революции» в Тегеране к вечеру 14 июня достигло 100 тысяч человек. Правительство Ирана проявило волю и решимость в подавлении выступлений: в ходе разгона уличных беспорядков было применено огнестрельное оружие, отключена сотовая связь, закрыт доступ к активно использовавшихся оппозицией сайтам Facebook и YouTube. Восстановлению порядка в стране также способствовало то, что в Иране согласно конституции страны президент не является главой государства, а потому в любом связанном с президентскими выборами конфликте сохраняется верховный арбитр в лице духовной власти, возглавляемой Высшим руководителем Ирана (на данный момент – Аятоллой Али Хаменеи). Тем не менее, в течение осени и зимы продолжались периодические столкновения оппозиции с полицией, последнее крупное столкновение произошло 27 декабря 2009. В общей сложности в ходе столкновений погибло, по меньшей мере, 15 человек. Итог событий к настоящему времени не вполне однозначен. С одной стороны, иранскому народу и правительству удалось справиться с ситуацией и не допустить реализации «оранжевой технологии», но, с другой стороны, налицо явное ослабление единства иранского общества, что в условиях острого противостояния с США может иметь для страны трагические последствия.

Другим важным событием года в Азии стали прошедшие в апреле-мае в пять туров выборы в нижнюю палату парламента Индии (Лок Сабхи). На выборах умеренный гандистский Индийский национальный конгресс одержал внушительную победу над радикальными индуистскими националистами из Индийской народной партии, что даёт основания рассчитывать на снижение остроты как в индо-пакистанских отношениях, так и в межконфессиональных отношениях внутри самой Индии.

В Латинской Америке ключевыми событиями 2009 года стали новые победы Хуана Эво Моралеса Айва, 10 августа предыдущего 2008 года уже выигравшего референдум о доверии: принятие новой Конституции Боливии на референдуме 25 января 2009 и абсолютная победа на президентских и парламентских выборах 6 декабря 2009. Выборы 6 декабря, прошедшие уже по новой Конституции 2009 года, обеспечили Моралесу не только новый президентский срок до 2015 года, но и завершили многолетнее противостояние с парламентом: большинство в сенате и будущей Законодательной ассамблее теперь получила возглавляемая им партия «Движение к социализму». Убедительная победа Моралеса существенно усилила геополитический блок латиноамериканских стран, противостоящих отождествляемой с США мировой капиталократии.

Другим важным событием в Латинской Америке стала победа Карлоса Маурисио Фунеса Картахены – кандидата от Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти на президентских выборах 15 марта 2009 в Сальвадоре над кандидатом от правоцентристского Национального республиканского альянса Родриго Авилой. 1 июня Маурисио Фунес вступил в должность президента Сальвадора и через несколько часов после своей инаугурации подписал соглашение о восстановлении дипломатических отношений с Кубой, разорванных после победы кубинской революции – ровно полвека назад в 1959 году.

Таким образом, в Латинской Америке сложился достаточно весомый блок стран, сочетающих в своей идеологии ценности социальной справедливости и национальной солидарности и суверенитета – Кубы во главе с братьями Кастро, Венесуэлы во главе с Уго Чавесом, Боливии во главе с Эво Моралесом и Сальвадора во главе с Маурисио Фунесом. При этом такие латиноамериканские гиганты как Бразилия и Аргентина, хотя и не вполне разделяют социальных идеалов этих стран, однако весьма сочувственно относятся к идее освобождения Латинской Америки от военного, политического и финансово-экономического доминирования США.

С другой стороны, в диаметрально противоположном направлении развивались события в Гондурасе. Летом президент Хосе Мануэль Селайя Росалес попытался провести референдум, который бы позволил ему изменить конституцию страны и переизбраться на второй срок. Эта инициатива вызвала резкий конфликт между президентом и высшим военным руководством страны, в результате чего последнее было отправлено в отставку. Однако Верховный суд страны признал увольнения военного руководства и проведение референдума незаконным, оценив действия президента как " преступление против порядка государственного управления", " превышение служебных полномочий" и " измена родине". 26 июня 2009 г. Верховный Суд выдал военнослужащим ордер на арест президента. Утром 28 июня войска окружили президентскую резиденцию, арестовали Мануэля Селайя, вывезли его на близлежащую авиабазу, а затем насильственно выдворили его из страны на территорию соседней Коста-Рики. Мануэля Селайя, избранного президентом Гондураса в 2005 году от Либеральной Партии, сложно в полной мере назвать левым политиком, однако он выступал союзником Уго Чавеса и в последние годы заметно склонялся влево. Его отстранение от власти можно рассматривать как победу проамериканских и капиталократических сил, уравновешивающую успех левых патриотов в Сальвадоре.

В Западной Африке произошли два военных переворота. В Гвинейской Республике 22 декабря 2008 года умер президент Лансана Конте. На следующий день после его смерти власть захватила группа военных, называющая себя «Национальным советом за демократию и развитие». 24 декабря 2008 года в результате соглашения между военными и правительством премьер-министра Ахмеда Тидиане Суаре обязанности президента Гвинеи до конца 2010 года были переданы капитану Муссе Дади Камаре. В соседней Республике Гвинея-Бисау военный переворот произошел в начале марта 2009 года. В ночь с 1 на 2 марта в результате взрыва в штаб-квартире армии был смертельно ранен начальник штаба вооружённых сил страны Тагме На Ваие. В стране начались уличные беспорядки, военные заявили, что президент был одной из основных фигур, ответственных за гибель Тагме. Утром 2 марта военные атаковали президентский дворец и убили президента Жуана Бернарду Виейру. Как таковые военные перевороты в африканских странах не имеют прямого отношения к мировому противостоянию между глобальныи империализмом и складывающимся антиглобалистским фронтом государств. Они демонстрируют скорее относительную незаинтересованность основных субъектов мировой политики в африканских делах. Эта предоставленность Африки самой себе и отсутствие заинтересованности со стороны мирового сообщества может послужить триггером для серии дальнейших военных переворотов в африканских странах.

Подводя итоги, можно отметить три основные линии борьбы, определявшие направленность важнейших событий мировой политики. Во-первых, внутри мирового центра власти происходила борьба между прежней империалистической парадигмой (США как государство – господствующий субъект, остальные страны – вассальные по отношению к США субъекты) и новой мондиалистской парадигмой (единый мир, глобальная сетевая капиталократия, перехват функций национальных государств международными структурами и транснациональными корпорациями, ликвидация суверенных наций, превращение государств, включая США, в простые орудия транснациональных банковских структур). Победа Обамы стала знаковым моментом торжества второй парадигмы над первой, то есть принципов мировой «политкорректности» над прежней национально-культурной идентичностью США. Во-вторых, по всему миру происходит формирование фронта национальных государств, противостоящих как экстерриториальному сетевому капиталократическому глобализму, так и империалистической гегемонии США. В течение всего года практически во всех частях Земли (Европа, Азия, Латинская Америка) с переменным успехом шла борьба между силами мирового глобализма и капиталократического универсализма с одной стороны и сторонниками сохранения многополярного мира и суверенитета народов с другой. В-третьих, продолжается неконтролируемый рост экономического и военно-политического могущества Китая, который постепенно превращается в альтернативный центр и носитель альтернативного проекта глобализации, а, следовательно, в новую угрозу независимости, территориальной целостности и национальной идентичности ряда стран, включая, прежде всего, Россию.

Январь-февраль 2010.

Статья опубликована в сборниках:

Строев С.А. Основные события и тенденции мировой политики. // Центральный комитет КПРФ. Вестник организационно-партийной и кадровой работы. 2009. Вып. № 23-24 (125-126). Думские партии. Итоги 2009. Составители: С.И. Васильцов и С.П. Обухов. 197 с. С. 3-6.

https://www.kprf-org.ru/archiv/vestnik125126/Vestnik2324125126.pdf

Строев С.А. Основные события и тенденции мировой политики. В сборнике: Думские партии. Итоги 2009. Отчёт о реализации информационных и аналитических пректов – М.: Изд-во ЦИПКР “Русский летописец”, 2010. – 372 с. С. 7-15.

А также на сайтах:

«Русский социализм – революционная линия» https://russoc.kprf.org/News/0000138.htm и https://russoc.info/News/0000138.htm

Центральный сайт КПРФ https://kprf.ru/international/75428.html

Сайт Московского областного отделения КПРФ https://mkkprf.ru/news-view-8770-word-2009.html и https://mkkprf.ru/news-view-8770.html

Сайт Калужского регионального отделения КПРФ https://www.kprf-kaluga.ru/documents/wide/462

Итоги 2009. Шкурный «консерватизм» «партии власти»

«Партия власти» в поисках идеологии. К итогам XI съезда «Единой России»

21 ноября текущего 2009 года в Санкт-Петербурге в выставочном комплексе «Ленэкспо» состоялся ХI Съезд Всероссийской политической партии «Единая Россия». На этом Съезде Председателем Высшего совета «Единой России» Борисом Грызловым была заявлена новая «идеология» «партии власти» – т.н. «российский консерватизм». Суть этого новоизобретённого идеологического бренда г-н Грызлов разъяснил следующим образом: «Это идеология стабильности и развития, постоянного творческого обновления общества без застоев и революций < …> российский консерватизм – открытый консерватизм». Стоит отметить, что изначально «Единая Россия» позиционировалась как «центристская партия», причём под этим расплывчатым «центризмом» по существу понималась индифферентность к любой идеологии в принципе. Такое самопозиционирование «партии власти» вполне отражало её природу. Как мы помним, «Единая Россия» изначально возникла не как объединение граждан снизу на основе той или иной политической программы, а как политической оформление правящей бюрократии. В этом смысле «Единая Россия» никогда не была собственно политической партией. Теперь мы видим попытку этой структуры придать себе внешние черты политической партии – то есть придумать себе «идеологию».

«Российский консерватизм» – новая маска правительства национальной измены

Общеизвестно, что смена государственной идеологии происходит обычно вследствие смены элит. То есть «приход к власти» тех или иных идей происходит вследствие прихода к власти носителей этих идей. То же самое относится и к обратному процессу – к утрате правящего положения. Это определяется тем, что идеология представляется как действительные убеждения, а реализация тех или иных принципов – как конечная цель, для которой взятие и удержание власти является средством.

В случае с российской «партией власти» дело обстоит диаметрально противоположным образом. Мы видим, что правящая элита современной России ведёт своё происхождение от советской партийной и государственной бюрократии, некогда декларировавшей коммунистические убеждения и верность марксизму. Отбросив коммунистическую идеологию, эта элита (точнее сказать – её беспринципная бó льшая часть) в 1991 году одномоментно перекрасилась в радикальных рыночников и либералов образца гайдаровского «Демократического Выбора России», а затем столь же легко отбросила и идеологию буржуазной демократии и либерализма и в течение полутора десятков лет вполне обходилась вовсе безо всякой идеологии. Теперь мы видим, как та же самая политическая элита сочла полезным сконструировать для себя новую идеологическую обёртку – «российский консерватизм». Однако придумать или сконструировать идеологию столь же невозможно, как выдумать или прагматически составить себе мировоззрение и политические убеждения. Уже из самого факта того, что новая «идеология» не приходит к власти вместе со своими носителями, а искусственно формируется прежней элитой (уже не раз менявшей свою «идеологию» и обходившейся вовсе без таковой), очевидно, что в данном случае речь идёт не о действительных убеждениях и целях, а лишь о средствах управления, о прагматических инструментах и PR-стратегиях. Новая «идеология» заведомо является симулякром, искусственной конструкцией, «идеологической шкуркой», заведомо созданной для прикрытия никак не связанных с нею целей и интересов. Иными словами, мы имеем дело не с «идеологией для себя», а с «идеологией для публики», с конструктом, созданным заведомо в манипулятивных целях.

Отметим, что КПРФ в лице её руководителей предсказывала этот PR-ход партии власти. Ещё в феврале 2006 года Председатель ЦКРК КПРФ В.С. Никитин в своей статье «Мы выстоим и победим (Об опасностях, грозящих КПРФ, и действиях по защите партии)» предупреждал о том, что «Партия власти расчищает для себя и своего консерватизма патриотическое поле». В.С. Никитин, в частности, писал: «Предполагается, что власть путём скачка в нужный момент откажется от либерализма и обратится к идеологии, внешне отвечающей традиционным, проверенным веками принципам русской цивилизации. Эту идеологию власть решила назвать консерватизмом. Для того чтобы всё-таки подготовить общественное сознание к такой возможности в прессе, даже официальной, открыта возможность ругать Запад, либерализм и отцов демократии. Более того, это уже звучит не от оппозиции и центристов, а из уст близких к Кремлю людей».

Как видим, прогноз, данный В.С. Никитиным в 2006 году, подтвердился. Партия власти действительно сменила либеральную шкурку на консервативную. Объективные причины для такой политической линьки вполне очевидны. В 90-е годы основной задачей дорвавшихся до власти криминальных кланов был передел собственности. Соответственно им требовалось создание в стране обстановки хаоса и неразберихи, узаконенного беззакония. Требовалось всеми средствами (в том числе идеологическими) подавить способность Русской нации к самоорганизации и отпору криминальным «приватизаторам» общенародной собственности на природные ресурсы и средства производства. Теперь же главной задачей правящего клана становится сохранение и удержание награбленного, что требует стабилизации ситуации и перехода от хаоса и беспредела к новому порядку. То есть такому порядку, в рамках которого прежний вор и грабитель превращается в респектабельного законного собственника. Именно поэтому в 90-е годы любой, даже самый умеренный, патриотизм, будучи формой гражданского самосознания и объединения людей, воспринимался властью как угроза собственному существованию, а потому подвергался шельмованию. Сегодня же власть, напротив, сама обращается к теме «патриотизма» как средству стабилизировать ситуацию в обществе и таким образом закрепить достигнутое положение. При этом не трудно догадаться, что в рамках навязываемого сверху «патриотизма» лежит попытка выдать эгоистические интересы правящей ворократии за «общенациональные» и, тем самым, заставить народ служить чуждым ему интересам.

Второй мотив смены идеологической шкурки правящим режимом состоит в том, что власть ещё в 90-е годы окончательно убедилась в непопулярности либеральных идей. Соответственно, симулякр «консерватизма» создаётся как очередной шаг в политике перехвата лозунгов у народно-патриотической оппозиции. Власть попросту мимикрирует, подобно волку, напяливающему на себя овечью шкуру, но при этом, разумеется, остающемуся волком.

Раскройка и пошив «консервативной шкурки»

Следует отметить, что мимикрия под «консерваторов» осуществляется партией власти вполне последовательно. Это далеко не отдельная декларация Б.В. Грызлова на последнем единороссовском съезде и проходившем в его рамках Международном научно-практическом форуме «Социальная ответственность партий в период кризиса». Правящий режим начал прощупывать почву для использования в своих целях консервативной риторики, по крайней мере, с декабря 2005 года. К примеру, 16 декабря 2005 года в «Российской Газете» председатель Комитета по международным делам Маргелов, близкий к Суркову, уже писал: «У западной цивилизации абсолютной универсальности нет <...> Мы уже пожили чужим умом в 90-х и мало полезного нажили: чуть было не оказались в стране размером с Московскую область <...> Доказано, что типы хозяйства отнюдь не базис, а надстройка, уходящая корнями в культуру страны, ведь идеологическое первично, а не экономическое <...> В России растет популярность консерватизма, потому что в нем содержится идея сохранения территории, самобытности культурного ядра, традиций, обращения к религии, многополярности мирового устройства <...> Без консерватизма становление новой России невозможно».

В течение трёх лет правящий режим проверял возможности для запуска своего «консервативного проекта». При этом роль своеобразного полигона отводилась здесь общественно-политическим структурам (таким как Евразийский союз молодёжи, Общероссийское общественно-политическое движение «Евразия», Центр консервативных исследований и др.), координируемым известным социологом и политтехнологом Александром Гельевичем Дугиным, перешедшим в своё время в лагерь правящего режима из радикальной оппозиции. Другой заметной фигурой в формировании кремлёвского «консервативного проекта» в эти годы стал известный телеведущий, член «Единой России» М.В. Леонтьев. Несколько информационных ресурсов, направленных на формирование заказанного режимом поля «консерватизма», было создано в Интернете, в том числе приобретший наибольшую известность и популярность сайт Правая.ru.

С начала 2009 года (очевидно, в связи с планами на предстоявший съезд «Единой России») разработка «консервативного проекта» заметно интенсифицировалась. Например, в феврале на факультете философии и политологии СПбГУ по инициативе декана факультета профессора Юрия Никифоровича Солонина был основан Петербургский консервативный клуб, работающий во взаимодействии с московским Центром консервативных исследований А.Г. Дугина. Затем на базе того же факультета осенью начал функционировать Молодёжный консервативный клуб, состоящий преимущественно из аспирантов и студентов. Нельзя не отметить, что вся эта работа по формированию солидной академической базы для кремлёвской идеологической поделки имеет совершенно прозрачную связь непосредственно с «Единой Россией» и Кремлём. Это особенно ярко проявилось в том, что за один день до съезда «Единой России», впервые официально провозгласившим «российский консерватизм» новой идеологией правящей партии, на базе философского факультета СПбГУ (того самого, при котором в течение года было создано целых два консервативных клуба) в рамках т.н. «Дней петербургской философии – 2009» был организован симпозиум «Консерватизм: перспектива или альтернатива».

На этом знаковом событии следует остановиться подробнее. Прежде всего, стоит указать ключевых докладчиков, характеризующих формат мероприятия. Первым в программе шло выступление крупного социального мыслителя, интеллектуального лидера европейских «новых правых» Алена де Бенуа, затем – члена Политсовета Санкт-Петербургского регионального отделения «Единой России» И.Е. Шувалова. Третьим выступал А.Г. Дугин, и после него – четвёртым – профессор кафедры истории русской философии факультета философии и политологии СПбГУ Игорь Дмитриевич Осипов. Планировалось (но не состоялось) также выступление М.В. Леонтьева. Как видим, делается попытка связать академические философские исследования консервативной направленности с новой «идеологией» единороссов. Эта связка всячески декларируется и демонстрируется – и за счёт искусственной подгонки даты философского семинара под «исторический и судьбоносный» съезд единороссов, и за счёт приглашения на него единороссовского партийного функционера (выступление которого, надо сказать, и по своей теме, и особенно по интеллектуальному уровню резко выбивалось из формата симпозиума и периодически вызывало у студенческой части аудитории дружный смех, а у более возрастных участников – тоску и дремоту). Ко всему этому стоит лишь добавить последнюю деталь: то, что организатор мероприятия декан факультета философии и политологии СПбГУ Ю.Н. Солонин не только является членом партии «Единая Россия», но и входит в её региональный политсовет.

Как корове седло...

Итак, мы видим, что «партия власти» в широком смысле слова (то есть президентская администрация вкупе со всем высшим чиновничеством и псевдополитической пседвопартией «Единая Россия») пытается напялить на себя ризы консерваторов. Но зададимся вопросом, насколько это идеологическое одеяние для единороссов уместно.

Ответ на этот вопрос целесообразно начать с анализа спектра значений, вкладываемых в термин «консерватизм». Большая Советская Энциклопедия определяет понятие «консерватизм» следующим образом: «(франц. conservatisme, от лат. conservo — охраняю, сохраняю), приверженность ко всему устаревшему, отжившему, косному; враждебность и противодействие прогрессу, всему новому, передовому в общественной жизни, науке, технике, искусстве». В этом значении единороссов, конечно, невозможно не признать консерваторами, однако понятно, что данное определение имеет оценочный и идеологизированный характер, а потому вряд ли может быть признано объективным. Словарь Брокгауза и Ефрона определяет консерватизм как «направление в политике, отстаивающее существующий государственный и общественный порядок, в противоположность либерализму, требующему необходимых улучшений и реформ». Посвящённая данному понятию статья в «Энциклопедии социологии» отмечает, консерватизм есть сложный и многогранный социальный феномен, могущий быть представлен в нескольких измерениях: как совокупность психических качеств индивида, как политическая идеология и, наконец, как общественно-политическое движение. Ссылаясь на американского политолога Самюэля Хантингтона, «Энциклопедии социологии», указывает, что консерватизм предстает как ситуационное, т.е. исторически вариабельное явление, как «система идей, которая служит сохранению существующего порядка независимо от того, где и когда он имеет место, направлена против любых попыток его разрушения, от кого бы они не исходили».

В самом деле, во взглядах и мировоззренческих основаниях людей, причисляемых и причисляющих себя к консерваторам, не удаётся найти практически ничего сущностно общего. В этой категории мы находим и французских аристократов-роялистов – противников Великой Французской Революции и сторонников Старого порядка. Здесь же мы видим русских монархистов, причём как радикальных славянофилов, так и лояльных сторонников «официоза» времён господства европеизированного имперского самодержавия. В числе консерваторов мы неожиданно обнаруживаем т.н. «консервативных революционеров» в духе Мюллера ван ден Брука. В США консерваторами именуются, в том числе, т.н. «неоконы» – фундаменталисты-рыночники, сторонники сокращения социальных расходов и минимизации участия государства в экономике – то есть по существу наиболее радикальное крыло либералов. В СССР во времена горбачёвской «перестройки» консерваторами считались и назывались противники реформ, приверженцы той формы марксизма, которая в позднем брежневско-сусловском СССР считалась ортодоксальной.

Таким образом, понятие «консерватизм» не несёт в себе никакого сущностного единства политических или экономических взглядов, мировоззрения, образа мышления и т.д. В самом деле, что может объединять французских роялистов с советскими ортодоксами от марксизма или американских фундаменталистов-рыночников с адептами «третьего пути» и «консервативной революции»? В этом смысле, по-видимому, следует признать справедливость определения, данного С. Хантингтоном, то есть понимать понятие «консерватизм» как явление ситуационное и исторически вариабельное, как стремление к сохранению тех или иных принципов, порядков и ценностей и противодействие их уничтожению в ходе социальных изменений и трансформаций. П